Шотландец наконец решился отнести мисс Поттер, обратно на сцену и, взяв ее за руку, громогласно заявил:
- Вот так у нас, в Томинтоуле, мы показываем всем, что эта девушка нам нравится!
Это был обвал, Мистер Макнамара стал аттракционом номер один всего вечера. А старая калоша Том, швейцар, и Герберт, бармен, держались за животики. Но самое смешное было в том, что шотландец казался искренним. Продолжая держать Патрицию за руку, он громко спросил у нее:
- Мисс, до чего ж вы хороши! Вот бы мне такую жену в Томинтоуле! Вы за меня замуж пойдете?
Оглушительный вопль зала ответил эхом на это удивительное предложение. Одна Патриция не смеялась. Она вдруг вырвала свою руку из рук шотландца и умчалась за кулисы. На мгновение растерявшись, Малькольм бросился следом за ней. По пути он слегка зацепил двух-трех человек и без стука - ему было не до этого - влетел в уборную мисс Поттер. А она, уронив голову на руки, рыдала горькими слезами. Он плотно закрыл за собой дверь и осторожно подошел к молодой женщине:
- Мисс, я совсем не хотел огорчить вас, поверьте!
Она подняла мокрое от слез лицо и попыталась ему улыбнуться.
- Я знаю.
- Вы мне правда очень нравитесь.
- Я тоже не могу сказать, что вы мне не нравитесь.
- Меня зовут Малькольм.
- А меня Патриция.
Немного ободренный, он сел верхом на стул.
- Я уверен, что, если бы вы видели Томинтоул, вам бы там понравилось.
- Я тоже в этом уверена.
- Тогда почему вы туда не поедете?
- Это невозможно.
- Вы так любите Лондон?
- О нет!
- Тогда вас держит ваше занятие?
- Меня от него тошнит.
- Но ваш дядюшка мне сказал...
- Послушайте, Малькольм, вы самый замечательный парень, какого я встречала в жизни... Сэм Блюм мне не дядя... Он вам наврал, он все врет, будьте осторожны, Малькольм, я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось!
- Да что со мной может случиться?
- Ну да, а что с ним действительно может случиться?
Они обернулись. Улыбающийся Питер Девит стоял на пороге. Патриция быстро нашлась:
- Он такой беззащитный...
- ...что взыграли ваши материнские чувства? Это так естественно, но я не думаю, чтобы Джеку понравилось это движение вашей души, Патриция.
- Вы ему доложите?
- Я должен был бы это сделать... Но Джек, по-моему, переигрывает роль деспота... Я уже давно подумываю заключить союз между вами и мной...
- ...который бы исключил...
- Разумеется.
- Над этим стоит подумать.
- Я и говорю. Но все-таки не тяните слишком долго... Мистер Макнамара, мне кажется, нужно дать возможность мисс Поттер прийти немножко в себя перед следующим выходом.
- Вы хотите сказать, что я должен уйти?
- Так точно.
- Согласен.
Девит поклонился:
- Вы, право, очень понятливы, мистер Макнамара. Будьте любезны...
Питер открыл дверь, чтобы выпустить шотландца. Патриции показалось, что она больше никогда не увидит этого - великана, и у нее дрогнул голос:
- Прощайте, Малькольм, и... удачи!
Удивленный, Малькольм оглянулся:
- Прощайте? И не думайте,- мы еще увидимся, крошка!..
Глава третья
Вернувшись в зал "Гавайских пальм", в атмосферу симпатии и веселья, Малькольм произвел впечатление очень озабоченного человека. Он направился прямо к бару. Герберт встретил его со всем радушием.
- О, сэр, вы нам дали возможность повеселиться от души, и, что бы ни говорили, у нас в Сохо хоть и много развлечений, но так смеяться, как вы заставили меня, я уже и не упомню такого... Благодарю вас, сэр, и, если вы не сочтете это бестактным, я бы хотел предложить вам стаканчик.
- Охотно принимаю ваше предложение, старина. У нас в Томинтоуле есть такая поговорка: достойный мужчина всегда стоит такого же, как он.
- Вам повезло, сэр, что вы живете в Томинтоуле.
Шотландец немного подался вперед:
- Послушайте, старина, объясните мне, пожалуйста... Создается впечатление, что вы все хотели бы жить где угодно, но только не здесь, но у вас просто не хватает мужества изменить свою жизнь. Почему?
Бармен пожал плечами:
- Я не знаю, сэр. Может быть, оттого, что мы очень испорчены. Не могу вам объяснить... Вот скажешь себе: все, начинаю новую жизнь, а как только зажгутся рекламные огни Сохо, все кругом блистает и горит, ты снова влипаешь... Мелкие мы людишки, сэр, вот мы кто, если вдуматься. Никогда и никому я не говорил, сэр, ничего подобного. Видно, вы очень симпатичный человек, раз я пустился в откровения. Чудно это, но вы вызываете желание поделиться с вами всем, далее тем, в чем самому себе не признаешься... Пожалуй, я бы выпил еще стаканчик, сэр, с вашего позволения.
- Но уже за мой счет, старина!
Они выпили, и Макнамара вдруг заявил, что называется, в лоб:
- Тот парень, которого я сейчас встретил...
- Мистер Девит?
- Ну да, не нравится он мне.
- Что?
- Ну совсем не нравится. Он какой-то с двойным дном. Так бы и врезал ему по роже.
- А вот этого я бы вам не советовал делать, сэр! Когда мистер Девит обозлен, он... очень опасный... Вы понимаете, что я хочу сказать, сэр?
- Еще чего! Я тоже очень опасный, если дойдет дело... даже очень опасный. Он кто? Хозяин этой шараги?
- Мистер Девит? Да нет, он всего-навсего управляющий. "Гавайские пальмы" принадлежат мистеру Дункэну. - Герберт перешел на шепот. - И если вас интересует мое мнение, сэр, то Девит по сравнению с Дункэном жалкий ягненок!
Патриция снова появилась на эстраде, и разговор бармена с шотландцем прервался. В зале потушили свет, и в лучах одного прожектора молодая женщина стала петь грустно-нежные песни. Вокруг царила взволнованная тишина, тем более что крепкие напитки обладали особым свойством пробуждать во всех англосаксонских сердцах необыкновенную сентиментальность. Когда Патриция перестала бубнить знаменитую тоскливо-занудную песню "Земля моих отцов" - национальный гимн Уэльса, зал ей устроил настоящую овацию. Что же до Малькольма, то он просто рыдал, чем очень удивил бармена.
- Вы чем-то встревожены, сэр?
- Старина! Эта девушка будет для меня единственной женщиной в мире, и это так же верно, как то, что меня зовут Малькольм Макнамара!
- Она вас проняла до печенок, я правильно понял?
- Проняла? Гораздо серьезнее, старина... Если я ее не отвезу в Томинтоул, мне будет казаться, что меня перестали уважать! Мы там поженимся, и Брюс Фарлэн благословит нас... Потом мы закатим пир дня на три! Я приглашаю вас, старина! Я лично приготовлю наше коронное блюдо хаггис - это пудинг такой из требухи и мяса, посмотрим, что вы мне скажете на это.
Герберт замялся. Потом прошептал:
- Сэр... я вам уже говорил, насколько вы мне симпатичны... Мне бы не хотелось, чтобы у вас были неприятности...
- Неприятности? А с чего у меня должны быть неприятности?
- Это не моего ума дело... но мисс Поттер, сэр, она вроде бы... не так уж свободна, как вам кажется...
- А что ей мешает быть свободной?
Одним духом бармен выпалил, правда шепотом:
- Хозяин... Дункэн... Они не женаты, но вроде бы и женаты...
- Так. Раз она не замужем, ведь я имею право попытать судьбу?
- Я вас предупредил, сэр.
Герберт отвернулся к своим бутылкам, а шотландец продолжал пить, пока к нему не подошел Питер.
- Мистер Дункэн слышал, как вы играли на волынке, и хочет лично поблагодарить вас за ваш вклад в успех этого вечера.
- Гм... а мне хочется повидать певицу... она мне жутко понравилась...
Бармен грустно покачал головой. Этот бедолага шотландец нарывается на неприятности... Девит улыбнулся:
- Я думаю, что вы еще сможете пожелать ей спокойной ночи.
- Тогда вперед, старина, я иду за вами!
Дункэн встретил шотландца по всем правилам вежливости. Он сказал, что высоко оценил его бурные порывы й умение растопить зал. Расплывшись в улыбке, он добавил:
- Своим успехом в этот вечер мисс Поттер в большой степени обязана вам.
- Скажите, вы хорошо знаете мисс Поттер?
- Я думаю, что да.
- Как по-вашему, она поедет со мной в Томинтоул?
Несмотря на умение держать себя в руках, Дункэна все-таки передернуло. Ну а Питер чуть не поперхнулся виски.
- Боюсь, что я не совсем понял суть вашего вопроса, мистер Макнамара.
- Я хотел бы жениться на мисс Поттер и увезти ее с собой в Томинтоул.
Только пять тысяч фунтов удержали Джека от желания вышвырнуть этого чокнутого за дверь.
- Мне трудно ответить, наверное, это ей нужно задать ваш вопрос. Кстати, она как раз просила меня передать, что будет счастлива вас увидеть.
- Я так и думал!
- Серьезно? .
- Она отлично поняла, что я был искренним и что из меня получится хороший муж!
- Все может быть... Вы очень уверены в себе, не так ли?
- Да, достаточно уверен...
- До такой степени, что готовы натворить глупостей и быть опрометчивым?
- Опрометчивым?
- Вы, кажется, вообразили, что способны дать отпор всему Лондону?
-- Старина, вот что я вам скажу, у нас в Томинтоуле есть дрянные мальчишки, которые любят затевать драки... Так вот, ими занимаюсь я. И они всегда уезжают из Томинтоула на "скорой помощи".
Дункэна прохватил нервный тик от столь фамильярного с ним обращения. И все-таки он не смог сдержать улыбки от этакой самонадеянности.
- Разрешите вам дать один совет, мистер Макнамара?.. Поостерегитесь... У меня предчувствие, что наши прохо-димцы опаснее ваших в Томинтоуле... Если вам предстоит возвращаться поздно, как, например, сегодня, берите лучше такси.
- Такси? Да что я, болен, что ли?
- Только в том случае, если вы не носите с собой ничего такого, что могло бы соблазнить какую-нибудь мразь.
Шотландец удовлетворенно хмыкнул и похлопал себя по груди:
- Вот тут у меня пять тысяч фунтов, старина, кто хочет их ухватить, должен поторопиться!
- Я продолжаю настаивать, мистер Макнамара: это очень опрометчиво!
- Да не волнуйтесь за" меня, старина, скажите-ка лучше, где я могу повидать мисс Поттер?
Питер Девит,, наблюдавший за реакцией шефа, увидел, как побелели его пальцы, сжимающие стакан.
- Будьте любезны, Девит, передайте мисс Поттер, что поклонник жаждет ее увидеть перед тем, как нас покинуть.
Питер пошел за Патрицией. Он был доволен, что Дункэн опять обозлился. Девит нашел молодую женщину в артистической уборной. Она казалась грустной, а вспухшие глаза говорили о том, что она долго проплакала.
- Взгрустнулось, Пат?
- Тошно мне, от самой себя.
- Все мы приходим к одному выводу, если позволяем себе такую роскошь, как задуматься. Так-то. А не лучше ли принимать происходящее таким, какое оно есть, и говорить себе, что вчера уже позади, испарилось?.. Это вас шотландец так разбередил?
- Я уже забыла, что бывают такие ребята, как он...
- Лучше, Пат, помните, что у вас есть такие ребята, как я.
Питер склонился над девушкой и прошептал:
- Я думаю, вы знаете, Пат, что можете рассчитывать на меня всегда и во всем...
Мисс Поттер резко встала и, глядя прямо в глаза Деви-ту, сказала:
- Вы мне отвратительны, так же как и Дункэн... Вы оба гнусь, что один, что второй! Вы уголовники!
- Дорогая моя, позвольте напомнить, что вы прекрасно пользуетесь тем, что называете уголовными преступлениями.
- Да вы заставляете меня пользоваться! Вы прекрасно знаете, что Джек меня не отпустит, он скорее... да что там....
- Если вы действительно хотите оторваться...
- Пусть я жалкая трусиха, но Дункэн вселяет в меня ужас. Он не остановится перед тем, чтобы изуродовать меня и отомстить за побег... и что тогда со мной будет?
- Ну, Дункэн не бессмертен... От вас зависит, убрать ли его по-быстрому с вашей дорога или нет.
- И попасть в ваши руки?
- Совершенно точно.
- Не вижу, что я выиграю от такого обмена!
Дверь бесшумно открылась, и вошел Дункэн, все еще любезный, но натянутый как струна.
- Я вынужден был идти сюда и оставить цашего гостя в одиночестве. Я за вами, Патриция. А вы, Питер, чего дожидались?
- Она... она была не готова.
- Ваше поведение мне не нравится, Девит.
- А ваше мне не нравится еще больше, Дункэн.
- Напрасно вы со мной разговариваете в таком тоне. С меня хватит и того, что один болван, сидящий в моем кабинете, уже предостаточно взвинтил мне нервы.
- Известно ли вам, что ревность относится к глупейшим недостаткам?
Пощечина, которую влепил Джек своему помощнику, зазвенела в тишине уборной. Питер сунул руку в пиджак, но Дункэн уже держал пистолет.
- Если бы я был на вашем месте, Девит, я бы не трепыхался.
Они посмотрели друг на друга ненавидящим взглядом.
- Вы напрасно так, Дункэн...
Он вышел, не сказав больше ни слова. Джек обратился к Патриции:
- Какой заговор вы тут плетете оба?
- Ничего особенного.
- Зарубите себе на носу, Патриция, что еще никому не удавалось оставить меня в дураках. И не вам затевать подобное. А если вы воображаете, что Девит способен отнять вас у меня, то ошибаетесь.
- Да я вас обоих презираю!
- Если бы сейчас не сидел в моем кабинете этот шотландец с его пятью тысячами и не ждал вас, я бы вас заставил ползать на коленях и просить прощения. А сейчас - быстро пошли!
- Нет.
- Напрасно вы меня злите, Патриция.
- Вы не дождетесь, чтобы я помогла вам грабить этого парня.
- Вы сделаете так, как я прикажу,
- Нет.
Дункэн злобно усмехнулся:
- Вы, наверное, забыли, ведь у нас всегда дело кончается тем, что вы мне повинуетесь?
- Ну и что? Будем считать, что мне это надоело!
- Вы мне заплатите, Патриция, и дорого заплатите!
- Плевать я хотела!
- Кто вам мозги набекрень сдвинул? Девит?
- Возможно.
- Этот тип стал мне действовать на нервы.
- Он говорит то же самое о вас!
- Правда? Ну что же, я постараюсь больше ему на нервы не действовать. Можете на меня рассчитывать!
- Питер не из пай-мальчиков!
- Я тоже. Но речь не об этом. В данный момент мне нужны пять тысяч фунтов, которые таскает с собой этот идиот из Томинтоула.
- Ну и попробуйте их у него забрать!
- Этим займутся другие, начиная с вас.
- И не рассчитывайте!
- А вот посмотрим...
Дункэн вернулся в кабинет с печальной миной:
- Мисс Поттер весьма сожалеет, мистер Макнамара, она чувствует себя слишком усталой и не может присоединиться к нам. Она просит извинить ее...
Шотландец громко вздохнул:
- Передайте ей, я буду плохо спать, зная, что ей не-можется. Я ее так люблю, эту крошку... Ладно, что поделаешь! Но я вернусь. Спокойной ночи, джентльмены.
- Минутку, мистер Макнамара! Я еще не завершил своей миссии. Мисс Поттер просила передать, что она с удовольствием поужинает вместе с вами завтра, если, конечно, это вас устраивает.
- То есть как? Но ведь ужин... а как же ее выступление?
- Завтра мы не работаем.
- О, тогда это прекрасно!
- Мисс Поттер еще сказала, что хотела бы встретиться с вами в "Старом капитане" в восемь - восемь тридцать.
- "Старый капитан", а где находится эта шарага?
- В очень живописном квартале, Биллингзгейт, там, где рыбный базар.
- Я бы не сказал, что обожаю рыбу, но ради мисс Поттер готов заглотнуть все что угодно.
Телефонный звонок прервал разговор. Это Том, швейцар, спрашивал, можно ли запирать и гасить огни у входной двери. Заодно он сообщил, что засек инспекторов Блисса и Мартина, которые вроде бы поджидают кого-то. Поколебавшись минуту, Дункэн приказал Тому закрывать. Шотландский джентльмен пусть выйдет через заднюю дверь, через которую обычно поставщики завозят продукты. Положив трубку, Джек обратился к Макнамаре:
- Том предупредил меня, что рядом бродят подозрительные типы... Учитывая, какую сумму вы носите с собой, может быть, вам следует задержаться?
Шотландец расхохотался:
- По-моему, я способен защититься!
- Как угодно... Я надеюсь, что мы еще получим удовольствие от встречи с вами!
- Наверняка, старина!
Когда он открывал дверь, крепко держа одной рукой свою волынку, Том предупредил:
- Будьте осторожны, сэр.
- Не берите в голову, старина!
Однако перед тем, как выйти на улицу, человек из Томинтоула все-таки проявил осторожность. На какой-то момент укрывшись в тени открывшейся двери, он чуть-чуть высунулся, чтобы поглядеть, свободен ли путь. Тем временем Блисс и Мартин поняли маневр шотландца и, учитывая такой поздний его выход, были убеждены, что он, должно быть, выносит что-то весьма ценное. И вот, когда Макнамара оказался в пределах их досягаемости, они разом набросились на него. Дункэн и Девит наблюдали за ним через ставни окна кабинета, да и Том имел возможность не упустить ни одной подробности разыгравшейся сцены. Блисс так и не понял, что с ним случилось и как он очнулся после того, как врезался в угол какого-то дома. Что до Мартина, то он, получив чудовищный удар под ложечку, бухнулся на мостовую и с трудом пытался продохнуть. Хохот Макнамары взвился в воздух лондонской ночи. Спрятавшись за ставнями, Дункэн и Девит смотрели друг на друга с одинаковым изумлением. Том едва сдержал восторженный вопль болельщика. А наш шотландец, желая возвестить о своей победе над столичной вшивотой, взялся за волынку и заиграл колыбельную "Спите сном спокойным...", направляясь в сторону "Шик-модерна". Это он сделал зря, потому что Блисс, придя в себя, схватился за свисток и издал пронзительный и длинный свист. Полисмены, патрулирующие неподалеку, примчались и настигли человека, которого им показали инспектора. Это было вовсе нетрудно, тем более что Малькольм со спокойной совестью никуда не торопился. Когда бобби окружили его, он вполне миролюбиво поприветствовал их и не оказал никакого сопротивления.
В Ярде инспектора, несмотря на откровенное желание взять реванш, были вынуждены констатировать полную невиновность своего победителя. Перед тем как наброситься на шотландца и тем более арестовать его, они обязаны были предъявить свои полномочия, а посему признали, что герой из Томинтоула имел все основания обороняться. Когда у него спросили, почему он так долго проторчал в "Гавайских пальмах", он рассказал о своей внезапно вспыхнувшей страсти к Патриции Поттер и тут же начал с восторгом описывать ее прелести. Блисс остудил его пыл:
- Послушайте меня, мистер Макнамара, вы, безусловно, отличный парень, но примите мой совет: покупайте машинки для стрижки овец и возвращайтесь на всех парах домой!
- Без Патриции?
- Эта девица не для вас. Начнем с того, что она живет с этим подонком Джеком Дункэном. И потом, мы ее подозреваем в причастности к убийству одного из наших коллег.
- Этого быть не может, старина!
"Старина" поморщился от такого фамильярного обращения.
- Вас не затруднит называть меня инспектором?
- Ни в коем разе, старина!