- Это ритуал изначального шотландского устава, - ответил Майкл Вогэм, - и его до сих пор практиковали только молча. А появился он в восемнадцатом веке.
- В восемнадцатом! Значит, он был учрежден в Шотландии?
- Вот именно, этот исторический факт нам и предстояло проверить. Хотя, возможно, устав перешел к нам от французов. Во всяком случае, рукопись-то была на французском.
- И вы перевели ее у себя в ложе.
- Да, - подтвердил Вогэм, - я сам перевел текст, прямо с рукописи.
Сэр Малькольм, обращаясь ко всем членам ложи, громко заявил:
- Как я уже сказал, господа, теперь подозрение падает на каждого из вас. Вы все говорили неправду. И ваше очередное объяснение кажется мне не более убедительным, чем предыдущее. Знайте же: я тщательно проверю показания каждого из вас и в конце концов узнаю правду. Произошло убийство, и, насколько я могу судить, вы все, хочется вам того или нет, несете за это ответственность или же являетесь его соучастниками. Вам еще повезло, что я не обвиняю вас в сокрытии улик и лжесвидетельстве. Кто тут у вас секретарь?
- Я, - сказал Питер Шоу.
- Покажите книгу записей. А вы, господин Дин, сложите, пожалуйста, на плато все экземпляры устава. Ну, а перед тем как вы разойдетесь, полицейский офицер перепишет все ваши данные и адреса.
Сухой тон сэра Малькольма лишал членов ложи всякого желания с ним пререкаться. Они друг за другом вышли из ложи и спустились на первый этаж, где Финдли переписал их данные, включая адреса. Однако перед уходом Досточтимый Уинстон Дин подошел к сэру Малькольму и сказал:
- Сожалею, что мы встретились при столь странных обстоятельствах, но знайте: на меня в этом злополучном деле выпадает весьма незавидная роль.
- Что вы имеете в виду?
- О, я, как видите, совсем стар. А вся эта молодежь… Франкмасонство уже не то, что прежде. Но, как сказано в Писании, ищите и обрящете.
С этими словами сгорбленный председатель удалился.
Глава 6
Дуглас Форбс всегда восхищался сэром Малькольмом - его изысканными, благородными манерами, несравненной логикой и памятью. Но в этот вечер он был особенно удивлен тем, с какой легкостью его друг провел дознание в столь подозрительном месте. Поэтому, когда сэр Малькольм предложил ему пообедать вместе в каком-нибудь ресторанчике в Сохо, старший инспектор несказанно обрадовался. Они только что опечатали дверь храма и с удовольствием собирались покинуть это злополучное место.
Снег уже не шел, и на земле он мало-помалу превращался в грязь. Однако атмосфера в Лондоне была благодушная и радостная, ведь близилось Рождество. Ярко освещенные витрины магазинов соседствовали с расцвеченными электрическими гирляндами фасадами ресторанов, у дверей которых красовались увешанные игрушками елки. Уличные мальчишки, прильнув носами к витринам, глядели во все глаза на их содержимое, а взрослые, кутаясь в шарфы и воротники, спешили по домам, где их ожидали приятные хлопоты, связанные с подготовкой к послезавтрашнему рождественскому ужину.
- Куда бы вам хотелось пойти, дорогой Дуглас? К пакистанцам, марокканцам или китайцам?
В Сохо было превеликое множество диковинных ресторанов, и сэр Малькольм обожал их, тем более что в молодости он немало странствовал по свету. И сохранил в памяти дивный аромат пряностей, необыкновенных кушаний и редких напитков. Старший инспектор, хоть и не одобрял кулинарных пристрастий друга, никак не мог отказаться от чести разделить с ним обед. Да и потом, у него накопилось к нему столько вопросов!
- На ваше усмотрение, сэр Малькольм…
- Ну хорошо, тогда пойдем отведаем мешуи. Или, может, вы предпочитаете тажин? В двух шагах отсюда есть превосходный марокканский ресторан.
Дуглас согласился, хотя и понимал, что его ирландскому вкусу предстоит выдержать серьезное испытание особенностями варварской кухни. И вскоре они вошли в просторный, ярко освещенный зал ресторана "Марракеш", где их встретил метрдотель в джеллабе.
На эстраде размещался арабский оркестр, и наши друзья попросили посадить их подальше от музыкантов, чтобы можно было спокойно поговорить. Их усадили на низенькие сиденья за круглый стол с медной чеканной столешницей и поставили на нее неизменные анисовую водку и оливки.
- Дуглас, рекомендую начать с бриуатов.
- Это еще что такое?
- Такие колбаски в оболочке из уарки, нашпигованные кефтой - остро приправленным фаршем из рубленых мозгов и мяса. Честное слово, пальчики оближете.
Форбс осведомился и насчет уарки, рассчитывая на совершенно четкий ответ:
- Уарка? Да это слои пастильи.
Он больше ни на чем не настаивал и позволил пичкать себя кускусом с изюмом и турецким горохом, цыпленком по-мароккански, фаршированным лимоном, тажином и прочими блюдами непонятного происхождения, которые только и успевал подносить официант в красном френче и белых перчатках. Довольный тем, что ему не пришлось отведать аронника и бараньей требухи, он в конце концов увидал перед собой тарелку, содержимое коей предпочел не знать. Но сэр Малькольм уже завел разговор о смерти банкира Ливингстона.
- Понимаете, дружище, трудности, ожидающие нас в связи с этим делом, обусловлены крепчайшими узами братства, на которых зиждутся масонские традиции. Франкмасоны связаны меж собой клятвой круговой поруки. Больше того, если им отдают приказ свыше, они исполняют его, глазом не моргнув.
- Иначе говоря, это своего рода мафия…
- Внешне как будто так и есть. Их кодекс чести, по сути, основан на библейской традиции, а приобщили их к ней просвещенные мужи еще в средние века. И у них была сокровенная надежда изменить общество - сделать его исправным и совершенным. Многие наши политики, консерваторы и лейбористы, состоят в масонских ложах. Уинстон Черчилль тоже был масоном. Сейчас же у них великий мастер - герцог Кентский.
- Как же Скотланд-Ярду совладать с этими субчиками?
Благородный сыщик рассмеялся:
- Дорогой Дуглас, масонов хватает и в Скотланд-Ярде!
- Вы точно знаете?
- Ну, разумеется. И в Букингемском дворце. Да везде!
Внезапно мир Форбса пошатнулся. И, чтобы привести его обратно в равновесие, инспектор изрядно хлебнул из бокала, после чего спросил:
- Не рискую ли я карьерой в эдаком деле?
Подобная навязчивая мысль возникала у него всякий раз, когда преступление совершалось в высшем обществе. Он прекрасно знал, что у королевского советника Уотерхауса есть личный кабинет на том же этаже, что и у начальника Скотланд-Ярда, и советник непременно сунет нос в дело, в котором замешан какой-нибудь отпрыск знатного рода или представитель буржуазной верхушки.
- В самом деле, - заметил сэр Малькольм, - если Ливингстона, как я думаю, действительно убили, нам никак не избежать широкой огласки. Он владел одним из крупнейших инвестиционных банков в Сити. Для газет это лакомая тема. Впрочем, из меня эти борзописцы не вытянут ни единого слова. Сами знаете, я их терпеть не могу! Нет уж, от меня они ничего не добьются!
- Но как от них скроешь, что убийство произошло в масонской ложе?
- О, в этом смысле не стоит беспокоиться! Среди газетчиков масонов не меньше, чем среди финансовых воротил, так что и те и другие будут держать язык за зубами. Ливингстон, скажем, умер у себя в клубе. К чему уточнять, в каком именно? Помните епископа, которого угораздило отдать Богу душу в публичном доме? Так вот, дом терпимости взяли и целомудренно переименовали в "его любимый клуб". Забавно, правда?
- Не очень.
- Вам, дорогой Дуглас, не хватает чувства юмора и, может, сострадательности. Ну, как вам бриуаты?
- Честно признаться, намного лучше, чем я думал. А как вам супруга жертвы? Я-то сам ее почти не видел.
- Очаровательная! Намного младше мужа. Никак не дал бы ей больше тридцати. Она сильно переживала, и, похоже, совершенно искренне. Думаю, ее особенно потряс театральный антураж смерти. Трубка с ликоподием - придумка режиссера. В последнем сезоне в театре Барбикан Мефистофель вышел из пламени, выпущенного точно из такой же странной штуки. Безвкусный трюк, и совершенно неуместный. Только музыку испортил. Но, как бы там ни было, передник Ливингстона мог загореться лишь в том случае, если его пропитали легко испаряющимся и воспламеняющимся веществом. Мне не терпится узнать, что же это за вещество, и понять, каким образом оно попало на ткань, ведь этого никто не заметил…
- Завтра же утром отправлю в лабораторию все, что от него осталось, - сказал Дуглас Форбс. - Доктор Гарднер займется этим делом лично.
- Очень на него рассчитываю. Здесь явно кроется какая-то тайна, и без химии тут не разобраться. Но, возвращаясь к супруге жертвы, я заметил, что Энтони Хиклс выказывает ей особые знаки внимания.
- Верно. Да и сам он довольно симпатичный. Думаете, любовник?
- Это уж слишком! Здесь другое странно. Женщина, без которой не может обойтись масонский ритуал, - просто поразительно! Надо будет внимательно посмотреть изъятый у них уставной текст и понять, что к чему.
- Объясните хотя бы, что означает у них "устав"? - спросил Дуглас Форбс.
- Среди прочего - церемонию, во время которой масоны используют свои символы.
- Какие такие символы?
- Ну, скажем, храм царя Соломона для них символ совершенства, а убийство Хирама - символ смерти и воскрешения.
- О-о! - протянул старший инспектор. - Вот так дела… И впрямь странные…
Подобные объяснения еще больше затуманили его разум. И, подумав немного, он спросил:
- Простите, сэр, а что означают эти звания - первый страж, второй?..
- Эти названия восходят к далеким временам, когда масоны с особым тщанием следили за строительством храмов. Теперь же они следят лишь за точным соблюдением ритуальных церемоний и обучением новообращенных.
- Чему же обучаются эти новообращенные?
- О, - рассмеялся сэр Малькольм, - в том-то и секрет! В сущности, проходят нравственное обучение. То, что у масонов называется посвящением.
- Господи! - воскликнул Форбс. - Ничего не понимаю, а как по-вашему, сэр, нет ли тут чего-нибудь предосудительного?
- Здесь, как и везде, есть хорошие стороны и плохие.
- Они все были в траурных костюмах. Чудно, правда?
- У масонов, если иметь в виду мужчин, это своего рода ритуальная униформа. Символически они несут траур по Хираму. И тут нет ничего странного. Но зачем вдову было облачать в настоящий траур? Вот что занятнее всего…
Старший инспектор задал другой вопрос:
- Какая же связь между так называемым Хирамом и Исидой?
- О, - снова усмехнулся сэр Малькольм, - думаю, французы, придумавшие этот устав, под Хирамом имели в виду Осириса, а он был супругом Исиды!
- Да уж, сэр, для вас, похоже, в этом деле нет секретов! А мне все это кажется полной белибердой! И все же члены этой организации далеко не простаки, раз уж, как вы говорите, среди них были и есть политики и полицейские, не говоря уже об Уинстоне Черчилле и герцоге Кентском.
Друзьям подали тажин из ягненка, и они приступили к нему молча. Потом сэр Малькольм продолжил:
- Меня другое удивляет. Отопление…
- Какое отопление, сэр?
- Вы, конечно, заметили, что маленькое здание, где помещается ложа, обогревается автоматической системой - от очень старого котла, который топят углем. В трапезной, если вы видели, стоял жбан с углем.
- В самом деле, а еще слышался гул.
- Тогда почему, спрашивается, после того как случилась беда, наши масоны не бросили передник с перевязью в огонь - уж если они хотели все скрыть, - а припрятали вещички в комнате для размышлений?
- Может, они не хотели от них избавляться и думали, мы их не найдем, а после надеялись сами во всем разобраться. Они, кажется, здорово удивились, когда увидели, что передник загорелся.
- Думаю, тут вы правы, Дуглас. Кто-то из членов ложи задумал убить Ливингстона, пропитал передник чрезвычайно токсичным веществом, чтобы отравить банкира, но убийца не знал, что вещество это, ко всему прочему, легко воспламеняющееся. Для него это полная неожиданность, тем более что пламя привлекает внимание к переднику. Ведь он-то рассчитывал, что все подумают на сердечный приступ. Тогда он, должно быть, незаметно изъял передник. На самом деле ловко придумано. Но внезапная смерть настораживает членов ложи. Доктор Келли - а он совсем не дурак - понимает, что Ливингстон умер странной смертью. Начинается спор. Тогда, не исключено, кто-то из них тайно вызывает полицию. И что же? Большинство в конце концов решает скрыть трагическое происшествие и, как только совсем стемнеет, увезти тело Ливингстона к нему домой. Но наши масоны - люди справедливые, они решают сами докопаться до причины столь странной смерти: исследовать лоскуты от передника и понять, что же произошло на самом деле. Но тут в дверь стучит лейтенант Финдли. Наши братья в ужасе. Они второпях прячут передник с перевязью в комнате для размышлений. Келли омывает лицо жертвы, чтобы уничтожить все следы, - по крайней мере, он на это рассчитывает! Потом братья стараются не допустить, чтобы полиция совала нос в это дело…
- Похоже, так оно и есть. Выходит, они подозревают кого-то из своих.
- Разумеется. Но поскольку они друг другу братья, не могут взять в толк, как один из них осмелился совершить подобное злодеяние. Они сомневаются, надеясь, что Ливингстон, быть может, действительно умер от сердечного приступа в результате глубокого переживания. Люди охотно закрывают глаза на вещи, опасаясь худшего. Ну да ладно, вернемся к нашему ягненку.
- Госпожа Форбс, моя супруга, непременно должна отведать это блюдо, а то, по ее словам, ничего съедобного, кроме как в Великобритании, нигде больше нет…
- Эх, дружище, так же и с франкмасонством. Не верь ушам своим…
Тут взоры посетителей ресторана, все, как один, обратились на эстраду. Там на узкой световой дорожке от прожектора появилась танцовщица и начала исполнять восточный танец, самый что ни на есть откровенный. Старший инспектор спросил благородного сыщика:
- Думаете, старшему офицеру Скотланд-Ярда пристало глядеть на такое?
- Вы же сейчас не на службе, как я понимаю…
- Правда ваша, только я беру свои слова обратно. Ни за что на свете не поведу госпожу Форбс, мою супругу, в такое заведение. А то подумает, что я не вылезаю из злачных мест, и выцарапает мне глаза!
Глава 7
Когда сэр Малькольм вернулся в свою квартиру на Уордор-стрит, его встретил верный Вэнь Чжан; он отогрелся у камина, заранее растопленного заботливым китайцем, после чего, уютно устроившись в кресле-качалке с бокалом шотландского "Талискера", хотя было уже за полночь, добрый час изучал отпечатанный на машинке текст устава, название которого значилось в верхней части первой страницы: "Изначальный Шотландский Устав. Восхождение на третий градус. Перевод на английский брата Вогэма".
Это было описание одного из ритуалов, в котором, как сэр Айвори читал еще в отцовских книгах, могла участвовать женщина. По уставу она называлась Вдовой или Исидой, и ей отводилась роль, о которой уже говорил Досточтимый Уинстон Дин. Она искала тело Хирама по четырем сторонам ложи и в конце концов находила его: он лежал распростертый на черно-белом плиточном полу - масоны называют это "мозаичным полом". Затем она помогала ему подняться.
Сэр Малькольм Айвори внимательно просмотрел и секретарскую книгу записей, предоставленную ему Питером Шоу. Там в самом начале перечислялись имена и должности офицеров ложи номер 3014 на день ее основания:
"Дост. Уинстон Дин, Почтенный председатель.
Энтони Хиклс, Первый страж.
Джон Ливингстон, Второй страж.
Артур Куперсмит, Оратор.
Питер Шоу, Секретарь.
Сирил Бронсон, Обрядоначальник.
Стэнли Келли, Покрывающий.
Майкл Вогэм, Привратник.
Джон Кертни, Стюард".
Благородный сыщик остановился на последнем имени. Джона Кертни, состоявшего в ложе, в вечер убийства в храме не было. Во всяком случае его никто не видел и его имени не упоминал. Потом сэр Малькольм задумался, кто такой оратор, поскольку никак не мог вспомнить такое звание. И он решил уточнить это при первой же возможности. Затем сыщик отправился в спальню и лег в постель, не забыв глянуть на набросок, который он сделал с рисунка на Чертежной доске ложи.
Ночью сэру Малькольму приснился странный сон. Он оказался в масонском храме. И Джон Ливингстон представил ему кого-то косматого, в рубище, кашлявшего так, что душа разрывалась: "Вот старый мой друг Кертни, знаток шотландских замков. У него самого их целая сотня". Потом появился Досточтимый Дин и воскликнул: "Не слушайте россказни Джона! Он все врет. Врет…"
Благородный сыщик проснулся около 8 часов и на мгновение задумался, что бы мог означать его бессвязный сон, после чего, решив непременно разузнать о Кертни, он занялся утренним туалетом. А около 9 часов в дверь уже звонил старший инспектор.
- Видите, Вэнь Чжан приготовил нам великолепный китайский чай "Тегуаньинь" сорта улун…
Форбс, конечно, ничего не видел, но с радостью готов был выпить чего-нибудь горячего: за окном опять валил снег. Позавтракав, друзья отправились к госпоже Ливингстон в полицейской машине, мчавшейся, по просьбе благородного сыщика, очень быстро. Хотя обычно, когда ему приходилось вести дознание, сэр Айвори опасался быстрой езды больше чего бы то ни было.
Вдова проживала в Блумсбери, на углу Грейс-Инн-стрит и Клеркенуэлл-роуд, в роскошном особняке викторианской эпохи с горделиво возвышавшимся фасадом. В дом сыщиков впустила горничная с красными от слез глазами. На вид ей было лет двадцать, она была в довольно коротком черном платье и в белом переднике с кружевами.
- Вы и представить себе не можете, какое у нас горе… - проговорила она навзрыд. - Хозяин умер, а тело нам так и не передали.
Узнав, что Форбс из Скотланд-Ярда, девушка улыбнулась:
- Вы, наверно, пришли к мадам… Бедная, ей очень плохо!
Горничная проводила их в просторную "французскую" гостиную - в ее убранстве сэр Малькольм сразу узнал стиль Людовика XVI, - и вскоре к ним присоединилась госпожа Ливингстон. На ней было довольно скромное черное платье, плотно облегавшее ее точеную, как у юной девицы, фигуру. А изящество тонкой шеи подчеркивало жемчужное колье. Как успел разглядеть Форбс, это была действительно очень красивая женщина. Она предложила друзьям сесть в кресла с лировидными спинками, а сама устроилась полулежа на обитом шелком диванчике. Богато смотрелись и мебель, и картины на стенах, изображавшие любовные сцены из жизни мифологических героев.
- Я ждала вас, - проговорила она тонким голоском.
- Простите, что нагрянули вот так, сразу после постигшего вас несчастья, - извинился старший инспектор. - Долг службы…
- Прекрасно понимаю. Нужно найти виновного, не так ли?
Слово взял сэр Малькольм:
- Как я понимаю, вы уверены, что произошло убийство.
- А что же еще? Несчастный случай? Простой сердечный приступ? Не верю. У мужа было отменное здоровье. Ему не было и сорока…