К лифтам Гай возвратился через пять минут. Он всегда боялся, что книгу найдут. Ни в жизнь, утверждал Бруно. Бруно может ошибаться. Следовательно, Бруно может быть пойман. Гай зло скривился, словно сама мысль о том, что Бруно могут поймать, - несусветная чушь. Она и была чушью - до этой минуты.
Выйдя на залитую солнцем улицу, он на мгновение снова вспомнил про свой новый костюм и сжал кулаки от безысходной злости на себя самого. "Я нашел книгу в поезде, понимаешь? - сказал Бруно. - Если я звонил тебе в Меткаф, так это из–за книги. Но познакомились мы только в декабре…" Гаю не доводилось слышать, чтобы Бруно говорил таким, не похожим на свой обычный, голосом - захлебывающимся, взволнованным, настороженным, пугливым. Гай рассмотрел предложенную Бруно версию словно со стороны, как нечто, не имеющее к нему отношения как образчик ткани, которую он прикладывает взять на костюм. "Нет, ткань не сквозит, но будет ли носиться?" - вот в чем вопрос. Не будет, если найдутся свидетели, видевшие их вместе в поезде. Например, официант, который обслуживал их в купе у Бруно.
Он постарался выровнять дыхание, умерить шаг. Он поднял глаза на маленький кружок зимнего солнца. Его черные брови с одним седым волоском, с белым шрамом, его брови, которые последнее время начали становиться косматыми, как заметила Анна, разбили солнечный свет на осколки, защитив глаза. Если не мигая смотреть на солнце пятнадцать секунд, можно сжечь роговую оболочку, вспомнилось ему где–то читанное или слышанное. Анна тоже его защищает. Работа его защищает. Новый костюм, идиотский новый костюм. Он вдруг почувствовал себя неполноценным, туповатым, беспомощным. Смерть незаметно заполонила сознание. Смерть затянула его. Вероятно, он так долго ею дышал, что совсем с нею свыкся. Что ж, в таком случае он уже не боится. Он нарочито расправил плечи.
Когда он вошел в ресторан, Анны еще не было. Тут он вспомнил, что она хотела зайти в фотоателье забрать моментальные снимки, какие они наснимали дома в воскресенье. Гай достал из кармана телеграмму от Боба Тричера и принялся ее читать и перечитывать.
"Только что выбран Комиссию Альберты тчк Рекомендовал тебя тчк Это мост зпт Гай тчк Освобождайся поскорее тчк Утверждение гарантировано тчк Подробности письмом".
Утверждение гарантировано. Как бы он ни проектировал свою жизнь, никто не сомневается в его способности спроектировать мост. Гай задумчиво прихлебывал мартини; рука его ни капельки не дрожала.
40
- Я наткнулся еще на одно дело, - добродушно промурлыкал Джерард, созерцая лежащий перед ним на столе машинописный отчет. С той минуты, как Бруно вошел к нему в кабинет, он ни разу не взглянул на молодого человека. - Убийство первой жены Гая Хайнса так и осталось нераскрытым.
- Да, знаю.
- Мне казалось, что вы много об этом знаете. Итак, расскажите–ка все, что вам известно, - предложил Джерард, устроившись поудобней.
Бруно не сомневался, что сыщик только этим и занимался с самого понедельника, когда ему в руки попал томик Платона.
- Ничего, - ответил Бруно. - И никому не известно. Или я ошибаюсь?
- Ну а ваши соображения? Вы, должно быть, основательно обсуждали с Гаем это дело?
- Отнюдь. Совсем не обсуждали. С какой стати?
- Но вас ведь так занимает убийство.
- Что вы хотите сказать? Почему это меня "так занимает" убийство?
- Да хватит, Чарлз, не знай я об этом от вас самого, уж от вашего отца я об этом наслышан! - возразил Джерард с редкой для него вспышкой раздражительности.
Бруно полез за сигаретами, но передумал.
- Я говорил с ним на эту тему, - тихо и уважительно произнес он. - Гай ничего не знает. К тому времени он и с женой–то почти не встречался.
- Кто, по–вашему, ее убил? Вам никогда не приходило в голову, что мистер Хайнс мог это организовать? Может быть, вас заинтересовало, как он это устроил и вышел сухим из воды?
Джерард снова расслабился и откинулся в кресле, заложив руки за голову, словно они болтали о том, какая хорошая нынче погода.
- Разумеется, я не думаю, будто он это устроил, - возразил Бруно. - Вам, видимо, невдомек, что речь идет о человеке такого калибра.
- Единственный калибр, который заслуживает внимания, Чарлз, - это калибр ствола, - сказал Джерард поднимая трубку внутреннего телефона, - что, вероятно, вы первый мне бы и объяснили. Пригласите, пожалуйста, мистера Хайнса.
Бруно вздрогнул, и Джерард это заметил. Джерард молча за ним наблюдал, пока шаги Гая приближались по коридору. Он предвидел этот ход Джерарда, повторял про себя Бруно. Ну и что, ну и что, ну и что?
Гай нервничает, решил Бруно, но его обычная нервно–торопливая повадка это скрадывает. Он поздоровался с Джерардом и кивнул Бруно.
Джерард предложил ему единственный свободный стул с прямой спинкой.
- Я пригласил вас сюда, мистер Хайнс, с единственной целью - задать один очень простой вопрос. О чем большей частью разговаривает с вами Чарлз?
Джерард предложил Гаю сигарету из пачки, как отметил Бруно, далеко не первой свежести, и Гай закурил.
Бруно увидел, что Гай раздраженно сдвинул брови, что в высшей степени отвечало положению.
- Время от времени он говорил со мной о клубе "Пальмира".
- А еще о чем?
Гай посмотрел на Бруно. Тот с безразличным видом, настолько безразличным, что его можно было принять за беспечный, грыз ноготь на пальце правой руки, которой подпирал подбородок.
- Трудно сказать, - ответил Гай.
- Он говорил с вами об убийстве вашей жены?
- Да.
- И в каком плане он вел разговор? - участливо спросил Джерард. - Я имею в виду убийство вашей жены.
Гай почувствовал, что заливается краской. Он снова глянул на Бруно - как мог бы взглянуть любой, подумал он, любой другой человек, когда речь идет о третьем, который сидит тут же, но выключен из разговора.
- Он часто спрашивал, не знаю ли я, кто мог это совершить.
- А вы знаете?
- Нет.
- Вам нравится Чарлз?
Жирные пальцы Джерарда слегка дрожали, что было несообразно. Он принялся вертеть в руках пакетик спичек, постукивая о лежащую на столе книгу записей.
Гай вспомнил, как в поезде Бруно тоже вертел в пальцах спички, пока не уронил их в тарелку с бифштексом.
- Да, нравится, - удивленно ответил Гай.
- Он вам не докучает? Не навязывает вам свое общество слишком часто?
- Да не сказал бы, - сказал Гай.
- Вас огорчило, что он явился на вашу свадьбу?
- Нет.
- Чарлз вам говорил, что ненавидел отца?
- Говорил.
- Говорил, что хотел бы его убить?
- Нет, - ответил Гай все так же сухо.
Джерард достал из ящика письменного стола книгу, упакованную в коричневую обертку.
- Вот книга, которую Чарлз собирался вам отправить. К сожалению, сейчас я ее вам не верну - она еще может понадобиться. Каким образом ваша книга оказалась у Чарлза?
- Он сказал, что нашел ее в поезде.
Гай разглядывал сонную загадочную улыбку Джерарда. Тень ее он увидел в тот вечер, когда Джерард приходил к ним домой, но то была только тень. Улыбка, призванная вызывать неприязнь. Улыбка - оружие профессионала. Каково это, подумал Гай, изо дня в день встречать такую улыбку? Он непроизвольно посмотрел на Бруно.
- Но в поезде вы не встречались? - спросил Джерард, переводя взгляд с одного на другого.
- Нет, - сказал Гай.
- Я говорил с официантом, который приносил вам обед в купе Чарлза.
Гай не отвел взгляда от Джерарда. Голый стыд уничтожает скорее, чем чувство вины, подумал он. Он сидел прямо, глядя в лицо Джерарду, и в то же время чувствовал, что уничтожен.
- Ну и что? - взвизгнул Бруно.
- А то, что мне интересно - с чего бы вам двоим пускаться на такие ухищрения, - Джерард с довольным видом покачал головой, - лишь бы внушить, что вы познакомились на несколько месяцев позже. - Он выждал, чтобы дать им время проникнуться сказанным. - Ответа я от вас не услышу. Что ж, ответ напрашивается сам собой. То есть один ответ в виде предположения.
Сейчас все трое размышляют об этом ответе, подумал Гай. Ответ висит в воздухе, связывая его с Бруно, Бруно - с Джерардом, Джерарда - с ним самим. Ответ, до которого, по заверениям Бруно, никто бы не мог додуматься, навек недостающее звено.
- Не хотите ли его сформулировать, Чарлз, вы же прочли столько детективных романов?
- Я не понимаю, куда вы клоните.
- Через несколько дней, мистер Хайнс, убили вашу жену. Через несколько месяцев - отца Чарлза. Мое первое, оно же самое очевидное, предположение - оба вы знали о готовящихся убийствах…
- Ну и чушь, - вставил Бруно.
- …и обсуждали их. Понятно, это всего лишь предположение. Если исходить из того, что вы познакомились в поезде. Так где вы познакомились? - улыбнулся Джерард. - Мистер Хайнс?
- Да, - ответил Гай, - мы познакомились в поезде.
- А почему вы так боялись в этом признаться? - Джерард ткнул в него веснушчатым пальцем, и в самой прозаичности Джерарда Гай опять почувствовал его способность внушать ужас.
- Сам не знаю, - сказал Гай.
- Не потому ли, что Чарлз признался вам в своем желании, чтобы отца убили? Вы потому и тревожились, мистер Хайнс, что знали об этом?
Это и есть главный козырь Джерарда? Гай медленно произнес:
- Чарлз ни слова не сказал об убийстве отца.
Взглянув на Бруно, Джерард успел заметить быструю довольную ухмылку.
- Понятно, это всего лишь предположение, - сказал Джерард.
Гай с Бруно вместе вышли на улицу. Джерард одновременно их отпустил, и они, пройдя длинный квартал, вместе дошли до скверика, где находились станция подземки и стоянка такси. Бруно оглянулся на высокое узкое здание, в котором они только что побывали.
- Ладно, доказательств–то у него по–прежнему нет, - сказал Бруно. - Как ни верти, а нету - и все.
Бруно был мрачен, однако спокоен. До Гая внезапно дошло, с какой невозмутимостью тот парировал все наскоки Джерарда. А он–то всегда считал, что под нажимом Бруно устроит истерику. Он покосился на его высокую сутулящуюся фигуру, и его захлестнуло буйное, безрассудное чувство товарищества, как в тот день в ресторане. Но сказать ему было нечего. Конечно, подумал он, Бруно должен сообразить, что Джерард не собирается делиться с ними всеми своими открытиями.
- А знаешь, что самое смешное? - продолжал Бруно. - Джерард охотится не за нами, он за другими охотится.
41
Просунув палец между прутьями, Джерард помахал им, к вящему ужасу птички, которая трепыхалась в противоположном конце клетки, и тихо насвистел одну ноту. Анна - она стояла в центре комнаты - тревожно следила за ним. Он только что сообщил ей, что Гай лжет, и тут же отошел пугать птицу; ни то ни другое не понравилось Анне. Последние четверть часа Джерард ей решительно не нравился, а ей казалось, что в первый его приход он ей, напротив, понравился, и разнобой в оценках ее раздражал.
- Как зовут птичку? - спросил Джерард.
- Певунчик.
Анна слегка наклонила голову и смущенно повернулась вполоборота. В новых открытых туфельках из крокодиловой кожи она казалась себе очень высокой и элегантной. Туфли были куплены сегодня; она думала, что Гаю они понравятся и он невольно улыбнется, когда они присядут перед обедом пропустить по коктейлю. Но приход Джерарда все испортил.
- Как вы считаете, почему ваш муж хотел скрыть, что познакомился с Чарлзом в позапрошлом июне?
Когда убили Мириам, опять подумала Анна. Только этим ей и запомнился позапрошлый июнь.
- Для него это был трудный месяц, - ответила она. - Тогда погибла его жена. Он легко мог забыть про остальное, что было в тот месяц.
Она нахмурилась, почувствовав, что Джерард слишком уж раздувает свое маленькое открытие, что не так уж оно и важно, раз Гай после этого целых полгода даже не встречался с Чарлзом.
- Но только не об этом, - небрежно заметил Джерард, снова усаживаясь. - Нет, я полагаю, в поезде Чарлз говорил с вашим мужем о своем отце, говорил о том, что желает ему смерти, а может быть, даже рассказал, как он намеревается устроить…
- Я не допускаю, чтобы Гай стал такое выслушивать, - прервала Анна.
- Не знаю, - мягко продолжал Джерард, - не знаю, но у меня сильное подозрение, что Чарлз был в курсе готовящегося убийства и, возможно, поделился этим с вашим мужем тем вечером в поезде. Чарлз из тех молодых людей, кто на такое способен. А ваш муж, как мне кажется, из тех, кто сохранил бы это в тайне, но впредь постарался бы избегать общества Чарлза. Вы не согласны?
Это многое объясняет, подумала Анна. Но одновременно превращает Гая в своего рода сообщника.
- Уверена, что муж бы вообще с ним порвал, - твердо заявила она, - если бы Чарлз рассказал ему нечто подобное.
- Весьма справедливо. Однако же… - Джерард неопределенно замолк, словно погрузившись в свои неторопливые мысли.
Анне был неприятен вид его веснушчатой лысины, поэтому она стала смотреть на керамическую сигаретницу, стоящую на кофейном столике, и в конце концов взяла сигарету.
- Как вы думаете, миссис Хайнс, ваш муж подозревает кого–нибудь в убийстве жены?
Анна с вызовом пустила струйку дыма.
- Разумеется, нет.
- Видите ли, если той ночью в поезде Чарлз пустился в рассуждения об убийстве, то рассуждал обстоятельно. А если у вашего мужа имелись какие–то основания считать, что жизнь его жены в опасности, и если он упомянул об этом в разговоре с Чарлзом, - так, значит, их связывает обоюдная тайна, притом губительная. Это всего лишь предположение, - поспешил он добавить, - но следователям всегда приходится строить предположения.
- Я знаю, что муж никак не мог сказать о том, что тогдашней его жене грозит опасность. Когда пришло известие, мы были с ним в Мехико, а за несколько дней до того - в Нью–Йорке.
- А в марте этого года? - спросил Джерард все так же спокойно. Он потянулся за пустым стаканом и покорно согласился на повторную порцию хайбола.
Стоя у бара спиной к Джерарду, Анна припомнила март - месяц когда был убит отец Чарлза, припомнила, как Гай был тогда сам не свой. А та драка - когда это было, в феврале или марте? И не с Чарлзом ли Бруно он тогда дрался?
- Вы не допускаете, что ваш муж мог иногда встречаться с Чарлзом примерно в то время, а вы об этом не знали?
Ну, конечно, озарило ее, это же все объясняет: Гай знал, что Чарлз намеревается убить отца, пытался его остановить, подрался с ним в баре.
- Пожалуй, мог, - неуверенно сказала она. - Впрочем, не знаю.
- Вы не вспомните, миссис Хайнс, как ваш муж тогда держался, как выглядел?
- Он нервничал. Я, кажется, знаю, из–за чего.
- Из–за чего?
- Из–за работы…
И тут она почувствовала: все, больше о Гае ни слова. Что бы она ни сказала, Джерард - и в этом она не сомневалась - приобщит ее слова к неясной еще мозаике, которую составляет и в рамках которой пытается рассмотреть Гая. Она ждала, ждал и Джерард, словно они поспорили, кто первым нарушит молчание.
Наконец он погасил сигару и произнес:
- Если вам вспомнится что–нибудь новое в том времени - я имею виду Чарлза, - вы уж мне обязательно сообщите, ладно? Звоните в любое время дня и ночи, у телефона постоянно дежурят, так что мне передадут.
Он написал еще одно имя на визитной карточке и вручил ее Анне.
Проводив его, Анна поспешила к кофейному столику убрать стакан. Через окно на улицу она увидела, что он сидит в машине, упершись в грудь подбородком, будто спит, хотя на самом деле, заключила она, делает запись в своей книжке. Она огорчилась, подумав, что он записывает и то, что Гай мог встречаться с Чарлзом в марте, а она про это не знала. Почему она так сказала? Ведь она же знала - Гай сам говорил ей, что не встречался с Чарлзом с декабря до самого дня свадьбы.
Через час, когда пришел Гай, Анна возилась на кухне с блюдом, которое уже подходило в духовке. Гай задрал голову и принюхался.
- Тушеные креветки, - объяснила Анна. - Включу–ка я вытяжку.
- У нас был Джерард?
- Да. Ты знал, что он должен прийти?
- Сигара, - лаконично заметил Гай. Джерард конечно, рассказал ей о знакомстве в поезде. - Что ему было нужно на этот раз?
- Выспрашивал о Чарлзе Бруно. - Анна, стоящая у окна, бросила на Гая быстрый взгляд. - Хотел узнать, не говорил ли ты мне, будто в чем–то его подозреваешь И еще он расспрашивал про март.
- Про март?
Гай шагнул на приподнятый участок пола, подошел и остановился перед Анной. Она увидела его зрачки, которые внезапно сузились, а на скуле - едва заметную тонкую паутинку шрамов, оставшуюся с того вечера то ли в феврале, то ли в марте.
- Он хотел узнать, не подозревал ли ты, что Чарлз собирался в этом месяце устроить убийство отца.
Но Гай молчал и только смотрел на нее - не тревожно и не виновато, просто смотрел, а губы у него сложились в привычную прямую линию. Она отошла и направилась в гостиную.
- Правда, ужасно, - спросила она, - убийство?
Гай достал новую сигарету, постучал ею по стеклу наручных часов. Ему было мучительно слышать, как она произносит это слово - "убийство". Как хотелось ему вытравить Бруно и все с ним связанное у нее из памяти!
- Ты ведь и правда не знал, Гай, тогда, в марте?
- Нет, Анна. Что ты сказала Джерарду?
- Ты не считаешь, что Чарлз устроил убийство отца?
- Не знаю, хотя допускаю. Но к нам это не имеет никакого отношения.
До него не сразу дошло, что это неправда.
- Верно. К нам это не имеет отношения. - Она опять на него взглянула. - Джерард еще сказал, что ты познакомился с Чарлзом в поезде в позапрошлом июне.
- Да.
- И… и какое это имеет значение?
- Не знаю.
- Это из–за того, что Чарлз тогда сказал в поезде? Ты из–за этого его недолюбливаешь?
Гай засунул руки поглубже в карманы куртки. Ему вдруг захотелось бренди. Он понимал, что все написано у него на лице и скрыть это от Анны не удастся.
- Послушай, Анна, - быстро заговорил он, - в поезде Бруно сказал мне, что желает отцу смерти. Он не упоминал никаких планов, не называл имен. Мне не понравилось, как он об этом сказал, после этого я переменил к нему отношение. Ничего этого я Джерарду не стал говорить, потому что не знаю, устроил ли Бруно убийство отца или нет. Пусть выясняет полиция. Люди без вины попадали на виселицу только потому, что кто–то доносил на них за подобные разговоры.
Поверила она или нет, ему все равно крышка, решил он. Уж гнуснее, кажется, он ни разу не врал, да и поступка гнуснее тоже за собой не припомнит - собственную вину переложил на другого. Бруно и тот не стал бы так врать, не стал бы так на него наговаривать. С головы до ног он сплошь вероломство, одна сплошная ложь. Он выкинул сигарету в камин и закрыл лицо руками.
- Гай, я верю, что ты правильно поступаешь, - нежно сказала Анна.
Лицо - ложь, прямой взгляд, твердый рот, чуткие руки - все ложь. Он резко опустил руки и сунул их в карманы.
- Я бы, пожалуй, выпил бренди.
- Ты не с Чарлзом подрался тогда в марте? - спросила она, наливая ему у бара.
Еще одна ложь погоды не делала, но здесь он не мог не соврать.
- Нет, Анна.