- До этого, дитя мое, - перебил ее доктор, вытягивая шею. - Что было до этого? Расскажите все, и подробно.
- До этого? Пожалуйста… - Кларисса открыла глаза и снова жалобно посмотрела на детектива. - Не знаю, о чем вы…
- Расскажите все по порядку, что было после того, как вы поднялись наверх. Все по порядку. Вы поговорили с младшей мисс Куэйл, так?
Кларисса села поудобнее в кровати. Она пригладила свои черные волосы, заправила завитки за уши. Жалобное выражение глаз сменилось холодно-подозрительным.
- Вы о Джинни? - спросила она сдавленным голосом. - Неужели эта маленькая чертовка сказала что-то против…
- Ерунда, - перебил ее доктор. - Она ходила за книгой…
- Ах да! - отозвалась Кларисса, опуская ресницы. - Понимаю. Ну конечно, книга. Я, правда, не понимаю другого. Какое отношение ко всему имеет ее любовь к эротической литературе. Но раз уж ей необходимо упоминать о подобных книгах, хотя ее мать, отец и даже деверь… - Она злобно пожала плечами.
- Не об этом речь, миссис Твиллс, - терпеливо отозвался Сарджент. - Итак, мисс Куэйл заходила к вам. Что было потом?
- Потом? Мы поговорили, вот и все. - В тоне Клариссы сквозила подозрительность. - Но какое это имеет отношение к моему мужу?
- Когда она ушла?
- Точно не помню. Но она пробыла недолго.
- Что случилось потом?
- Я чувствовала себя кошмарно, мистер Сарджент. - Она стиснула кулачки и, снова углубляясь в свою роль, сказала, глядя на нас с подчеркнутой серьезностью: - Если бы вы только могли представить мое состояние! Я ходила по комнате взад и вперед и вдруг вспомнила о бромиде бедного Уолтера. Бедный Уолтер…
- Он имел привычку принимать бром, миссис Твиллс?
- Простите? Ах да, конечно. Каждый вечер… - медленно ответила Кларисса. - Он знал, что это вредно, но был такой нервный… Бедняга Уолтер! Ему было тяжело в этом доме, мистер Сарджент. А бром, по его словам, успокаивал нервы. Последние месяцы он пил его регулярно. Я, как сейчас, вижу его лицо. - Ее собственное лицо сморщилось. - Но теперь уже это не имеет никакого значения…
- Продолжайте, миссис Твиллс. - В голосе Сарджента послышались интонации, которые в обычных обстоятельствах могли бы ее насторожить. - Что было дальше? Вы вспомнили о броме и…
- Я решила, что это может мне помочь. Вообще-то я его никогда не пила. Вернее, однажды попробовала, но от этого брома только лицо опухло. Какой-то ужас! Но вчера ночью я страшно разволновалась и потому…
- И потому вы приняли бром?
Кларисса уловила странные нотки в его голосе и, приподнявшись, взглянула на Сарджента в упор.
- Нет-нет, мистер Сарджент, я насыпала в стакан порошок. Но потом я поняла, что понятия не имею, сколько именно надо класть порошка. Я вдруг испугалась, что это слишком большая доза и я могу умереть или там… Поэтому я вылила бром в раковину. Но почему вас это так интересует?
Сарджент провел рукой по лбу. У меня пересохло в горле. Смерть на волосок миновала Клариссу - как чудом миновала меня, когда я отказался от содовой с бренди. Наши чувства, похоже, были написаны на наших лицах, потому что Кларисса воскликнула:
- Господи, неужели это бром… - И стала неистово колотить рукой по одеялу.
- Черт! - воскликнул Рид. - Полегче. Не надо так! - Он подошел к кровати и схватил Клариссу за руку. Она начала хныкать самым жалобным образом. Я был рад, что Рид оказался рядом с ней в этот момент. Сарджент беспокойно облизывал губы.
Чтобы успокоить Клариссу, ушло немало времени, но в конце концов она откинулась на подушки.
- Теперь я поняла, почему вы меня спросили об этом. Я… разрешите мне продолжить. Пожалуйста. Я уже пришла в себя. Итак, я говорила, что хотела дождаться Уолтера и попросить его сделать бром. Поэтому я оставила дверь в ванной открытой и не включила свет.
- Значит, никто не мог украдкой пробраться в ванную и отравить бром, так? - резко спросил Рид.
- Когда я была уже у себя? Нет, конечно. - Кларисса судорожно сглотнула и продолжила: - Вскоре поднялся Уолтер. Он очень удивился, что я еще не сплю. Когда я ему все рассказала, он рассмеялся и произнес: "От брома ты не уснешь. Это только успокаивает нервы. Но подожди, я дам тебе кое-что". Он прошел к себе и вынес мне какую-то таблетку, я не знаю, что это такое. Я вымыла стакан, - Кларисса замолчала, сражаясь с вновь подступающим ужасом, - и запила таблетку водой. Уолтер сел у кровати и сказал: "Не волнуйся, попробуй уснуть. Я побуду рядом". У него был усталый вид. Бедный Уолтер! Я пыталась разговорить его, но он только сказал: "Не бойся, тебя они не тронут. Их интересую я". Потом я заснула. Он сидел рядом, что-то писал или делал пометки в книге. Больше я его не видела. Я проспала всю ночь.
"Делал пометки в книге"? Может, это та самая книга стихов Гейне, которая была найдена у него на кровати? Записка самоубийцы? Или его изложение дела об отравлении? Рид и Сарджент переглянулись. Трудно было сказать, подумали ли они то же, что и я. Но я мог бы поклясться, что на лице Рида опять появилось выражение смущения.
- М-да… - пробормотал Рид. Он выглядел усталым и обеспокоенным. - Ну, а не кажется ли вам, моя милая, что он вполне мог, так сказать…
Похоже, мысль о том, что ее муж мог покончить с собой, не приходила в голову Клариссе. Когда она наконец поняла, что имеет в виду Рид, на ее лице появилось то самое выражение надежды, что я заметил у Мэтта. Но хотя она попыталась что-то сказать, ничего вразумительного у нее не получилось. Она не знала, что делать, как себя повести.
- Например, - наводил ее Рид, - если бы ваш муж случайно… я не утверждаю, что он действительно это сделал, это лишь гипотеза… так вот, если бы он случайно отравил судью, а потом осознал свою ошибку, то не мог бы он, так сказать…
- О нет! Если бы вы получше знали Уолтера, то не предположили бы подобного. - Это был крик раскаяния. Только в чем же могла раскаяться Кларисса? - Да, он был рассеянный и неаккуратный, но… нет, вы просто не отдаете себе отчета в том, что говорите. - Снова глаза ее наполнились слезами. - Он был так добр со всеми, а мы… нет. Когда я вспоминаю, как порой с ним обращалась, мне становится жалко и его и себя. Он так хотел уехать, но мы не уезжали: ему приходилось жить в этом доме, ведь он же поддерживал всю нашу семью…
Она взяла себя в руки. Слезы словно замерли в глазах, и она испуганно посмотрела на Мери.
- Как прикажете все это понимать, миссис Твиллс? - осведомился Сарджент. - Ваш муж поддерживал эту семью? Но мне казалось, что судья…
И тогда в припадке ярости со стула сорвалась и закудахтала Мери. Кожа на ее лице сделалась словно тонкая резина, и при каждом вылетавшем из ее рта слове щеки и лоб покрывались глубокими складками.
- Кларисса! - возопила Мери. - Надеюсь, ты еще пожалеешь о сказанном. В жизни не слыхала ничего более низкого и позорного. Сама мысль… сама мысль о том, что… Что же такое происходит?! - вопрошала она, делая такие движения, словно в руках у нее была метла и она пыталась вытолкать нас ею. - Разве вам мало того, что бедный папа так страдает? - В ее голосе послышались плачущие нотки. - Я этого не переживу…
- Не смей порочить память Уолтера, - холодно сказала Кларисса. - Он заслуживает уважения за все, что сделал, даже если его больше нет в живых.
- Ты им не скажешь…
- Я расскажу им только то, что знает весь наш дом, а скорее всего и весь наш город, - отвечала уязвленная до глубины души Кларисса.
- Кларисса Куэйл! Господь покарает тебя…
Мери повернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Она была в таком смятении, что изъяснялась исключительно в стиле старинной мелодрамы. Тут заплакала Кларисса.
- Что за чепуха! - воскликнул доктор Рид. - А ну-ка сейчас же успокойся! В чем дело? Перестань вести себя как старая истеричка. Сядь!
- У меня т-тоже есть гордость, - бормотала сквозь слезы Кларисса. - Я т-тоже люблю семью. Но пусть она не говорит плохо об Уолтере теперь, когда он умер. Это знают все, кроме разве мамы… мы просто не могли ей это сказать… У папы были деньги, но он все их потерял на этом угле… Уолтер давал нам всем деньги на жизнь, а мы делали вид, что понятия не имеем, притворялись, что это папины средства… Это можно было понять, когда Уолтер был жив, но теперь его нет, и пусть о нем так не говорят!
- Пойдемте! - сказал детектив Сарджент, вытирая взмокший лоб. Даже Риду от всего этого сделалось не по себе.
- Ладно, - прорычал он. - Кларисса, перестань. Замолчи! Мы во всем разберемся.
Сарджент с готовностью поднялся. Мы неуклюже попрощались, а окружной детектив заверил Клариссу, что он не обманет ее доверия…
После жаркой сцены в той комнате приятно было окунуться в прохладу холла третьего этажа. Мы стояли, смотрели на блики света на полу, слушали, как гуляет ветер и скрипят балки. Вот, значит, почему Твиллс не мог осуществить свою заветную мечту! Они держали его на привязи, даже не говоря "спасибо". Они держали его за полное ничтожество, пользовались его деньгами, его врачебным искусством, его ядами, а потом одной ветреной холодной ночью убили его.
- Бедняга! - внезапно проворчал себе под нос доктор Рид.
В молчании мы стали спускаться по скрипящим ступеням лестницы.
Глава 10
ЖЕЛТАЯ КНИГА
- Ну а теперь за дело, - сказал Рид, когда мы оказались в комнате Твиллса. - У нас много работы. Надо позвонить Китсону…
- Кто это?
- Владелец похоронного бюро. Думаю, что Куэйлы возражать не будут. Нам нужно перевезти труп для вскрытия. Это необходимо. Мы не можем сказать с уверенностью, что он умер от отравления гиоскином. Бутылку с бромом и стакан тоже надо исследовать на предмет яда. Может оказаться, что никакого гиоскина там нет. Сейчас мы только имеем гипотезу…
Он стоял посреди ярко освещенной комнаты и теребил себя за темные редкие бакенбарды. Тем временем Твиллса уже переложили на кровать и накрыли простыней. На столике лежала желтая книга - томик стихов Гейне.
- Док, все это мало смахивает на самоубийство, - подал голос Сарджент. - Судя по тому, что нам рассказал мистер Марл, Твиллс кое-что начал понимать… А миссис Твиллс сказала, что он что-то там писал в книге. Верно?
Он показал на томик Гейне, но не сделал попытки взять его в руки. Но доктор Рид что-то буркнул и, подойдя к столику, быстрым движением распахнул книгу так, что чуть не порвал обложку. Он начал листать ее, а мы смотрели через плечо. Наконец он дошел до заднего форзаца.
Там были записи карандашом.
Твиллс размышлял и делал записи. Сначала его карандаш изобразил серию кружочков - такие пишут в тетрадках дети, когда осваивают навыки письма. Потом пошли черточки, завитки и загогулины. Силуэт птицы, лицо с унылым выражением и кудрявыми волосами. Затем мы увидели цифры: "12.10.31". Вчерашняя дата. Затем Твиллс написал: "Вопросы, на которые я должен ответить" - и зачеркнул фразу. Затем почерк сделался твердым.
"Уверен ли я, что знаю отравителя?
Что было сожжено в камине и почему?
Могла ли личность произвести такое впечатление?
Имеет ли это объяснение с точки зрения медицины? Психологии? (Да. См. работы Ламбера, Графштейна).
Что это было: надежда разбогатеть или болезнь?"
Затем записи прерывались, снова начинались каракули, а потом:
"К черту!..
Уехать бы к востоку от Суэца.
Елена, красота твоя…
Кларисса Твиллс. Уолтер Уиллисден Твиллс мл. 12.10.31.
Как насчет C17N19NO3 + H2O? Влияние?"
Сарджент поднял удивленный взгляд и машинально перевел его на накрытый простыней труп.
"Уверен ли я, что знаю отравителя?" Тем самым версия о самоубийстве перечеркивается рукой покойного. Но еще более красноречивыми показались мне последние, вроде бы лишенные всякого смысла строки. Я воочию представлял себе Твиллса у постели жены. Она спит, а он ломает голову над мрачной загадкой. "К черту", - вывел его карандаш. Я хочу в теплые края, где нет никаких забот. По дороге в Мандалей, символ тех, кого не отпускают проблемы. Но нет, я не могу просто так взять и уехать. Она красавица. Я ее люблю. Мою жену. Елена, царица дальних синих морей. "Уолтер Уиллисден Твиллс мл." Это значит: "О Боже, если бы у меня родился сын".
Откуда-то издали донесся голос Сарджента:
- Все ясно. Это самоубийство.
- Похоже на то, - мрачно согласился Рид. - Но все-таки в этом есть что-то очень странное. - Он положил книгу, раздраженно проговорил: - Учти, Джо, ты себе прибавишь хлопот. И вообще, что означает вся эта писанина?
По непонятным причинам чтение расстроило коронера гораздо сильнее, чем можно было предположить. Он сделал несколько шагов по комнате.
- Что горело в камине? Что именно? М-да! Что вы думаете об этом, мистер Марл?
- Ничего, - сказал я. - Об этом не было разговора.
"Если не считать телеграммы для Джинни, которую сжег Твиллс собственноручно", - чуть было не добавил я, но вовремя спохватился. Это была явно лишняя подробность, и приплетать ее сюда вовсе не следовало. К тому же я чувствовал себя виноватым, что не уберег телеграмму от огня.
- А как насчет этого цэ-семнадцать, док? - снова подал голос детектив, беря в руки книгу. - Вот, цэ-семнадцать, эн-девятнадцать, эн-о-три плюс аш-два-о. Химическая формула, что ли?
- Да, - отозвался доктор, кусая ноготь. - Она самая. Формула морфина. Черт! Неужели в этом доме сплошные яды и наркотики и больше ничего? - И замолчал, сердито сопя.
- Морфин? Но это же не то, что…
- Нет. Там был гиоскин. А миссис Куэйл угостили мышьяком. Про морфин я ничего не знаю. Разве что… Нет, отравить им никого не собирались.
Сарджент склонил голову набок и спросил:
- Док, а вы от нас ничего, часом, не утаиваете?
- Утаиваю? От вас? - завопил Рид. - С какой стати?! Ну и ну, Джо Сарджент, надо же такое ляпнуть! Да что я, не знаю своего дела, что ли? А?!
- Я этого не говорил, док. Я просто спросил…
- Спросил? Он, видите ли, спросил! Так слушайте меня внимательно. - Коронер немного походил по комнате, потом резко обернулся к Сардженту и сказал: - Если вы начнете тут копать, то можете выкопать такую яму, что провалитесь в нее с головой.
- Это уж моя проблема, док. Ладно, пойдемте поговорим с судьей.
Рид пристально посмотрел на него, затем кивнул:
- Ну, дело ваше. Погодите. По дороге давайте заглянем к этой самой медсестре. А миссис Куэйл в курсе? - спросил он меня.
- Не думаю. Утром тут творилось что-то несусветное, но она, судя по всему, плохо понимает, что происходит.
Медсестра, миссис Херрис, подтвердила мое предположение. Это была спокойная крупная женщина с усиками и усталыми глазами. По ее словам, миссис Куэйл было уже гораздо лучше, хотя она все еще очень слаба. Ночь прошла неважно - несколько раз у больной была рвота с кровью. В соответствии с указаниями доктора Твиллса она делала промывание желудка, вводила магнезию, делала грелки, давала кофе.
- Дайте-ка я на нее посмотрю, - сказал Рид. - Так, на всякий случай. Не волнуйтесь, я ничего не скажу. Она решит, что меня вызвали помочь Твиллсу.
Он зашел в комнату, закрыл за собой дверь, а Сарджент спросил:
- Вы, миссис Херрис, как я понимаю, не спали всю ночь?
- Разумеется, - спокойно ответила та. - А в чем дело?
- Я бы хотел знать, не слышали ли вы чего-то такого - шума, крика, падения со стороны комнаты мистера Твиллса?
Медсестра задумалась, покусывая нижнюю губу. Потом сказала:
- Криков или падений не было, мистер Сарджент. Но я слышала другое. Уж не знаю, стоит ли об этом говорить…
- Разумеется. Я вас слушаю.
- Я слышала, как кто-то смеялся.
Возможно, все дело было в спокойном тоне, которым она произнесла эти слова, возможно, так на меня влиял узкий холл с коричневыми дверями и белыми фарфоровыми ручками. Ноу меня от этих слов по коже побежали мурашки. В белом халате, с тускло освещенным лицом, она вдруг напомнила мне статую Калигулы. "Я слышала, как кто-то смеялся…"
Детективу тоже, похоже, сделалось не по себе.
- Со стороны комнаты доктора? - уточнил он, оглядываясь через плечо.
- Вроде бы. Хотя точно сказать не могу.
- Когда вы это услышали?
- Ровно в пять минут четвертого, - спокойно отвечала медсестра. Она провела руками по накрахмаленной белой юбке и продолжила: - Я это помню, потому что в три пятнадцать должна была вводить эфир подкожно. Я послала мисс Мери Куэйл вниз еще раз простерилизовать иглу, и дверь была полуоткрыта. Тут-то я и услышала этот смех. Очень неприятный…
- Что вы сделали?
- Подошла к двери, прислушалась. Но больше он не повторился. Я решила, что кто-то засмеялся во сне, закрыла дверь и вернулась в комнату.
Я представил себе этот смех в ночной тиши. Мне почему-то показалось, что это был пронзительный, хихикающий смех. Возможно, отравитель не мог сдержать своего ликования. Жуткое ощущение…
- Вы кого-нибудь видели? - осведомился Сарджент после паузы. Говорил он тихо и как-то неуверенно.
- Нет.
- Вы что-нибудь еще услышали?
- Что-то вроде шагов, - сказала медсестра, сдвигая брови. - Но поклясться не могу. Я решила, что если это шаги, то, наверное, это ходит внизу миссис Куэйл.
- Три часа, - сказал Сарджент. - Примерно в это время как раз умер Твиллс.
Мы стояли и молчали в темном холле, каждый из нас пытался представить, что же происходило в доме этой ночью. Вскоре к нам вышел доктор Рид. Состояние больной его вполне удовлетворило. Шурша накрахмаленной униформой, медсестра вернулась в комнату. Мы стали спускаться вниз. Ни я, ни Сарджент не доложили о том, что услышали от миссис Херрис, коронеру. Я не знаю, почему мы этого не сделали. Возможно, потому, что он воскликнул бы "Чепуха!", а нам уже надоело слышать это слово.
Внизу нас встретил Мэтт, которого так и распирало от любопытства, и мы вместе прошли в кабинет Доктора Твиллса. На столике посредине все еще горела газовая лампа с зеленым шелковым абажуром. У стола в качалке сидел судья Куэйл. Он закутался в одеяло, а под головой у него была подушка. Дрожащими пальцами он подносил к губам чашку с бульоном.
Когда мы вошли, он вздрогнул и уставился на нас мутными измученными глазами. Он был небрит, худ, и длинные седеющие волосы падали на уши длинными прядями, словно у женщины. Покрытые коричневыми пятнами руки были в голубых прожилках вен. Когда мы постучали в полуоткрытую дверь, Мери стояла за спиной отца и взбивала подушку. При нашем появлении она отошла к одному из стеклянных шкафов у стены.
- Присаживайтесь, джентльмены, - хрипло проговорил он и дрожащей рукой с чашкой указал на стулья. - Присаживайтесь. Мне уже лучше.