Комната была ярко освещена, и в ее убранстве угадывалось что-то театральное. Сэр Малькольм тут же узнал Восток - там возвышался престол, где восседал председатель; справа от него виднелся символ луны, а слева - солнца. Вдоль стен стояли стулья. Все они были пусты за исключением одного. Посреди комнаты, меж трех погасших светильников, лежало что-то продолговатое, накрытое черным покрывалом.
- Сэр Малькольм Айвори, - проговорил Досточтимый Дин, восседавший на Востоке, - слава о вас дошла и до наших стен. Мы охотно принимаем помощь такого человека, как вы, в беде, постигшей нашу почтенную ложу. Кто-то, кажется, поставил в известность полицию, что породило тлетворный слух о том, будто бы кончина нашего достоуважаемого брата Ливингстона имеет криминальную подоплеку. Однако все мы, здесь присутствующие, готовы засвидетельствовать, что это не имеет никакого отношения к истине. Брат наш почил во время ритуала, очевидно, вследствие сердечного приступа, вызванного сильным переживанием. И наш брат Келли - а он врач - подтвердит, что так оно и было. - На мгновение Уинстон Дин умолк, облизал губы и продолжал: - Смерть брата Ливингстона, увы, случилась по естественной причине. И мы просили бы вас, в свою очередь, также подтвердить, что в столь трагически сложившихся обстоятельствах нет никакого злого умысла, дабы вы донесли это до сведения полиции и она оставила нас в покое, позволив перевезти останки нашего брата к нему домой.
Это короткое обращение было произнесено вычурно велеречивым тоном - так маленький человечек, должно быть, изъяснялся и на всех ритуальных собраниях. Но сэр Малькольм слушал Досточтимого Дина вполуха: его внимание куда больше привлекала особа, присутствие которой в этих стенах было явно неуместно. Там, где, по понятиям франкмасонов, располагалась южная колонна, в глубоком трауре сидела женщина. Она набросила на лицо вуалетку, стараясь, как видно, его спрятать. Ее согбенное тело содрогалось в рыданиях.
Сэр Малькольм подошел к мертвецу, покоившемуся на полу, который был вымощен черно-белой плиткой, и приподнял покрывало. Покойник был полноватым мужчиной лет сорока. Одет он был в черное, как и все остальные члены ложи, руки его были умиротворенно сложены на груди. На лице застыло выражение не то муки, не то изумления. Сэр Малькольм внимательно осмотрел тело и через какое-то время спросил доктора Келли:
- Не могли бы вы описать, что с ним происходило перед смертью?
Толстяк пробормотал:
- К сожалению, даже не знаю…
- Как это?
- Я хотел сказать… Не позволит ли мне Досточтимый мастер описать ту часть уставного ритуала, во время которой произошел столь прискорбный несчастный случай?
Уинстон Дин с высоты своего престола снова заговорил своим обычным властным тоном:
- Сэр, кончина нашего брата нежданно совпала с гибелью Хирама. Не знаю, понятно ли вам, что я имею в виду. Должен пояснить, что как раз сегодня мы собрались в ложе, дабы исследовать устав, доселе нам неведомый, но представляющий для нас несомненный символический интерес. Видите ли, мы здесь занимаемся изысканиями. И, в отличие от прочих английских лож, практикующих заученные уставные обряды, следуем уставу, переданному нам одним из наших братьев. В этом тексте описывается смерть Хирама в весьма прискорбном свете. Полагаю, вы знаете, кто такой Хирам… В каком-то смысле он был архитектором - его избрал царь Соломон, дабы он воздвиг Иерусалимский храм. В Библии сказано об этом предостаточно, вот только в ней ни словом не упоминается об убиении сего достославного зодчего тремя подмастерьями, возжелавшими вырвать из него заветное слово мастера. Иными словами, мы справляли здесь, в ложе, вверенный нам устав, воспроизводящий мученическую смерть мастера, и брату Ливингстону как раз выпала роль Хирама.
- Проще говоря, - заключил благородный сыщик, - покуда трое ваших играли в подмастерьев-душегубов, Ливингстона убили по-настоящему.
Дин вскочил с места и гневно воскликнул:
- Сэр, я уже говорил: наш брат скончался от сердечного приступа! Зачем же говорить об этом снова и снова!
Храня полную невозмутимость, сэр Малькольм прошел через залу и остановился у помоста, где восседал Досточтимый мастер.
- Простите, однако у меня есть все основания полагать, что смерть Ливингстона была насильственной. К тому же не могли бы вы объяснить, что делает дама в ложе, открытой только для мужчин?
Дин на мгновение оцепенел, и вдруг с силой хватил деревянным молотком по плато, лежавшему перед ним на престоле.
- Сэр Малькольм, я уже говорил: проводился особый, не имеющий себе подобных уставный ритуал, дошедший до нас с континента! Во время его исполнения необходимо присутствие женщины. Она олицетворяет Вдову, то есть Исиду, которая, как вы, верно, знаете, лишилась своего супруга Осириса и отправилась искать его в дельту Нила. Разумеется, это не совсем строгий устав, но традиция не запрещает затрагивать в процессе его исполнения вопросы, касающиеся франкмасонства, и мы у себя в ложе призваны искать на них ответы.
Сэр Малькольм подошел к скорбной фигуре в черных покровах, очень походившей на плакальщицу времен оных. При виде него дама в черном приподняла вуалетку, скрывавшую лицо. Оно было безупречной овальной формы, большие черные глаза были полны слез, и от этого лицо казалось еще красивее.
- Вы, должно быть, супруга Джона Ливингстона, мадам? - осведомился сэр Малькольм.
Женщина, подавив рыдание, ответила:
- Да, сэр. Правда, теперь я уже вдова бедного моего супруга, дорогого Джона, а ведь он так хотел, чтобы я участвовала в этом жутком маскараде…
Глава 3
- Мадам, господа, - начал сэр Малькольм, - к сожалению, должен вам сообщить, что начать дознание все же придется, и незамедлительно.
- Но так же нельзя! - воскликнул Уинстон Дин. - Вы что, хотите скандала?
- Этот человек умер при странных обстоятельствах. Впрочем, я вовсе не поэтому убежден, что скончался он не от простого сердечного приступа. Доктор Келли, вы действительно не заметили ничего подозрительного?
Толстяк состроил недовольную мину и произнес тоном, не соответствующим сказанному:
- Признаться, ничего.
- Ну что ж, доктор, значит, вы не очень внимательны. У вашего брата Ливингстона на губах весьма характерные следы.
- Какие же? - пожав плечами, спросил Келли.
- Отравления, и, очевидно, цианидом. Прошу, доктор, нагнитесь и взгляните. Видите в складках легкий желтоватый налет слюны?
- Не вижу тут ничего странного! Мне и раньше нередко доводилось наблюдать такую пену на губах у людей, скончавшихся от сердечного приступа.
- Но при сердечном приступе у пены беловатый оттенок. Потом, разве не видите, у покойного обожжены брови?
За этим вопросом последовала неловкая пауза, после чего Досточтимый Дин наконец соблаговолил снизойти со своего престола. Это был старик, сохранивший, однако, бодрость духа и тела, - не иначе как благодаря чудодейственному спейсайдскому виски. Он подошел к стоявшим вместе сэру Айвори, доктору Келли, Шоу, Вогэму и маленькому, уже не на шутку встревоженному обрядоначальнику, набросил на тело покойного черное покрывало и сказал:
- Сэр Малькольм, как видно, придется открыть вам одну нашу церемониальную тайну. Когда трое наших служителей, исполняющих роль подмастерьев-убийц, символически поражают Хирама, к нему в свою очередь подходит председатель и слегка касается его чела своим молотком. Затем Хирам падает и простирается на мозаичном полу, как будто мертвый. Повторяю, это всего лишь символическое действо, знаменующее кончину старого и рождение нового человека, после чего является кандидат - так, словно он воскресает. Понимаете?
- Прекрасно понимаю, - сказал благородный сыщик. - Подобный обряд описан во многих книгах. И это ни для кого не секрет.
- В общем, наш брат Ливингстон в роли Хирама лежал, распростершись, как сейчас. И тогда, согласно уставу, Соломон, видя, что архитектор все никак не идет, посылает за ним своих придворных. А дальше наш устав совершенно отличается от тех, что практикуют другие английские ложи. Тут у нас на сцене появляется Вдова Исида. И как будто начинает разыскивать своего супруга по четырем сторонам ложи. Наконец она находит его и с помощью братьев собирается поднять. В этот самый миг должно вырваться пламя, символ света. Для этого один из участников ритуала берет курительную трубку с ликоподием, разжигает ее, и она ярко вспыхивает. Должно быть, эта вспышка и обожгла брови бедного нашего друга.
Сэр Малькольм обратился к госпоже Ливингстон:
- Значит, вам выпала роль Исиды… А вы-то сами что думаете о происшедшем?
- Все это отвратительно! Я была рядом с мужем, держала его за руку, как меня и просили. Остальные начали его приподнимать, чтобы помочь встать. Потом эта вспышка. Я закричала. Да-да, и тут вдруг поняла, что Джон мертв. Он не притворялся. Он действительно оставил нас.
Один из членов ложи, который до сих пор молча сидел за маленьким престолом, помещавшимся перед стульями с южной стороны, поднялся и подошел к молодой женщине.
- Дорогая Элизабет, все мы глубоко удручены происшедшим, но Джон мог точно так же умереть и на улице или бог весть где еще. Не стоит так убиваться из-за трагического совпадения, омраченного театральным антуражем. А что касается вас, сэр Малькольм, я обращаюсь к вам с убедительной просьбой не раздувать из нашей общей беды никому не нужный скандал.
- С кем имею честь? - осведомился благородный сыщик.
- Энтони Хиклс, первый страж ложи и к тому же президент Международного консорциума ткацкой промышленности, азиатское отделение.
Это был довольно привлекательный мужчина представительной наружности, с умным, интеллигентным лицом. Вдова Ливингстона взглянула на него с признательностью. Сэр Малькольм повернулся к человеку, стоявшему на помосте под знаком луны.
- А вы, сэр, кто будете?
- Мэтр Артур Куперсмит, адвокат. Позвольте, однако, выразить нашу глубочайшую озабоченность. Все, что здесь происходит с минуты вашего появления, нарушает самые элементарные правовые нормы! Вам удалось проникнуть в этот закрытый частный дом под каким-то непонятным ни одному из нас предлогом. Кто докажет, что в полицию звонили действительно затем, чтобы сообщить об убийстве? Ведь речь, по сути, идет о серьезном обвинении, и подозрение, соответственно, может пасть на любого из нас.
- Вот именно, - нимало не смутившись, ответил сэр Малькольм, - а посему не скажете ли, где тут у вас телефон?
- Там, внизу, - ответил Вогэм. - Где мы пили чай.
- В котором часу вы закончили чаепитие и поднялись сюда, на второй этаж?
- Мы наскоро попили чай в четыре часа - время, знаете ли, было дорого, - пояснил Уинстон Дин. - Стало быть, трапезную мы покинули через полчаса и тотчас занялись нашими трудами.
- Значит, в половине пятого, - заключил сэр Малькольм. - И вслед за тем вы все собрались здесь, в ложе. Так? Вы подтверждаете. Замечательно. После этого хоть один из вас куда-нибудь отлучался?
- После того как мы предались трудам нашим, из ложи никто не выходил, - заверил сыщика Дин. - Обычно снаружи, в притворе, остается привратник, но, поскольку мы постигали устав, интересовавший нашего брата Вогэма, я разрешил ему вместе с покрывающим остаться внутри.
- А неизвестный звонил около пяти, - продолжал сэр Малькольм, - когда, по вашему заверению, все вы находились в ложе. В котором часу вы установили, что Джон Ливингстон мертв?
- С начала ритуала и до сцены смерти Хирама прошло, наверно, около получаса, - пояснил Уинстон Дин.
- Примерно тогда же неизвестный и позвонил в Скотланд-Ярд, чтобы сообщить об убийстве, - сказал сэр Малькольм.
- Но вы же понимаете, это невозможно! - воскликнул мэтр Куперсмит. - В полицию никто из нас вообще никогда не звонил. Вот вам и доказательство!
- Уважаемый мэтр, - отозвался благородный сыщик, - вы забываете, все звонки в Скотланд-Ярд автоматически регистрируются. А значит, мы располагаем самым достоверным доказательством, что такой звонок все же был. Да и точное время, когда звонили, известно.
- В таком случае, - заметил Досточтимый Дин, - творится что-то непонятное, и, не будь нам известна ваша репутация, сэр Малькольм, мы бы сочли, что налицо грязные происки, призванные очернить наше достославное братство.
- Не понимаю, как посторонний человек, не имеющий отношения к убийству, мог предвосхитить смерть Джона Ливингстона, - заметил сэр Малькольм. - Определенно здесь кроется тайна, весьма занятная и необычная. И это лишний повод для Скотланд-Ярда начать следствие как можно быстрее.
- Но это невозможно! - в один голос воскликнули Питер Шоу и Артур Куперсмит.
- Газетчики тут же все пронюхают, - прибавил Дин. - Надо предупредить Достопочтенного Верховного национального секретаря, брата Ховарда. Дело уже переходит за рамки моей компетенции. Позвольте позвонить!
- Сделайте одолжение, - сказал сэр Малькольм. - А я пока тут задам кое-какие вопросы.
- Но по какому праву?! - запротестовал адвокат. - У вас нет никаких полномочий!
- Мэтр Куперсмит, как вы знаете, я попросил разрешения войти в этот дом, и меня впустили. Оказавшись же на месте происшествия, я установил, что банкир Ливингстон умер неестественной смертью. Так что я всего лишь выполняю свой долг и порученное мне задание.
Адвокат пришел в ярость. И, повысив голос, воззвал к присутствующим:
- Друзья, прошу заметить, оказавшийся здесь сэр Малькольм намерен допрашивать вас вопреки всем юридическим нормам. А у него нет на то никакого права. Значит, вы можете хранить полное молчание.
- Ну что ж, замечательно, - решительно ответил сэр Малькольм. - В таком случае я спускаюсь и прошу старшего инспектора Дугласа Форбса и лейтенанта Финдли оказать мне должное содействие. Вас это устраивает?
Энтони Хиклс тотчас спохватился:
- Ну хорошо, давайте будем благоразумны… Нас не в чем упрекнуть. Сэр Малькольм, как и мы, жертва никому не понятного злого умысла. Давайте же из уважения к дорогому Джону не будем горячиться и положимся на этого человека, тем более что он мне кажется надежным во всех отношениях. Да и потом, лучшего посредника между нами и полицией не найти.
- Тут я ничего вам не обещаю, - ответил благородный сыщик, - но за доверие спасибо. Итак, в отсутствие вашего председателя я просил бы всех занять места в соответствии с заведенным в вашей ложе порядком. Так мне будет легче оценить роль каждого из вас.
Все безропотно повиновались. Бурча себе что-то под нос, мэтр Куперсмит вернулся за свой престол - под знаком солнца, Питер Шоу, журналист, сел по другую сторону Востока - под знаком луны. Энтони Хиклс занял место первого стража - перед южной колонной. Доктор Келли и Майкл Вогэм встали у двери. Обрядоначальник, все такой же возбужденный, с огромной тростью в руке, отошел на середину ложи и встал перед расстеленным на полу черным полотном, на котором были начертаны мелом какие-то знаки. Престол второго стража, с противоположной стороны от Востока, остался пустым. Это было место несчастного Ливингстона.
- Мне кажется, - заметил сэр Малькольм, - господа Келли и Вогэм как будто дублируют друг друга. Неужели, чтобы охранять дверь, нужны двое?
- Такова английская традиция, - пояснил Хиклс. - Брат Келли у нас так называемый покрывающий. Когда приходит какой-нибудь посетитель, он задает ему разные вопросы, дабы удостовериться, что тот принадлежит к нашему братству. А Вогэм охраняет дверь снаружи. Он единственный из нас, кто носит шпагу, как бы странно это ни казалось. Но это в память о былых временах, а мы глубоко почитаем старые традиции.
- Во всяком случае, - заметил сэр Малькольм, - если я правильно понял, во время вашей особой церемонии господин Вогэм находился внутри вместе с братом Келли.
- Досточтимый Дин вам уже сказал…
- Замечательно. Но почему, скажите, вы обращаетесь к господину Дину таким образом? Мне казалось, председательствующего офицера ложи принято называть "почтенный", разве нет?
- Совершенно верно, - подтвердил Хиклс, - но Уинстон Дин высший офицер провинции и потому имеет право называться Досточтимым.
- Это он создал вашу исследовательскую ложу? - поинтересовался благородный сыщик.
- Ее основали все, кто здесь присутствует.
- И как давно это было?
- Два года тому.
- Стало быть, вы изучаете древние уставы?
Хиклс ответил:
- Некоторые из нас выступают с докладами по тем или иным вопросам истории. Лично я изучаю документы Средневековья и эпохи Возрождения, имеющие отношение к деятельности тогдашних лож. А другие, как, например, брат Вогэм, больше интересуются редкими особенностями уставов континентальной Европы. Французы, знаете ли, такое напридумывали!
Тут появился Досточтимый Уинстон Дин. Лицо у него было серьезное, как будто озабоченное. Хриплым голосом он объявил:
- Братья, Достопочтенный брат Ховард велит нам вверить тело Ливингстона заботам полиции. Сожалею, Элизабет, но другого выхода нет. Бедный наш Джон и так слишком долго пребывает здесь, а это не по правилам. Брат Бронсон, скажите этим господам из Скотланд-Ярда, что они могут войти. Только не забудьте снять передник и оставить здесь трость.
Маленький обрядоначальник все никак не мог расстегнуть на переднике крючок. И Вогэму пришлось ему помочь.
- Можно мне сопровождать тело Джона? - бесцветным голосом спросила Элизабет Ливингстон.
- Увы, мадам, боюсь, нет, - ответил сэр Малькольм. - Как вы понимаете, его повезут в Скотланд-Ярд на экспертизу.
Женщина вскрикнула:
- Неужели будет вскрытие?!
Энтони Хиклс быстро выбрался из-за престола первого стража, подошел к ней и, мягко взяв за плечо, сказал:
- Дорогой друг, мы очень старались, чтобы этого не произошло, однако все вышло иначе.
Она уткнулась лицом ему в плечо. На миг-другой присутствующих охватило сильное волнение.
- Братия, - сказал Уинстон Дин, - воздадим же молитву Богу, дабы он упокоил душу дорогого брата нашего Джона. Обратим взоры наши к Востоку, где отныне пребывает в мире Господь. О Великий Архитектор Вселенной, соблаговоли принять у себя, на Востоке Вечном, слугу твоего Джона Ливингстона. Да зачтутся ему одни только благодеяния и да осенят его навек святая слава Твоя и благодать, дабы свершился переход его в землю, коего он заслуживает вполне. Аминь.
И братия в один голос вторила: "Аминь". Засим воцарилась тишина: все замерли в ожидании людей, которые должны забрать тело.