- Они могут вместо нас начать расследование, как она провела этот месяц.
- Думаешь, они станут этим заниматься?
- А почему бы и нет?
- Потому, что им это совсем не нужно. Как только они узнают, что ей нельзя верить, они просто закроют дело, вот и все. Она не давала показаний под присягой, так что ее нельзя привлечь к суду за дачу ложных показаний.
- Но ее можно привлечь к суду за то, что она вводила в заблуждение полицию.
- Можно, но не стоит того. Не так-то просто докопаться, чем она занималась весь этот месяц. Ко всему, им еще придется, кроме ненужного им расследования, заниматься подготовкой и представлением дела в суд. Сомневаюсь, что перегруженное работой отделение полиции с серьезными нераскрытыми делами на руках захочет всем этим заниматься, когда можно просто взять и закрыть дело.
- Но ведь это орган правосудия. Они не могут оставить Шарпов…
- Нет, это всего лишь правовой орган. Правосудие начинается в суде. И тебе это прекрасно известно. Послушай, Роб, пока ты не принес им никаких доказательств. А тот факт, что в гостинице "Мидленд" она познакомилась с мужчиной и пила с ним чай, никоим образом не опровергает ее историю о том, как ее подобрали на дороге Шарпы. В сущности, у тебя один-единственный шанс - это Алекс Рамсден. Записывай - Фулхэм, Спринг Гарденс, пять.
- Кто он?
- Частный детектив. И притом отличный, уж можешь мне поверить. У него целый штат, и если он занят сам, то предложит достойную замену. Скажи ему, что это я порекомендовал его тебе, и он тебя не подведет. Впрочем, он никого никогда не подводил. Это соль земли. Уволен на пенсию в результате ранения, "полученного при исполнении служебного долга". Думаю, он окажет тебе честь. Ну, мне пора. Если я тебе вдруг понадоблюсь, звони в любое время. Жаль, у меня нет времени приехать и самому поглядеть на Франчес и твоих двух ведьм. Они все больше и больше мне нравятся. Пока.
Роберт положил трубку, потом поднял ее снова, позвонил в справочное бюро и узнал телефонный номер Алекса Рамсдена. Там ему не ответили, и он отправил телеграмму: у Роберта Блэра есть срочная работа и Кевин Макдермот сказал, что Рамсден может ему помочь…
- Роберт, тебе известно, что ты оставил рыбу на столике в холле, она протекла прямо на красное дерево, а Кристина на кухне ее давно ждет? - сказала тетя Лин, вся порозовев от возмущения.
- Так в чем я обвиняюсь - в порче красного дерева или в том, что заставил ждать Кристину?
- Нет, Роберт, на самом деле, что с тобой происходит? С тех пор, как ты занялся этим делом, тебя как подменили. Две недели назад ты бы ни за что не бросил пакет с рыбой на полированное красное дерево и не забыл бы об этом. А если бы такое вдруг и случилось, ты бы сам переживал и непременно извинился.
- Тетя Лин, простите меня, пожалуйста. Я раскаиваюсь, честное слово. Просто сейчас мне очень тяжело, и вы уж не обижайтесь на меня - я совершенно измучился.
- Что-то непохоже, что ты измучился. Напротив, я никогда не видела тебя таким довольным собой! По-моему, ты просто наслаждаешься этим грязным делом. Сегодня утром мисс Трулав из кафе "Энн Болейн" выражала мне соболезнования, что ты в него ввязался.
- Неужели? А я выражаю искренние соболезнования сестре мисс Трулав.
- По какому поводу?
- Что у нее такая сестра, как мисс Трулав. Тетя Лин, а вы и впрямь так огорчены?
- Не язви, пожалуйста, мой дорогой. Все в городе огорчены этой шумихой. Здесь всегда жили тихо и достойно.
- Я уже не так люблю Милфорд, как две недели назад, - задумчиво сказал Роберт, - так что воздержусь от рыданий.
- Сегодня из Ларборо приехали по крайней мере четыре автобуса с туристами с единственной целью - поглядеть на Франчес.
- И где же их кормили? - спросил Роберт, хотя отлично знал, что в Милфорде не жалуют туристов.
- Да нигде. Они были в бешенстве.
- Так им и надо. В другой раз не будут совать нос в чужие дела. Ларборо печется лишь о том, чтобы набить себе живот.
- Жена викария говорит, что надо относиться к этому по-христиански, но, я считаю, она неправа.
- По-христиански?
- Ну да, знаешь, "не суди, да не судим будешь". Это просто слабость, ничего христианского здесь нет. Разумеется, я ни с кем не говорю об этом деле, Роберт, даже с ней. Я человек осторожный. Но она знает, как я к нему отношусь, а я знаю, как она, - так что говорить тут не о чем.
Из кресла, где сидел Невиль, раздалось многозначительное хмыкание.
- Ты что-то сказал, дорогой Невиль?
- Нет, тетя Лин, - смиренно ответил Невиль, явно испугавшись ее подчеркнутого ласкового тона.
Но так легко отделаться ему не удалось: его хмыкание было слишком красноречивым, чтобы остаться без внимания.
- Мне не жаль вина, дорогой мой, но, кажется, это уже третья рюмка виски? У нас к ужину траминер, а после виски ты не сможешь его оценить. Раз ты собираешься жениться на дочери епископа, тебе не следует заводить дурные привычки.
- Я вовсе не собираюсь жениться на Розмари.
Мисс Беннет замерла от ужаса.
- Как?
- Да я скорее женюсь на Совете общественного призрения.
- Невиль, послушай…
- Или на радиоприемнике. - Роберт вспомнил, как Невиль сказал, что Розмари разве что грампластинку родит. - Я скорее женюсь на крокодиле. - Поскольку Розмари была очень хорошенькой, Роберт решил, что "крокодил", вероятно, имеет отношение к крокодиловым слезам. - Я скорее женюсь на трибуне. - Вероятно, в Гайд-Парк-Корнер, подумал Роберт. - Я скорее женюсь на "Ак-Эмме".
На этом, кажется, поэт исчерпал себя.
- Невиль, дорогой, но в чем же дело?
- Она очень глупа, почти как "Наблюдатель".
Роберт еле сдержался, чтобы не напомнить, что последние шесть лет "Наблюдатель" заменял Невилю Библию.
- Успокойся, дорогой, вы просто повздорили - влюбленные часто ссорятся. Это даже хорошо, что вы обо всем договоритесь еще до свадьбы, как правило, пары, которые до свадьбы не ссорятся, после свадьбы живут как кошка с собакой. Не принимай эту маленькую размолвку так близко к сердцу. Позвони ей домой сегодня вечером…
- Это не маленькая размолвка, а принципиальное расхождение во взглядах, - сухо ответил Невиль. - И звонить ей я не собираюсь.
- Но, Невиль, дорогой, как же…
Она остановилась на полуслове, услышав три надтреснутые удара гонга. Драма разбитой помолвки отошла на второй план перед более важными заботами.
- А вот и гонг. Дорогой, захвати с собой виски. Кристина любит подавать суп сразу же, как вобьет яйцо, а сегодня она не в духе - ей поздно принесли рыбу. Хотя я, право, не понимаю, какая ей разница. Пожарить рыбу - разве на это нужно много времени? А оттирать от рыбного сока столик ей не пришлось - я сделала это сама.
14
Тетя Лин еще больше огорчилась, узнав, что завтра Роберту нужно раньше идти на работу, и он будет завтракать в 7.45. Для нее это был еще один признак упадка, виной которому - история во Франчесе. Одно дело завтракать так рано, чтобы не опоздать на поезд или деловую встречу, или на похороны клиента. И совсем другое - чтобы идти на работу в такой ранний час, как посыльный мальчишка, - это совсем никуда не годится и вообще недостойно Блэров.
Роберт шел по залитой солнцем улице, еще пустынной в этот час, с закрытыми ставнями, и улыбался. Он всегда любил утренние часы и считал, что в это время Милфорд особенно красив: в лучах утреннего солнца розовые, коричневые и кремовые тона сливались, лаская глаз, в идиллическую картину. Весна подходила к концу, от нагретых на солнце камней тротуара в еще прохладный воздух поднималось тепло, подстриженные липы стояли в полном цвету. Вот-вот наступит лето, и станут короче ночи, с благодарностью подумал он, вспомнив двух одиноких женщин во Франчесе. А может, если повезет, к лету с них будет снято обвинение, и их дом больше не будет осажденной крепостью.
У закрытой двери конторы стоял, подпирая косяк, высокий худой седой человек - казалось, он состоит из одних костей, без малейшего признака живота.
- Доброе утро, - сказал Роберт. - Чем могу быть полезен?
- Доброе утро, - ответил седой мужчина. - Это я могу быть вам полезен.
- Вы мне?
- Я так понял из телеграммы. Ведь вы мистер Блэр?
- Как, вы уже приехали? - изумился Роберт.
- Здесь недалеко, - просто сказал он.
- Проходите, - сказал Роберт, стараясь соответствовать немногословности мистера Рамсдена.
- Вы завтракали? - спросил Роберт, отпирая письменный стол.
- Да, яичницей с ветчиной в "Белом олене".
- Я очень рад, что вы сами смогли приехать.
- Я только что закончил одно дело. А Кевин Макдермот делал мне много хорошего.
Да, Кевин, несмотря на свою внешнюю колючесть и сверхзанятость, всегда находил время и способ помочь тем, кто этого заслуживает. В отличие от епископа ларборского, который предпочитает помогать тем, кто этого не заслуживает.
- Пожалуй, для начала ознакомьтесь с этим заявлением, - Роберт протянул Рамсдену копию заявления Бетти Кейн в полицию, - а потом я введу вас в курс дела.
Рамсден взял машинописный текст, сел в кресло для посетителей (вернее, сложился пополам) и полностью отключился, так же, как и Кевин тогда у себя в Лондоне. Позавидовав их способности сосредоточиваться, Роберт принялся за работу.
- Слушаю вас, мистер Блэр. - подал голос Рамсден, отрываясь от текста, и Роберт рассказал ему все остальное: как девушка опознала дом и его хозяек, как сам Роберт подключился к делу, о решении полиции не давать ход делу после появления статьи в "Ак-Эмме", о своих впечатлениях, о родственниках девушки, о своем открытии, что она неоднократно ездила на автобусе и что как раз в это время по маршруту ходил-таки двухэтажный автобус и, наконец, о том, как он узнал о существовании некоего Икса.
- Ваша задача, мистер Рамсден, разузнать как можно больше об этом Иксе. Как он выглядит, вам расскажет Альберт (он работает в гостинице "Мидленд"), а вот список лиц, проживавших там в тот период. Я не верю в такую удачу, что он опять там появится, хотя всякое бывает. В остальном действуйте по своему усмотрению. Скажите Альберту, что вы от меня. Я его давно знаю.
- Отлично. Я прямо сейчас и отправлюсь в Ларборо. Завтра у меня будет фотография девушки, а пока одолжите мне ваш номер "Ак-Эммы".
- Пожалуйста. А как вы собираетесь достать фотографию?
- Есть способ.
Роберт подумал, что когда девушка пропала, ее фотографию наверняка принесли в Скотланд Ярд, но вряд ли старые коллеги Рамсдена из Управления с готовностью предоставят ему копию, и потому не стал поднимать эту тему.
- Есть шанс, что ее запомнил кондуктор одного из двухэтажных автобусов, - сказал он, когда Рамсден уже уходил. - Это автобусы из управления междугородных рейсов Ларборо, а их гараж на Виктория Стрит.
К половине десятого все собрались в конторе - причем первым пришел Невиль, чем несказанно удивил Роберта. Обычно Невиль приходил позднее всех и позднее всех приступал к работе. Он входил, не спеша раздевался в своей задней комнатке, заходил в контору сказать: "С добрым утром", заходил в приемную поздороваться с мисс Тафф и, в последнюю очередь, заходил к Роберту и стоял, вскрывая пачку с какой-нибудь заумной газетой, приходившей по почте, комментируя скорбное состояние дел в Англии. Роберт уже привык к тому, что по утрам Невиль всегда просматривает утреннюю почту. Сегодня же Невиль пришел вовремя, вошел к себе, плотно закрыл за собой дверь и, судя по шуму выдвигаемых и задвигаемых ящиков стола, немедленно приступил к работе.
Вошла мисс Тафф с блокнотом и в неизменном ослепительно-белом воротничке, и начался обычный рабочий день. Вот уже двадцать лет мисс Тафф приходила на работу в темном платье с круглым отложным воротничком и, если бы она вдруг пришла без воротничка, то выглядела бы дико, почти раздетой. Каждое утро у нее был свежий воротничок, а вчерашний она стирала накануне вечером, и он лежал, готовый к завтрашнему дню. Исключение составляли только выходные дни. Как-то в воскресенье Роберт встретил мисс Тафф на улице и с трудом ее узнал - на ней было жабо.
Роберт работал до половины одиннадцатого и вдруг почувствовал, что, так как завтракал необычно рано, ужасно проголодался, и ему необходимо подкрепиться чем-то более существенным, чем чашка чая с галетами. Он решил выйти и выпить кофе с бутербродом в "Розе и короне". Лучший в Милфорде кофе был, разумеется, в кафе "Энн Болейн", но там всегда полно дам, которые в это время ходят по магазинам. ("Как я рада вас видеть, милочка! Как жаль, что вас не было на вечеринке у Ронни! А вы слышали…"), а находиться в таком обществе он не согласился бы ни за какие коврижки. Лучше он пойдет в "Розу и корону", потом купит что-нибудь Шарпам, а после обеда заедет к ним и как можно осторожнее сообщит плохую новость о "Наблюдателе". По телефону ее сообщить нельзя - телефона у них теперь нет. Из Ларборо приехали мастера со стремянками, замазкой и стеклом и быстро вставили новые стекла в окна, но ведь это частная фирма. А почта, как государственное учреждение, приняла информацию о поврежденном телефоне к сведению, но не слишком торопится приступать к ремонту. Поэтому Роберт собирался потратить час-другой на то, чтобы съездить к Шарпам и сообщить им эту новость.
Было еще довольно рано, и в кафе "Роза и корона", отделанном мореным дубом и ситцем, был всего один посетитель - Бен Карли: он сидел за столиком у окна и читал "Ак-Эмму". Роберт недолюбливал Карли и подозревал, что и тот его не слишком жалует, но они были связаны общей профессией (одна из самых прочных связей!), и в таком маленьком городке, как Милфорд, этого вполне достаточно, чтобы быть чуть ли не закадычными друзьями. Поэтому Роберт подсел к нему и вспомнил, что он еще не поблагодарил Карли за то, как он тогда ненароком предупредил его о враждебном отношении к Шарпам в округе.
Карли отложил газету и внимательно посмотрел на Роберта темными глазами, которые казались слишком живыми и словно чужими на типично английском безмятежном лице. - Похоже, они уже выдохлись, - сказал Карли. - Сегодня всего одно письмо, так, сущий пустяк.
- "Ак-Эмма" выдохлась. Зато в пятницу военные действия начинает "Наблюдатель".
- "Наблюдатель"? Неужели и он собрался идти по стопам "Ак-Эммы"?
- И не в первый раз.
- Да, вы правы, - сказал, подумав, Карли. - В сущности, это две стороны одной медали. Ну, ладно. Пусть вас это не тревожит. Тираж "Наблюдателя" всего двадцать тысяч, а может, и того меньше.
- Может быть. Но почти у каждого из этих двадцати тысяч подписчиков есть брат или сват на государственной службе.
- Ну и что? Разве государственные служащие хотя бы раз в жизни пошевелили пальцем, чтобы сделать то, что не входит в круг их обязанностей?
- Нет, но они мастаки валить с больной головы на здоровую. И рано или поздно какому-нибудь всезнайке, сентименталисту или эгоисту, который не знает, куда деться от безделья, вдруг приходит в голову заняться этим вопросом, и он начинает дергать за веревочки. А если на государственной службе дернуть за веревочку, волей-неволей приходит в движение масса фигурок. Джеральд оказывает услугу Тони, Реччи - Джеральду, и так далее до бесконечности.
Карли помолчал и сказал:
- Жаль. Ведь "Ак-Эмма" почти унялась. Еще пару дней, и они совсем бы забросили эту тему. В сущности, они и так уже на два дня выбились из графика. Я не могу припомнить случая, чтобы они так долго обсасывали какую-нибудь тему. Три номера - не больше. Наверно, редакцию завалили письмами, раз они отвели этому делу столько места.
- Наверно, - мрачно согласился Роберт.
- Конечно, для них это просто подарок. В наше время похищение и избиение девушки - большая редкость. Такому десерту нет цены. Если у вас, как и у "Ак-Эммы" в меню всего три-четыре блюда, то весьма сложно угодить своим клиентам. Такой лакомый кусочек, как дело во Франчесе, только в Ларборо увеличил тираж газеты не на одну тысячу.
- Тираж скоро упадет, это как морской прилив. А мне приходится иметь дело с тем, что остается на берегу.
- Не слишком приятное занятие, - заметил Карли. - Вы знаете толстую блондинку с вызывающим бюстом, хозяйку магазина спортивной одежды рядом с кафе "Энн Болейн"? Она еще пудрится такой дикой розовато-лиловой пудрой. Вот это то самое, что остается для вас на берегу.
- Что вы имеете в виду?
- Она, кажется, жила в Лондоне в одном пансионате с Шарпами, и у нее есть премилая история о том, как однажды Марион Шарп в припадке бешенства чуть ли не до смерти избила собаку. Клиенты в восторге от этой истории. Да и завсегдатаи кафе "Энн Болейн". Она там пьет кофе по утрам. - Он искоса взглянул на покрасневшего от, возмущения Роберта. - Само собой разумеется, у нее есть собачка, которая вот-вот умрет от ожирения из-за чрезмерного количества жирных кусков, которые ей перепадают, когда ее толстая хозяйка впадает в сентиментальное расположение духа.
Роберт подумал, что иногда он готов просто расцеловать Бена Карли, несмотря на его полосатый костюм и все прочее.
- Ну ничего, как-нибудь пронесет, - философски заметил Карли с уверенностью достойного сына нации, привыкшей веками лежать и ждать, пока пройдет шторм.
Роберт удивился. Вместе с ним удивлялись и протестовали сорок поколений его предков.
- Не понимаю, что в этом хорошего. Моим клиентам легче от этого не станет.
- А вы что предлагаете?
- Конечно, бороться.
- За что бороться? Вам не удастся привлечь их к суду за клевету, если вы это имеете в виду.
- Нет, про клевету я не подумал. Я предлагаю установить, чем эта девушка действительно занималась все это время.
Карли усмехнулся.
- Только и всего, - выразительно прокомментировал он столь простую формулировку непомерно трудной задачи.
- Да, это не просто, и, может, будет стоить им всего их состояния, но другого выхода нет.
- Они могут отсюда уехать. Продать дом и поселиться где-нибудь в другом месте. А через год об этом деле никто и не вспомнит, разве что в Милфорде.
- Они так не поступят; и я бы им отсоветовал, даже если они и решили бы уехать. Нельзя жить с консервной банкой, привязанной к хвосту, и делать вид, что ее там нет. И потом нельзя допустить, чтобы эта девица с ее россказнями осталась безнаказанной. Здесь дело принципа.
- Вам придется слишком дорого заплатить за ваши дурацкие принципы. Тем не менее, желаю вам удачи. А вы не думали нанять частного детектива? Если хотите, я могу порекомендовать вам одного очень хорошего…
Роберт сказал, что у него уже есть детектив и он уже работает.
По выразительному лицу Карли было видно, что он приятно удивлен подобной оперативностью со стороны консервативной конторы "Блэр, Хэйвард и Беннет".
- Ну, теперь Скотланд Ярду не уберечь свои лавры, - усмехнулся он и посмотрел на улицу. Что-то привлекло его внимание, он с интересом наблюдал минуту-другую и тихо сказал: - Ну и ну!
В его голосе звучало явное восхищение, и Роберт повернулся, чтобы узнать, что вызвало такой восторг.