- Черт побери! Ну, вас тогда, раз вы специалист по этому делу, - сказал Дуглас, в упор глядя на него, и добавил сердито: - Что у вас с лицом?
- Кто-то ударил меня. Оно опухло и, вероятно, покраснело.
Дуглас открыл рот.
- Ударил вас? - повторил он.
- Да, но это меня уже не беспокоит с тех пор, как вы назначили себя моим опекуном.
- Кто ударил вас?
- В настоящий момент это тайна.
- Так! - громко сказал Дуглас. - Вы смеетесь надо мной? - Он с беспокойством взглянул на Аллейна. - Странная манера поведения! Ну ладно. Простите, если я не совсем корректен.
- Ничего, - любезно ответил Аллейн. - Довольно неприятно находиться под подозрением.
- Я бы не хотел, чтобы вы продолжали в этом духе, - раздраженно сказал Дуглас. - Это чертовски неприятно. Я надеялся, что смогу помочь. Я хотел бы быть полезным.
- Итак, вернемся к началу. Сколотите мне убедительное алиби - со свидетелями в связи с убийством вашей тети и нападением на Лосса - и я с восторгом прижму вас к своей детективной груди.
- Ей-Богу, - сказал Дуглас почти искренне, - если б смог!
- А тем временем, без предубеждения, не окажете и вы мне три услуги?
- Конечно! - жестко сказал Дуглас. - Все что угодно, разумеется.
- Первая: мне нужна полная свобода действий в овчарне завтра с рассвета и до того момента, когда я сообщу, что все готово.
- Хорошо, сэр.
- Вторая: сообщите всем, что я намерен провести ночь в овчарне. Это предотвратит дальнейшие покушения и даст мне возможность немного поспать. В действительности я не смогу начать работу до рассвета, но они не должны знать и об этом. На рассвете мы не пустим никого в овчарню, на дорогу и на прилегающую территорию, но они не должны об этом знать. Пусть думают, что я отправляюсь туда сейчас и хотел бы скрыть это от них. Как будто я хотел бы внушить им, что нахожусь в своей комнате.
- Может, это прозвучит не слишком убедительно, - важно сказал Дуглас. - Видите ли, я не болтлив.
- Придется вам полицедействовать. Внушите им, что сообщаете это им втайне от меня. Это главное.
- Ладно, а третья услуга?
- Пожалуйста, - устало произнес Аллейн, - одолжите мне будильник или постучите в мою дверь до того, как дом проснется. Как жаль, что вы не провели электричество в овчарню! Там есть очень веское доказательство, но мне нужен свет. Надеюсь, вы поняли меня? На самом деле я иду в свою комнату, они же должны считать, что я в овчарне, но хочу, чтобы думали, будто я сплю.
- Да, - сказал Дуглас, - я понял. Очень тонкая игра.
- Вы дадите мне будильник или разбудите меня?
- Я разбужу вас, - сказал Дуглас, снова обретя важный и относительно счастливый вид.
- Хорошо. А теперь пригласите сюда мисс Линн, пожалуйста.
- Терри? Не могли бы вы… У нее сегодня был сильный срыв. Не могли бы вы?..
- Нет, - произнес Аллейн очень твердо. - Речь идет об убийстве, к сожалению, не могу. Будьте умницей, отправьте ее ко мне и распространяйте "нелегальную" информацию. Не забудьте Маркинса.
Дуглас с несчастным видом направился к дверям. Вдруг лицо его просветлело.
- Я не задаю вопросов, - сказал он, - но держу пари, что это Маркинс.
Теренция немного задержалась. Аллейн подбросил дров в огонь и задумался. Его охватила волна ностальгии: по Трой, его жене, по Лондону, по инспектору Фоксу, с которым он привык работать, по своей стране и своему народу. Если бы это был обычный случай из практики Ярда, он и Фокс обсуждали бы его, задумчиво попыхивая трубками. Он живо представил себе старого Фокса: его большое малоподвижное лицо, его сосредоточенную серьезность, его огромные кулаки, в бездействии лежащие на коленях. А потом, рядом была бы Трой, сидящая на коврике у камина, и над ними витал бы дух спокойствия и безмятежности. "Она славная, - подумал Аллейн, - я люблю свою жену", и он почувствовал тревогу оттого, что находится так далеко от нее. Со вздохом он отогнал посетившие его воспоминания.
Дверь хлопнула, и кто-то прошел через холл. Это была Теренция Линн.
Она вошла, держась очень прямо и глядя перед собой. Он заметил, что она напудрила лицо и подкрасила губы. Очевидно, она побывала в своей комнате. Интересно, была ли книга все так же заткнута между простынями?
- Теперь все в порядке? - спросил он и придвинул кресло к огню.
- Да, благодарю вас.
- Присядьте, пожалуйста. Это ненадолго.
Она села, словно повинуясь приказу.
- Мисс Линн, - сказал Аллейн, - боюсь, что мне придется попросить вас дать мне почитать этот дневник.
Ее взгляд обдал его ненавистью.
- Значит, я не ошиблась, - произнесла она. - Я так и думала, что вы вернетесь в мою комнату. Значит, вот что вы из себя представляете, и вот как вы себя ведете.
- Да, я веду себя именно так. Я мог бы взять его с собой, знаете ли.
- Удивительно, почему вы этого не сделали.
- Минуточку, я сейчас за ним схожу.
- Я отказываюсь показать его вам.
- В таком случае я вынужден буду опечатать вашу комнату и утром заявить в полицию. Они явятся с ордером на обыск и все сделают сами.
Руки ее дрожали. Она с отвращением взглянула на них и сложила их в складках платья.
- Мне надо кое-что сказать вам, - заявила она.
- Конечно, - откликнулся он и отвернулся. Примерно минуту она собиралась с мыслями.
- То, что я скажу вам, истинная правда. Час назад я опасалась показывать вам его. Там есть нечто, что можно истолковать неправильно. Но теперь эта опасность миновала. Там нет ничего, что может быть вам полезным. Сама мысль, что вы будете читать его, неприятна мне, и поэтому я не хочу давать вам его. Клянусь, что это все. Торжественно клянусь.
- Вам должно быть известно, - произнес Аллейн, - что я не могу руководствоваться заявлениями такого рода. - Она наклонилась вперед и отбросила прядь волос со лба. - Если все обстоит так, как вы говорите, - продолжал Аллейн, - то представьте себе, что я абсолютно безличен. Через мои руки прошло много десятков документов, абсолютно интимного свойства. Я отложил их в сторону и забыл о них. Но я должен видеть дневник, или его прочтет полиция. Что вы предпочтете?
- Какая разница? - спросила она резко. - Читайте вы. Вы знаете, где он лежит. Идите и возьмите, но так, чтобы я не видела его у вас в руках.
- Но есть еще один вопрос. Почему, когда мы беседовали о поисках броши, вы сказали, что не встретили Артура Рубрика за теннисной площадкой?
- Я и сейчас готова это повторить.
- Нет, нет. Вы - умная женщина. Вы слышали, что говорили о розысках Лосс и Грейс. Совершенно очевидно, что вы должны были встретить его. И встретили, не так ли? И вас видели.
- Кто вам сказал? Дуглас? Урсула?
- Я жду ответа.
- Если вам это известно, - произнесла она, - и вы не ловите меня, то он - он обнял меня и поцеловал. Теперь нечего скрывать. Все, кажется, примитивно и просто.
- Напрасно вы это так воспринимаете. Я знаю, что этот эпизод слишком резок и болезнен для вас. Но пройдет время, и ваши воспоминания останутся с вами, - он помолчал мгновение, - что бы ни случилось.
Она сказала нетерпеливо:
- В течение последнего часа все изменилось. Я же сказала вам. Вы не понимаете.
- Я понял ваш намек, - сказал он. - В течение последнего часа произошла попытка второго убийства. Вы полагаете, что ход моих мыслей таков: "Эта попытка напоминает по характеру нападение на миссис Рубрик. Поэтому она предпринята убийцей миссис Рубрик".
Теренция посмотрела на него внимательно и словно бы издалека. Казалось, она встревожилась и быстро встала и подошла к нему:
- Вы хотите сказать…
- Вы считаете, - подхватил Аллейн, - что, поскольку Артур Рубрик умер, я не могу подозревать его в убийстве жены.
Глава 11
ФЛОРЕНС РУБРИК ОТ АРТУРА РУБРИКА
Больше ничего узнать от Теренции Линн не удалось. Аллейн поднялся с нею наверх и стоял у открытой двери, в то время как она доставала дневник из тайника. Она молча протянула его Аллейну, и последнее, что он видел, было ее враждебное лицо, бледное, обрамленное черными распущенными волосами. Она заперла дверь. Аллейн спустился вниз и вызвал в кабинет Клиффа Джонса и Маркинса. Было уже десять часов.
Клифф был зол, раздражен и настроен на конфликт:
- Я не понимаю, зачем вы дергаете меня снова, - начал он. - Я ничего не знаю, ничего не сделал и мне это осточертело. Если таковы методы Скотленд-Ярда, то меня ничуть не удивляет, что говорят современные психиатры о британском правосудии.
- Не болтай глупостей, - остановил его Маркинс и поспешно добавил:
- Я уверен, что он извинится, сэр.
- Это абсолютное средневековье, - пробормотал Клифф.
- Послушайте, - сказал Аллейн, - я искренне согласен, что мы беседовали немало. Но в ходе этих бесед вы отказались дать мне некую информацию. Теперь я получил ее из другого источника. И хотел бы получить от вас подтверждение или опровержение. Вы находитесь в трудном положении. Мой долг предупредить вас, что каждое ваше слово будет записано и может быть использовано как свидетельство против вас.
Клифф облизнул губы.
- Вы хотите сказать…
- Я хочу сказать, что вам рекомендуется говорить правду и только правду.
- Я ее не убивал. Я не трогал ее.
- Начнем с истории со спиртным. Правда ли, что вы поймали Элби Блека в момент кражи, а Маркинс застал вас, когда вы водворяли виски на место?
Маркинс за спиной Клиффа подошел к письменному столу, открыл записную книжку и достал из кармана огрызок карандаша.
- Он сказал вам?
- Я понял это из его поведения. Он не отрицал. Почему вы не хотели посвятить в это миссис Рубрик?
- Он не отдавал бутылки, пока я не пообещал. Его бы уволили, и он мог бы попасть в тюрьму. За год до этого один из парней стянул немного спиртного. Они обыскали его комнату и нашли бутылки. Она обратилась в полицию, и он неделю провел в тюрьме. Элби был тогда под мухой. Я сказал ему, что он рехнулся.
- Ясно.
- Я же сказал, что это не имеет никакого отношения к делу, - пробормотал Клифф.
- Но так ли это? Перейдем к следующему вечеру, когда миссис Рубрик была убита, а вы виртуозно исполнили сложнейшее произведение на совершенно расстроенном пианино.
- Меня все слышали, - выкрикнул Клифф, - я готов сыграть вам эту музыку!
- А куда делась программа радиовещания на ту неделю?
Клифф разволновался. Глаза его расширились, а губы задрожали, как у ребенка.
- Вы ее сожгли? - поинтересовался Аллейн.
Клифф безмолвствовал.
- Вы, конечно, знали, что за полонезом Шопена последует "Искусство фуги". Возможно, до начала программы вы сыграли несколько вступительных аккордов. Вы видели, что он играл, не так ли, Маркинс?
- Да, сэр, - ответил Маркинс, продолжая писать.
Клифф вздрогнул при звуке его голоса.
- Но в 20.05 вы перестали играть и включили радио, которое, возможно, было заранее настроено на нужную волну. С этого момента вплоть до прихода вашей матери, когда вы снова начали играть, радио не умолкало. Но в течение этих пятидесяти минут вы успели наведаться в овчарню. Было почти темно, когда вы входили. Элберт Блек видел вас. Он был пьян, но не забыл об этом, и три недели спустя, когда нашли тело миссис Рубрик и началось расследование, он использовал то, что знал, для шантажа. Он заключил с вами сделку. Итак, почему вы ходили в овчарню?
- Я не дотронулся до нее. Я ничего не планировал. Я не знал, что она туда пойдет. Так случилось.
- Вы сидели в проходной комнате с открытой дверью. Если, после того, как вы перестали играть, вы остались сидеть на стуле возле пианино, вы могли видеть дорогу. Следовательно, вы должны были видеть, как миссис Рубрик свернула к овчарне и пропала из виду. Я не утверждаю, что вы ожидали ее увидеть. Вероятно, нет. Но предполагаю, что вы видели ее. Дверь была открыта, иначе Баха не услышали бы на теннисной площадке. Почему вы оставили "Искусство фуги" и последовали за ней? - Наблюдая за Клиффом, Аллейн подумал: "Когда люди пугаются, лица их деревенеют, как у покойников". - Я не слышу ответа, - сказал он.
- Я невинен, - произнес Клифф, и эта изящная фраза довольно нелепо прозвучала в его устах.
- Если это правда, не мудрее ли изложить факты? Разве вы не хотите, чтобы нашли убийцу?
- Я не обладаю чутьем охотника, - парировал Клифф.
- По крайней мере, если вы невинны, вы должны оправдаться.
- Как я могу? Ведь некому подтвердить мои слова! Она мертва, не так ли? И даже если бы мертвые заговорили, она могла бы свидетельствовать против меня. Будь у нее минута на размышления, она могла бы подумать, что это сделал именно я. Это могла быть последняя мысль, мелькнувшая у нее в мозгу, - что я убиваю ее.
Охваченный беспокойством, он бесцельно двигался по комнате, близоруко натыкаясь на стулья.
- Значит, она была жива, когда вы вошли в овчарню? Вы говорили с ней?
Клифф повернулся к нему.
- Жива?! Вы, должно быть, сошли с ума! Если бы я успел поговорить с ней! - Его пальцы сжали спинку стула, он задержал дыхание. "Ну, - подумал Аллейн, - кажется, началось". - Все было бы совсем иначе, - выпалил Клифф, - если бы я сказал ей, что раскаиваюсь, и попробовал убедить ее, что я не вор. Я это и хотел сделать. Я не знал, что она пойдет в овчарню. Я просто хотел послушать Баха. Я сначала хотел играть вместе с радио, но у меня не получилось. Тогда я остановился и стал слушать. Потом я увидел, что она идет по дороге и сворачивает к овчарне. Мне вдруг очень захотелось сказать ей, как я жалею о случившемся. Я долго сидел возле радио и размышлял, что же мне сказать. Потом, почти неохотно, я вышел, забыв выключить радио. Я спускался с холма, в уме перебирая фразы. А потом - перед тем, как войти, - я обратился к ней. Я не мог понять, что она делала, стоя так тихо в темноте. Я позвал: "Миссис Рубрик, вы здесь?" И у меня внезапно сел голос. Он как бы треснул и прозвучал очень слабо. Я прошел дальше в овчарню.
Дрожащей рукой он потер лицо.
- Да? - подхватил Аллейн. - Вы прошли в овчарню.
- Над прессом была гора пустых тюков. Ее не было видно. Я не помню точно, но сейчас мне кажется, что у меня возникло какое-то предчувствие. Словно в кошмаре. Но точно не помню. И тут моя нога коснулась ее ноги.
- Под пустыми тюками?
- Да, да. Между прессом и стеной. Как ни странно, я мгновенно понял, что это миссис Рубрик и что она мертва.
- Что вы сделали? - мягко спросил Аллейн.
- Я отскочил и наткнулся на пресс. И замер. Я все думал: "Надо посмотреть на нее". Но было темно. Я заметил что-то блестящее. Это был бриллиант. Второй был потерян. Я протянул руку и коснулся мягкой мертвой кожи. Я клянусь, что собирался пойти и сказать о том, что увидел. Клянусь, у меня другого и в мыслях не было. До тех пор, пока я не выбрался наружу и он не окликнул меня.
- Элби Блек?
- Он поднимался по дороге. Он был пьян и шатался. И он окликнул меня: "Эй, Клифф, где это ты был?" И тут мне показалось - ну словно у меня внутри вода. Мыслей никаких. Тело действовало само по себе. Я ничего не взвешивал, не обдумывал, словно это вообще был не я. Короче, моя оболочка бросилась вверх по холму и забежала за дом. Потом, как говорится, душа вернулась в тело уже в проходной комнате под звуки радио. Я выключил радио и стал играть и услышал, как хлопнула дверь нашего дома и залаяли собаки. И я ничего не сказал. Ни на следующий день, ни потом. И все три недели, удивляясь, куда же девалось тело, и было ли оно где-нибудь поблизости. Об этом я думал даже чаще, чем о том, кто это сделал. Элби почуял, откуда ветер дует. Он понимал: стоит мне сказать, кто взял виски, и все сразу же решат, что он имел на нее зуб. Она хотела, чтобы мистер Рубрик уволил его. Когда он напивался, то грозил, что рассчитается с ней. Когда ее нашли, он поступил именно так, как вы говорили. Он думал, что это сделал я. Он и сейчас так думает. Он боялся, что я постараюсь переложить вину на него и скажу, что он напал на нее в пьяном виде. Клифф зарыдал, раздраженно ударяя ладонью по подлокотнику. - Все кончено, - пробормотал он, заикаясь. - Я даже слушать не могу. Кончилась музыка!
Маркинс смотрел на него с сомнением. Аллейн, после минутного колебания, подошел к нему и коснулся его плеча.
- Ну, ну, - сказал он. - Все не так безнадежно. Музыка вернется к вам.
- Против этого парня вполне можно возбудить дело, - проговорил Маркинс. - Не так ли, сэр? Он сам показал, что входил в овчарню, а во всем остальном приходится верить ему на слово. Наверно, суд примет во внимание его молодость и отправит его в исправительное заведение для малолетних.
Аллейн не успел ответить, так как вошел Томми Джонс, бледный и трясущийся от злобы.
- Я отец этого мальчика, - сказал он, опуская голову, словно рассерженная обезьяна, - и я не потерплю этой возни. Вы позвали его сюда, обработали и заставили сказать все, что вам нужно. Может, так принято там, откуда вы приехали, но не здесь, и мы этого не потерпим. Я устрою показательное дело. Он вышел отсюда весь сломленный и совсем не в себе. В таком состоянии он не отвечает за свои слова. Я ему говорил, чтобы он не открывал рта, глупый щенок, и как только меня рядом нет, вот, что вы с ним делаете. Было ли что-то записано против него? Подписал ли он это? Ей-Богу, если подписал, я буду с вами судиться.
- Клифф дал показания, - сказал Аллейн, - и подписал их. На мой взгляд, это правдивые показания.
- Вы не имели права вынуждать его. Кто вы такой вообще? У вас никаких прав нет.
- Напротив, я имею полномочия от вашей полиции. Я повторяю, что верю в истинность слов вашего сына. Возможно, он сам захочет поговорить с вами. А пока я бы посоветовал вам предоставить его самому себе.
- Вы хотите меня обмануть.
- Нисколько.
- Вы считаете, что это сделал он. Вы ищете оснований для дела.
- Нечего особенно искать, оснований больше чем достаточно. Но в настоящий момент я не считаю, что он совершил оба этих нападения. Однако раз уж вы здесь, мистер Джонс…
- Вы лжете! - воскликнул Джонс в ярости.
- …я считаю своим долгом предупредить вас, что ваше собственное алиби крайне неубедительно.
Томми Джонс сразу притих.
- Но у меня не было причин, - сказал он. - С какой стати? Она была со мной справедлива по-своему. Никаких причин.
- Я думаю, - промолвил Аллейн, - что теперь уже слишком хорошо известно: работа, которую выполняли капитан Грейс и мистер Лосс, имела военное значение. Это были опыты, причем секретные. Вам также известно, что миссис Рубрик придавала большое значение борьбе со шпионажем.
- Ничего я об этом не знаю, - заявил Джонс, но Аллейн прервал его.