- Нет уж, ножей у пионеров было достаточно, без ножа они просто шагу ступить не могли, - вмешался Саймон. - Скорее, они так привыкли питаться месивом из котелка, что, когда перед ними оказывался кусок мяса, они и его спешили превратить в месиво.
Слушая этот разговор, Брет думал: "Как это похоже на англичан! Человек, можно сказать, восстал из мертвых, а они спокойно обсуждают, как ведут себя американцы за столом. Никто не хлопает его по плечу, никто не поздравляет его с возвращением, никто даже не обсуждает это возвращение, как это делали бы в любой американской семье. Американцы упивались бы воспоминаниями: "А помнишь, как…" - здесь же этой темы старательно избегают. "Типичные лайми с их гонором", - сказали бы Пит, Хенк и Лефти, мои приятели из Лейзи Уай".
Но, пожалуй, даже на Лефти произвело бы впечатление сияющее счастьем лицо Беатрисы.
- Ты куришь? - спросила она, разливая кофе, и подвинула к Брету сигаретницу. Брет, который курил только один сорт, достал из кармана портсигар и предложил его Беатрисе.
- Я бросила курить, - сказала Беатриса. - Вместо курения свожу дебет с кредитом.
Брет протянул портсигар Элеоноре.
Элеонора взяла сигарету и наклонилась, чтобы прочитать надпись, выгравированную изнутри на крышке портсигара.
- "Брет Фаррар", - произнесла она. - Кто это?
- Это я, - сказал Брет.
- Ты? Но почему Брет?
- Не знаю.
- Тебя так звали в Америке? Брет?
- Да.
- Откуда они взяли это имя?
- Кто их знает. Так уж прозвали.
- Брет? - с восторгом вскричала Сандра. - Можно, я буду звать тебя Брет? Ты не возражаешь?
- Нет. Меня давно уже так зовут.
Вошла Лана и сообщила, что к мисс Эшби пришел посетитель - какой-то молодой человек. Он ждет в библиотеке.
- Ах, какая досада, - сказала Беатриса. - Ты не знаешь, что ему нужно?
- Он говорит, что он репортер, - ответила Лана, - но с виду не похож. Такой аккуратный, чистенький и вежливый.
Представления Ланы о репортерах, как и Брета о жизни английских помещиков, были почерпнуты из кинофильмов.
- Что ты говоришь! - воскликнула Беатриса. - Неужели уже газетчики?
- Он говорит, что он из "Вестовер таймс".
- А он не сказал, что ему нужно?
- Да, небось, насчет мистера Патрика, - ответила Лана, дернув большим пальцем в сторону Брета.
- Господи! - простонал Саймон. - А мы еще толком и не прожевали упитанного тельца. Но этого надо было ожидать.
Беатриса допила кофе.
- Идем, Брет, - сказала она, протягивая ему руку. - Деваться все равно некуда - надо с этим побыстрей разделаться. Саймон, пошли с нами.
Она вышла из комнаты, все еще держа Брета за руку. Тепло ее дружеской руки согрело душу Брета каким-то неизведанным чувством. Ничего подобного он раньше никогда не испытывал. Но он не стал разбираться в своих ощущениях, с опаской ожидая вопросов, которые ему станет задавать репортер.
Библиотека помещалась в задней части дома. Там у Беатрисы стоял секретер, в котором она держала счета и разные справочники. Субтильный молодой человек в аккуратном синем костюме сидел за столом и с недоуменным видом разглядывал племенную книгу конного завода Лачета. Когда Беатриса с Бретом и Саймоном вошли в библиотеку, он положил книгу и сказал с заметным шотландским акцентом:
- Мисс Эшби? Меня зовут Макаллан. Я - репортер "Вестовер таймс". Простите за бесцеремонное вторжение, но я думал, что вы давно уже пообедали.
- Мы поздно сели за стол и к тому же заговорились, - ответила Беатриса.
- Конечно, - кивнул Макаллан. - Такое событие! Мне не хочется портить вам праздник, но репортер не имеет права запаздывать с новостями. А то, что случилось в вашем семействе, - сейчас наша самая громкая новость.
- Вы имеете в виду возвращение моего племянника?
- Вот именно.
- А как вы об этом узнали, мистер Макаллан?
- Один из моих информаторов услышал об этом в кабачке в Клере.
- Не люблю я это слово.
- Какое - "кабачок"?
- Нет. "Информатор".
- Ну хорошо, один из моих осведомителей, - миролюбиво согласился Макаллан. - Который из этих молодых людей - блудный сын?
Беатриса представила ему Брета и Саймона. Саймон глядел на репортера с холодным отчуждением, но Брет, оказавшийся свидетелем, когда Нат Зуззо перерезал себе ножом горло в кухне ресторанчика, который содержала его бывшая жена, и имевший возможность наблюдать поведение американских репортеров, был очарован этим представителем английской прессы. Он охотно ответил на самоочевидные вопросы Макаллана, но решил любым способом уклониться от фотографирования.
Тут ему на помощь пришла Беатриса. "Нет, - решительно сказала она, - никаких фотографий". Они готовы ответить на любые вопросы, но фотографироваться не станут.
Макаллану пришлось с этим смириться, хотя он был сильно обескуражен.
- История о пропавшем близнеце много потеряет, если не будет фотографии, - огорченно сказал он.
- Надеюсь, вы не собираетесь назвать статью "Пропавший близнец"? - спросила Беатриса.
- Он собирается ее озаглавить "Возвращение из мертвых", - проговорил молчавший до тех пор Саймон. Его насмешливый голос обдал всех холодом.
Макаллан внимательно посмотрел на него, затем сказал, опять обращаясь к Беатрисе:
- Вообще-то я хотел назвать статью "Сенсация в Клере", но боюсь, что редактор на это не согласится. Очень уж старомодная газета. Вот "Дейли кларион", верно, придумает что-нибудь броское.
- "Кларион!" - воскликнула Беатриса. - Лондонская газета? С какой стати она будет об этом писать? Это же чисто местное - даже семейное - событие.
- А убийство на Хиллдроп-крезент разве было не семейным событием? - сказал Макаллан.
- Какое убийство?
- Дело Криппена. Пресса только и делает, что пишет о семейных драмах, мисс Эшби.
- Но кому это может быть интересно, кроме нас самих? Когда мой племянник… исчез восемь лет назад, "Вестовер таймс" ограничилась заметкой в несколько строк.
- Да, знаю. Я нашел тот номер. Один абзац в самом низу третьей страницы.
- Так чем же возвращение моего племянника интереснее его исчезновения?
- Тем, что это событие необычное. Как если бы не собака укусила человека, а человек собаку. Люди умирают каждый день, а назад с того света возвращаются единицы. Так что возвращение из мертвых, несмотря на успехи современной науки, остается сенсацией. Поэтому "Дейли кларион" непременно поместит этот материал.
- А откуда они его возьмут?
- Откуда возьмут? - с искренним удивлением воскликнул Макаллан. - Да это же мой материал, мисс Эшби! Разве вы не понимаете?
- То есть вы сами пошлете статью в "Кларион"?
- Конечно!
- Мистер Макаллан, ради Бога, не делайте этого!
- Послушайте, мисс Эшби, - терпеливо сказал Макаллан. - Я согласился обойтись без фотографии и я выполню свое обещание, хотя мог бы выследить и потихоньку щелкнуть обоих молодых джентльменов. Но, пожалуйста, не просите меня отказаться от такого выигрышного материала. У меня впервые появилась возможность пробиться в лондонскую газету.
Видя, что почти убедил Беатрису, которая всегда старалась понять чужую точку зрения, он добавил:
- Даже если я сам не пошлю этот материал, нет никакой гарантии, что какой-нибудь редактор не увидит его в "Вестовер таймс" и не поместит на первой странице под огромным заголовком. Вы от этого ничего не выиграете, а я потеряю единственную возможность продвинуться в своем деле.
- Господи, - вздохнула Беатриса, вынужденная признать его правоту. - Что же, на нас будет налет газетчиков из Лондона?
- Нет-нет. Один репортер из "Клариона", и все. Если материал будет собственностью "Клариона", другие на него не позарятся. А из "Клариона" пришлют какого-нибудь вполне приличного человека. По моим сведениям, все их сотрудники - выпускники Оксфорда. Так что не беспокойтесь.
Макаллан встал, взял шляпу и собрался уходить.
- Это было очень любезно с вашей стороны, мистер Эшби, что вы согласились ответить на мои вопросы. Не буду вас больше задерживать. Позвольте вас поздравить со счастливым возвращением в семейное лоно, - на секунду бледно-голубые глаза задержались на Саймоне, - и еще раз благодарю вас за вашу любезность.
- Далеко вы заехали от родных мест, мистер Макаллан, - сказала Беатриса, провожая репортера до двери.
- Родных мест?
- Шотландии.
- А! А как вы догадались, что я - шотландец? Ах да, по фамилии. Да, Вестовер далеко от Глазго, но на полдороге, так сказать, к Лондону. Если уж я решил пробиться в лондонскую газету, то имеет смысл поближе познакомиться с… с…
- Аборигенами? - подсказала Беатриса.
- Я хотел сказать, с местными условиями, - серьезно ответил Макаллан.
- У вас нет машины? - спросила Беатриса, увидев пустую подъездную дорожку.
- Я ее оставил у ворот. Никак не научусь с шиком подкатывать к подъезду чужого дома.
На этом сей необычайно скромный репортер откланялся, надел шляпу и ушел.
ГЛАВА 13
Когда Беатриса ушла проводить Макаллана, в библиотеке наступило молчание. Не уверенный, как себя вести, Брет подошел к полкам и стал разглядывать книги.
- Ну что? - произнес Саймон, сидевший на подоконнике в небрежной позе. - Взят еще один барьер?
Брет помолчал, вслушиваясь в слова, как бы повисшие в воздухе.
- Барьер? - наконец переспросил он.
- На пути блудного сына встает немало ловушек и западней. Не так-то просто на это решиться. Что тебя побудило, Брет? Соскучился по дому?
Это был первый откровенный вопрос, который ему задали в Лачете, и Саймон вдруг даже понравился Брету.
- Не совсем так. Скорее я решил, что мое место все же здесь.
Почувствовав, что эти слова звучат несколько фарисейски, Брет добавил:
- То есть, я почувствовал, что в мире нет другого места, где мне хотелось бы жить.
Опять наступило молчание. Продолжая разглядывать книги, Брет думал, что, если ему начнет нравиться Саймон Эшби, это сильно осложнит его внутреннее состояние. Он и так уже не смел посмотреть в глаза человеку, которого лишил наследства. А если к тому же у него возникнет симпатия к этому человеку, его совсем загрызет совесть.
В библиотеку вернулась Беатриса.
- Надо было предложить этому репортеру рюмку хереса, - сказала она. - Но что теперь об этом говорить. Придется ему выпить со своим "информатором" в "Белом Олене".
- Скорее в "Колокольчике", - сказал Саймон.
- Почему ты так думаешь?
- Наша Лана предпочитает "Колокольчик".
- Да? Ну ладно, чем скорее все узнают, тем раньше закончится вся эта шумиха. - Она улыбнулась Брету, чтобы как-то смягчить невольный упрек. - Ну что, Брет, пошли посмотрим лошадей? У тебя есть костюм для верховой езды?
- То, что у меня есть, здесь не сочтут подходящим костюмом, - ответил Брет, заметив, с какой готовностью она ухватилась за возможность не называть его Патриком.
- Пойдем со мной, - сказал Саймон. - Я тебе что-нибудь подберу.
- Прекрасная мысль, - похвалила его Беатриса, радуясь миролюбивому тону Саймона. - А я пойду за Элеонорой.
- Ты рад, что тебя поселили в бывшей детской? - спросил Саймон, поднимаясь впереди Брета по лестнице.
- Да.
- Ты заметил, что там все те же обои?
- Заметил.
- А ты помнишь, как мы с тобой однажды вечером устроили бой между Айвенго и Квентином Дорвардом?
- Нет, этого я не помню.
- Само собой.
Опять слова Саймона повисли в воздухе, опять Брет ломал голову, как их понять.
Он прошел вслед за Саймоном в комнату, которую тот раньше занимал вместе с Патриком, и удивился полному отсутствию следов другого человека. Это была комната Саймона и только Саймона. И даже не спальня, а скорее кабинет: книжные шкафы вдоль стен, на каминной полке кубки, выигранные на скачках, на стенах рисунки, изображавшие лошадей, перед камином два кресла, в углу - небольшой письменный стол с телефонным аппаратом.
Саймон стал рыться в шкафу, а Брет подошел к окну. Он знал, что окно выходит на конюшню, но ее не видно за кустами сирени и деревьями золотого дождя. Вдали виднелась церковь. В воскресенье его, наверно, возьмут на утреннюю службу. Еще один барьер. Странно, почему Саймон употребил это слово?
Саймон вытащил из шкафа бриджи и пиджак.
- Должно быть впору, - сказал он, бросая одежду на кровать. - Сейчас поищу рубашку. - Он выдвинул ящик комода, на котором стояло зеркало и туалетный прибор. Комод был рядом с окном, и Брет, все еще чувствуя себя не в своей тарелке рядом с Саймоном, отошел к камину и стал рассматривать призы. Все они, за исключением одного, относились к годам, когда Патрика Эшби уже не было в Лачете. Исключение составлял маленький скромный кубок, который Саймон завоевал в Бьюресе на выступлениях детей-наездников на лошади Пейшенс. Это произошло за год до того, как Патрик Эшби покончил с собой.
Саймон оглянулся, увидел кубок в руках Брета, улыбнулся и сказал:
- Помнишь, он чуть не достался тебе?
- Мне? - переспросил захваченный врасплох Брет.
- Ну да, ты бы победил на Старом Гарри, если бы я не обошел тебя на втором круге.
- А, верно, - сказал Брет и добавил, чтобы перевести разговор. - С тех пор ты нахватал еще кучу.
- Да, есть немножко, - отозвался Саймон и опять принялся рыться в ящике комода. - Но это еще не предел. Я буду выступать в Балбридже и других престижных скачках - пока не доберусь до Олимпии.
Он сказал это рассеянно, но явно не сомневаясь, что у него будут средства для покупки первоклассных скакунов. "Где он их собирается брать?" - недоуменно подумал Брет, но решил, что сейчас не время обсуждать денежные дела.
- А ты помнишь талисман, который висел у тебя в головах? - как бы между прочим спросил Саймон, задвигая ящик.
- Лошадку? Конечно, помню. Ее звали Травести. От "Айриш пезант и Бог оук".
И тут он увидел в зеркале лицо Саймона. У того буквально глаза вылезли на лоб от изумления, и он застыл, не успев задвинуть до конца ящик комода. Через секунду Саймон опомнился, задвинул ящик, встал и медленно повернулся к Брету. Через руку у него висела рубашка.
- Вот, - сказал он, протягивая рубашку Брету и не сводя глаз с его лица. - Должна подойти.
На лице Саймона уже не было изумления; собственно, на нем не было никакого выражения. Казалось, он думал о чем-то другом. "Словно складывает в уме многозначные числа", - подумал Брет.
Он взял рубашку, подобрал с постели пиджак и бриджи, поблагодарил и двинулся к двери.
- Переодевайся и спускайся вниз, - сказал Саймон, все еще глядя на него с отсутствующим видом. - Мы тебя будем ждать.
Брет пошел к себе. Он был потрясен. Похоже, Саймон не ожидал, что он знает про лошадку. Он был настолько уверен, что Брет о ней понятия не имеет, что был буквально оглушен, когда "брат" назвал ее кличку.
Что же это значит?
Это может значить только одно.
Саймон уверен, что он не Патрик.
Брет закрыл за собой дверь уютной старой детской и прислонился к ней спиной. Одежда выпала из его ослабевших рук на пол.
Саймон вовсе не поддался на обман. А он просто притворялся. Брет был потрясен.
Зачем Саймону понадобилось притворяться?
Почему он сразу не сказал:
- Ты не Патрик, и я никогда не поверю, что ты Патрик.
По словам Ланы, поначалу он занял именно такую позицию. Да и по поведению остальных членов семьи было видно, что они ожидали от Саймона чего-нибудь в этом роде. Они до последней минуты не знали, как поведет себя Саймон. А он их всех обрадовал своей покоряюще искренней капитуляцией.
Почему он счел нужным капитулировать?
Это что - ловушка?
Может быть, все эти улыбки и теплые слова - просто хворост, прикрывающий волчью яму, приготовленную им для Брета?
Однако до того, как они встретились лицом к лицу, Саймон не был уверен, что Брет - это не Патрик. А, увидев Брета, в ту же секунду понял, что этот человек - не его брат. Зачем же тогда?..
Брет наклонился, чтобы поднять с пола одежду и вдруг резко выпрямился. Он вспомнил, какое облегчение отразилось на лице Саймона, как только он хорошенько рассмотрел Брета. Казалось, он мысленно проговорил: "Пронесло!"
Так вот в чем дело!
Саймон боялся, что он действительно увидит Патрика.
А когда он понял, что перед ним всего-навсего самозванец, он чуть не обнял его на радостях.
Однако это все равно не объясняет, почему он решил капитулировать.
Может, он просто решил отложить разоблачение, подготовить почву, сделать это публично, не оставив Брету ни малейшей лазейки?
"Если так, - думал Брет, - то молодой мистер Эшби будет неприятно удивлен - и не раз". При этой мысли у Брета улучшилось настроение. Он стал переодеваться. Теперь он вспоминал ошарашенное лицо Саймона в зеркале даже с удовольствием. Саймон не знает, какую подготовку получил Брет. Его не было в доме, когда все настороженно ждали, как Брет будет ориентироваться в доме. И никто, видимо, ему об этом не успел сказать. Он знал только, что адвокаты считают личность Патрика Эшби установленной. Уверенный, что имеет дело с явным самозванцем, он, очевидно, с восторгом предвкушает, как будет подстраивать ему ловушки и изводить его намеками.
Да, молодой мистер Эшби собрался отрывать крылышки у мух. Первой ловушкой было упоминание боя между Айвенго и Квентином Дорвардом. О том, было это или нет, мог знать только Патрик. Но мог и забыть.
О лошадке, висевшей в головах кровати, тоже мог знать только Патрик. И этого он забыть уж никак не мог.
И вдруг оказалось, что Брет про нее знает.
Не удивительно, что Саймон был ошарашен. Что он растерялся. Что у него был такой вид, словно он складывал в уме многозначные числа.
Брет с благодарностью подумал о своем наставнике, Алексе Лодинге. Лодинг просто не нашел своего призвания в жизни - ему надо было идти в репетиторы. Однако рано или поздно всплывет что-нибудь такое, о чем Лодинг забыл сказать Брету или чего он сам не знал. Вот тогда можно сесть в лужу.
Как бы то ни было, пока Брет справлялся со своей ролью и на все вопросы отвечал без запинки.
Он даже знал, что лошадку звали Травести.