Они прошли через гостиную, через застланный ковром холл и поднялись по лестнице с массивными полированными перилами. В доме не было ни пылинки, ни соринки, и все же он имел жилой вид. И Роберт подумал: наверно, каждый предмет обстановки, каждая картина, каждое украшение были с чем–то связаны и имели для доктора и его жены особое значение. Он надеялся только, что ему не придется поселиться в комнате покойной жены доктора или там, где она болела, но тут доктор распахнул высокую дверь:
- А это - наша комната для гостей, - он оглядел ее. - Да, по–моему, все в порядке. Хорошо бы, правда, поставить сюда цветы, чтобы уютнее, но… - Он замолчал, явно ожидая, что Роберт похвалит комнату или скажет, что дом ему нравится.
- Ничего решительно не нужно, - заявил Роберт. - Прекрасная комната. А кровать!
Доктор засмеялся.
- Перина! Хотите верьте, хотите нет. Настоящая перина. А покрывало вышивала теща. Видите, в рисунке использован символ штата Орегон - орегонский виноград. Это вечнозеленое растение.
- Да?
- Прелестные голубые виноградники, правда? Моей жене это покрывало очень нравилось, поэтому она и постелила его в комнате для гостей. Уж такая она была Ну, располагайтесь поудобнее, а я оставлю вас - побудьте некоторое время один. Ванная - первая комната направо, - доктор пошел к дверям. - Да кстати, вам надо бы хорошенько выспаться, а дексамил может вам помешать. Сейчас принесу вам легкое снотворное, хотите - выпейте его, хотите - нет, но я советовал бы вам надеть пижаму и просто поваляться.
Роберт улыбнулся.
- Спасибо, но сначала я хотел бы посмотреть газеты. Сейчас спущусь за ними.
- Нет, нет. Я вам принесу. Располагайтесь, - доктор вышел.
Роберт еще раз осмотрелся, не вполне доверяя своим глазам, потом открыл чемодан, чтобы вынуть пижаму. Доктор, постучав, вошел в комнату с газетами, которые купил по дороге, положил их на стул и, помахав рукой, снова исчез за дверью. Роберт взял газеты, хотел было сесть на кровать, но утонул в перине. Кончилось тем, что он уселся на полу. Среди газет была и "Нью–Йорк Таймс", и прежде всего Роберт заглянул в нее, чтобы узнать, сколько места там уделили его истории. Ему пришлось пересмотреть семнадцать страниц. Репортаж занимал колонку дюймов в пять. В нем бесстрастно сообщалось, что риттерсвильская полиция ждет зубного врача Уинкупа, доктора Томаса Макквина, и что мистера Форестера, который двадцать первого мая дрался с Уинкупом, "в среду вечером обстреляли в его доме под Лэнгли". Речь, конечно, шла о пуле, угодившей в салатницу. В риттерсвильском "Курьере" и в "Газетт", выходившей в Лэнгли, говорилось о другом. Они извещали о пяти вчерашних выстрелах, "которые всполошили соседей Форестера, поспешивших к нему в дом. К раненому в левую руку Форестеру был вызван из Риттерсвиля доктор Альберт Нотт. Это уже второе покушение на Форестера, совершенное злоумышленниками или злоумышленником, которые являются друзьями Грегори Уинкупа"… Ни в одной из газет не делалось предположения, что стрелять мог сам Уинкуп.
Вернулся доктор Нотт со стаканом воды.
- Что это вы сидите на полу?
Роберт встал.
- Мне показалось, здесь удобнее всего разложить газеты.
- Да–а–а, - покачал головой доктор, - вот что значит старый дом. Если вдуматься, все очень неудобно.
Роберт улыбнулся и взял стакан с водой и таблетку, на этот раз белую.
- Пожалуй, приму.
- Прекрасно. Около трех мне нужно уйти. Если проголодаетесь, в холодильнике сыр и всякая всячина. А вечером мы поедим как следует, - он повернулся к дверям.
- А вы не хотите посмотреть газеты?
- Да, посмотрю. Вы уже прочли?
Роберт подобрал газеты.
- Да.
Он вручил их доктору. На минуту Роберт встретился с его взглядом, добрым и улыбчивым, но маленький рот доктора, казалось, противоречил выражению глаз. Губы были напряженно сжаты. "Отчего бы это? - подумал Роберт. - Он сомневается ю мне? Подозревает? Или все еще горюет по жене? А может, это мне всюду чудится подозрительность?"
Роберт надел пижаму и заснул.
Когда он проснулся, солнце, казалось, светило прямо в комнату. Оно садилось. Часы Роберта показывали без четверти семь. Он пошел в ванную, умылся, почистил зубы и оделся. Проходя через холл, он услышал, как внизу, в кухне, кто–то позвякивает ложкой о миску. Роберт не мог себе представить доктора, занятого стряпней, хотя утром тот отлично приготовил яичницу. Роберт опять пощупал руку, нажал рану. Боли почти не чувствовалось. Ощутив прилив энергии и бодрости, он бегом спустился вниз по лестнице, держа руку над перилами. И на мгновение вспомнил, как вот так же сбегал вниз по лестнице в доме Никки.
Доктор в переднике готовил ужин.
- Хотите водки? - спросил он. - Вы любите водку со льдом? Вот бутылка, - кивком головы он указал на стойку рядом с холодильником.
- Не прочь! Налить вам, сэр?
Роберт налил водки и поинтересовался, не может ли он помочь Он заметил, что в столовой уже накрыт стол на двоих. Доктор сказал, что помогать нечего, ужин у них будет самый простой; холодная индюшка с клюквенным соусом из магазина и макароны с сыром из холодильника.
Когда они сели за стол, доктор предложил Роберту сухого хереса. Он сказал, что они с женой были большими любителями шерри - шерри и чая. В кухне у него хранится шестнадцать сортов китайского чая.
- Не могу сказать, какое удовольствие вы доставляете мне своим обществом, - нарушил доктор паузу, воцарившуюся за едой.
Он уже расспросил Роберта о его работе, и Роберт рассказал даже про книгу о насекомых, которую он иллюстрировал для профессора Гумболовски. Ему пришлось сделать шесть или семь лишних рисунков, но в марте он и их закончил.
- Знаете, вы мой первый гость после того, как умерла жена, - сказал доктор. - Меня все приглашают, но, видите ли, мне неловко, я понимаю, как они ради меня стараются. Это может показаться странным, но я с удовольствием созвал бы всех своих старых друзей, устроил бы настоящий праздничный обед, но ведь они решат, что я сошел с ума - затевать пиры, когда я только что потерял жену. Вот я и не зову к себе никого. Кроме вас, - он улыбнулся счастливой улыбкой, отпил шерри, закурил маленькую сигару. - А с вами мы незнакомы. Чудеса!
"После развода я испытывал почти то же самое", - подумал Роберт. Он не знал, что ответить доктору, но тот и не ждал ответа.
"Кроме вас", - повторил про себя Роберт. Кроме человека, которого чураются и жаждут выжить из города соседи, человека, на чьей совести самоубийство, человека, подозреваемого в том, что он утопил другого, а теперь отрицает это. Интересно, что думает доктор на самом деле, что думает о нем? А может быть, он так погружен в свое горе, что ему все безразлично? Может быть, Роберт для него просто отвлечение, что–то вроде телевизионной программы, которую доктор включил, чтобы перестать думать о своей потере? Роберт понимал, что он так никогда и не получит ответов на все эти вопросы: ни сегодня, ни завтра, ни даже в субботу или в воскресенье, когда уже будет ясно, чей труп найден. Он чувствовал, что доктор никого не будет осуждать, не будет высказывать свое мнение. Хотя он несомненно такое мнение имеет и вообще интересуется всей этой путаной историей, в которую попал Роберт. По крайней мера интересуется настолько, что захотел прочесть газеты.
- Вы играете в шахматы?
Роберт смущенно поерзал на стуле.
- Играю, но плохо.
Они поднялись в комнату Роберта. В ней стоял специальный шахматный столик, инкрустированный слоновой костью и тиковым деревом. Роберт еще раньше заметил этот стол, а сейчас подумал, не потому ли доктор отвел ему эту комнату для гостей, что она на втором этаже и в задней части дома? За окнами уже стемнело. Уходя наверх, они потушили свет внизу. Доктор принес на подносе кофейные чашки и кофейник. Роберт знал правила игры и даже в свое время читал кое–какие книги о шахматах, но вся беда заключалась в том, что ему нисколько не хотелось выиграть. Однако он старался изо всех сил чтобы не огорчать доктора. Доктор усмехался, бормотал что–то себе под нос, раздумывая над ходами. Самым добродушным образом он стремился как можно скорее объявить Роберту мат. За двадцать минут они сыграли две партии, и обе Роберт проиграл. В третий раз Роберт постарался сосредоточиться как следует, и партия длилась почти час. Но кончилась тем же результатом. Доктор, похохатывая, откинулся в кресле, и Роберт тоже рассмеялся.
- Хотелось бы сказать, что я не в форме, но я никогда в ней не был, - признался Роберт.
Вдали заскрипели тормоза. Единственный звук, нарушивший тишину. Роберт слышал даже, как на первом этаже ровно тикают часы.
- Двадцать минут одиннадцатого! Как насчет рюмочки бренди? - спросил доктор.
- Нет, бренди не могу. Я…
- О, понимаю. Тогда еще немного шерри. Оно, действительно, чудесное, - доктор встал. - Нет, нет, не спускайтесь Я мигом вернусь.
Он скрылся за дверью.
Роберт отошел к кровати и остановился, прислушиваясь От напряжения у него заболела раненая рука, и он заставил себя расслабиться. Стояла полнейшая тишина. Снизу до Роберта донеслось хлопанье дверцами, скрип; видно, доктор доставал ликер. Роберт не сводил глаз с полураскрытой двери, он ждал, когда шаги доктора зазвучат по ступенькам.
И тут прогремел выстрел, зазвенели осколки стекла.
Роберт бросился вниз.
Доктор лежал в нескольких шагах от лестницы, в распахнутых дверях между гостиной и холлом. Глаза у него были открыты. Голова склонилась к косяку двери.
- Доктор Нотт! - Роберт слегка потряс доктора за плечо, глядя на его полуоткрытый рот, ожидая, что сейчас губы зашевелятся и доктор заговорит. Раны видно не было.
Роберт выпрямился, заглянул в освещенную гостиную, увидел, что окно не плотно закрыто: в окне–фонаре в углу комнаты между подоконником и рамой виднелась щель в пять или шесть дюймов. В углу у выступающего окна было темно и тихо. Пустая лужайка в свете уличного фонаря казалась бледно–зеленой, ее пересекали черные тени от деревьев и кустов. Стараясь не дышать, он прислушался, не движется ли кто–нибудь слева или справа по улице.
Вдруг в соседнем доме распахнулось окно.
- Что случилось? - выкрикнул женский голос - Доктор Нотт?
Роберт вернулся в дом и подошел к доктору. Тот не шевелился Роберт посадил его, и голова доктора упала на грудь Тогда Роберт увидел, что на затылке краснеет глубокая рана из нее по жидким волосам на белый воротник сбегает кровь. "Вот куда попала пуля", - подумал Роберт, но рана была похожа просто на царапину. Может быть, доктор потерял сознание, ударившись головой о косяк? Роберт попытался приподнять его, но, заметив, что у доктора остекленели глаза остановился и нагнулся послушать сердце. Оно билось Роберт с трудом подтащил доктора к дивану, побежал в кухню, нащупал выключатель, зажег свет и намочил холодной водой несколько бумажных полотенец. Вернулся к доктору и обтер полотенцем кровь с затылка. А другими - чистыми - вытер доктору лоб и лицо. Но глаза доктора по–прежнему оставались открытыми, рот тоже открыт, из него вытекло немного слюны. Роберт кинулся наверх, в ванную, открыл аптечку, где на трех или четырех стеклянных полках громоздились пузырьки с лекарствами. В поисках нужного Роберт уронил несколько бутылочек в умывальник, они, правда, не разбились; наконец он нашел та что искал, - нашатырный спирт. Роберт дважды перечитал надпись на наклейке: "Дозировка от половины до одной чайной ложки спирта развести в воде. Быстрый эффективный стимулятор". Он понюхал: раствор был крепкий и помчался вниз.
Сколько он не прижимал пузырек к носу доктора, результатов не было. Влить раствор ему в рот Роберт побоялся, вдруг доктор захлебнется. Руки доктора похолодели. Казалось пульс стал слабее. Роберт схватил шаль с бахромой, лежавшую на маленьком стуле, и закутал в нее доктора. Потом снял телефонную трубку и вызвал телефонистку. Он объяснил что ему срочно нужен врач - несчастный случай. Уэверли авеню, дом доктора Нотта. Номер дома Роберт не знал.
- Такой белый дом. Я зажгу фонарь над парадной дверью. Вы можете прислать врача немедленно?
- Да, конечна постараюсь. Это рядом с Риттерсвильской больницей. Сейчас же туда позвоню.
Роберт опять подошел к доктору и стал ждать, держа руку на его запястье и вслушиваясь в пульс. Голубые глаза доктора, казалось смотрели Роберту прямо в лицо.
- Доктор Нотт! - Роберту казалось что доктор сейчас ответит, но тот не шевелился.
В дверь постучали.
Роберт открыл ее.
- О! - на пороге стояла полная женщина лет пятидесяти, рядом с ней мужчина примерно такого же возраста - Нам показалось что здесь стреляли?
- Да Входите, - Роберт отступил, давая им дорогу. - Доктор ранен. Только я думаю… Он без сознания.
- Без сознания! - ахнула женщина ринулась к доктору и остановилась. Она оглянулась на мужа - О, Джордж!
- Он что, застрелился? Куда он ранен? - спросил мужчина.
Роберт объяснил, что произошла и добавил что минуту назад вызвал врача
- Вы его знакомый? - спросил мужчина, всматриваясь в Роберта - А вы не…
- Я - Роберт Форестер, - сказал Роберт.
Женщина смотрела на него, открыв рот.
- Маньяк?!
- Мы прочли в газетах, что вчера доктор Нотт оказал вам помощь, - сказал мужчина
- Да, так и есть
Муж с женой, казалось, попятились от него, женщина встала поближе к двери на улицу.
Роберт перевел взгляд на доктора Тот не двигался.
- Нам лучше дождаться врача, Ирма. Я хотел бы знать, что с доктором, - сказал мужчина.
- Хорошо, Джордж
Никто не садился. Минуты три–четыре, как показалось Роберту, никто не произнес ни слова. Роберт пощупал пульс доктора. Он старался не замечать его открытых глаз. Казалось, они смотрят укоризненно и в тоже время выглядят мертвыми. Но доктор был жив, пульс еще бился. "Кроме вас", казалось, говорили глаза доктору. Роберту слышался его голос: "Не могу сказать, какое удовольствие вы доставили мне своим обществом… Вы у меня первый гость…" Роберт заморгал и посмотрел на пожилую пару.
Мужчина которого звали Джордж, курил сигарету, держа ее между пальцами у самых губ. Он вызывающе и с презрением смотрел на Роберта, будто он имел полное право находиться в этом доме, а вот Роберт нет. Потом Джордж сел на мягкий стул с прямой спинкой и сказал:
- Садись, Ирма.
- Нет, Джордж, я постою.
Мужчина затянулся и спросил Роберта.
- А полицию вы тоже вызвали?
- Нет, - ответил Роберт. - Еще не вызывал.
- Почему?
Роберт вздохнул.
- Я решил, что сейчас самое главное вызвать врача.
Мужчина не отрывал от Роберта глаз.
- Кто стрелял? - холодно спросил он.
Роберт ответил ему спокойным взглядом. Ему казалось невероятно странным, что этот человек может безбоязненно сидеть спиной к окну, что он с самого начала не поинтересовался, откуда стреляли.
- Не знаю, - ответил Роберт. - Наверно, тот же, кто стрелял в меня вчера.
- Вас ранило?
- Да, в руку, - рукава рубашки Роберта были спущены и скрывали повязку.
И мужчина и его жена вызывали у него отвращение, он с радостью выставил бы их вон.
- А вы не считаете, что надо позвонить в полицию? - спросил мужчина, словно полагал, что Роберт медлит нарочно. Тон у него был такой язвительный, что жена даже одернула его.
- Джордж!
Но когда она посмотрела на Роберта в глазах у нее был страх. Мужчина страха не выказывал.
- Почему бы вам самому не вызвать полицию? - спросил Роберт. - Я думаю, у вас это лучше получится.
- Лучше? - оскорбленно переспросил мужчина.
- Быстрее, - пояснил Роберт.
Мужчина переглянулся с женщиной и пошел к телефону.
В дверь снова постучали. На этот раз на пороге оказался врач, а рядом с ним женщина, которая объяснила, что живет напротив. Отвечая на вопросы соседки, Роберт наблюдал за врачом. Тот расстегнул на докторе рубашку и стал стетоскопом слушать сердце. Роберт заметил, что на рану он едва взглянул. Потом врач снял с доктора пиджак, закатал рукав его рубашки и сделал укол.
- Пострадавшего надо отправить в больницу, - сказал врач Ирме, стоявшей с ним рядом.
- Хорошо, доктор, мы об этом позаботимся.
- В машине скорой помощи, - добавил врач как бы самому себе, направляясь к телефону.
Роберт подошел к нему.
- Что с ним? В каком состоянии?
- У него кома, - ответил врач - Не знаю, крепкое ли у него сердце, вот в чем дело. Насколько я могу судить, не слишком, - он раздраженно осмотрелся. - Рана огнестрельная. Где же полиция?
- Они уже едут, - сказал Джордж.
Врач набрал номер и вызвал санитарную машину.
Роберт смотрел на опрокинутый поднос, лежащий на полу, на маленькие рюмки, у которых уцелели ножки, на бутылку шерри - она не разбилась и закатилась в холл - на капли крови на пороге гостиной, потом повернулся к окну - к окну, подоконник которого оказался бы как раз на уровне подбородка Грега, если бы Грег стоял на лужайке. Где сейчас Грег? Куда он уходит, погружаясь во тьму?
23
- Что слышно насчет доктора? - спросил Джек Нилсон.
- Все то же Он по–прежнему без сознания, - ответил Роберт.
Джек отказался сесть. Он неловко стоял в плаще посреди гостиной Роберта, сложив руки на груди. Роберт, огибая чемоданы и картонки, медленно ходил по комнате. Из одной картонки торчал цветок Дженни - "тещин язычок". Было субботнее утро, двадцать пять минут одиннадцатого. Каждые пять минут Роберт смотрел на часы. Он собирался снова позвонить в больницу в одиннадцать.
- Может, все–таки выпьешь кофе? - спросил Роберт. Он не помнил случая, чтобы Джек отказывался от кофе.
Джек покачал головой.
- Нет, Боб, я зашел сказать вот что… Знаешь, мы с Бетти несколько разошлись во мнениях. Она немного напугана. Поэтому, мне кажется, тебе не стоит проводить у нас этот уик–энд. Помнишь я тебя приглашал.
- Спасибо, Джек. Я и не собирался. Я ведь тебе говорил, - Роберт медленно шагал по комнате, глядя в пол.
- По–моему, ее больше всего испугали эти слухи о подглядывании. Я–то все понимаю, ты же мне все объяснил. И уверен, она бы тоже поняла, поговори она с тобой. Но ты знаешь женщин… а тут эта стрельба.
Разговор начал возмущать Роберта.
- Я все понимаю, мне и в голову не пришло бы пользоваться чьим–то гостеприимством. Простить себе не могу, что согласился поехать к доктору. Он меня уговорил: он врач, а я был ранен.
Роберт швырнул окурок в камин. На чисто выметенных плитах дымящийся окурок выглядел безобразным и мозолил глаза
- Доктор может умереть, и это моя вина, - сказал Роберт.
Джек промолчал, как будто выдерживал вежливую паузу при упоминании о ком–то, кто уже умер.
Роберт посмотрел на него.
- Ну что ж, я пойду, Боб.
После его ухода Роберт сообразил, что Джек не поинтересовался, где и как он проведет наступающую ночь, не предложил спрятать его втайне от Бетти в подвале или на чердаке. "Рано или поздно Джек во всем согласится с женой", - подумал Роберт. Может быть, даже сегодня после обеда или вечером. Липпенхольц говорил вчера, что зубной врач Уинкупа должен приехать сегодня днем. Роберт подошел к телефону и набрал номер Риттерсвильской больницы.
- Состояние доктора Нотта остается без перемен, - сказала сестра.
- Спасибо.