– Такие, такие!.. Я всё знаю. И то, откуда у тебя такая реакция. Ещё не забыл сладку ноченьку? А со мной – не поделишься?… Ведь в городе хозяин – пока что я… И всё лучшее не должно проплывать мимо моих… ласковых рук…
И тут Глеб Глебович не выдержал, бросился на Хабита. Тот от неожиданности упал на диванчик уголка для vip-персон, но тут же вскочил и залепил мощную пощёчину мэру… В это время за ажурную занавеску заглянул один из людей Хабита, вопросительно глянул на хозяина…
– Всё нормально, – ответил Хабит. – Мы тут… по душам поговорили.
Глеб Глебович, стоя боком, кивнул головой.
– Спасибо за угощение, я поспешу…
– Не стоит благодарности. Всегда рад… – негромко, уже вслед проговорил Хабит, снова сел, пришёл в себя, нажал под столом на кнопку. Вошёл помощник.
– Позвони "Кардиналу", договорись о встрече – сегодня, в конце дня.
– А если не сможет?
– Сможет. Скажи, срочный разговор, важный не только для меня, – отрезал он худощавому щеголеватому парню.
Потом вызвал главного "бугая", ударную силу фирмы.
– Разберись сегодня с "Гелиосом", уже неделю тянут с долгами. Особо не стесняйся. Прижми этого Льва… Тоже мне – Лев! Чего бы он стоил без моей помощи! Всё забывают! Ну, так напомнить надо.
– А если отсрочку попросит? Говорят, и сам в цейтноте, свои налоги не может заплатить. Кто-то "кинул" его здорово.
– Нет времени. Пусть хоть из-под земли достанет!.. Всё, точка. Иди. Один хочу побыть.
На душе у Хабита скребли кошки. Впервые он чувствовал себя не столь уверенно, как раньше. "Пришла беда, отворяй ворота," – так, кажется, по-русски? И Москва обнаглела, дерёт и дерёт…Туда отсылает, где, судя по всему, на победу рассчитывать не приходится? Или просто жиреет без меры? И что же – прахом вся работа, все эти годы? Ещё вчера он был здесь, в городе, негласным хозяином, а сегодня? Нет, так просто он отсюда не уйдёт. И с Главой посчитается, – только не сейчас. Не такой он, Хабит, чтобы его прижимали, как торгаша дешёвого! А уж если что… то с музыкой! Чтобы всем слышно было!..
– …Пётр Петрович, дайте отсрочку… ну, ещё недели на две-три… – втолковывал он "по-хорошему" под вечер.
– Не я правила придумываю. Долг ваш растёт уже месяц, сумма внушительная. Дело это, вы знаете, уже на контроле в налоговой полиции. Так что, при всем желании…
– Пётр Петрович, – набрался терпения Хабит. – Вы знаете меня, я человек слова и дела. Включите тормоза, вам известные, я знаю, вы можете это, у вас истинный авторитет, а я уже в долгу не останусь… Слышал, нынче конкурс в консерваторию очень большой будет?
– А при чём тут…
– А при том… всё во власти божьей, как на Руси говорят…
– Вот это не надо! Сам не продавался, и сына так воспитал.
– Значит, не поможете?
– Увы. Городу жить надо. А вы – один из главных…
– Спонсоров, – криво усмехнулся Хабит и пошёл к дверям. – Как знаете, как знаете…
А вечером в милицию поступило сообщение о разбойном нападении на сына заместителя Главы администрации, талантливого пианиста. Бандиты били по рукам, да так, что парня пришлось отвезти в больницу. Пётр Петрович, разыскавший ближе к ночи начальника ОВД города, понял из разговора с ним, что концы вряд ли найдутся и в этом деле. В лучшем случае свалят всё на какую-нибудь "шестёрку" и замотают следствие. Он понял, что это наглый и жестокий вызов Хабита, – и решил принять его. На Главу серьёзной надежды не было. Начальник милиции в последнее время, видимо, не случайно отводил глаза… Значит, придётся всё брать на себя. Боль за сына, возмущение наглостью кавказского варяга отметали все сомнения, любой страх за последствия такой схватки… Вот уж, действительно:
Вот и слушай в оба уха
И младенец, и старик,
Вот и вся наша житуха
Превратилась в боевик!
КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ
Изольда возвращалась из Москвы с концерта. Настроение было прекрасное. Она вышла на привокзальную площадь, пошла мимо стоянки автомашин по направлению к своему дому, и вдруг чья-то сильная рука дёрнула её, и в следующую секунду Изольда уже была в машине, хлопнула дверца, машина рванула с места. Затемнённые окна были закрыты, темнота снаружи становилась всё густее, машина делала резкие повороты, так что Изольда окончательно потеряла ориентиры. Она поняла, что с этими крутолобыми мужиками говорить бесполезно, её везли к кому-то, кто имел право командовать ими…
Минут через пятнадцать они остановились у типичного дома "нового русского". Правда, хозяином оказался детина явно кавказских кровей, и где-то Изольда даже его видела.
– Хабит, – представился он и дал знак остальным выйти.
Изольда всё ещё не успела испугаться и с любопытством оглядела шикарную, в восточном стиле, гостиную, отдав должное вкусу хозяина.
– Похоже, похищения у нас в городе – в большой моде, – обронила она, не подавая руки.
– Да вы садитесь! – гостеприимно предложил хозяин, с удовольствием разглядывая известную актрису. – А что, Глеб Глебович – тоже вас похищал?
– Это не относится к делу, по которому, как я понимаю… доставили меня сюда, – Изольда присела в кресло.
– Да что вы всё о делах! Надоели они уже до смерти! В кои-то веки я оказался наедине – с такой красивой, да ещё известной, женщиной, – и что же, всё это делу под хвост? – Он подошёл к ней, взял руку, поцеловал.
Изольда отдёрнула руку.
– Это уже пошло. Хвалёное слово гнило. Похитить, чтобы соблазнить? Между прочим, я устала. Что вы хотите от меня?
– Ну, что ж… раз вы настаиваете… Значит, такое дело. – Хабит отошёл, сел в кресло напротив. – Я вам организовываю крышу, а вы спокойно продолжаете свои концерты, в том числе гастрольные. Гарантирую в наше жестокое время… полную безопасность – и вам лично, и вашему гонорару…конечно, за определённую плату…Сразу скажу – отказываться нет смысла.
– А то что? – Изольда посмотрела прямо в глаза Хабиту.
– Господи, какие глаза! И, думаю, они могут понравиться здесь… не только мне… – Он взмахнул коротко рукой, и в дверях появились два амбала.
Этого Изольда не ожидала. Вот когда она почувствовала настоящий страх, однако усилием воли спрятала его глубоко и, коротко вздохнув, "выдала на гора":
Время – пошло слогом тенькать, -
Что там в руки не возьми.
Деньги, деньги, деньги, деньги, -
Что вы сделали с людьми!И летят во тьму колёса,
И звенит надрывный смех,
И родные смотрят косо, -
Если кто-то выплыл вверх.Длится дьявола облава,
И трещит по швам судьба:
Предают родную маму,
Предают самих себя!
– Я так думаю, вы и маму, и себя – давно уже предали?
Хабит исподлобья упёрся взглядом в Изольду.
– А ты мою маму… не трожь! Да и меня… не стоит, между прочим.
Особенно в такой ситуации, как сейчас. Я вам предлагаю заключить взаимовыгодный договор. Или… вы уже ничего, кроме стихов, не понимаете? – Хабит обошёл Изольду, заглядывая в лицо… – Не похоже… Тогда откуда такой гонор? Вы, конечно, хорошая актриса, но это не то место, где вам будут петь дифирамбы… Хотя… как соблазнительной женщине… я готов пару комплиментов отпустить…
– Не надо. Из ваших уст это будет всё-равно пошло. Как говорил Александр Николаевич Островский, если бы поэты взяли кнутья, они давно бы прогнали сволочь.
– Так-так, из моих уст – пошло, поскольку я… сволочь? – Хабиту уже нравилась эта игра. – А из ваших?
– А из моих – нет! – И, снова, глядя прямо в глаза матёрому барину, Изольда вбила очередной "гвоздь" в его барскую спесь:
Я живу на втором этаже,
Потому что на первом – окопы,
Потому что некстати душе
Вместо крыльев – защитная роба,Потому что на самом низу
Разгулялась нечистая сила,
Заарканила свет и красу
И глядит, матерея, спесиво.Я живу на втором этаже -
Чтоб дышать, чтобы всё-таки выжить,
Чтоб на этом чумном рубеже
Уберечься от свары и выжиг,Удержаться на том вираже,
Где сдают и железные нервы…
Я живу на втором этаже.
Только сердце – всё там же, на первом!..
Хабит молча смотрел на Изольду…
Наконец, будто опомнился: – Ну, ну!.. Значит, нечистая сила?… Что ж, сейчас ты действительно её почувствуешь! – И он хлопнул в ладоши, и тут же те самые два амбала схватили Изольду за руки, рванули её из гостиной и бросили на простой диван в прихожей… Один из бугаёв сдёрнул с Изольды кофту… Следом вышел из гостиной Хабит.
– Так, может, всё-таки договоримся? Поверь, мне сейчас очень нужны деньги! А куда они тебе?… Семьи нет, квартира есть, шмотки заграничные – тоже… А вот покоя с этой минуты – тебе уже не ждать!
– А что, и милицию купили? – Изольда изо всех сил "держала марку", стараясь не выдать дрожания голоса.
– Ну, это не твоё, красавица, дело. – И вдруг грубо – амбалам: – Какого чёрта! Сгиньте вон! – И протянул руку Изольде. – Ну, давайте по-хорошему… Я так не хочу с вами ссориться… Более того… не разделите со мной ужин? Я ведь знаю, что вы не только устали, но и голодны! – И, не ожидая согласия, поднял Изольду и насильно повёл в спальню. – Нам туда подадут ужин… Да не бойтесь вы, я же не дурак, чтобы на вас руку поднять, понимаю, – как-никак, статус… А ребят моих извините – никакой культуры, знаете ли… – И вдруг резко развернул Изольду к себе, впился в её губы, повалил на постель…
От неожиданности Изольда растерялась, но тут же с силой оттолкнула от себя Хабита, и в это время в прихожей раздался шум, крики, и несколько дюжих молодцев ворвались в спальню, скрутили Хабита, набросили на Изольду плащ и выскочили с ней из дома, где ждала машина.
– А сейчас меня куда? – с горькой иронией спросила смертельно уставшая от всего этого Изольда.
– Не волнуйтесь, только домой, только домой… Глеб Глебович распорядился…
– А-а, – она слабо улыбнулась и даже чуть вздремнула, пока подъехали к дому.
Дюжие ребята проводили Изольду до квартиры.
– Передайте мою благодарность мэру, – сказала Изольда и открыла, наконец, спасительные двери.
ПОЕДИНОК
Павел возвращался на электричке из командировки. Сославшись на выгодную сделку, он отпросился у Хабита.
– А как наш уговор… насчёт Олега Петровича? – Хабит будто пригвоздил Павла к полу.
– Ещё неделя, он никуда не денется, так что не беспокойтесь, – как можно увереннее сказал Павел и вышел.
На самом деле ему надо было разобраться, что к чему, где-нибудь в стороне, не видя прекрасных глаз Лены, не чувствуя за собой слежку бугаев Хабита.
И вот он возвращался, и понимал, что в голове и сердце та же сумятица. Не выполнить приказ Хабита – значит, рисковать жизнью. Убрать Олега Петровича – значит, собственными руками перегородить путь к сердцу Лены. То, что он не смог выстрелить тогда, в парке, поколебало его в собственной способности на такой поступок. Конечно, он не лапоть какой-нибудь, но дело в Лене. Такого обожания, такого желания быть рядом – просто, без всяких там лукавых, а тем более чёрных мыслей, – он не знал никогда. Больше того, не подняв руку на Олега Петровича, он, как ни странно, будто сбросил с души часть той самой пресловутой ноши… Вот тут он уже не узнавал себя… Но Хабит, но его власть и угрозы… "Господи, вот и разобрался, называется! Но должен же быть выход, чёрт возьми!" – чуть не застонал Павел и схватился за банку с пивом, сделал несколько жадных глотков… Вроде полегчало.
– Извините, вы не закинете сумку наверх? – вернул его к действительности женский голос.
– Да пожалуйста, – он подхватил тяжёлую клетчатую сумку, признак челночного бизнеса, пристроил куда следует, сел и глянул на женщину лет тридцати, крепкую, уверенную, с весёлыми глазами.
– Я вижу, вас что-то мучает, вот и решила… побеспокоить.
– Понятно, – почти улыбнулся он.
Женщина, согласно бизнесу компанейская и словоохотливая, начала раскручивать знакомство, но это было уже не интересно Павлу. Мыслями он снова вернулся к Лене. Допил пиво, чуть "захорошел" на голодный желудок и не стал сопротивляться мечтам. Прикрыв глаза, он увидел квартиру Олега Петровича и себя, зашедшего по-соседски… Конечно, он не за кофемолкой придёт. И в руках у него будут, конечно, розы – нежные, не яркие и не бледные. Как Лена. При мыслях этих Павлу стало так хорошо!.. Вдруг электричка дёрнулась, видимо с остановки, и будто смахнула этот розовый сон.
"Выходит, всё простить Олегу Петровичу? Все эти годы, весь этот груз за плечами и на душе, оборвать цель, ради которой жил? Да и Лену, даже во сне, он никогда мне не отдаст!.. Господи, вот и разобрался, – повторял он, не открывая глаз, а сердце тянуло всё туда, в розовый сон… – Ведь не целился же Олег Петрович в меня специально! Это ясно. Да, страшная ошибка, но ведь не преступление! И, судя по всему, жизнь у него после этого раем не была. Так что же – продолжать жить с камнем за пазухой? И смотреть вечно только на фотографию Лены? Нет! И я на что-то гожусь, если честно; вон, даже Хабит ценит".
От мысли этой Павел поморщился и открыл глаза. Соседка напротив внимательно и с улыбкой смотрела на него.
– Вздремнул я, устал в командировке, – объяснил он. – Похоже, моя остановка. Всего хорошего, – и Павел вышел.
"Увы, решения пока не нашёл, но душе стало легче, и за это слава Богу", – думал он, подходя к "Фрегату". И будто споткнулся взглядом. У подъезда стояли Лена и Сергей. "А о нём я забыл совсем!.. Ведь предупреждал же, и не шутя! Значит, и пистолет ему нипочём?… Ну-ну, – Павел почувствовал, как былая злость снова овладевает им. – Я тебе покажу, щенок, как под ногами у меня вертеться! И без тебя проблем хватает!" – он хотел тут же броситься на Сергея, но ради Лены взял себя в руки и остался стоять вне света фонаря.
– До свиданья, – сказала Лена, одетая в белое и пушистое.
– До завтра, да? – спросил Сергей и неожиданно чмокнул девушку в щёку, чем окончательно вывел из себя Павла.
Не успела закрыться за Леной дверь, как Павел набросился на Сергея, одним ударом свалил его с ног. От неожиданности тот вскрикнул, и услышавшая это Лена снова рванулась на улицу.
Павел приподнял за воротник пальто Сергея, приблизил его ошарашенные глаза к своим, почти диким в эту минуту. Да он и был сейчас зверем.
– Ты не понял меня, да? И пистолет забыл?
– Не понял, – ответил Сергей и неожиданно сильно ударил Павла в бок.
"Хорош ответ", – отметил зачем-то Павел и бросился на соперника уже с полным правом войны.
– Ребята, прекратите! – попробовала вмешаться Лена, но это только придало огня битве. Лена отошла и заплакала: – Что же это такое? Ну, ребята, ну, перестаньте!..
Но её будто не слышали. Много чего накопилось в обоих и словно дождалось своего часа, и было ясно, что бой будет продолжаться до последнего.
– Я милицию вызову! – крикнула от отчаяния Лена, но они уже, как глухари на весеннем току, никого не слышали…
К подъезду подошёл возвращавшийся из института Олег Петрович, увидел внучку, соперников – и всё понял, но какое-то время от неожиданности не знал, что делать. Вспомнив о больной руке Сергея, он подступил вплотную и крикнул:
– Прекратите сейчас же!
И споткнулся о дикий взгляд Павла.
– Ребята, ради Бога, хватит, прошу вас, – продолжала плакать Лена.
– Ты понял меня? – снова спрашивал Павел уже еле стоящего на ногах Сергея.
– Нет, не понял, – будто заведённый, отвечал тот и подтверждал очередной "сдачей".
И вдруг Лена рванулась к обоим и закричала что есть мочи:
– Я не хочу знать вас! Звери, дикари, самцы!
Этот крик, словно ток, пронзил охмелевшие от борьбы головы соперников, и они в изнеможении рухнули на снег…
– Сергей! – бросился Олег Петрович к юноше.
– Павел! – кинулась Лена к соседу, приподняла его голову и надела валявшуюся рядом ушанку…
Рядом взвизгнули тормоза милицейской машины.
– Что происходит? – открыл дверцу страж порядка.
– Да ничего такого, – откликнулся Олег Петрович, помогая подняться на ноги Сергею.
Но милиционер решил убедиться сам.
– Ну, поспорили маленько, с кем не бывает, – Павел отряхивал от снега пальто.
– Документы предъявите! – страж порядка решил действовать по уставу.
Павел замялся. Сергея Олег Петрович оттеснил в тень…
– Да это муж мой! Пошли домой, бабник! – нашлась Лена…
ЗВЁЗДНЫЙ ЧАС
Нет, всё-таки жизнь полна неожиданностей! Сегодня по приезде Изольды в родной город на той же тесной и не очень чистой, пардон, электричке, её, слава богу, не втолкнули, как недавно, в чёрную машину, а четверо почти что гвардейцев, правда, тоже в чёрном, встретили артистку, подарили букет цветов и сопроводили торжественно прямо до дома: двое – с одной стороны, двое – с другой. Между собой они не разговаривали, и Изольда поняла, что цветы – это от мэра, а свирепые взгляды – от Хабита, и сегодня они спорят на её счёт таким образом. Артистка поняла, что охота за её гонорарами продолжается. Как человек творческий, Изольда оценила пикантную, почти юмористическую ситуацию, если, конечно, забыть не слишком ласковый приём у Хабита.
Когда подошли к парку, она попросила разрешения присесть на минутку на скамейку, объяснив, что на каблуках очень устают ноги. И присела. "Гвардия" встала рядом. Моментально собрался народ, благо время было ещё детское. И, конечно же, местные папарацци. "Гвардии" поневоле пришлось ретироваться, хотя один из хабитовских бугаев успел шепнуть ей на ухо: – С огнём играете, мадам!
Изольда довольно громко парировала:
– Играете вы, молодые люди, а я работаю!
Она встала, но толпа уже собралась, просили автографы, задавали вопросы, просили что-нибудь прочитать из последней программы.
– Ну, что ж, только одно стихотворение, хорошо? Ввиду прохладного воздуха.
Сестра моя, не надо лупы,
Чтоб разглядеть свои дела.
И я была такой же глупой,
И я без Господа жила.Меня преследовали беды,
И мрак глумился над душой,
И почему-то все победы
К себе утаскивал чужой.Я шла, как многие, к финалу,
И начал день по швам трещать,
И слишком долго я не знала
Той муки сладостной – прощать.Не знала, бурной мчась рекою,
Что у судьбы особый счёт,
Что не дают душе покоя
Ни власть, ни деньги, ни почёт.Но есть одна дорога к счастью -
Дарить участье вновь и вновь…
И стали тут же возвращаться
Ко мне надежда и любовь…
– А теперь разрешите мне уйти домой. После концерта и дороги хочется отдохнуть.
И она прошла к подъезду, где её ждал Иван Петрович. Дверь захлопнулась, поклонницы-девчонки продолжали обсуждать одежду и макияж актрисы…