– А то… Внизу, в доме нашем, кафе. И вот, разгружали они машину, а пакет с гречкой соскользнул из ящика – и в снег. Ну, я когда проходил мимо – заметил. А когда машина отъехала – взял.
– Боже мой, детский сад какой-то! И за это – сюда угодил?
– Да, потому и угодил.
– Это уж точно! Мне бы твои приключения! Летал бы сейчас на воле…
– Ну и что? – торопил Иван Петрович. И даже Валерка, утерев глаза, повернулся к рассказчику.
– Стали они считать пакеты – и хватились. Что, да как, и обо мне вспомнили. Мол, мимо проходил. Ну, а найти меня было проще простого.
– Дак швырнул бы им этот самый пакет! – бугай вроде даже сочувствовал "живчику".
– Привели меня пред очи холёного такого барина. Сам в кресле, ноги на столе. Падай, говорит, на колени!.. Я, конечно, всего ожидал, но только не этого. Попробовал по-хорошему извиниться, объяснил, что к чему, а тот своё: падай, говорит, и всё! Да ещё и оскорбляет всяко… Ну, не выдержал я и сообщил ему по порядку всё, что думаю о таких, как он!
– Это о каких таких? – подзадоривал бугай. Ему явно было интересно.
– О таких! Обобрали нас всех, да ещё и на шею сели!
– Ай да молодец! – поддержал Иван Петрович. – Только ведь до хана этого вряд ли чего дошло…
– Дошло! Всыпали мне по первое число его помощнички узколобые, а потом и ментам сдали. Слышал, как по-свойски беседовал он с нашей милицией! Мол, надо проучить этого ворюгу как следует!
– Так и сказал?
– А то!.. Это я-то – ворюга? Двадцать лет на заводе снабженцем работал, и – ни одного замечания, не то что ещё чего. А тут… бес попутал. Ну, не могу я спокойно смотреть, как сын мой… – Василий не выдержал и тоже отвернулся. Стало как-то слишком тихо.
– Да-а, устроили нам жизнь "демократы", ничего не скажешь, – будто про себя, проговорил Иван Петрович.
– Демократы? Да какого чёрта! – вскинулся "живчик". – Петька мой техникум окончил, мог бы человеком стать! А тут работы нет, в коммерции только ворьё приживается, судя по тому, что с ним вышло, – видно было, что он рад выхлестнуть всю боль, всё не высказанное отчаяние. – Вот я тут… за пакет гречки, а миллиарды плывут за границу – и хоть бы что! У нас, у России ворованные!
– Эк, куда тебя понесло! Ну, просто митинг! Только вот слушают совсем не те! – засмеялся бугай и, потеряв интерес, отвернулся к стене. И вдруг резко вскинулся, уставился на Ивана Петровича: – А ты, сфинкс, чего не рассказываешь? Небось, нахимичил где-то? Знаю я вас! На вид – сама солидность и благородство, а копни – одна труха большевистская!.. Выкладывай!
– А ты не ори, – спокойно отозвался Иван Петрович. – Я, хоть и бухгалтер бывший, а сдачу дать могу.
– А всё-таки, Иван Петрович?… – попросил Валерка…
– Стрелял я, да не в того, в кого бы надо. Думал – бандит, а оказался – собственный сын…
– Это интересно! – уже без наглого вызова заметил бугай.
– Интересного мало, когда криминал лезет во все двери…
– А сын-то хоть – жив?
– Жив, слава Богу.
– Вот из-за вас, голубей таких, нам, нормальным зекам – ни одежды, ни жратвы не хватает! – обозлился неожиданно бугай. И грубо засмеялся: – Ну да ладно, всё равно нашими станете!..
КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН?
В бывшем красном уголке "Фрегата", благодаря неимоверным стараниям Тимофея, состоялось собрание бомжей микрорайона и просто безработных. Естественно, и друзей юности он привлёк к этому делу, и они уже подумывали о своём конкретном участии в проекте Тимофея.
Публика собралась – это надо было видеть! Где киношники, где режиссёры, тратящие нечеловеческие усилия на организацию подобных сцен? Вот, приходите, снимайте! Что ни типаж, то личность, что ни физиономия, то судьба. В дверях вместо дежурной сидела Рыжая, и даже она, повидавшая чуть ли не всё на свете, то удивлённо, то восторженно поводила ушами из стороны в сторону. Тут были все её знакомые, в том числе Верка-"артистка" и Генка-"матрос", давно взявшие негласное шефство над Рыжей. Только Ваньку-"барабанщика" после роковой схватки у мусорного бака вскоре увезли в "психушку".
Вести собрание Тимофей попросил Олега Петровича. Изольда и Мария стояли в сторонке у стены, хотя места ещё были. Они почти с испугом глядели на это сборище людей, брошенных Судьбой и Государством. С испугом, потому что одно дело – увидеть одного или двух у рынка или в подземном переходе, другое – находиться рядом с целой толпой опустившихся во многих смыслах "сограждан".
– Зачем собрали? – крикнул кто-то нетерпеливо.
– Подождёшь, успеешь сдать бутылки! – прикрикнула на него Верка. По сравнению с другими она ещё походила на женщину. Даже губы не забыла покрасить. Её хахаль, Генка, с любопытством оглядывался назад: это ж надо, сколько народу! Человек сорок, наверное. Ну и Тимофей, ну и молоток! Этот – добьётся, чего надо.
– Товарищи! – привычно воззвал Олег Петрович…
– Гусь свинье не товарищ! – крикнул кто-то из сидевших сзади.
– Значит, так, – голос Олега Петровича напружинился, как и он сам. – Вы даёте мне слово, слушаете, а потом говорите сами. Понятно?
– Как не понять! – поддержал Генка, поправляя пятернёй седеющий чуб. Верка с гордостью глянула на приятеля…
– Так вот. В этих подвальных помещениях, в том числе бывшем красном уголке, где вы сидите, – мы с вами должны организовать центр труда и отдыха! Всем желающим найдётся работа по душе…
– А отдыхать – с выпивкой? – игриво встрял тщедушный, небритый мужичонка.
– Этого вам хватает и без нас! – Олег Петрович сел.
Собрание загудело. Бомжи делились впечатлением от услышанного.
– А командирам найдётся дело? Страсть как люблю это! – пробасил здоровый лысый мужик в старой кожаной куртке.
– Всем дело найдётся! – встал Тимофей и чуть подождал, пока утихнут. – Будут две мастерские: столярная и слесарная. Это главное. Ну, а при желании можно и о другом подумать. Важно заполучить сейчас эти площади, ну и, конечно, найти денег на первое время.
– А кассиром буду я! – весело выкрикнула Сонька – "чёрные глаза". Глазищи у нее были и впрямь в пол-лица, и одежда ещё более-менее, но полупьяная улыбка портила всё.
"Порочная баба", – заметил про себя Олег Петрович и поднялся. Тимофей облегчённо вздохнул и присел на покосившийся стул. Он мог говорить только чётко по делу, а перед выкрутасами этих "вольных" людей явно терялся.
– Должности будем распределять, когда решим первые задачи. У кого есть предложения? У вас? – обратился Олег Петрович к вскочившей Соньке.
Всё бы пела, всё бы пела,
Всё бы веселилася,
Меня выбрали в совет,
А свекровь озлилася!
– Давай, Сонька, давай, стерва! – восторженно рявкнул лысый мужик. И, пользуясь секундным замешательством Олега Петровича, Сонька ещё "выкинула коленце":
Девка шофера любила,
Да и он её любил,
Через год она родила
Грузовой автомобиль!
Олег Петрович глянул на Изольду и Марию, те искренно смеялись, не говоря уже о "вольной братии".
– Хорошо, что сегодня весело. – Олег Петрович выдержал паузу. – У нас насчёт отдыха тоже есть планы, и о них вам расскажет позднее Изольда Горская, наша замечательная артистка.
И тут же восторженный рёв огласил серое, холодное помещение: Изольду в городе знали.
– А пока – кто по главному вопросу хочет сказать?
– Знаем мы таких, запряжёте нас, и поедете! Нашли себе рабов, как же! Да лучше по электричкам ходить, чем опять унижаться! – глядя исподлобья, "пролаял" худой смуглый мужик с мутным взглядом.
– Не пори ерунду! – вскочил Генка. – Это всё Тимофей задумал, а он мужик наш! Правда, Верка?
– Он добра нам хочет! И друзья его – тоже! – Верка не упустила момента высказаться. – Голову на отсечение даю – не обманут!
– Ну, ладно, ну, поверим, – встал лысый. – А знаете, кто претендует на эти площади? – и объявил: – Хабит! И уже, говорят, с властями договорился обо всём!
Стало совсем тихо. Новость эта не предвещала ничего хорошего. В руках "кавказского друга" как-то незаметно, за год-два, оказались все торговые точки микрорайона, кафе, небольшие рестораны, спортзал с сауной… Видели его редко, но слухи об алчности и жестокости расползались как утренний туман…
– Что ж, будем выяснять, что к чему, – взял ситуацию в руки Олег Петрович.
– Только голову прежде не потеряйте! – крикнула Сонька.
– А мы с вами, что, – не сила? – не выдержал Тимофей.
– Как же, сила! У него одной охраны человек двадцать! – возразил Генка и почему-то посмотрел в сторону дверей. Но встретился взглядом с насторожившейся Рыжей.
– Да что мы, овцы, что ли? Или уже не хозяева у себя в доме? – возмутился лысый. – Люди стоящее дело затеяли, для нас с вами, между прочим! А мы – в кусты? Соберём свой оборонный отряд, если надо! Ну как, мужики?
В ответ послышались редкие, не слишком уверенные: "конешно", "да какой разговор…"
Олег Петрович закрыл собрание и попросил остаться наиболее решительных. Но люди почему-то не расходились, и в глубине небольшого зала звенел голос Изольды:
…И жизнь проходит в этой кутерьме,
Порой игривой, а порой кошмарной,
И вновь совсем не те, не те в тюрьме,
А те опять живут себе шикарно.
Россия-мама, милая земля,
Где наши души брошены на рынок,
Я так боюсь, и разве только я, -
Что в плен тебя возьмут, и сердце вынут!
3ЕЛЕНЫЕ ГЛАЗА
"Весёлая" палата, как окрестили её в больнице, в полном составе шла на поправку. Правда, Иван Иваныч, тот, что с переломом ноги, – мог несколько задержаться. Что ни говори, – возраст. Вся троица за это время сдружилась, несмотря на острые политические баталии, что вспыхивали то и дело. Иван Иваныч оставался "несгибаемым большевиком" (как сразу его здесь окрестили), а Олег, подчас от нечего делать дразня пенсионера, подливал масла в огонь как убеждённый собственник и демократ. Победителя в их спорах, как правило, не было. Исчерпав все доводы, они остывали или засыпали – до новой баталии. И всё-таки что-то было выше всего этого, и не давало переступить ту черту, где начинаются вражда и хамство. По-человечески троица уже сблизилась, и это было дороже всякой политики. Даже Сергей расслабился внутренне, начал смеяться над хохмами друзей по палате, на кои оба спорщика тоже были горазды.
– Игорь, а почему у тебя такие зелёные глаза? – серьёзно, почти с вызовом спрашивал Иван Иваныч начинающего бизнесмена.
– Как – зелёные? Ты чего порешь? – Игорь хватал с тумбочки зеркальце, с испугом вглядывался в лицо… Даже Сергей приподнялся и повернул голову в сторону соседа…
– Так в них же доллары отпечатались!
И – новый взрыв хохота, и снова медсестры просят тишины…
– А ведь смешного-то мало, – с укоризной продолжал Иван Иваныч. – Раньше в чести были совесть и образованность, а теперь вот этот сукин сын – доллар!
– Ну, дед, больно круто берешь… Сразу видно, – пессимист. А оптимист даже на кладбище видит одни только плюсы!
– Да ну тебя!.. А что, я не прав? – и пенсионер обернулся за поддержкой к Сергею. – Ты как думаешь, а?
– Да чёрт его знает… может, вы и правы…
– Ну, и ты туда же! А ещё молодой! Тоже в большевики метишь, – начал заводиться Игорь.
– Да при чём тут большевики?! С чего Чечня началась? С воровства да махинаций, в том числе долларовых! А ведь аппетит приходит во время еды! Вот и расхлёбываем до сих пор…
– А может, дело не в долларах, а в людях? – упорствовал Игорь.
– Понятно, есть капиталисты плохие, а есть хорошие, так? – напрягся Иван Иванович.
– Не знаю, не встречался с ними. Но вот в Финляндии, например, никакой доллар не помешал жить людям по-человечески!
– Эк куда хватил! Там сначала воспитывают, да учат как следует, а потом уже – и людей, и капиталы доверяют!
– Ты что, был там?
– Не был, но знаю… А у нас – семь классов школы, а восьмой – уже бандитский, под этим самым зелёным знаменем!
– Ну, бандитский – не бандитский, – встрял Сергей, – а боевики сейчас – те, что на видео, – в большой моде. Особенно среди подростков.
– Вот я и говорю! – пенсионер явно обрадовался поддержке. – Секс да насилие – вот и вся религия!
– А кто православие под корень низводил, а? Кто? Молчишь? Вот доллар и въехал в каждый дом и вместо иконы в переднем углу прописался!
В это время раздался негромкий стук, и в палату вошёл Тимофей. Спорщики с облегчением расслабились и закрыли глаза.
Тимофей, оглядев всех троих, направился к Сергею.
– Я – старинный друг Ивана Петровича…
– Ещё один! Хватит с меня, – Сергей отвернулся.
– Сергей, что ж ты так встречаешь? – Иван Иваныч показал Тимофею на стул. – Садитесь, мы любим гостей.
– Потому что надоели уже друг другу! – съязвил Олег.
– Да? – Тимофей уже был готов помочь, хотя бы советом. – А вы обратитесь к кому надо, авось, переселят…
– А что? И как мы не догадались раньше? Вот, поступил с переломом ноги, а выпишут с инфарктом!
– С инфарктом не выписывают, дед! – засмеялся Игорь.
– И вправду. Ну, значит, навеки здесь… или там, – он указал вверх, – останусь…
– Что-то беседа у нас грустная, – Тимофей не знал, что делать.
– Эй, Сергей! Невежливо так-то! Человек вон целую авоську вкуснятины принёс, а ты – ни спасибо…
– Спасибо, – Сергей повернулся к Тимофею. – Извините, всё в голове перемешалось.
– А не только у вас. Вот вчера собирали бомжей и просто безработных. Задумали центр труда и досуга создать… – Тимофей был рад хоть как-то поддержать разговор с парнем.
– Ну и что? Дело-то хорошее!
– А то, что всё уже схвачено кое-кем, в том числе и нужные нам помещения!
– А кем, если не секрет? – спросил Игорь.
– Каким-то Хабитом, говорят.
– Так это же мой хозяин! А что за место?
– Подвалы в доме нашем. Он их под склады облюбовал.
– Да, хватка у него железная! Не дай Бог поперёк встать.
– Откуда этот бандит? – Иван Иванович тоже навострил уши.
– Почему бандит? Деловой человек, с характером, конечно. Говорят, чеченец.
– Чеченец? – насторожился Сергей. – А какой он из себя?
– Да не знаешь ты! Он же не воевал. Давно уже здесь верховодит, деньги делает.
– А деньги, знаешь, для чего? Или глупый такой?
– Ну, дед, у тебя только враги на уме.
– А как он выглядит, Хабит этот? – не отставал Сергей.
– Ну, как… На вид – барин, и только. Такой вальяжный, с усами. Глаза, правда, – острые, как шило. Но я видел-то его раза два. О делах с его помощниками разговариваю.
– А чем занимаетесь, если не секрет? – Тимофей вёл свою линию.
– Я-то? Езжу, закупаю товар, торгуюсь… Словом, учусь бизнесу.
– И как зарабатываешь?
– Да пока хвастать нечем. Хотя платят, ничего не скажешь, – в долларах… А что складов не хватает, это точно.
– Вот-вот, вместо сахара – под дом этот громадный – что-нибудь поинтереснее…
– Господи, да угомонись ты, дед! Ей-бог, с ума сойдёшь с таким соседом, – пожаловался Игорь гостю.
– Так, говоришь, вальяжный, с усами? – уточнял Сергей. – А на руке перстень есть?
– А то как же! С большим чёрным камнем!.. А что? Ты знаешь его?
– Да нет, ничего, – и Сергей хотел снова отвернуться, но, опомнившись, сказал Тимофею: – Не переживайте за отца, напишу куда следует, сниму обвинение…
ВЕЧЕРНИЕ СЮРПРИЗЫ
Давно уже в квартире Ивана Петровича не было так шумно, так радостно. Изольда, призвав на помощь все свои небогатые кулинарные знания, хлопотала на кухне. Ещё бы, для себя она почти не готовила, питалась, как придётся, а тут – угостить целую компанию!.. О своём имидже в этом плане она не слишком беспокоилась: друзья знали, что жизнь артиста – на колёсах, а вот за Ивана Петровича, за то, чтобы гости остались довольны – это другое дело. А хозяин и без того был почти на седьмом небе: ещё бы, все самые дорогие люди – у него в гостях! А двое, Сергей и Изольда, может быть, останутся здесь навсегда. При этой мысли сердце его замирало, но он брал себя в руки и как мог помогал Изольде. Бим ходил за ним по пятам, заглядывал в глаза: дескать, что происходит в доме? И останется ли он самым лучшим и верным другом хозяина? И почему распоряжается тут красивая Изольда? И что это за молодой человек, так бесцеремонно трепавший его за уши? Бим, конечно, стерпел, конечно, ради хозяина, но беспокойство ещё больше овладело им.
– Ну вот, пора и шампанское откупорить, – Олег Петрович, видя волнение хозяина, решил помочь. И когда вино заискрилось в фужерах, дал слово Ивану Петровичу.
– Что ж, я очень рад видеть нас всех вместе… Спасибо за всё, что вы сделали для меня и сына моего…
– За всё хорошее! – выручила друга Мария и первая чокнулась с хозяином.
Сергей отпил из фужера и взглянул на Лену, сидящую напротив. Он чувствовал себя ещё неуверенно, но то и дело встречался с её большими карими глазами, и сердце сладко замирало… Такое случилось с ним впервые, и хотелось как можно дольше продлить это удивительно светлое и желанное опьянение, не думая ни о чем, ни в чем не сомневаясь…
А Лена, увидев всё это и поняв, с мягкой улыбкой всматривалась в молодого человека, который уже много повидал, но не растерял душевной искренности.
Заметил всё это и отец Сергея, и не мог не порадоваться, как сходит с его сына всё напряжение последних месяцев, как открыто он улыбается и как, наконец, похож он на того мальчугана, что остался с матерью после ухода Ивана из семьи.
– Так что у нас с этим центром? – чтобы отвлечься от своих мыслей, спросил друзей хозяин.
– А то, – погрустнел Тимофей. – Был я на днях в администрации, говорят, пообещали уже, пока устно, подвалы наши…
– Да, Хабиту, – поддержал Сергей.
– А ты что, знаешь его? – спросил отец.
– Может быть.
– Сергей, расскажите! – попросила Лена.
– Когда сидел я в подвале там, в Чечне, несколько раз спускалась ко мне с едой чеченка. Заговаривала о том, о сём… Однажды ей крикнули сверху: "Хабит приехал!" Она быстро поднялась по лестнице и замешкалась, когда закрывала яму. В это время я и увидел его, входящего в дом. Судя по рассказу парня, что был в палате со мной, – это он и есть.
– То есть, свояк боевиков?
– Кто его знает. А чеченка – его племянница.
– Молодая? – с улыбкой спросил Тимофей.
– Молодая, и собой ничего.
– Ему на ней жениться предлагали, – пояснил Олег Петрович.
– А вы? – не удержалась Лена.
– А я отказался. В те дни они и наказали меня, отрубив два пальца. А потом и вовсе озверели. Обменять на кого-то из своих, видимо, не удалось, выкуп за меня им не светил, кормить пленника за так не было смысла, а расстрелять…
– Чеченка не дала? – понял Иван Петрович.
– Похоже, что так… Но хватит об этом. А на Хабита любопытно взглянуть. Если тот, то я узнаю. И уж тогда…
– Сергей, ради Бога, не горячись! – почти взмолился отец.