- Я? Боюсь, что для меня это просто одно из чудачеств. У меня свои представления… А вообще, я люблю играть на скрипке. Мой отец, дед и прадед тоже были врачами в Йоуфорде и тоже играли на скрипке, сопровождая Мардианские моррисы. Предки мои были йоменами, затем арендовали под поля землю. В семье всегда имелся хоть один скрипач. На самом деле не такой уж я и чудак. Лицедей в этом смысле был более "сдвинутый", чем я. И этому есть разумное объяснение. Он просто унаследовал эту страсть. Она у него в крови, как страсть к охоте в крови у госпожи Алисы Мардиан и страсть к врачеванию у меня.
- А как вы считаете, кто-нибудь из остальных Андерсенов придавал значение ритуальной стороне всего этого? Могли они, например, верить, что от этих танцев получается какая-нибудь реальная польза?
- Ага! - поднял брови Оттерли. - То есть вы спрашиваете у меня, насколько они суеверны! - Он взялся своими холеными пальчиками за краешек тарелки и осторожно отодвинул ее. - А разве каждый из нас, - спросил он, - в глубине души не суеверен?
- Боюсь, что вы правы, - согласился Аллейн. - Хотя часто мы не хотим признавать своего суеверия. Лелеем, холим его, а не признаем - совсем как шекспировские папаши своих пасынков.
- Вот-вот. Это мне знакомо - у меня тоже есть, так сказать, свой маленький Эдмунд Конечно, как ученый я презираю всякие предрассудки, но как деревенский житель не могу не признать их частью своей жизни. Наверное, особенно странно это звучит из уст врача.
- Могли бы вы сказать, что это у вас за "Эдмунд"?
- Если вам угодно. Например, я убежден, что видеть чью-то кровь - это всегда к несчастью. Сразу должен оговориться, что это не касается непосредственно моей профессии, я говорю сейчас о случайностях. Скажем, кто-то порезал в моем присутствии палец или у меня самого носом пошла кровь. Сколько я с собой ни борюсь, все равно на ум приходит: ну вот, жди беды. Наверняка это как-то связано с детскими впечатлениями. Разумеется, я не даю воли подобным мыслям. Стараюсь в это не верить. Но тем не менее это всегда повторяется… - Он осекся. - Как странно…
- Вы вспомнили, что на последней репетиции Лицедей порезал руку о меч Эрни?
- Да.
- Кажется, на этот раз предчувствия вас не обманули, - заметил Аллейн. - Ну а как обстоит с суеверием у Андерсенов? Когда дело касается танца Пятерых Сыновей?
- Вы знаете, ничего определенного. Разве что какое-то смутное чувство, что, если они не будут танцевать, может случиться несчастье. Особенно это ощущалось у Лицедея - в танце он словно обретал спокойствие и умиротворенность.
- А Эрни?
Доктор сделал недовольную мину.
- Ну что можно ожидать от чокнутого? - коротко заметил он.
- Например, обезглавленного гуся на дольмене, так?
- Если вы об этом, то я убежден, - сказал Оттерли, - что он убил этого гуся случайно, а уже потом придумал положить его на камень.
- Как он все твердил - камень взял кровь?
- Если вам угодно. Леди Алиса была вне себя от гнева. Обычно она добра к Эрни, но на этот раз…
- Вероятно, этот гусь, - вкрадчиво предположил Фокс, - несет золотые яйца?
- Кажется, вы сегодня не с той ноги встали, - спокойным тоном заметил Аллейн, а затем, помолчав, добавил: - Да-а, история неприятная, нечего сказать. И все-таки давайте продолжим.
- Вы не против, - вежливо осведомился доктор, - если я задам вам один вопрос? Можно ли считать вас типичными офицерами отдела уголовного розыска?
- Меня - да, - отвечал Аллейн. - А вот Фокса - не знаю…
Фокс собрал со стола тарелки, аккуратно сложил их на поднос и вынес его. Из коридора послышался его голос: "Благодарю вас, мисс, все было очень вкусно".
- А скажите, доктор, - обратился к нему Аллейн, - правда ли, что внучке Лицедея на вид лет восемнадцать, у нее коротко стриженные рыжеватые волосы и длинные пальцы? И одета она в черные лыжные брюки и красный свитер?
- Насчет пальцев я вам, пожалуй, не поручусь, а вот все остальное описано верно. Прелестное дитя, скажу я вам. Собирается стать актрисой.
- А Стейне-младший ростом где-то футов в шесть - темноволосый, долговязый… Одет в новенький твидовый пиджак с искрой и коричневые вельветовые брюки?
- Все верно. У него еще шрам на щеке.
- Лица я не видел, - чуть заметно улыбнулся Аллейн. - Ни его, ни ее.
- Как это? - не понял доктор Оттерли. - Не видели?
- А как ее зовут?
- Камилла Кэмпион.
- Что ж, очень мило, - рассеянно пробормотал Аллейн. - Чудесное имя…
- Вы так думаете?
- Ее мать была дочерью Лицедея, ведь так?
- Так.
- Я припоминаю одного типа, - протянул Аллейн. - Его звали Камилло Кэмпион - видный итальянский примитивист. Баронет. Сэр Камилло.
- Это ее отец. Двадцать лет назад он проезжал здесь на машине, и она сломалась, не выдержав крутого подъема на подъездах к замку леди Алисы. Он тогда заехал в Кузнецову Рощу, увидел там Бесс Андерсен - она была настоящей красоткой, - втюрился в нее по уши и сразу же женился.
- Вот это скорость! - прокомментировал Фокс, появляясь из коридора.
- Ей пришлось бежать с ним. Лицедей и слышать о нем не хотел. Это был такой рьяный сноб и протестант… А Кэмпионы еще, ко всему прочему, оказались католиками.
- Знакомая история - кажется, я что-то об этом слышал, - припомнил Аллейн. - Он остановился тогда в замке Мардиан?
- Да. Леди Алиса рвала и метала - она-то рассчитывала выдать за художника Дульси. Кажется, у них даже была неофициальная помолвка. Она так и не простила его, а Лицедей не простил Бесс. Пять лет назад она умерла. Кэмпион и Камилла привезли ее сюда, чтобы похоронить в родной земле. Лицедей и словом с ними не перемолвился. Братья, я полагаю, тоже не решились. Камилле тогда было тринадцать, и, поскольку она была вылитая мать в этом возрасте, старику было как нож в сердце видеть ее.
- Так он не обращал на нее внимания?
- Именно что не обращал. Потом пять лет мы ее не видели, и вот в один прекрасный день она снова заявилась сюда - решила подружиться с материной родней. И знаете, ей вполне удалось завоевать его симпатию. Милое, милое дитя, скажу я вам.
- Пригласите ее, - попросил Аллейн.
2
Когда Камилла и миссис Бюнц закончили свой ленч, к которому девушка почти не притронулась - как, впрочем, и немка, несмотря на свой обычно волчий аппетит, - они уселись перед камином и напряженно молчали. Камилла остро ощущала присутствие Саймона Бегга и Ральфа Стейне, которые завтракали за стойкой в общем баре. Камилла весьма неохотно рассталась с Ральфом, когда в бар пришла миссис Бюнц. И теперь румянец на ее щеках вряд ли объяснялся новым приступом переживаний по поводу ужасной смерти дедушки. Разумеется, время от времени Камилла мысленно упрекала себя в бессердечии, но очередная волна воспоминаний о поцелуях Ральфа смывала все ее угрызения без следа.
В самом разгаре размышлений она вдруг заметила, что миссис Бюнц сегодня какая-то притихшая - ей даже показалось, что дама странным образом уменьшилась в размерах. Кроме того, Камилла была вынуждена заметить, что на миссис Бюнц напала страшная простуда, которая выражалась в неприятных для слуха катаральных хрипах. Помимо этих шумов, миссис Бюнц то и дело издавала тяжкие вздохи и ежилась, как будто под одеждой у нее ползали муравьи.
В бар, обойдя стойку, вошла Трикси. Появилась она не просто так, а принесла сообщение от Аллейна о том, что миссис Бюнц и мисс Кэмпион весьма обяжут полицию, если не станут ничем занимать свое послеобеденное время.
- Он так и сказал, - уточнила Трикси. - Очень порядочный господин для полицейского - голос такой бархатный, красивый…
Это, впрочем, мало кого обнадежило. Неожиданно миссис Бюнц выпалила:
- Не очень-то приятно узнавать о предстоящей встрече с полицией. Не люблю я этих полицейских. Мы с дражайшим супругом выступали против нацистов. Да, лучше уж с ними не сталкиваться…
Камилла, преданно заглядывая миссис Бюнц в глаза, постаралась успокоить женщину:
- Не волнуйтесь так, миссис Бюнц. Они приехали, чтобы позаботиться о нас. Ведь полиция для этого и существует. Не беспокойтесь…
- А! - нервно отмахнулась миссис Бюнц. - Вы просто ребенок. Ни о ком эта ваша полиция не заботится. Только и знает, что арестовывать людей. У них ни к кому нет сочувствия. Да что там говорить! - Она вновь махнула рукой и снова огласила бар кашлем.
На этой печальной ноте разговор прервался, потому что в бар вошел инспектор Фокс и объявил, что если мисс Кэмпион уже закончила свой ленч, то старший инспектор будет рад встретиться с ней.
Камилла сказала себе, что волноваться нелепо и глупо, но сердце ее невольно застучало сильнее, а в горле пересохло. Она последовала за огромной спиной мистера Фокса по коридору. "С какой стати, - думала она, - с какой стати я должна волноваться? Это же смешно".
Фокс открыл дверь, за которой оказалась небольшая комната, и доброжелательно пророкотал:
- Мисс Кэмпион, мистер Аллейн. - Затем он лучезарно улыбнулся девушке и отошел в сторонку.
Камилла испытала огромное облегчение, увидев своего друга - доктора Оттерли. За ним, у дальнего конца стола, сидел высокий темноволосый мужчина, который вежливо поднялся ей на встречу.
- О! - сказал доктор Оттерли. - А вот и Камилла.
Аллейн вышел из-за стола, и через секунду Камилла уже протягивала ему руку, как будто они были где-нибудь на вечеринке.
- Надеюсь, - вежливо проговорил он, - вы не против того, чтобы уделить нам несколько минут.
- Да нет, - пробормотала Камилла, - вроде бы не против.
- Не волнуйтесь, - сказал инспектор, придвигая стул. - Хуже чем было, уже не будет, а доктор Оттерли проследит за тем, чтобы вы вели честную игру. Таков уж порядок.
Камилла села. Как и подобает студентке театрального института, она сделала это изящно и совершенно не глядя на стул. "Надо представить, что предстоит поупражняться в передаче настроения или в сценическом движении, - подумала она, - тогда сразу смогу взять себя в руки".
- Мы пытаемся восстановить ход событий перед началом танца Пятерых Сыновей и во время него, - приступил к разговору Аллейн. - Вы, насколько я понимаю, находились там все время? Прошу вас проявить немного терпения и рассказать нам все, что вы видели - со своей точки зрения.
- Да, конечно. Я постараюсь. Не уверена, что у меня получится…
- Так давайте посмотрим, - подбодрил ее Аллейн. - Попытка не пытка.
Ее рассказ до мельчайших подробностей соответствовал тому, что он уже знал. Камилла обнаружила, что говорить ей совсем не трудно, и очень быстро пришла к выводу - рассудив с чисто профессиональным беспристрастием, - что Аллейн - это просто "высший класс".
Когда мисс Кэмпион дошла до того места, где Саймон Бегг в костюме Конька Щелкуна исполняет свою импровизацию, она вдруг запнулась и покраснела.
- Так, хорошо, - попытался помочь Аллейн. - А потом вышел смоловик со своей кадкой - это уже после общего выхода, не так ли? И что же Щелкун делал со смолой?
- Честно говоря, все это было похоже на откровенную лажу, - ввернула девушка модное словечко. - Этакие псевдонародные штучки… - Она еще сильнее покраснела. - Признаться, я ожидала большего. Я думала, будет интересно, только кому такое понравится - он ведь начал гоняться за мной как бешеный. Сама не знаю, почему я так разволновалась…
- Я видел эту лошадку. Думаю, при ее виде - да еще в надлежащем освещении - любой бы разволновался.
- Ну вот и я тоже. Кроме того, мне совсем не улыбалось, чтобы мои лучшие лыжные брюки были испорчены. И я побежала. А оно бросилось за мной. Мне было некуда деться - люди не давали мне проходу. Я была просто загнана в угол наедине с этим страшилищем. Попона у него задралась - а там ноги в светлых брюках.
- В светлых брюках? - заинтересовался Аллейн.
- Да. Такие полинявшие, в рубчик. Он в них и ходит. Глупо, конечно, было так пугаться. Я же прямо визжала. Опозорилась перед всеми этими деревенскими придурками… - Она осеклась. - То есть я не это хотела сказать. Я ведь сама наполовину деревенская - наверное, потому и визжала как резаная.
- А что было потом?
- Ну, потом, - Камилла с трудом сдержала смех, - потом я помчалась к Бетти, и ужас закончился, потому что Бетти - это был Ральф Стейне, а он ничего и никого не боится.
- Прекрасно. - Аллейн тепло улыбнулся девушке. - Значит, он все и уладил, не так ли?
- Я им… э-э… воспользовалась. Он ведь очень мужественный - правда, вид у него был тот еще. Но зато я отлично спряталась в его пышной юбке, а Щелкун тут же отстал и убежал.
- Куда?
- Ну, начал прыгать, кривляться и упрыгал в арку - все ужасно смеялись. Кажется, Бегг основательно вжился в роль, - добавила она с видом ученой совы.
Аллейн продолжил расспросы и не услышал ничего нового против того, что рассказывал ему доктор. Было странно и трогательно наблюдать, как улетучилась вся природная веселость Камиллы, когда они дошли до самого решающего места. Аллейну казалось, что такой молодой организм должен выставлять защиту от перегрузок. "Наверняка она переживает все поверхностно", - думал он. Но когда они затронули момент, где старик не поднялся из-за камня, а пятеро его сыновей застыли от ужаса, девушка побледнела и зажала руки между коленями.
- Я правда представления не имела, что случилось. Все было так странно. Все будто почувствовали - вроде как что-то не то, но что именно… Такое и предположить было трудно. Даже когда дядя Дэн подошел туда и позвал остальных и они посмотрели, я подумала - глупо, наверное, - но я подумала, что он просто куда-нибудь ушел.
- А! - воскликнул Аллейн. - Так значит, он мог уйти во время танца и его бы никто не заметил?
Доктор Оттерли шумно вздохнул.
- Ну… нет, - сказала Камилла. - Нет, я точно знаю, не мог. Да это было бы просто невозможно. Я стояла у самого края сцены, и мне было отлично видно весь задник. Как с НП у второго выхода - если вы знаете, что это такое.
Аллейн уверил ее, что знает.
- Значит, вы действительно видели пространство за камнем?
- Вроде как, - сказала Камилла и спохватилась: - Черт! Пора прекращать говорить это дурацкое "вроде как". Ральф сказал, я то и дело так говорю. Да, я видела то, что за камнем.
- Вы видели, как он там лежал?
Она нахмурилась и замолчала.
- Видела, как он скрючился в конце танца. Некоторое время посидел, а потом упал на землю. Когда он упал, он вроде как… то есть я хочу сказать, мне было плохо видно. Но, похоже на то, как если бы он хотел спрятаться. Он был в каком-то углублении. Значит, я бы заметила, если бы он попытался встать.
- Или если, предположим, кто-то захотел бы применить к нему насилие?
- Ну естественно! - сказала она с таким видом, будто речь шла о несусветной глупости. - Конечно.
- А что произошло непосредственно после того, как Вильям Андерсен скрылся из виду? В конце танца?
- Они продолжили действие. Сыновья расцепили мечи. Щелкун стоял за камнем наподобие идола. Ральф стоял с левой стороны. Затем Сыновья разошлись. Двое встали с одной стороны, ближе ко мне, а еще двое - с другой. Пятый, Разгонщик толпы - я потом узнала, что его играл Эрни, - был сам по себе. Ральф начал обходить зрителей с ковшом для пожертвований, потом он вырвал у Эрни меч и у них началась потасовка. Ральф - просто прирожденный комик. Успех у него был бешеный. Помнится, Щелкун все это время стоял за дольменом - вероятно, он сможет рассказать вам что-нибудь… что-нибудь важное…
- Допустим. А что он там делал?
- Ничего. Просто стоял. В любом случае, - скороговоркой проговорила Камилла, - он вряд ли смог бы сделать что-нибудь существенное в этой упряжи, не так ли? Ничего такого, чтобы…
- Конечно, - подтвердил Аллейн. - Конечно не смог бы. Но что же он все-таки делал?
- Ну, вроде как подыгрывал Ральфу и Эрни. Визжал по-лошадиному, потом ушел через заднюю арку.
- Да? А дальше?
- Дальше Ральф сделал вид, что прячется. Присел за кучей булыжников - меч Эрни все еще был у него. А Эрни ушел со двора - пошел его искать.
- Вы уверены, что все происходило именно в таком порядке?
- Думаю, да. Если смотреть на это как на театральную постановку, - многозначительно проговорила Камилла, - разве можно что-то забыть?
- Нет, - со всей серьезностью подтвердил Аллейн. - Ну как же можно! А что было потом?
- Затем дядя Дэн танцевал один, и как раз в этот момент, как мне показалось, полыхнул костер. - Она переглянулась с доктором Оттерли. - А вы не заметили?
- Почему? Заметил. Я как раз играл мелодию для Дэна, она называется "Причуда лорда Мардиана".
- Да-да. И Ральф вышел из своего укрытия и тоже прошел через заднюю арку. Там он, вероятно, вернул Эрни меч и дошел позади стены до входа с НП. Назовем его просто НП.
- Очень хорошо.
- И, как мне кажется, в то же самое время Эрни и Щелкун зашли через центральный задний вход.
- И у Эрни был его меч?
- Да, был. Я, помню, еще подумала: "Значит, Ральф вернул ему меч". И потом я больше у Ральфа его не видела.
Камилла имела привычку смотреть людям прямо в глаза. Взглянув на Аллейна, она слегка нахмурила брови. И вдруг с ее лицом произошла мгновенная перемена. Нет, выражение его не изменилось, просто оно в одну секунду побелело как мел.
- Меч… - пролепетала она, - меч…
- И что?
- Да нет, не может этого быть… не может…
- Но об оружии ничего толком не известно, - заверил ее Аллейн. - Пока мы только зондируем почву.
- Все равно - не может такого быть. Нет, нет. Никто не проходил там с мечом. Никто, клянусь вам.
- В самом деле? Что ж, это очень полезная для нас информация.
Доктор Оттерли поддержал девушку:
- Я тоже присоединяюсь к клятве, инспектор.
Камилла бросила на него порывистый, полный благодарности взгляд, и Аллейн подумал: "Может бьггь, ее и научили в ее театральном институте выражать любую эмоцию в любое время, но заставлять собственную кровь приливать и отливать от лица - на это шести уроков не хватит. Бедняжка испугалась, а теперь испытывает облегчение. Значит, она порядком влюблена в этого молодого Стейне".
Он предложил Камилле сигарету и встал у нее за спиной, чтобы поднести спичку.
- Доктор Оттерли, - попросил он, - не будете ли вы так чертовски любезны, чтобы позвонить в Йоуфорд относительно приготовлений? Я только что вспомнил об этом - дурень этакий. Фокс разъяснит вам подробности. Простите, что так вас нагружаю.
Он заговорщицки подмигнул доктору Оттерли, который только и успел, что открыть рот и снова его закрыть.
- Ай-ай-ай! - спохватился Фокс. - Как же это я вам не напомнил! - Он поцокал языком. - Надо скорее заняться этим, доктор, другого времени не будет.
- Когда закончите с этим, возвращайтесь, - велел Аллейн.
Оттерли смерил старшего инспектора пристальным взглядом, натянуто улыбнулся девушке и послушно вышел вслед за Фоксом.
Аллейн уселся напротив Камиллы и тоже закурил.