- Не думаю, чтобы он вообще был. Я и правда считаю, что Филипп сам принял яд. Он был склонен видеть все в черном свете, знаете ли.
- Он, наверное, очень тяжело воспринял ваш разрыв?
- Ну, возможно, отчасти дело в этом. Но, по-моему, основная причина в том, что он считал себя непонятым и непризнанным. Ему казалось все объединились против него, чтобы испортить ему жизнь
- Так и было?
- Нет, по-моему. Но мне кажется, что он действительно отталкивал от себя многих. У него была привычка предъявлять к окружающим бесконечные требования, словно он имел на это все права, а люди этого не любят, как вы понимаете.
- Да, понятно. А со своим кузеном он ладил?
- О, да. Хотя, конечно, не упускал случая заметить, что мистер Эркерт обязан блюсти его интересы. Мистер Эркерт - человек довольно состоятельный и обладает немалыми деловыми связями, но на самом деле у него не было каких-либо обязательств перед Филиппом: состояние его не было получено в наследство. Филипп просто был убежден, что творческие личности должны жить и питаться за счет простых смертных.
Вимси был довольно хорошо знаком с такого рода творческими личностями. Но тон ответа его поразил, ему показалось, что в нем прозвучали горечь и даже презрение. Свой следующий вопрос он задал довольно нерешительно.
- Извините за вопрос… но - вы были очень привязаны к Филиппу Бойсу?
- Надо полагать, что должна была бы, учитывая обстоятельства, не так ли?
- Совсем необязательно, - смело возразил Вимси. - Вам могло быть его жалко, вы могли быть им околдованы - или даже он мог просто смертельно замучить вас своими домогательствами.
- Всего понемножку.
Вимси на секунду задумался над услышанным.
- Вы были друзьями?
- Нет! - это "нет" прозвучало так жестко, что Вимси изумился. - Филипп был не из тех мужчин, которые делают женщину своим другом. Ему нужна была преданность. От меня он ее получал. Это - правда, знаете ли. Но я не выношу, чтобы из меня делали дуру. Мне претит, когда меня заставляют проходить испытательный срок, словно мальчишку-посыльного, проверяя, достойна ли я того, чтобы до меня снизошли. Я считала, что он искренне не верит в институт брака, понимаете - а потом оказалось, что это просто была проверка того, была ли моя преданность достаточно безусловной. Ну, и выяснилось, что не была. Мне не понравилось, что мне предлагают брак, словно награду за плохое поведение.
- И я вас в этом не виню, - отозвался Вимси.
- Вот как?
- Да. Сдается мне, что этот тип оказался двурушником - и к тому же порядочным подлецом. Как тот отвратительный тип, который считал себя живописцем, а потом смутил несчастную молодую женщину, предложив ей честь, которая не подобала ей по рождению. Не сомневаюсь, что он тоже вел себя совершенно невыносимо со всеми своими древними парками и фамильным серебром, кланяющимися работниками и всем прочим.
Харриет Вэйн снова рассмеялась.
- Да. Глупая история - и к тому же унизительная. Увы, это так. Филипп поставил в смешное положение и себя, и меня, и как только я это поняла. Ну, все просто закончилось - окончательно и бесповоротно.
Она решительно взмахнула рукой.
- Я это вполне понимаю, - согласился Вимси. - И к тому же такие старомодные взгляды - для столь передового мужчины! "Он - словно царь вселенной, а она - лишь тень его" и все такое прочее. Ну, я рад, что вы относитесь к этому именно так.
- Правда? В моем положении это не слишком полезно.
- Нет, я думал о будущем. Дело в том… словом, когда все это закончится, я хочу на вас жениться - если, конечно, я вам не противен…
- О, так вы тоже из этих? Получается сорок семь.
- Сорок семь чего? - осведомился ошарашенный Вимси.
- Предложений. Они каждый день приходят по почте. Похоже, немало болванов готовы жениться на знаменитости, даже если она - мужеубийца.
- Ох! - сказал Вимси. - Боже, как неловко. Но на самом деле, знаете ли, меня меньше всего волнует известность. Я и без посторонней помощи могу попасть в газеты. Для меня это ровным счетом ничего не значит. Наверное, мне больше не следует об этом говорить.
У него был такой огорченный вид, что во взгляде Харриет мелькнуло сочувствие.
- Извините… Но в моем положении чувствуешь себя довольно скверно. Было столько гадостей.
- Понимаю, - ответил лорд Питер. - Я сглупил.
- Нет. Наверное, это я сглупила. Но почему?
- Почему? Ну… Да потому, что вы мне нравитесь. Вот и все. Мне действительно хочется, чтобы вы стали моей женой. Не могу сказать, почему. Тут нет никаких правил, знаете ли.
- Да, конечно. Тогда это очень мило с вашей стороны.
- Надеюсь, вы надо мной не смеетесь, знаю, что выгляжу глупо, но тут я ничего поделать не могу. Мне правда очень хочется, чтобы рядом был кто-то, с кем можно обо всем поговорить, с кем жизнь стала бы интересней. И я мог бы помогать вам с сюжетами для романов, если это вас может заинтересовать.
- Но вы ведь не захотели бы, чтобы ваша жена писала книги!
- Захотел бы: это было бы очень занятно. Гораздо интереснее, чем обычная жена, которую интересуют только наряды и знакомые. Хотя, конечно, наряды и знакомые тоже не мешают - в умеренных количествах. Не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, будто я против нарядов.
- А как насчет старинных парков и фамильного серебра?
- О, вас они не должны беспокоить. Этим занимается мой брат. Я собираю первоиздания и инкунабулы, что, конечно, несколько занудно, но вам необязательно разделять мои пристрастия, если, конечно, у вас не будет такого желания.
- Я не это имела в виду. Что скажет на это ваша семья?
- О, в расчет принимается только мнение моей матери, а по ее первому впечатлению вы ей очень понравились.
- Так вы устроили мне смотрины?
- Нет! Дьявольщина, сегодня я все время говорю что-то не то! В первый день заседаний я был просто потрясен, и кинулся к матушке, она у меня просто прелесть, все понимает, и сказал: "Послушай! Я нашел ту самую, единственную, а она втянута в чудовищный процесс, так что ради Бога пойдем со мной, мне нужна твоя моральная поддержка!" Вы просто не представляете себе, насколько ужасно это было.
- Это и правда звучит довольно гадко. Извините, что я говорила так жестко. Да, кстати - вы не забыли, что у меня был любовник?
- Нет, конечно. Если уж на то пошло, то у меня тоже была любовница. По правде говоря, и не одна. Ну и что, с кем не бывает? И, между прочим, я нравлюсь женщинам и могу представить вам неплохие отзывы. Только сейчас я в очень невыгодном положении. Трудно убеждать женщину, когда сидишь на разных концах длинного стола, да еще под неусыпным взором охраны.
- Я готова поверить вам на слово. Но, "как ни чаруют эти свободные прогулки по саду ярких образов", разве мы не отвратили наш ум от другого предмета, почти столь же важного? Представляется весьма вероятным…
- А раз вы можете цитировать "Кай Ланг", то мы наверняка прекрасно поладим.
- Да, но скорее всего мне не представится возможности участвовать в этом эксперименте.
- Не будьте так чертовски пессимистичны, - возмутился Вимси. - Я ведь уже объяснил вам, что на этот раз дело буду расследовать я. Можно подумать, что вы в меня совершенно не верите.
- Но скольких невинных людей уже осуждали несправедливо.
- Совершенно верно: просто потому, что рядом не оказывалось меня.
- Я об этом как-то не подумала.
- Так подумайте теперь. Жизнь покажется вам интересной и полной радужных надежд. Возможно, это даже поможет вам отличить меня от остальных сорока шести, в том случае, если вы вдруг забудете мои черты и все такое прочее. Да, кстати - я не внушаю вам отвращения и тому подобное? Потому что если это так, я попрошу вас сразу же вычеркнуть мое имя из списка ожидающих.
- Нет, - ответила Харриет Вэйн ласково и немного печально. - Нет, отвращения вы мне не внушаете.
- Я не напоминаю вам слизняка и не вызываю тошноты?
- Боже упаси!
- Как я рад! На другие небольшие изменения я готов согласиться: зачесать гриву на пробор, отрастить усы или выбросить монокль, если вы сочтете это необходимым.
- Не надо, - сказала мисс Вэйн, - пожалуйста, не меняйте ничего.
- Вы это серьезно? - Вимси немного покраснел. - Но, надеюсь, это не надо понимать так, что мне не стоит и стараться. Я буду каждый раз являться в новом костюме, чтобы дать вам возможность рассмотреть меня со всех сторон. Бантер, камердинер, проследит за этим. У него прекрасный вкус в том, что касается галстуков, носок и тому подобного. Ну, наверное, мне надо идти. Вы… э-э… вы подумаете об этом, если у вас найдется свободная минутка, хорошо? Никакой спешки нет. Только обязательно скажите мне прямо, если поймете, что ни за что на свете не сможете согласиться на мое предложение. Я не пытаюсь шантажом заставить вас выйти за меня. Вы должны знать, что я все равно буду расследовать ваше дело из чистого любопытства, что бы ни случилось.
- Вы очень добры…
- Нет-нет, нисколько. Это - мое хобби. То есть - не делать людям предложения, а расследовать преступления. Ну, до скорого. И я навещу вас снова, если позволите.
- Я прикажу швейцару пускать вас незамедлительно, - серьезно пообещала заключенная. - Вы всегда застанете меня дома.
Вимси не шел, а летел по грязной улочке, чувствуя почти головокружение от восторга. "Похоже, у меня все-таки получится… Конечно, ей сейчас худо… И неудивительно - после этого мерзавца… Но отвращения она не испытывает… Кожа у нее цвета меда… Ей следует носить красное… и старинные гранаты… и много колец, немного старомодных… Я мог бы постараться заставить ее забыть… И чувство юмора у нее есть… Умная… скучать не придется… Будешь просыпаться утром, зная, что впереди целый день, полный приятных неожиданностей… А потом можно вернуться домой и лечь в постель… и это тоже будет здорово… А пока она будет писать, я мог бы уходить и заниматься своими делами, так что нам обоим не было бы скучно… Интересно, прав ли Бантер насчет этого костюма… Мне всегда кажется, что он чуть темноват, но покрой удачный…"
Он приостановился у витрины, чтобы незаметно посмотреть на свое отражение. Взгляд его упал на большое красочное объявление:
"ВЫГОДНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ:
БОЛЬШАЯ РАСПРОДАЖА
ТОЛЬКО ОДИН МЕСЯЦ"
- О, Боже! - проговорил он, внезапно отрезвев. - Один месяц… четыре недели… тридцать один день. Времени совсем мало. А я еще не знаю, с чего начинать.
Глава 5
- Итак, - вопросил Вимси, - почему люди убивают других людей?
Он сидел в кабинете мисс Катарины Климпсон. Номинально ее заведение было машинописным бюро - и там действительно работали три умелых машинистки, которые время от времени превосходно перепечатывали рукописи для писателей и ученых. Судя по всему, дело было процветающим, поскольку заказчикам часто приходилось отказывать под тем предлогом, что служащие целиком загружены работой. Но на других этажах здания кипела работа совершенно иного рода. Все служащие были женщинами - в основном пожилыми, но среди них встречались молодые и привлекательные. А если бы кто-то заглянул в стальной сейф, где хранились личные дела, он смог бы убедиться в том, что все они относились к числу "обиженных судьбой". Среди них были старые девы с крошечным доходом или вовсе без дохода, вдовы без родственников, женщины, брошенные странствующими мужьями и живущими на скудные алименты: у всех, до поступления на работу к мисс Климпсон, не было никакого другого занятия, кроме бриджа и сплетен. В штате числились ушедшие на покой и разочарованные школьные учительницы, оставшиеся без работы актрисы, отважные женщины, пытавшиеся завести шляпные ателье и чайные. И в их числе оказалось даже несколько молодых аристократочек, которым наскучили коктейли и ночные клубы. Похоже, почти все свое время эти женщины тратили на то, чтобы отвечать на объявления. Неженатые джентльмены, которые желали познакомиться с дамами, имеющими средства, с перспективой брака, бодрые старички, которым нужны были домоправительницы для работы в уединенных сельских поместьях, предприимчивые джентльмены с финансовыми планами, которым необходимы были капиталы, джентльмены-литераторы, которые искали женщин-соавторов, внушающие доверие джентльмены, которые собирались нанять талантливых актрис для работы в провинции, великодушные джентльмены, которые готовы были поделиться со всеми желающими секретом, как зарабатывать деньги в свободное время - на подобные предложения нередко первыми откликались сотрудницы мисс Климпсон. И частенько, возможно, это было чистым совпадением, эти джентльмены в скором времени вынуждены были предстать перед судом по обвинениям в мошенничестве, шантаже и сводничестве - однако, бюро мисс Климпсон имело прямую телефонную связь со Скотланд-Ярдом, а большинство ее дам не были такими уж беззащитными, как могло бы показаться. Остается фактом и другое: дотошному следователю не составило бы труда установить, что деньги, которыми оплачивались аренда помещений и все коммунальные услуги, поступали с банковского счета лорда Питера Вимси. Его светлость не слишком охотно рассказывал об этом своем предприятии, но временами, в откровенных разговорах со старшим инспектором Паркером или другими близкими друзьями, он упоминал о нем, как о "своем курятнике".
Прежде чем ответить лорду Питеру, мисс Климпсон налила ему чая. На ее худых запястьях, прикрытых кружевными манжетами, было надето множество узких браслетов, которые воинственно позвякивали при каждом ее движении.
- Я, честно говоря, не знаю, - отозвалась она, явно принимая во внимание лишь чисто психологическую сторону проблемы. Я уж не говорю о том, что это чрезвычайно опасно, но главное - совершенно безнравственно. Приходится только удивляться, откуда берутся такие чудовища, способные совершить такое преступление. И что это может им дать? Да чаще всего ничтожно мало!
- Именно это я и имел в виду, - сказал Вимси. - Что они хотят получить? Конечно, есть люди, занимающиеся этим ради развлечения, как та немка, как бишь ее звали - которой нравилось смотреть, как люди умирают.
- Довольно странное пристрастие, - проговорила мисс Климпсон. - Без сахара, кажется? Знаете, милый лорд Питер, не раз моей печальной обязанностью было присутствовать у постели умирающих, и хотя многие из них (к примеру, мой дорогой отец) умирали в высшей степени красиво и по-христиански, я бы не назвала это развлечением. Конечно, разные люди понимают развлечения очень по-разному… Я, например, совершенно равнодушна к Джорджу Роби, а вот Чарли Чаплин меня всегда смешит… не хочешь, а рассмеешься, но тем не менее, знаете ли, любая смерть сопровождается неприятными деталями, которые, казалось бы, не должны были прийтись по вкусу ни одному человеку, даже самому развращенному.
- Я совершенно с вами согласен, - сказал Вимси. - Но, наверное, в некотором смысле приятно сознавать, что держишь в руках чью-то жизнь и смерть.
- Но это - покушение на прерогативы Создателя! - возмутилась мисс Климпсон. - Лишь в Его воле решать судьбу смертного.
- Однако весьма приятно сознавать свою, так сказать, божественность. "Высоко на небесах, словно слон на парусах". Я готов признать, что это кружит голову. Но с практической точки зрения в этой теории сам черт не разберется - извините, мисс Климпсон, мне следовало бы выражаться осторожнее. Я хотел сказать - эта теория совершенно неудовлетворительная, поскольку непонятно, к кому ее можно приложить. Если мне надо искать убийцу-маньяка, то можно прямо сейчас перерезать себе горло.
- Не говорите так, - взмолилась мисс Климпсон, - даже в шутку. Ваша работа здесь - такая благородная, такая нужная - стоит того, чтобы жить, даже несмотря на самые горькие разочарования в личном плане. И мне известны случаи, когда подобные шутки оборачивались очень плохо - самым неожиданным образом. Я была знакома с одним молодым человеком, у которого была привычка говорить самые необдуманные вещи (это было очень давно, лорд Питер, когда вы были еще в пеленках, но молодые люди и тогда бывали очень распущенными, что бы сейчас ни говорили о прошлом), и однажды он сказал моей бедной дорогой мамочке: "Миссис Климпсон, если я сегодня не набью полный ягдташ дичью, то застрелюсь" (а он был страстный охотник). И вот он взял ружье и пошел на охоту, и когда перелезал через живую изгородь, то спусковой крючок зацепился за сучок, и ружье выстрелило - ему разнесло голову. Я была еще совсем маленькая, и это меня невероятно расстроило, потому что он был очень красивый молодой человек, с бакенбардами, которыми мы все очень восхищались, хотя сегодня они, пожалуй, вызвали бы только улыбку, а выстрелом их у него совершенно опалило, а в голове зияла ужасающая дыра - по крайней мере, так говорили, потому что мне, конечно, не позволили на него взглянуть.
- Бедняга, - сказал его светлость. - Ну, давайте пока маньяков отставим в сторону. Из-за чего еще люди убивают других людей?
- Ну, еще есть… страсть, - проговорила мисс Климпсон, с легкой запинкой. - Я бы не хотела называть это чувство любовью, когда оно столь необузданно.
- Именно такую версию выдвинуло обвинение, - сказал Вимси. - Я ее не принимаю.
- Конечно, нет. Однако… есть вероятность, что существует некая другая несчастная молодая женщина, которая была привязана к этому мистеру Бойсу и хотела ему отомстить? Разве это исключается?
- Да. Или какой-то мужчина ревновал его. Но возникает проблема со временем. У вас должен быть некий убедительный предлог, под которым человеку можно дать мышьяк. Вы не можете просто поймать его на пороге и сказать: "Ну-ка, выпей вот это", так ведь?
- Но оставались десять минут, про которые ничего не известно, - рассудительно заметила мисс Климпсон. - Разве он не мог зайти в какое-нибудь заведение, чтобы подкрепиться, и встретить там своего врага?
- Клянусь Юпитером, такая возможность существует! - Вимси сделал пометку в блокноте, но с сомнением покачал головой, - однако это было бы маловероятным совпадением. Если только не существовало предварительной договоренности о встрече. Тем не менее, это стоит проверить. По крайней мере очевидно, что дом мистера Эркерта и квартира мисс Вэйн - это не единственные места, где Бойс мог что-нибудь съесть или выпить в тот день между семью часами и десятью минутами одиннадцатого. Хорошо: под заголовком "Страсть" мы видим: 1) мисс Вэйн (что по определению неприемлемо), 2) ревнивая любовница и 3) ревнивый соперник. Место - некое публичное заведение (знак вопроса). Теперь мы переходим к следующему мотиву, это "Деньги". Очень хороший мотив для убийства человека, у которого они есть, но довольно слабый в случае Бойса. Тем не менее давайте скажем "деньги". Я могу придумать здесь три варианта: 1) грабеж (очень маловероятно), 2) страховка и 3) наследство.
- Какая у вас светлая голова! - восхитилась мисс Климпсон.