Часть вторая
РАСПЯТИЕ МИЛЛИОНЕРА
Когда преступление совершает неопытный преступник, полицейскому приходится потрудиться. Ни одно известное ему правило не работает, и все знания, накопленные за годы знакомства с преступным миром, превращаются в мертвый груз.
Данило Ривка
Глава 3
ПРОФЕССОР ЯРДЛИ
Вот и все. Поразительно, невероятно, но на том дело и замерло. Загадочная связь, на которую Эллери указал гражданам Уэйртона, скорее усугубила, чем прояснила тайну. И сам он не видел решения. Утешался лишь мыслью, что логика едва ли применима к причудам безумца.
Но если проблема оказалась трудной для него, то она, безусловно, была слишком трудной для коронера Стэплтона, окружного прокурора Крамита, полковника Пикетта присяжных коронерского суда, жителей Арройо и Уэйртона, бессчетных газетчиков, стадами тащившихся в город в день следствия. Присяжные под управлением коронера, строго подавлявшего искушение импульсивно прийти к очевидному, но бездоказательному решению, коллективно почесав голову, вынесли вердикт: "смерть от руки неизвестной личности или личностей". Газетчики рыскали пару дней, полковник Пикетт и окружной пробор Крамит все медленнее описывали круги, наконец, дело в прессе заглохло, получив поистине смертный приговор.
Эллери вернулся в Нью-Йорк, философски пожимая плечами. Он склонялся к убеждению, что чем дольше будет ломать над проблемой голову, тем в конце концов проще окажется решение, и не видел никаких причин сомневаться в слишком красноречивом смысле всевозможных свидетельств. Если точно сказать, косвенных, но определенно осмысленных. Некий шарлатан по имени Велья Кросак, иностранец, владеющий английским, по неким собственным темным причинам задумал, спланировал и, наконец, совершил убийство деревенского школьного учителя, тоже иностранца по рождению. Способ хоть и интересен с криминологической точки зрения, но не обязательно важен. Чудовищное, однако понятное деяние ума, опаляемого загадочным огнем психологии маньяка. Что за этим стоит: жалкая история о воображаемой обиде, религиозный фанатизм, кровожадная месть, - возможно, никогда не откроется. Кросак, выполнив свою жуткую миссию, естественно, исчез, теперь уже даже, наверное, находится в открытом море на пути в родную страну. Слуга Клинг? Безусловно, невинная жертва, оказавшаяся между двух огней, убитая палачом за то, что бедняга стал свидетелем преступления или видел убийцу в лицо. По всей вероятности, Клинг олицетворял собой мост, который Кросак вынужден был за собой сжечь. В конце концов, мужчина, который не моргнув глазом отрубает человеческую голову, чтобы попросту превратить труп в символ мести, вряд ли станет деликатничать, удерживаясь от убийства, когда речь идет о внезапной угрозе личной безопасности.
Итак, Эллери вернулся в Нью-Йорк, представ перед проницательными очами инспектора.
- Не скажу "а что я тебе говорил", - усмехнулся старик за обеденным столом в вечер приезда Эллери, - но хотел бы вывести мораль.
- Валяй, - пробормотал Эллери, набрасываясь на отбивную.
- Мораль такова: убийство есть убийство, а девяносто девять и девять десятых процента убийств, совершающихся на земном шаре, запомни, юный идиот, объясняются проще пареной репы. Пойми, никакой фантастики, - просиял инспектор. - Не знаю, чего ты надеялся добиться в том Богом забытом краю, только ответ тебе мог сообщить любой дубина патрульный, что топчется в переулке.
Эллери положил вилку.
- Но логика…
- Мумбо-юмбо! - хрюкнул инспектор. - Пойди поспи.
Прошло полгода, и за это время Эллери начисто забыл причудливые обстоятельства убийства в Арройо. Ему было чем заняться. Нью-Йорк, в отличие от его пенсильванской родственницы, в точном смысле не назовешь городом братской любви. Здесь нет недостатка в убийствах; инспектор в следственном экстазе метался по городу, Эллери таскался за ним, внося в дела, возбуждающие в нем интерес, соответствующий его специфическим способностям вклад.
Только в июне, через полгода после распятия Эндрю Вана в Западной Вирджинии, ему довелось вспомнить убийство в Арройо.
Искра вспыхнула в среду, 22-го числа. Эллери с инспектором Квином завтракали, когда прозвенел дверной звонок. Джуна, мастер на все руки в доме Квинов, открыл дверь и обнаружил посыльного с телеграммой для Эллери.
- Странно, - удивился Эллери, вскрывая желтый конверт. - Кто, скажите на милость, телеграфирует мне таким ранним утром?
- И кто же? - прошамкал старик, набив полный рот тостом.
- Это… - Эллери развернул листок, глянул на печатную подпись. - Ярдли! - вскричал он в полном изумлении и улыбнулся отцу. - Профессор Ярдли. Помнишь, пап? Один из моих университетских профессоров.
- Помню, конечно. По древней истории, да? Однажды у нас останавливался, приехав на выходные в Нью-Йорк. Насколько припоминается, страшноватый субъект со смешной бородой.
- Один из лучших. Теперь таких не бывает, - добавил Эллери. - Господи, я о нем столько лет не слышал! Боже милостивый, зачем же…
- Я бы посоветовал, - спокойно предложил старик, - прочитать телеграмму. В принципе именно так можно выяснить, зачем тебе пишут. В некоторых отношениях, сын мой, ты истинный остолоп.
Насмешка в его взгляде исчезла, когда он присмотрелся к Эллери. У последнего джентльмена заметно отвисла челюсть.
- В чем дело? - поспешно поинтересовался инспектор. - Умер кто-нибудь?
Он до сих пор придерживался суеверного убеждения среднего класса, будто телеграмма не предвещает ничего хорошего.
Эллери перебросил желтый листок через стол, вскочил со стула, швырнул в Джуну салфеткой и метнулся в спальню, на ходу срывая халат.
Инспектор взял телеграмму и прочитал:
"Возможно зпт через столько лет вы предпочитаете совмещать приятное с полезным тчк не нанесете ли мне давно задолженный ответный визит тчк вас ждет свежее замечательное убийство через дорогу от моей лачуги тчк совершено нынче утром зпт местная жандармерия до сих пор едет тчк очень интересно тчк моего соседа нашли распятым на тотемном столбе без головы тчк жду сегодня тчк Ярдли".
Глава 4
БРАДВУД
За много миль до прибытия старого "дюзенберга" к месту назначения стало ясно, что происходит нечто экстраординарное. Лонг-айлендский хайвей, по которому Эллери мчался с привычной бесшабашной скоростью, был забит окружной полицией, мигом утрачивавшей интерес к высокому серьезному молодому человеку, делавшему пятьдесят пять миль в час. Эллери с эгоизмом пользующегося особым успехом гонщика почти надеялся, что его кто-нибудь остановит. Тогда можно было бы крикнуть в лицо противнику на мотоцикле: "Полиция, особый отдел!" - ибо он умолил инспектора позвонить на место преступления, сообщить инспектору полиции округа Нассау Воэну, что "мой знаменитый сын", по мягкому выражению старика, выезжает, и попросить оказать юному герою всевозможное любезное содействие. Особенно потому, добавил инспектор, что знаменитый сын располагает сведениями, которые чрезвычайно заинтересуют и Воэна, и окружного прокурора. Был сделан и другой звонок, прокурору округа Нассау Айшему, с повторением панегирика и посул. Айшем, в то утро в высшей степени озабоченный, пробормотал что-то вроде "теперь все новости хороши, инспектор, присылайте его" и пообещал ничего не трогать на месте преступления до приезда Эллери.
В полдень "дюзенберг" свернул на одну из безупречных лонг-айлендских частных дорог и был встречен полицейским на мотоцикле.
- В Брадвуд сюда? - прокричал Эллери.
- Угу, только вы туда не проедете, - мрачно объявил полицейский. - Поворачивайте, мистер, и двигайте своей дорогой.
- Меня ждут инспектор Воэн и окружной прокурор Айшем, - с ухмылкой сообщил Эллери.
- А! Мистер Квин? Прошу прощения, сэр. Проезжайте.
Триумфально победивший Эллери пулей ринулся вперед и через пять минут вылетел на хайвей между двумя усадьбами; одна, судя по скопищу официальных машин на подъездной дороге, очевидно, носила название Брадвуд, где и совершилось убийство, другая, через дорогу, предположительно, служила жилищем его другу и бывшему наставнику профессору Ярдли.
Сам профессор, высокий мускулистый некрасивый мужчина, поразительно похожий на Авраама Линкольна, поспешил навстречу, схватив за руку Эллери, как только тот выскочил из "дюзенберга".
- Квин! Как я рад снова вас видеть!
- Я тоже, профессор. Боже мой, сколько лет! Что вы здесь делаете, на Лонг-Айленде? Когда я о вас в последний раз слышал, вы еще жили в кампусе, мучая второкурсников.
Профессор усмехнулся в короткую черную бороду:
- Снимаю вон тот Тадж-Махал через дорогу, - Эллери оглянулся, заметив шпили и византийский купол, торчащие за деревьями там, куда указывал палец профессора Ярдли, - у одного моего рехнувшегося приятеля. Он сам, укушенный каким-то восточным насекомым, выстроил этот кошмар. Сейчас отправился бродить по Малой Азии, а я тут работаю нынешним летом. Хотелось немного покоя, чтобы закончить давно начатый опус об истоках легенды об Атлантиде. Помните Платона?
- Помню "Новую Атлантиду" Бэкона, - улыбнулся Эллери, - но меня всегда больше интересовала литература, чем наука.
Ярдли вздохнул:
- Вижу, вы все тот же пылкий молокосос… Молчу! Именно этого мне не хватает.
- Господи помилуй, как вы обо мне вспомнили?
Они направились по мощеной дорожке Брадвуда к большому колониальному особняку с широкими пилонами, сияющими на полуденном солнце.
- Длинная череда совпадений, - скупо объяснил профессор. - Естественно, я с интересом слежу за вашей карьерой. И, всегда восхищаясь вашими рассуждениями, довольно внимательно читал около полугода назад репортажи о необычном убийстве в Западной Вирджинии.
Прежде чем ответить, Эллери огляделся. Ландшафт Брадвуда был тщательно спроектирован, усадьба явно принадлежала богатому человеку.
- Мне следовало бы догадаться: ничто не ускользает от взора, исследовавшего тысячи стел и папирусов. Значит, вы читали в высшей степени романическую версию моего краткого визита в Арройо?
- Читал. И отметил в высшей степени романическое отсутствие результатов, - усмехнулся профессор. - В то же время меня вознаградило применение основного принципа, который я старался вбить в ваши тупые головы, - всегда обращайтесь к источникам. Египетский крест, мальчик мой? Боюсь, присущая вам театральность затмила чисто научную истину… Ну, вот мы и пришли.
- Что вы имеете в виду? - тревожно нахмурился Эллери. - Крест тау - определенно примитивный египетский…
- Это мы с вами обсудим попозже. Вам, наверное, хочется встретиться с Айшемом. Он любезно позволил мне здесь потоптаться.
Прокурор округа Нассау Айшем, коренастый мужчина средних лет, с водянистыми голубыми глазами и подковообразным ободком седых волос, стоял на ступеньках длинной колониальной веранды, вовлеченный в жаркую беседу с высоким сильным мужчиной в штатском.
- Гм… Мистер Айшем, - прокашлялся профессор Ярдли. - Это мой протеже Эллери Квин.
Собеседники поспешно оглянулись.
- Ах да, - бросил Айшем, думая как бы совсем о другом. - Рад вашему приезду, мистер Квин. Не знаю, чем сможете нам помочь, но… - пожал он плечами. - Познакомьтесь с инспектором полиции округа Нассау Воэном.
Инспектор Воэн продемонстрировал коричневые зубы.
- Нам просто необходимо, чтобы кто-нибудь под ноги подвернулся. Стоим на месте, мистер Квин. Хотите осмотреть основной экспонат?
- По-моему, полагается. Пойдемте, профессор.
Мужчины вчетвером спустились по лестнице и пошли по дорожке, усыпанной гравием, вокруг восточного крыла дома. Эллери оценивал размеры поместья. Теперь было видно, что главный особняк располагается на полпути между частным автомобильным шоссе, где остался его "дюзенберг", и сверкающими рябью на солнце водами бухты, которая открывалась с возвышения, где стоял дом. Окружной прокурор Айшем объяснил, что это заводь Лонг-Айлендского пролива под названием бухта Кетчема. За бухтой виднелись лесистые очертания маленького островка.
- Устричный остров, - добавил профессор, - приют любопытной компании…
Эллери вопросительно посмотрел на него, но Айшем раздраженно буркнул:
- Мы до этого еще дойдем, - и Ярдли, пожав плечами, воздержался от дальнейших комментариев.
Гравийная дорожка постепенно уводила их от дома, и футах в тридцати от колониальной постройки они вошли в густой лес. Еще через сто футов внезапно открылась поляна, посреди которой стоял причудливый предмет.
Это был столб, сплошь покрытый резьбой, высотой в девять футов, некогда ярко раскрашенный, судя по остаточным признакам, а теперь выцветший и облупленный, словно его столетиями хлестала непогода. Резьба представляла собой скопище масок горгулий, символических гибридных животных, увенчанное наверху грубо вырезанным изображением орла с загнутым клювом и распростертыми крыльями. Крылья были довольно плоскими, и Эллери сразу поразил тот факт, что столб с крыльями сильно смахивал на большую букву "Т".
На столбе висело обезглавленное мужское тело. Его руки были привязаны к крыльям крепкой веревкой, а ноги - к самому столбу футах в трех от земли. Острый деревянный орлиный клюв нависал в дюйме над кровавой раной в том месте, где когда-то была голова. В чудовищной картине было что-то жалкое и одновременно ужасное: беспомощный изувеченный труп говорил о прискорбном бессилии обезглавленной тряпичной куклы.
- Ну и видок, ничего себе, - с прерывистым смешком пробормотал Эллери.
- Потрясающе, - отозвался Айшем. - В жизни не видел ничего подобного. Кровь стынет в жилах, - передернулся он. - Ну, давайте покончим с этим.
Они подошли к столбу ближе. Эллери заметил на поляне в нескольких ярдах от них маленькую, крытую соломой беседку, у входа в которую стоял патрульный. Потом перенес внимание на труп. Мужчина средних лет с солидным брюшком, руки старческие, жилистые. Серые фланелевые брюки, шелковая рубашка, открытая на шее, белые туфли, белые носки, бархатный смокинг. И с шеи до самых пят кровавый кошмар, словно тело окунули в чан с кровью.
- Тотемный шест, не так ли? - обратился Эллери к профессору Ярдли, приближаясь к телу.
- Тотемный столб, - строго поправил Ярдли. - Более предпочтительный термин… Да. Я не специалист по тотемам, но образец либо очень старый североамериканский, либо весьма искусная подделка. Никогда такого не видел. Орел - символ Орлиного клана.
- Полагаю, тело опознано?
- Конечно, - ответил инспектор Воэн. - Перед вами останки Томаса Брада, владельца Брадвуда, миллионера, импортера ковров.
- Но труп не снят, - терпеливо проговорил Эллери. - Можно ли сказать уверенно?
- Ох, точно Брад, - раздраженно заверил окружной прокурор Айшем. - Одежда осмотрена, живот ни с чем не спутаешь, правда?
- Пожалуй. Кто обнаружил тело?
Инспектор Воэн начал рассказывать:
- Нашел его нынче утром в половине восьмого один из слуг Брада, одновременно шофер и садовник, по имени Фокс. Живет в шалаше за домом в лесу, пошел, как обычно, утром к особняку подавать машину из гаража для Ионы Линкольна, который здесь живет, видит, что Линкольн еще не явился, направился сюда взглянуть на цветы. А тут такая картина. Говорит, струхнул до потери сознания.
- Еще бы, - вставил профессор Ярдли, на удивление спокойный, с задумчивым равнодушием разглядывая тотемный столб с его жуткой ношей как историческую редкость.
- Ну, - продолжил инспектор Воэн, - Фокс взял ноги в руки и помчался назад к дому. Обычное дело - всех поднял. Никто ничего не трогал. До нашего приезда распоряжался Линкольн, нервный субъект, но с трезвой головой.
- Кто такой Линкольн? - вежливо уточнил Эллери.
- Главный менеджер фирмы Брада, знаете, "Брад и Мегара", - объяснил Айшем, - крупные импортеры ковров. Линкольн здесь живет. Насколько я понимаю, Браду он очень нравился.
- Прирожденный ковровый магнат? Мегара тоже здесь живет?
Айшем пожал плечами:
- Когда не путешествует. Отправился в какой-то круиз, отсутствует уже несколько месяцев. Партнерскими делами занимался Брад.
- Значит, как я понимаю, путешественник мистер Мегара установил здесь тотемный шест… столб… из уважения к профессору. Впрочем, это значения не имеет.
Неожиданно на дорожку выскочил хилый человечек с черным саквояжем.
- А вот и док Рамсен, - облегченно вздохнул Айшем. - Медицинский эксперт округа Нассау. Привет, док, взгляните-ка!
- Вижу, - прогнусавил доктор Рамсен. - Что это, чикагские бойни?
Эллери внимательно оглядел тело. Оно казалось полностью окоченевшим. Доктор Рамсен профессионально взглянул, принюхался и потребовал:
- Ну, снимайте, снимайте. Ждете, чтоб я влез на столб для осмотра?
Инспектор Воэн подал знак двум детективам, которые рванулись вперед, обнажая ножи. Один исчез в беседке и через секунду вернулся со старинным стулом. Поставил его у тотемного столба, влез на сиденье, взмахнул ножом.
- Желаете, чтобы я его срезал, шеф? - поинтересовался он, прежде чем чиркнуть лезвием по веревке на правой руке. - Может, лучше оставить веревку цельной? По-моему, узел можно развязать.
- Режьте, - отрывисто приказал инспектор. - Хочу взглянуть на узел. Вдруг даст ключ к разгадке.
Вперед выступили остальные, и угнетающий процесс снятия тела завершился в молчании.
- Кстати, - заметил Эллери, пока они стояли поодаль, наблюдая за происходящим, - как убийца умудрился взгромоздить сюда труп, привязав запястья к перекладинам в девяти футах над землей?
- Точно так, как сейчас это делают детективы, - сухо ответил окружной прокурор. - Мы нашли в беседке точно такой же стул в пятнах крови. Либо убийц было двое, либо дельце провернул здоровенный громила. Нелегко поднять труп на такую высоту, даже со стулом.
- Где нашли стул? - задумчиво переспросил Эллери. - В беседке?
- Да. Видно, убийца вернул его на место, покончив с делом. В беседке полно барахла, мистер Квин, стул было бы трудно заметить.
- Есть еще кое-что интересное, - сообщил инспектор Воэн, когда тело в конце концов освободилось от пут и легло на траву. - Вот.
Он вытащил из кармана маленький круглый красный предмет и протянул его Эллери. Это была деревянная красная шашка.
- М-м-м, - промычал Эллери. - Весьма прозаично. Где вы ее нашли, инспектор?
- Здесь в траве на поляне, - ответил Воэн. - В нескольких футах справа от столба.
- Почему вы ее считаете интересной? - Эллери повертел шашку в пальцах.
Воэн улыбнулся:
- Дело в том, как ее обнаружили. Во-первых, лежала она недалеко, в любом случае можно было заметить. Красный предмет на чисто-сером гравии бросается в глаза, как торчащий палец. Фокс каждый день подметает здесь частой метлой, поэтому шашка вряд ли лежала тут днем. В любом случае Фокс это отрицает. Я бы сразу сказал, что она как-то связана с событиями прошлой ночи. В темноте ее не было видно.
- Превосходно, инспектор! - улыбнулся Эллери. - Мы с вами единомышленники.
Он вернул шашку, и тут доктор Рамсен изрыгнул поток совершенно непрофессиональных проклятий.
- Что? - воскликнул Айшем, поспешно рванувшись вперед. - Обнаружили что-нибудь?