На сей предмет Роберт отправился к директору гостиницы. Это был француз, который пришел в необыкновенный восторг от возможности принять участие в секретном расследовании, который понял и согласился с точкой зрения Роберта, преисполнился сочувствия к хозяйкам и весьма цинично отозвался о пай-девочках в приличной одежде, согрел душу Роберта. Директор послал секретаря переписать из регистрационной книги всех лиц, которые в тот день жили в гостинице, и предложил Роберту рюмочку ликера из графина, хранящегося у него в шкафчике. Роберт не разделял пристрастия французов к сладким напиткам непонятного происхождения, которые они готовы пить небольшими рюмочками в любое время дня, но сейчас с благодарностью проглотил приторное зелье и положил в карман список, составленный секретарем директора, так же бережно, как кладут в карман новенький заграничный паспорт. Очень может быть, что от этого списка им не будет никакого проку, но Роберт чувствовал - он сделал что-то полезное.
Ему придется поручить поиски профессиональному сыщику, у того по крайней мере будет с чего начать свои поиски. Возможно, мистер Икс никогда не останавливался в "Мидленде" и просто зашел туда выпить чая. С другой стороны, его имя может обнаружиться в списке постояльцев - и какой же это длинный список!
По дороге домой Роберт решил не останавливаться во Франчесе. Зачем заставлять Марион идти открывать ворота, когда он прекрасно может сообщить ей эту новость по телефону? Он представится телефонистке, скажет, что ему нужно поговорить с мисс Шарп по ее делу, и его соединят с Франчесом. А к завтрашнему дню первый наплыв любопытных, желающих своими глазами увидеть их дом, глядишь, иссякнет, и можно будет отпереть ворота. Хотя Роберт на это не очень надеялся. Свежий номер "Ак-Эммы" был рассчитан на то, чтобы еще больше распалить возбужденные чувства людей с психологией линчевателей. Правда, на первой странице о Бетти Кейн уже не упоминалось, и история, случившаяся во Франчесе, перекочевала на страницу писем читателей, но эти письма могли только подлить масла в огонь, который и так полыхал вовсю.
Роберт поехал к выезду из Ларборо, и, пробираясь посреди густого потока машин, вспоминал разные фразы из писем и дивился злобе, которую авторы писем испытывали к незнакомым женщинам. Полуграмотные фразы истекали ядом и ненавистью. Удивительное дело - большинство негодующих противников насилия выражали одно и то же заветное желание - высечь преступных женщин кнутом на площади. Те же, кто не придумывал наказание матери с дочерью, требовали реформы полиции. В одном письме даже предлагалось учредить фонд в пользу "невинной жертвы некомпетентности и предубежденности полиции". В другом письме предлагалось всем порядочным людям написать письмо своему депутату в парламенте и не давать ему покоя, пока не восторжествует справедливость. Автор еще одного письма спрашивал, обратили ли читатели газеты на сходство Бетти Кейн со святой Бернадеттой.
Судя по сегодняшнему номеру "Ак-Эммы", в Англии зарождался культ Бетти Кейн. Роберту оставалось только надеяться, что почитатели Бетти Кейн не возьмут дело отмщения "монстрам из Франчеса" в свои руки.
По мере того как Роберт приближался к Франчесу, где сидели в осаде две несчастные женщины, он начинал все больше беспокоиться: а что если и в понедельник нашлись желающие поглазеть на знаменитый дом. День склонялся к вечеру, погода стояла прекрасная, закатное солнце высвечивало золотые полосы на нежно-зеленых весенних полях. В такой вечер даже жители Ларборо могут решиться на экскурсию в направлении скучного Милфорда. После писем, напечатанных в сегодняшнем номере "Ак-Эммы", будет просто удивительно, если Франчес не станет Меккой для пилигримов, не знающих, как убить вечер. Но он уже издали увидел, что перед воротами Франчеса пусто. Подъехав поближе, он понял почему. В лучах солнца четко рисовалась неподвижная плотная фигура в синей форме со светло-серыми пуговицами - у дома был выставлен полицейский пост.
"Молодец, Хэллем, - подумал Роберт. - Не так-то у него много полицейских". Роберт замедлил ход, чтобы поздороваться с полицейским, и тут у него перехватило дыхание. Во всю длину кирпичной стены огромными буквами было выведено белой краской: "Фашистки!" С другой стороны ворот была еще одна такая же надпись: "Фашистки!"
- Проезжайте, сэр, - сказал полицейский, подходя к машине Роберта, который ошалело глядел на надпись. Голос полицейского звучал тихо, но грозно. - Здесь стоять запрещается.
Роберт медленно вышел из машины.
- А, это вы, мистер Блэр. Извините, я вас не узнал.
- Это что, известка?
- Нет, сэр, масляная краска высшего качества.
- Господи!
- Казалось бы, взрослые люди, а никак не отучатся.
- От чего?
- Хлебом не корми, дай что-нибудь намалевать на стенке. Одно хорошо - могли бы написать что-нибудь похуже.
- Ну уж не знаю, что может быть хуже, - проговорил Роберт. - Вы, конечно, не поймали тех, кто это сделал?
- Нет, сэр. Я пришел сюда вечером, чтобы прогнать зевак - сколько же их было! - гляжу: на стене эта надпись. Говорят, это сделали какие-то двое, которые приехали на машине.
- А хозяйки дома это видели?
- Да, я заходил к ним позвонить. Мы выработали с ними код: когда мне нужно с ними поговорить, я привязываю носовой платок на конец дубинки и поднимаю его над воротами. А вы не хотите туда зайти, сэр?
- Нет-нет. Пожалуй, не пойду. Я попрошу телефонную станцию соединить меня с ними по телефону. Зачем им лишний раз выходить к воротам? Если осада будет продолжаться, надо будет заказать для ворот ключи. Я тогда один оставлю себе.
- Похоже, осаду снимут не скоро. Вы видели сегодняшний номер "Ак-Эммы"?
- Видел.
- Черт бы их побрал! - выругался страж законности и порядка, утратив при мысли об "Ак-Эмме" всю свою невозмутимость. - Послушать их, то мы только и смотрим, как бы нагреть руки. Между прочим, даже удивительно, что мы этого не делаем. Чем поливать нас грязью, пусть бы лучше агитировали за то, чтобы нам повысили жалованье.
- Могу сказать вам в утешение только одно - вы оказались в прекрасном обществе. За эти годы они успели полить грязью все, что у нас есть самого достойного. Я пришлю кого-нибудь сегодня вечером или завтра утром соскрести эту мерзость. А вы до каких пор здесь будете?
- Сержант велел мне оставаться на посту до темноты.
- А ночью никого не будет?
- Нет, сэр. У нас не хватает людей. Не беспокойтесь, ночью с ними ничего не случится. Ларборцы по ночам сидят дома.
Роберт вспомнил, как тихо бывает в этом одиноко стоящем доме. Нет, он совсем не уверен, что с женщинами ночью ничего не случится. Одни в огромном темном доме, а за забором - злоба и ненависть. При этой мысли ему стало не по себе. Правда, ворота заперты на засов, но, если столько людей сумели забраться на стену, чтобы выкрикивать оттуда оскорбления, они с таким же успехом могут и спрыгнуть во двор.
- Не беспокойтесь, сэр, - сказал страж законности и порядка, глядя на помрачневшее лицо Роберта. - Ничего с ними не случится. Это все-таки Англия.
- "Ак-Эмма" - тоже Англия, - напомнил ему Роберт. Но все-таки сел в машину. Полицейский прав - это действительно Англия, и к тому же сельская Англия, жители которой знамениты тем, что не любят совать нос в чужие дела. Нет, эту надпись - "фашистки!" - написала не рука сельского жителя. Сельские жители и слова-то этого не знают. Сельские жители, когда распалятся, употребляют ругательства попроще.
Нет, страж порядка прав - ночью все будут сидеть дома.
12
Остановив машину перед гаражом в Син Лейн, Роберт увидел Стэнли, который снимал комбинезон возле двери в контору. Он посмотрел на Роберта и спросил:
- Что, опять пришла последней?
- Нет, дело не в лошадях, - ответил Роберт. - Дело в людях.
- Ну, если вы начнете думать о людских недостатках, то ни на что другое у вас не останется времени. Вы что, пытались обратить кого-нибудь на путь истины?
- Нет, я пытался уговорить кого-нибудь смыть со стены краску.
- А, работать! - сказал Стэнли тоном, который подразумевал полную бесперспективность попыток в наше время заставить кого-нибудь работать.
- Я искал, кто бы согласился смыть надпись со стены во Франчесе, но все вдруг оказались ужасно заняты.
Стэнли перестал стягивать с себя комбинезон.
- Надпись? - спросил он. - А что там написано?
Услышав разговор, Билл протиснулся наружу через узкую дверь конторы.
Роберт сказал им, какого рода надпись красуется на стене Франчеса.
- И сделана масляной краской самого лучшего качества - так заверил меня стоящий там на посту полицейский.
Билл присвистнул. Стэнли стоял в спущенном до колен комбинезоне и молчал.
- А с кем вы говорили? - спросил Билл.
Роберт перечислил людей, к которым он обращался с этой просьбой.
- И все уверяют меня, что вечером это сделать не успеют, а завтра с утра - все рабочие заняты.
- Чудеса, - сказал Билл. - Неужели они боятся что им за это отомстят?
- Нет, надо отдать им должное, я не думаю, что они чего-то боятся. Просто они считают - хоть ни один мне в этом не признался, - так тем женщинам и надо.
Все помолчали.
- Когда я был в войсках связи, - заговорил Стэнли и принялся снова натягивать комбинезон, - я год провел в Италии - за государственный счет. Бог спас меня от малярии, и итальяшек, и партизан, и прочих мелких неприятностей. Но у меня в Италии появился комплекс - я просто возненавидел лозунги на стенах.
- А чем мы ее будем смывать? - спросил Билл.
- Какой толк держать прекрасно оборудованный современный гараж, если в нем не найдется чем смыть пятно? - спросил Стэнли, застегивая молнию на комбинезоне.
- Вы действительно хотите этим заняться? - спросил удивленный и обрадованный Роберт.
Билл широко улыбнулся.
- Служба связи, отряд электромеханического обслуживания и две щетки - чего еще нужно?
- Дай вам Бог здоровья, - прочувствованно произнес Роберт. - У меня сейчас только одно желание - убрать эту надпись со стены до прихода утра. Я поеду с вами.
- Еще чего - в таком дорогом костюме! - сказал Стэнли. - А лишнего комбинезона у нас нет…
- Я съезжу домой, надену старые штаны и куртку и приеду следом.
- Послушайте, - терпеливо принялся объяснять Стэнли, - с такой пустяковой работой мы справимся сами. Если бы нам был нужен помощник, мы взяли бы Гарри (Гарри был мальчиком на побегушках в гараже). Мы уже поужинали, а вы - нет, а я слыхал, что мисс Беннет не любит, когда у нее зря пропадает вкусная еда. Скажите, а если на стене останутся разводы, это ничего? В конце концов мы просто механики с благими намерениями, а не художники-декораторы.
Роберт пошел домой пешком. Магазины на главной улице были закрыты, и у него было чувство, что он идет по незнакомому городу. За день, проведенный в Ларборо, он так отдалился мыслями от Милфорда, что ему теперь казалось, будто он отсутствовал несколько лет. Приветливый добрый покой его дома - совсем не похожий на мертвую тишину Франчеса! - согрел ему душу. Из кухни доносился аромат печеных яблок. Через полуоткрытую дверь в гостиную ему были видны на стенах отсветы огня в камине. Волна тепла, комфорта и уюта приняла Роберта в свои мягкие объятия.
Ему стало стыдно, что он окружен покоем и довольством, когда во Франчесе… Он поднял трубку и стал звонить Марион.
- Это вы! Как я рада! - воскликнула она, когда Роберту, наконец, удалось убедить телефонистку, что у него самые честные намерения. Искреннее тепло в ее голосе поразило неожиданностью: его мысли все еще были заняты белой надписью на стене. У Роберта на секунду перехватило дыхание, и куда-то ухнуло сердце. - А я все думала, как же нам поговорить с вами? Могла бы догадаться, что вы сумеете к нам дозвониться. Вам, наверно, достаточно сказать, что говорит Роберт Блэр, и телефонная станция спешит выполнить все ваши желания.
"Как это похоже на Марион, - подумал Роберт. - Искренняя радость и благодарность - и тут же легкая ирония".
- Вы видели украшение на нашей стене?
- Видел, - сказал Роберт, - но больше его никто уже не увидит - к утру его не будет.
- К утру!
- Механики из моего гаража решили ее уничтожить.
- Мне кажется, ее можно уничтожить только вместе со стеной.
- Ну уж! Если Билл и Стэнли решили ее уничтожить, можете не сомневаться, - к утру ее не будет Их воспитали в школе, которая не признает слова "не получается".
- Какая же это школа?
- Британская армия. И у меня для вас есть хорошие новости: я установил, что мистер Икс действительно существует. Она с ним как-то пила вместе чай. Подцепила его в гостинице "Мидленд".
- Подцепила? Но она же совсем ребенок! Хотя, с другой стороны, выдумала же она эту историю. Раз так, от нее можно ждать чего угодно. А как вы узнали?
Роберт рассказал ей о своих поисках.
- Я так понимаю, у вас во Франчесе сегодня творилось что-то непотребное? - спросил он, закончив сагу об обходе ларборских кафе.
- Да. Мне кажется, что я никогда не смогу отмыться. И эти горлопаны на стене - еще не самое худшее. Хуже всего письма. Почтальон отдал их полисмену, и он передав нам. Не так уж часто полицию можно обвинить в распространении непристойной писанины.
- Да, представляю себе. Но этого следовало ожидать.
- Мы получаем так мало писем, что решили впредь сжигать все подряд, не открывая конвертов - разве что узнаем почерк. А потому пишите адрес на конверте от руки.
- А разве вы знаете мой почерк?
- Конечно, знаем - вы же тогда прислали нам с Невилем записку. Очень симпатичный почерк.
- А вы сегодня видели Невиля?
- Нет, но одно письмо было от него. То есть, это было не совсем письмо…
- Что, какой-то документ?
- Нет, стихотворение.
- Вот как. Вы его поняли?
- Нет, но звучит неплохо.
- Велосипедный звонок тоже звучит неплохо.
Раздался смешок.
- Все-таки приятно, когда твои брови прославляют в стихах, - сказала она. - Но еще приятнее, когда кто-то отмывает гнусную надпись с твоей стены. Я вам очень благодарна, вам и - как их зовут - Биллу и Стэнли. Если у вас есть желание еще как-то нам помочь, может, вы нам привезете или пришлете каких-нибудь продуктов?
- Продуктов! - воскликнул Роберт, ужаснувшись, что такая простая мысль ему самому не пришла в голову. Вот что получается, когда живешь с тетей Лин, которая тебя чуть ли не с ложечки кормит, забываешь, что не всем еда достается сама собой. - Конечно, конечно. Я просто не сообразил, что не можете поехать за покупками.
- Дело не только в том, что мы сами не можем поехать. По понедельникам обычно приезжал фургон из магазина, но сегодня он не явился. А может быть, - поспешно добавила она, - он и явился, но не смог пробиться сквозь толпу улюлюкающих зевак. Так или иначе мы были бы вам признательны, если бы вы купили нам… У вас есть карандаш?
Марион продиктовала ему список необходимого, потом спросила:
- О нас что-нибудь есть в сегодняшнем номере "Ак-Эммы"? Мы его не видели.
- Письма читателей, больше ничего.
- Конечно, все против нас?
- Боюсь, что так. Я вам завтра ее привезу, когда приеду с продуктами.
- Вы на нас тратите страшно много времени. Мне просто неудобно.
- У меня в этом деле личная заинтересованность.
- Личная? - недоуменно спросила Марион.
- В данный момент у меня одна цель в жизни - доказать, что Бетти Кейн бессовестная лгунья.
- А-а-а, - в голосе Марион было облегчение, но также - неужели ему показалось? - разочарование. - Хорошо, мы будем с нетерпением ждать вас завтра утром.
Но до утра Марион ждать не пришлось.
Роберт рано лег спать, но сон не шел, и он обдумывал завтрашний разговор с Кевином Макдермотом: надо обсудить, как подступиться к проблеме мистера Икс. Он также думал о Марион: спит она в своем молчаливом старом доме или прислушивается к скрипам и шорохам?
Окна его спальни выходили на улицу, и около двенадцати часов Роберт услышал, как около дома остановилась машина, и через секунду за окном раздался негромкий голос - почти шепот - Билла:
- Мистер Блэр! Мистер Блэр!
Роберт был у окна чуть ли не раньше, чем Билл позвал его во второй раз.
- Слава Богу, - прошептал Билл. - Я боялся, что свет горит в спальне мисс Беннет.
- Нет, ее окна выходят в сад. Что случилось?
- Во Франчесе бьют окна. Я приехал вызвать полицию, потому что телефонный провод перерезан.
- Кто бьет окна?
- Хулиганы. Я заеду за вами на обратном пути из полиции. Минут через пять.
- А Стэнли остался там? - спросил Роберт, когда темный силуэт Билла уже слился с силуэтом машины.
- Да. Ему бинтуют голову. Я сейчас.
Машина рванула с места и помчалась по главной улице.
Роберт еще одевался, когда мимо окна прошелестели шины несущейся во весь опор полицейской машины - полиция уже ехала во Франчес. Без воя сирены, без грохота выхлопной трубы. Стражи закона отправились выполнять свою миссию, поднимая не больше шума, чем ветерок, перебирающий листья деревьев. Когда Роберт осторожно, чтобы не разбудить тетю Лин, открыл парадную дверь (Кристину мог бы разбудить разве что трубный глас), машина Билла уже стояла у обочины.
- Ну, рассказывай, - сказал Роберт, когда они поехали.
- Так вот, мы уже разделались со своей работенкой - не так уж получилось красиво, но все-таки смотрится лучше, чем то, что мы застали, - выключили фары и начали укладывать инструмент в багажник. Особенно мы не спешили - торопиться нам было некуда, а ночь такая теплая. Закурили и уже подумывали, что надо ехать, как вдруг слышим звон разбитого стекла. С нашей стороны никто к дому не подъезжал, и было ясно, что они подобрались сбоку или сзади. Стэн полез в машину и достал свой фонарик - мой лежал на сиденье, потому что мы им пользовались - и сказал:
- Иди в обход с той стороны, а я пойду с этой - возьмем их в клещи.
- А разве с дороги можно обойти дом?
- В том-то и дело, что очень трудно. Живая изгородь подходит вплотную к стене. В обычной одежде я бы и пробовать не стал, ну а в комбинезоне полез напролом. Хорошо Стэну - он тощий, где хочешь проскользнет. А мне оставалось только лечь на изгородь и ждать, пока она раздастся под моей тяжестью. Короче, мы пролезли каждый со своей стороны, а потом еще сквозь изгородь с дальней стороны и встретились посередине задней стены. Но так никого и не увидели. Потом опять услышали звон бьющегося стекла и поняли, что на одном окне они не успокоятся. Стэн говорит: "Подсади меня, а я потом подам тебе руку". За руку он меня сроду бы не вытянул, но со стороны поля стена гораздо ниже, и мы довольно легко через нее перелезли. Стэн спросил, есть ли у меня что-нибудь тяжелое, кроме фонарика, а я говорю, есть - гаечный ключ. "Чего там ключ, - говорит Стэнли, - у тебя кулаки тяжелее, действуй кулаками".
- А он чем собирался действовать?