- Но в большинстве случаев, - продолжал Дюрок, - их психика претерпевает изменения. Они не безумны - нет. По поводу большинства вещей их мысли достаточно ясны, но они не всегда бегут по прямой дорожке. Так и наш полицейский, Эмиль Леран, все четко помнит до того, как увидел железный сундук и услышал выстрел. Но потом - пустота! Выстрел словно парализовал его. Он не может вспомнить ни одной черты лица преступника. Если бы этот человек стоял перед ним теперь, он не смог бы его опознать.
Но послушайте, что произошло спустя полсекунды после выстрела… Quelle sensation!
Люди в кафе вскочили с мест или выбежали наружу посмотреть, в чем дело. Те, кто находились на поперечной рю Нев, обернулись. Многие видели, как полицейский попятился с тротуара на мостовую и упал лицом вниз. Но никто не видел Железного Сундука. Он исчез.
- Придержите автобус! - снова прервал Г. М., выбросив сигару. - Что за чушь вы несете?
Полковник Дюрок поднял руку, словно принося присягу.
- Я говорю чистую правду, - твердо заявил он. - Все устремились в эту узкую улочку, но Железный Сундук не бежал и даже не шел им навстречу. Люди в противоположном конце улочки услышали выстрел и поспешили к ювелирному магазину с другой стороны, но тоже не столкнулись с Железным Сундуком. Он не скрылся в офисе фирмы, который тут же обыскали. Конечно, все читали о нем в газетах…
- Запишите это, - неожиданно потребовал Г. М., щелкнув пальцами в сторону Морин. - Последнюю фразу. Это может быть важным.
Полковник Дюрок даже не слышал его.
- Железный Сундук, - продолжал он, - не пытался юркнуть в дверь или в окно. На улице для него не было ни единой лазейки. Он даже не мог влезть на дерево, иначе его осветили бы фонари. В любом случае были проверены все варианты. C'est tout. Он просто исчез. - Дюрок закрыл папку. - Симпатичная проблема, а? Наш первый взгляд на призрака. - Он невесело усмехнулся и постучал по папке. - Здесь показания честных и респектабельных свидетелей. У вас есть какие-нибудь вопросы, друг мой?
- Проклятие! - пробормотал Г. М. тоном, который вызвал у Морин злорадство. Он сидел, подпирая рукой подбородок и погрузившись в раздумье.
Морин смотрела вниз на окутываемый темнотой город. Она пыталась вообразить гротескную сцену на брюссельской улице среди деревьев и фонарей, полицейского, смотрящего поверх резного сундука на лицо… кого? Одни наверняка представляли себе кошмар типа Призрака оперы, другие - грабителя-джентльмена во фраке, третьи, более разумные - неприметного оборванца с хитрой и злобной физиономией.
Ее мысли унеслись в сторону. Сегодня вечером она обедает с Хуаном Альваресом в ресторане… как же он называется? "Чоро"? "Чаро"? Кажется, "Чиро".
- Простите, что прерываю вас, полковник Дюрок, - заговорила Морин, - но есть в городе ресторан под названием "Чиро"?
- Есть, и превосходный! Вы должны сказать Анри, что вас прислал я. - Полковник галантно улыбнулся, но тут же обратился к Г. М.: - Ну, друг мой? Вы подготовили вопросы?
- Да. - Г. М. нахмурился. - Тем вечером шел дождь?
- Прошу прощения?
- Шел ли дождь в тот вечер, когда Железный Сундук взломал сейф фирмы "Бернштейн и компания"?
- Не помню. Но я знаю, что вы никогда не задаете вопросы без причины. Постараюсь уточнить это в рапорте.
Открыв папку, полковник Дюрок начал медленно и тщательно просматривать отпечатанные тексты, не упуская ничего. Г. М. повернулся к Морин:
- Лучше запишите и вопрос и ответ, девочка моя. Это очень важно.
Первым импульсом Морин было разорвать бумагу и швырнуть клочки в лицо сэру Генри Мерривейлу. Старик делает это нарочно, чтобы позлить ее! Она не станет это терпеть!
К счастью, в этот момент в дверях появилась арабская "фатьма", толкая перед собой тележку на колесиках с чаем и сандвичами. На полочке ниже подноса лежал небрежно брошенный раскрытый сегодняшний номер "Танжер газетт".
Толстая "фатьма" была облачена в выцветшую голубую блузку, белую юбку и платок, но чадры не было, что позволяло видеть ее круглое улыбающееся лицо. Поставив тележку справа от стула Морин, она заковыляла прочь. Но это дало девушке возможность скрыть собственное лицо, искаженное гневом. Наклонившись, чтобы поправить газету, она собиралась закрыть ее, когда внезапно увидела маленькое объявление. Морин прочитала его дважды.
- Невероятно! - воскликнул полковник Дюрок, отрывая взгляд от страниц с отпечатанным текстом. - В тот день в Брюсселе несколько раз шел небольшой дождь. Последний - настолько незначительный, что даже не потревожил посетителей кафе под навесами, - начался приблизительно без десяти десять и закончился около пяти минут одиннадцатого - минут за двадцать до выстрела. Наш грабитель какое-то время уже трудился над сейфом. Но как вы об этом узнали?
Г. М. скромно кашлянул, даже не взглянув на Морин, что еще сильнее разозлило ее.
- Если не возражаете, полковник, сейчас я не стану вам отвечать. В конце концов, вы подкинули мне нелегкую задачку.
Теперь пришла очередь Дюрока торжествовать.
- Неужели? - отозвался он с хорошо разыгранным удивлением. - Конечно, друг мой, необъяснимое исчезновение преступника в Брюсселе представляет собой проблему. Но это пустяк!
- В самом деле? - Г. М. выпрямился на стуле.
В наступившем молчании они слышали звук старого драндулета, поднимающегося по туннелю к дому. Морин, все еще вне себя от ярости, тщательно списала адрес из объявления.
- Безделица, - улыбнулся полковник. - В Париже он заставил исчезнуть средь бела дня лежащие на столе бриллианты.
Глава 5
Небо над Танжером в половине одиннадцатого вечера походило на синевато-черную арку, усеянную мелкими, но яркими звездочками, словно пронзающими купол небес насквозь.
Многими милями ниже дома Дюрока воды Средиземного моря тихо плескались о подножие квадратной башни из древних серых камней, кажущейся высокой только из-за своего местоположения. Башня стояла на самом тихом краю Казбы, возле апельсинового сада.
Заглянув за парапет, можно было увидеть Танжерскую гавань с ее огромным бетонным молом. Отражения палубных огней грузопассажирского парохода средних размеров дрожали на воде. На судне поменьше горели якорные огни. Ясным днем отсюда просматривается серый пик Гибралтара, покрытый белым облаком. Но вечернее звездное небо казалось загадочной темной бездной, обиталищем ветра, дующего с пролива.
Давным-давно с этого парапета уносились, свистя, стрелы, выпущенные из коротких мавританских луков. Теперь же на верхушке башни стояло около дюжины столиков со стульями и скамейками, куда подавали стаканы горячего и сильно подслащенного мятного чая.
Единственным источником света был фонарь в мавританском стиле, висевший под звездами чуть в стороне. Рядом с ним дремал на скамейке пожилой араб в белом бурнусе с островерхим капюшоном. Впереди, за круглым столиком, сидели Пола и Билл Бентли, глядя друг на друга поверх давно забытых стаканов.
- Билл, - осторожно начата Пола.
- Да, сокровище мое?
На Поле были белый пуловер и голубые слаксы. Она опиралась локтями на стол, пряча кисти рук под волнами шелковистых волос. Темно-голубые глаза внимательно изучали лицо мужа.
- Что тебя беспокоит, дорогой? - спросила Пола.
Билл сидел напротив в рубашке с расстегнутым воротом и старых серых фланелевых брюках. Каштановые волосы были коротко острижены по военному образцу. Хотя он не блистал красотой, что, по ряду причин, радовало Полу, его карие глаза, добродушная складка рта и клинообразный подбородок выглядели весьма привлекательно. В отличие от Альвареса у него были широкие плечи, но он едва ли был намного выше или тяжелее коменданта.
Пола думала о том, что за пять лет брака Билл ни разу ее не критиковал. Но объяснение можно было прочесть в его глазах - он обожал жену и не видел в ней никаких поводов для критики. Билл никогда не жаловался на еду и вообще едва замечал, что ест, никогда не спрашивал, сколько денег потратила Пола (хотя она не была расточительной), - у них был совместный банковский счет, которым она пользовалась по своему усмотрению.
Посторонний счел бы Билла обычным парнем из хорошей семьи, окончившим хорошую частную школу и хороший университет, надежным, но не слишком амбициозным. Но Пола, а также старый Джей и еще некоторые сотрудники британского консульства знали, что его ум быстр как молния. Билл мог тасовать факты, как фокусник - карты, с первого взгляда извлекать суть из каждого рапорта и, благодаря замечательной памяти, сразу назвать любой требуемый факт из любой области.
Тайной и, как он понимал, безнадежной мечтой Билла было прочитать все книги на интересующие его темы. Опять же в отличие от Альвареса ему не доставляли удовольствия грубые фарсы. Как и полковник Дюрок, он предпочитал остроумную сатиру Свифта, Уилкса и Уистлера. Такие отравленные дротики Билл мог метать и сам. Но так как они всегда были направлены на самого себя или на вещи (а не на людей - для этого он был слишком добродушен), которые не нравились никому, его считали всего лишь здравомыслящим молодым человеком.
После великолепно проведенного вечера вопрос Полы показался Биллу несправедливым. Позаимствовав машину у Марка Хэммонда, они пообедали в "Али-Бабе", потом поехали по извилистым дорогам на пустынный пляж, где плавали в теплом море и занимались на берегу любовью до полного изнеможения. Перед возвращением домой в отель "Минзех" они впали в романтическое настроение и решили выпить мятного чая на верху старой башни.
- Слушай, сокровище мое, - сказал Билл. - Почему ты думаешь, будто меня что-то беспокоит?
- Потому что я это знаю, - просто ответила Пола. - Я ведь всегда это замечаю, верно?
"Если не всегда, то почти всегда", - подумал Билл.
Пола подобрала стоящую на полу между ними сумку с ее купальной шапочкой и двумя полотенцами, поставив ее с другой стороны.
- Дорогой, придвинь свой стул к моему - вот так. Поцелуй меня.
Последовал длительный процесс, смущающий ум и эмоции. С моря дул прохладный бриз. Далеко в Казбе звучали сердитые голоса. Где-то залаяла собака. Но они ничего не слышали.
- О, Билл, нам так повезло!
- Ты имеешь в виду, повезло мне?
- Нет! В Лондоне я пошла бы по плохой дорожке…
- А я в Генштабе разведки тоже достиг немногого. Сидел в армейском грузовике, пока мы колесили по Италии. Слушай… э-э… давай вернемся в отель.
Но Пола даже во время буйства эмоций оставалась практичной.
- Дорогой, - прошептала она, прижавшись щекой к щеке Билла. - Что тебя беспокоит? Это как-то связано с деньгами?
Билл вздрогнул и едва не убрал руку с ее плеч.
Ему пока что не хотелось говорить ей правду, хотя на то не было никаких причин. Консульская зарплата (которая, как и дипломатическая, контролируется министерством иностранных дел) редко бывает большой, но Билл имел личный доход в несколько сотен фунтов. Он стал искать предлог, который звучал бы правдоподобно, и нашел его.
- Разве ты не заметила, Пола, что мне пришлось позаимствовать автомобиль у Марка Хэммонда?
- Я ничего не заметила, - отозвалась Пола. - Я едва помню, что мы ели в ресторане.
- Тогда должен с прискорбием сообщить тебе, что сегодня Лотарио отправился на заслуженный отдых. Он выдохся прямо у въезда в гараж полковника Дюрока.
- Билл!
Лотарио было прозвищем их маленького четырехместного автомобиля, который представлял собой кучу металлолома за годы до того, как Билл купил его.
- Я не хотел рассказывать тебе об этом, - продолжал Билл, искренне сожалея о старом драндулете, - чтобы не портить прекрасный вечер.
- Мм, - согласилась Пола, теснее прижавшись к нему. Внезапно она широко открыла глаза. - Но когда ты успел побывать в доме полковника Дюрока?
- Мне сказали, - ответил Билл, - что я добрался туда минут через двадцать после того, как ты уехала в "паккарде" полковника. Должно быть, мы проехали друг мимо друга на дороге.
- Но почему ты вообще туда поехал?
- Помнишь, ты звонила мне из аэропорта насчет нелепого приема, оказанного сэру Генри Мерривейлу? - улыбнулся Билл. - Ты думала, что его заманивают в дом Дюрока с целью уговорить помочь с делом Железного Сундука?
Пола кивнула. В голосе Билла послышалось возбуждение.
- Помимо желания увезти тебя прочь, как молодой Лохинвар, мне хотелось взглянуть на старого маэстро. Он действительно был на террасе с полковником и мисс Холмс, которая довольно мила.
- Она очень славная, - сказала Пола, и Билл почувствовал, как ее тело напряглось в его объятиях. - Но если ты вздумаешь…
- Тсс! Она привлекательна, но не в моем вкусе. Я предпочитаю пышнотелых девиц, вроде тебя.
- Я не пышнотелая! - воскликнула Пола, не замечая усмешку мужа. - Как же я ненавижу это слово! Это значит толстая, а ты отлично знаешь, что я не такая!
- Прости, Пола. Но ты ведь не ревнуешь меня к каждой женщине, с которой я знакомлюсь?
- Конечно ревную! - Пола вскинула голову. - Когда я вижу их рядом с тобой… - Она сделала паузу, припоминая пытки, которым хотела подвергнуть воображаемых соперниц. Выцарапывание глаз было всего лишь прелюдией. - А разве ты не ревнуешь меня к другим мужчинам?
- Ну…
- Да или нет?
- Да, черт возьми! - рявкнул Билл. По-своему он был куда ревнивее жены. - Я никому не доверяю в этом городе. Конечно, я не имею в виду Хуана Альвареса - он мой лучший друг. Но Хэммонд…
- Билл, прошу тебя!..
Он допустил ошибку, задав вопрос о ревности и вызвав нервную бурю, которую ему пришлось теперь успокаивать.
- Ладно, Пола. - Билл прижался щекой к ее волосам. - Мы обсуждали это сотни раз. Давай вернемся к моему визиту к полковнику. Я должен был вызвать по телефону такси и ждать его почти два часа - водитель только что лег спать. Они просили, чтобы я остался…
- Кто просил? - быстро осведомилась Пола.
- Только старый Г. М. - Карие глаза Билла насмешливо блеснули. - В Танжере я пользуюсь забавной репутацией. Меня считают здравомыслящим - что неправда - и умеющим помалкивать - что правда. Полковник жаждал предположений. Я говорил мало, но, думаю, произвел на них впечатление.
- Билл, твое сердце стучит, как паровая машина! В чем дело?
- Сейчас услышишь. Когда я подъезжал к дому - они слышали, как Лотарио карабкается вверх по туннелю, - полковник рассказывал историю Железного Сундука. Насколько хорошо ты ее знаешь, Пола?
- Ну, то, что было в здешней прессе, и то, что я услышала сегодня.
Глаза Билла сияли, хотя они, казалось, ничего не видели. Пола чувствовала легкое беспокойство.
- Как часто бывает, - продолжал Билл, - я знаю эту историю, так сказать, "наизнанку". Во-первых, кое-кто здесь подбирает в агентствах газетные вырезки на эту тему. Ты с ней знакома - графиня Щербацкая.
- "Графиня", - фыркнула Пола, но воздержалась от комментариев.
- У всех в Танжере есть титулы, - напомнил ей Билл. - Некоторые из них даже подлинные. Как бы то ни было, ты не можешь ревновать к Илоне Щербацкой - ты ведь хорошо ее знаешь.
- С Илоной все в порядке, - хихикнула Пола. - Она слишком забавная, чтобы принимать ее всерьез. К тому же она…
- Это не важно! Во-вторых, ее теперешний бойфренд - инспектор Мендоса - работает в детективном бюро. Он все рассказывает Илоне, а она мне - о Железном Сундуке. Последний удар он нанес в…
- В Лиссабоне! - подхватила заинтересованная Пола.
- Точно, малышка. В Лиссабоне десять дней назад - 23 марта. Предыдущее ограбление произошло двумя неделями раньше в Париже. Конечно, лиссабонская полиция была настороже. Но Лиссабон - крупный авиацентр, не говоря уже о железной дороге. Дюжины самолетов постоянно прибывают и отправляются. После парижского ограбления лиссабонской полиции пришлось присматривать за таможней.
На их беду, никто не имел ни малейшего понятия, как выглядит Железный Сундук. Единственный их козырь заключатся в том, что он должен был подвергнуть свое снаряжение взломщика, включая электродрель, таможенному досмотру. Что касается настоящего железного сундука, с ним дело обстояло еще хуже.
Помни, что, хотя у лиссабонской полиции не было особых причин ожидать его прибытия иным способом, нежели прямой авиарейс из Парижа, он мог находиться где угодно. Более того, сколько людей - включая таможенных инспекторов - могли опознать снаряжение взломщика? Ты бы могла?
Пола покачала головой:
- Боюсь, что нет.
- Я бы тоже не мог. В книгах взломщики всегда используют предмет под названием "фомка", но я бы не отличил ее от лома или гаечного ключа. В любом случае все было спокойно до вечера 23 марта, когда Железный Сундук ограбил маленький частный банк на авенида де Либертад. Та же дрель, та же добыча в долларах и песетах. Лиссабон взорвался.
Теперь полиция столкнулась с наихудшим препятствием. Железный Сундук не мог долго прятаться в Лиссабоне - он никогда так не делал. Но таможенные власти не имеют права обыскивать багаж отбывающих пассажиров, если у них нет причины подозревать конкретное лицо или лица, а таких причин у них не было.
Полиция собрала всех таможенных инспекторов и бомбардировала их вопросами о пассажирах, прибывших за последние два-три дня. Но невозможно многого ожидать от людей, которые видят столько чемоданов и сундуков, что те им снятся. Однако и авиалинии подключились к работе, проверяя списки прибывших, которые еще не уехали. И сегодня утром, малышка, кое-что произошло.
Сделав паузу, Билл потянулся за стаканом остывшего мятного чая, сделал глоток и поставил его на стол. Поле не терпелось услышать продолжение - она боялась, что Билл может подвергнуть себя опасности.
- Да, дорогой? - поторопила она.
- В половине десятого таможенный инспектор прибежал в лиссабонскую полицию, сообщив, что вспомнил кое-что о вечернем самолете из Парижа 21 марта - за два дня до ограбления. Инспектор рассказал о пассажире - он не мог вспомнить его лицо и другие детали, - который нес чемодан с инструментами, главным образом мелкими. Пассажир объяснил, что он слесарь. Таможенный инспектор припоминал, что фамилия на багажных ярлычках начиналась на "Кол". Было и другое предположение, но я не стану отвлекать тебя им.
Полиция тут же позвонила в аэропорт. Им ответили, что Г.В. Колльер прибыл парижским самолетом 21-го числа и только что отбыл самолетом в Танжер, заказав билет в последнюю минуту, так как там оставались свободные места.