- Я вижу самую красивую женщину, какую только встречал за свою жизнь! Провалиться мне на этом месте! У нас в Томинтоуле таких нет!
Блюм обернулся и увидел, как по лестнице спускается Люси Шеррет. Несмотря на то что ей уже стукнуло сорок пять, ее считали одной из самых бойких женщин, которые к вечеру выходили пофланировать на тротуары Сохо.
- Н-да! Видно не очень-то вы в Томинтоуле избалованы особами прекрасного пола!
Люси подошла к конторке.
- Хэллоу! Сэм, напомните Эдмунду, что у меня течет кран... Этот шум изнуряет, а мне нужно отдыхать, сами понимаете... Так я рассчитываю на вас, Сэм?..
И не успел хозяин ответить своей клиентке, как шотландец побагровел:
- В честь самой прекрасной дамы в квартале Сохо!
И тут же он взвыл на своей волынке "О цветы нашего леса!".
Вытаращив глаза, Люси посмотрела на шотландца и, обращаясь к Сэму, спросила:
- А это что еще за тип?
- Поклонник, моя дорогая!.. А вы бы не могли, мой друг, заглушить вашу штуковину?
Малькольм согласился приостановить этот поток гармонии и объявил:
- Я пойду следом за этой женщийой, в пяти шагах от нее, и буду играть "Быстрый танец"! У нас в Томинтоуле мы всегда так делаем, когда нам нравится какая-нибудь девушка и мы бы хотели к ней захаживать.
С большим трудом им удалось разубедить его и отказаться от своего плана, а также объяснить, что работа мисс Шеррет не очень вяжется с таким шумом. Под грозным взглядом Блюма Люси смылась, и не без сожаления, ибо она уже так давно не вызывала восхищения у мужчин. В свои сорок пять лет она бы не отказалась обрести семейный покой, а этот шотландец воистину был прекрасен. Но ведь есть такие мечты, когда только притворяешься, что в них веришь, а на самом-то деле до Конца в них поверить нельзя. Для Люси, как и для большинства ее товарок, все уже было позади. И все-таки такой прекрасный парень, с которым она увиделась впервые, сыграл в ее честь "О цветы нашего леса!", и она об этом никому не скажет, это будет ее личный секрет.
Сэм Блюм проявлял все больше интереса к шотландцу. Он чувствовал, сам еще толком не понимая почему, что может сорвать с него довольно большой куш. Этот уроженец Хайленда прислан самим его ангелом-хранителем, который, должно быть, сошел с пути праведного, как и он сам.
- Так, значит, сэр, у вас восемьсот штук овец?
- Как минимум!
- Они должны вам приносить неплохую прибыль к концу года, да?
- Жаловаться не приходится!
- Так вы приехали в Лондон поразвлечься?
- Не совсем... Я приехал, главное, для того, чтобы купить кое-какие инструменты... Должен вам сказать, что я казначей одного кооператива... по части шерсти. Вроде бы у австралийцев есть машинка для стрижки овец, говорят, потрясная! Ну вот, наш председатель Грегор Фрезер и сказал: только Малькольму Макнамаре из Томинтоула я могу доверить столько денег и спать спокойна,
- Столько денег?
- Пять тысяч фунтов стерлингов, старина, у вас в Лондоне это считается много?
- Да, сэр, конечно... И вы обнесли их в ближайший банк там, у вас?
- Нет, у нас в Томинтоуле не очень-то доверяют банкам... У вас берут деньги, а отдают чек. Я считаю это ненормальным и предпочитаю держать денежки у себя в кармане, получая за них товар.
У Блюма перехватило дыхание..
- Вы... Вы хотите сказать, что носите .эти пять тысяч фунтов с собой?
- Ну да, вон в том зеленом чемодане.
.Сэм много повидал чудиков за свою пеструю жизнь, но чтобы таких... Он как-то не мог в это до конца поверить.
- Но... не кажется ли вам, что это очень неосмотрительно?
Малькольм только пожал плечами:
- Тот, кому взбредет в голову меня обокрасть, может сразу заказать себе место в больнице или на кладбище. Вы не судите обо мне по виду, старика, это обманчиво, я кажусь добродушным, этакий свой парень. Ну, может, в глубине души я такой и есть, да только не всегда, ясно? А сейчас я бы поднялся к себе в номер, так, слегка привести себя в порядок...
- Конечно...
Хозяин нажал кнопку звонка, и явился Эдмунд.
- Семнадцатый для мистера Макнамары.
Слуга, узрев два чемоданища, разинул от удивления рот, а потом тихо спросил:
- Вы случайно меня не принимаете за грузчика?
- Оставьте при себе ваши замечания, Эдмунд, и поторопитесь отнести багаж!
Эдмунд с большим рвением схватился за ручки чемоданов, но смог приподнять их лишь на несколько сантиметров и снова опустил.
- Вот что, хозяин. Если бы я мог таскать такие штуковины на третий этаж, я бы сразу побежал в федерацию тяжелой атлетики, чтобы принять участие в следующих Олимпийских играх!
Шотландец сам поднял чемоданы и только попросил:
- Просто покажите мне мой номер, старина.
Не успел Малькольм поставить ногу на первую ступеньку лестницы, как Блюм окликнул его:
- Мистер Макнамара!
Великан оглянулся.
Мне простo хотелось вам сказать, что вы мне очень симпатичны и я счастлив, что вы избрали мой отель
Увидев, что слуга спустился, Сэм буквально набросился на телефон:
- Алло, Пом?.. Говорит Сэм, позовите мне Дункэна Это срочно... Дункэн? Говорит Сэм... Послушайте, у меня поселился одни тип, спятить можно... Он приехал из Томинтоула, это место такое, в Шотландии находится и послушайте внимательно, он таскает с собой пять тысяч фунтов стерлингов, потому что банкам не доверяет, бред какой-то... Вы такое слыхали? Он собирается покупать машинки для стрижки овец для одного кооператива, он у них казначей... Как он ко мне пошл? Это умора! Он объездил несколько отелей, но ему все было дорого. Вы бы слышали как он спорил с шофером такси! Он все-таки умудрился не заплатить ему чаевые... Короче, Джек, с этим типом никто в одиночку не справится, даже если будет держать в каждой руке но пистолету и нож в зубах. Вы хоть приблизительно поняли меня?.. Но, Джек, пять тысяч фунтов представляете? Двадцать пять процентов комиссионных, договорились? Проще всего отправить сюда Патрицию, он в нее втрескается с ходу. Этот парень просто сосунок в пеленках. Да нет, я вам точно говорю! Ну послушайте, вы знаете такую Люси Шеррет, старую калошу? Да? Так вот! Он нашел, что такую красавицу он еще в жизни не встречал! Он собирается ее сопровождать по Сохо, играя на своей волынке. Потому что, видите ли, в его местности таким манером дают понять девице, что она нравится. Так что же с ним будет, когда он увидит Патрицию?.. Договорились Джек, думаю, нас ждет неплохой денск, но найдите парней покрепче и, как минимум, троих.
Когда шотландец спустился в вестибюль, Патриция еще не пришла. Блюму нужно было его задержать на какое-то время.
- Мистер Макнамара, вы должны меня успокоить, вы не оставили свои деньги случайно наверху?
- А что? Здесь водятся воры?
- Я не думаю, но не могу ручаться за всех. Такой соблазн...
- Но кроме вас, старина, больше никто не знает, что v меня в чемодане пять тысяч.
- И все-таки мне было бы спокойнее...
Малькольм похлопал его дружески по плечу.
- Не волнуйся зря! Я все-таки не такой идиот и свои деньгиношу с собой. Не люблю с ними расставаться. Вот где самый лучший сейф!
И он хлопнул себя что есть мочи по груди. Именно этот момент Патриция подгадала для своего появления. Она улыбнулась Сэму:
- Приветствую вас, дядюшка!Проходя по вашей ужасной улице, я говорила себе: Патриция, ты непременно должна убедиться, что твой дядя все еще украшает белый свет!
Если бы Малькольм был более наблюдательным, он бы заметил, что поцелуй, которым обменялись дядюшка и племянница, не был таким уж горячим и скорее походил на те легкие прикосновения, которыми обмениваются высшие чины офицерства при получении наград, чем на родственное нежное лобзание. Но шотландец до того оторопел, что был не в состоянии абсолютно ничего воспринимать. Он стоял с разинутым ртом, глаза навыкате и не сводил взгляда с молодой женщины. Блюм краем глаза наблюдал за ним и с удовлетворением отметил, что западня действует отменно.
- Мистер Макнамара, позвольте вам представить мою племянницу Патрицию Поттер.
Патриция сделала вид, будто только что заметила великана, и довольно холодно осведомилась:
- Как вы себя чувствуете, мистер Макнамара?
Ни слова ни говоря, шотландец бросился на лестницу и исчез, оставив молодую женщину в некотором недоумении.
- Вот это да! Что это с ним?
- Мне кажется, я догадываюсь... Главное, ничему не удивляйтесь!
И хотя Патриция была предупреждена, она все-таки содрогнулась, услышав доносящиеся сверху разудалые звуки песенки "Ив мрачных горах растут леса". Она еще не пришла в себя, Когда появился Малькольм со своей волынкой, дуя во всю дуду. Блюм прошептал:
- Это в честь вашей красоты, моя дорогая!
Патриция разразилась хохотом, что, по всей видимости, еще подбавило жару Макнамаре, и он буквально на едином вздохе, без пауз, дотянул мелодию до последней ноты.
- Могу ли я узнать, мистер Макнамара, почему вы затеяли этот очаровательный концерт?
- У нас в Томинтоуле плохо подвязаны языки. Нам легче использовать волынку. А вы уж больно хороши, мисс Поттер!
- Мерси.
- Вы здесь живете?
Сэм вмешался:
- Моя племянница поет в "Гавайских пальмах", это на Фрис-стрит.
- Это далеко?
- Да нет, совсем близко, в нашем квартале Сохо.
- Тогда мне можно пойти ее послушать?
- Мне бы это доставило удовольствие, мистер Макнамара. Дядюшка, я должна идти. Мой выход через два часа, я только успею перекусить и одеться. До свидания, мистер Макнамара! И, может быть, до скорого.
- Не сомневайтесь!
Патриция! ушла, а шотландец все не мог остановиться:
- Так что, старина, слов нет, до чего хороша у вас племянница! Ей-Богу! Если бы такая завелась у меня дома, да мне ничего больше и не нужно!
- Я погляжу, Патриция произвела на вас большое впечатление!
- Да она меня сразила... Я думал, что только в кино можно увидеть таких красавиц... Эх! Если бы я не был простым скотоводом, я бы ей предложил выйти за меня замуж. Как вы думаете, она бы согласилась?
- Честно указать, мистер Макнамара, я бы сильно удивился, если бы Патриция согласилась похоронить себя в вашем Томинтоуле.
- О, не скажите. У нас крутят кино раз в неделю под крытым гумном Нила Макфарлена. Ну, летом, конечно, потому что зимой можно окоченеть на наших скамейках... А она ни с кем не помолвлена?
- Насколько я знаю, нет. Она вполне порядочная девушка. Конечно, то, что она поет в ночном заведении, это не очень... Но ведь на жизнь как-то надо зарабатывать. Не повезло ей. У нее родители погибли в автокатастрофе, и она в двенадцать лет осталась сиротой.
- К счастью, У нее были вы.
- В каком смысле?
- Ведь вы же ее дядя?
- О, конечно... Не знаю, что стало бы с бедной крошкой без меня. Ведь я вел такую жизнь, какая не очень-то подходила для воспитания девушки... Вы меня понимаете? Я ее поместил в пансион в Йорке... Когда она закончила учебу, то попыталась зарабатывать на жизнь... Еле сводила концы с концами, я ей помогал, само собой... И вот однажды, просто от скуки, она приняла участие в конкурсе самодеятельности, и тут ее заметили... О, вовсе не потому, что у нее был какой-то особенный голос, нет, просто приятный, и тут же ее стали приглашать... Сейчас она уже много месяцев поет в "Гавайских пальмах", и, похоже, ее успех не идет на убыль.
Вот уже три месяца, как Дункэн и Девит, понимая, что за ними пристально следят, сидели присмирев. Тот, кто руководил всеми передвижениями наркотиков в квартале Сохо, приказал им не рыпаться. И оба подонка приходили в ярость от того, какие деньги уплывали у них из-под носа. Эта бездеятельность, в которой они закисали, и подтолкнула согласиться на пустяковую операцию, предложенную им Сэмом Блюмом. Развалившись в кресле, Девит после звонка Сэма произнес:
- Пять тысяч фунтов! Ведь это целая куча хорошеньких бумажек, Джек. А вы как считаете?
- Я считаю, что они мне пригодятся, потому что иметь источником только "Гавайские пальмы"...
- Вот-вот. А с какого боку мы к ним подберемся, Джек?
- Для начала как молено меньше участников, Питер. Одному только Сэму придется давать двадцать пять процентов...
- С него хватит и десяти, если вы меня уполномочите серьезно побеседовать с ним, чтобы был посговорчивей:
- Я уполномочу вас, Питер. Итак, десять процентов Сэму... Затем, я подумал о Блэки и Торнтоне... Они умелые в таких операциях... По десять процентов каждому. Но, судя по тому, что нам рассказал Сэм, было бы не вредно к ним подключить и Тони.
- Это еще десять процентов?
- Разумеется.
- Как любому слабаку, Сэму мерещатся всюду великаны!
- Подождем. Убедимся собственными глазами. Передайте Блэки, Торнтону и Тони, чтобы они не теряли с нами контакта в течение вечера. Парень должен притащиться сюда, чтобы похлопать Патриции. Она сразила его наповал.
- Я знаю, что вы не любите это слышать, Джек, но если и вправду Патриция так его разобрала, то ей ничего не стоит...
- Нет!
- Ну ладно...
- И еще, Девит, позвоните-ка в эту дыру Томинтоул.
- Как вы сказали?
- Томинтоул, в графстве Банф, в Шотландии. Позвоните в почтовое отделение и спросите, знают ли они такого типа Малькольма Макнамару... Попробуйте сделать так, чтобы они вам его описали. Предосторожность никогда не мешает.
Растянув губы до ушей, Сэм Блюм грузно восседал за конторкой и слушал, как его клиент остервенело дует в волынку, возглашая миру свою радость. Сэм даже расчувствовался. Ведь, пожалуй, грешно обчистить такого, можно сказать, младенца... но пусть это послужит ему уроком. В конце концов, Сэм и его друзья просто окажут услугу английским банкам, преподав урок этим дремучим жителям Томинтоула, как не надо с собой таскать деньги. Сэм попытался представить, как поведет себя шотландец в "Гавайских пальмах", и решил, что тот обязательно отколет какой-нибудь номер.
Питер Девит, незадолго до выхода Патриции, зашел к Дункэну, чтобы .доложить о том, что он узнал, правда не без труда, от работницы почты в Томинтоуле.
- Она, наверное, чай пила, потому что уж больно была недовольна. Но слегка смягчилась, когда узнала, что я звоню ей из Лондона. Это ей ужасно польстило. Ну, а уж когда я у нее спросил, не знает ли она такого Малькольма Макнамару, тут она растаяла. Она к нему неровно дышит, это точно. И самый лучший, и самый красивый, самый вежливый из всех скотоводов графства Банф; если ей верить, то и самый уважаемый жителями, потому что он к тому же какая-то там шишка в профсоюзе.
- А она его описала?
- Она мне его живописала! Мне далее показалось, что она мне описывает самого Господа Бога! И рост, и цвет волос, и цвет глаз, и рот, и мускулы, даже походку, да все, все, куда уж дальше! И это здорово совпало с описанием Патриции.
- Тогда нам его сам Бог послал!
Питер прыснул:
- Вы что-то приписываете странные намерения Богу, Джек!
Хотя Том и был предупрежден, но он разинул рот от удивления, когда Макнамара обратился к нему:
- Скажите-ка, старина, что, мисс Поттер еще не начинала петь?
Том решил, что нужно немедленно вызывать Тони, потому что Блэки и Торнтон при всем их опыте в подобных делах никогда не справятся с этим верзилой.
Она с минуты на минуту появится на сцене, сэр.
- Прекрасно.
- Простите, сэр, что у вас в этом чехле?
- Успокойтесь, старина, это не пулемет, а моя волынка.
Малькольм и Патриция появились одновременно перед публикой "Гавайских пальм", только она на сцене, а он в зале, но оба сразу привлекли внимание.
Мисс Поттер, не желая портить свой выход, тут же нашлась и, входя в роль, воскликнула;
- Добро пожаловать, мистер Малькольм Макнамара, гордость графства Банф!
И сразу весь зал обернулся, чтобы увидеть симпатичного гиганта, одетого в курточку нейтрального цвета и в парадную шотландскую юбочку. Раздались аплодисменты. Смущенный Макнамара улыбался всем по очереди, а Девит, который из кабинета Дункэна наблюдал за этой сценой, подбежал к нему и усадил в глубине зала.
- Надеюсь, здесь будет удобно. И если мисс Поттер очарует вас своими песнями, мы вам предоставим исключительное право пойти поблагодарить ее в артистическую уборную. Что вы желаете выпить?
- Виски.
- Дубль?
- Нет, бутылку.
Девит содрогнулся. Несоразмерность, огромность этого пария, так лее как и его непосредственность, просто потрясали. Девит заметил, что шотландец кладет какой-то предмет в чехле под стол.
- Может быть, вам лучше это оставить в гардеробной?
- Я еще сроду не разлучался со своей волынкой!
Предоставив вечеру идти своим чередом, Питер поднялся к Джеку и доложил, что с парнем все в ажуре.
- Сказать мужикам, чтобы подгребали?
- Нет.
Что с вами стряслось? Пять тысяч фунтов вас уже не интересуют?
Не несите чепухи, Питер! Просто Том мне просигналил, что в округе шляются инспектора Блисс и Мартин. Увы, сейчас не время.
- И что? Пусть уплывает со своими "бабками"?
- Ничего, подождем, когда вернется.
- А с чего вы взяли, что он вернется?
- Патриция.
Блисс и Мартин нарушили приказ суперинтенданта: они посчитали, что месть за убийство Полларда это их личный долг, и поэтому продолжали наблюдение за "Шик-модерном" и "Гавайскими пальмами". Когда им доложили, что в поле зрения появился некий шотландец, они сразу почувствовали, что дело нечисто. Уж очень необычная личность. Может быть, какой-то маневр затеял Дункэн? Привлечь внимание к этому замаскировавшемуся типу было бы, наверное, отличной комбинацией в стиле этого дошлого Джека. К тому же полицейским было известно, что в Лондон на грузовом судне прибыла большая партия героина. Самый тщательный досмотр ничего не дал. Предоставив своим коллегам в- порту возможность психовать от бесполезных поисков, Блисс и Мартин считали, что рано или поздно путь наркотиков пройдет через "Гавайские пальмы". После того как их официально отстранили от следствия, они "залегли" на подступах к этой ночной шараге. Увидев, как туда входит шотландец, решили, что, пожалуй, их версия и не такая уж дурацкая. Этот громила вполне мог играть роль связного между судном и Дункэ-ном. Они задумали задержать его под любым предлогом, как только он выйдет из кабаре. Он окажется в их руках и, хочешь не хочешь, должен будет как-то объясниться.
Патриция в тот вечер была в блестящей форме, возможно, и благодаря своему шотландскому поклоннику. Во всяком случае, ее наградили щедрыми аплодисментами. Триумфом стала старинная ирландская песня "Храбрая девушка", и Малькольм, просто не зная, как выразить свой восторг, схватился за волынку. Под удивленными и одобрительными взглядами публики он стал исполнять мелодию "Сотня деревенских дудочек", маршируя по залу, как это принято на парадах. На последней ноте он подошел к сцене, не долго думая схватил Патрицию и взгромоздил к себе не плечо. И так, держа ее, он снова двинулся в обход по залу.
Наблюдая из окошка кабинета, которое выходило в зал, Дункэн и Девит не упустили ни одной подробности этого спектакля. Но если Питер ржал до слез, то Джек, сидел чернее тучи. Патриция была его собственностью, и он терпеть не мог, когда кто-то к ней прикасался.