И ей удалось заснуть, и, когда чуть скрипнула открытая бандитом дверь, – она не проснулась. И только звон упавшего с тумбы стакана вернул её в явь и заставил схватиться за пистолет.
Павел услышал крик, выстрел и рванулся к ней в комнату…
НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ…
…Около окна корчился от боли бугай. Павел сбил его с ног, вырвал оружие, бросился к дверям, закрыл. Взял за шиворот налётчика.
– Где остальные?
– Там, в машине, за территорией, – парень прижимал к себе раненую правую руку…
– И главный там?
– Ну да.
– Дайте, я перевяжу… – Лена уже пришла в себя и с ужасом смотрела на то, что сделала. Потянула со стула халат, чтобы одеться…
– Не надо, Лена, некогда. Сам справится. Кто-то мог проснуться ещё, хотя стены здесь отменные… Замучают вопросами, дадут шанс Хабиту, – и снова схватил за ворот бугая. – Хозяину вашему крах! Или не чуете? Он сейчас не только на врагов будет бросаться, усёк? Если хотите выжить, а не загреметь с ним за решётку, сваливайте куда подальше! – Павел уверенно командовал, и Лена почти восхищённо смотрела на него.
– Топай отсюда! – Павел направил на парня пистолет. – Только тихо!
Парень исчез. Павел выключил большой свет и почувствовал, как огромный кусок пресловутого камня свалился с души… Он спас Лену! Не будь у неё "пушки"…
– Павел, не уходите. Присядьте сюда. – Она показала на край постели.
У него застучало в висках. И от радости: вот она, рядом, – милая, желанная, и от страха: а если?… Он боялся себя, своей страсти, он знал, какой она может быть…
Нет уж, не быть калине малиной…
Лена протянула к нему руку, он прижал её к губам…
– Боже, не жизнь, а сплошной детектив!.. На деда вот уже несколько лет охотится кто-то… И, что обидно, вовсе не по адресу!..
Павел замер.
– О чём ты, Лена?
– Человек этот думает, что дед когда-то ранил его. А он был в это время… у женщины одной, очень его любившей. Тогда, при его положении, он не мог этого раскрыть, и кто-то свалил происшествие на охоте на него, сводя, видимо, личные счёты.
Павел смотрел на Лену странным немигающим взглядом… Хорошо, что слабый ночник почти не освещал его лицо… Но Лена почувствовала.
– Павел, что с вами?
– Господи, Лена… – и он, очнувшись, в порыве счастливейшего освобождения от кошмара последних лет принялся целовать её руки, лицо, плечи, грудь, встречая пьянящее тепло стыдливой нежности самого прекрасного в мире существа…
А главный бугай, не дождавшись подельника, который ушёл совсем в другую сторону, и не случайно, – понял, что дела снова плохи и предпочёл не рисковать шкурой. Внешне здоровый, как бык, он привык командовать, но особой храбростью не отличался, да от него этого, как правило, и не требовалось: всегда были под рукой "рядовые"… Но и возвращаться к Хабиту, который снова рвёт и мечет, он опасался. Слишком много проколов, слишком жаркой становится сама земля под ногами. Похоже, город перестаёт быть дойной коровой для Хабита, а это значит…
– Предъявите документы! – раздался стук в окно машины.
И странно, главному бугаю, который был женат на местной девушке и ждал от неё ребёнка, которому давно надоело быть шестёркой у лукавого и жестокого хозяина, совсем не захотелось пускать в ход оружие…
Почти в то же время Галина стучалась в замызганную комнату общежития к земляку, который был не равнодушен к ней, но никак не мог добиться своей цели. Галина была уверена, что тот знает, где Сергей, так как самые важные криминальные дела Хабит доверял только землякам.
– А, какая гостья! – парень в одних трусах, заспанный, открыл дверь. – Ну-ну, золотко, входи! – и стал судорожно расстёгивать на ней дублёнку.
– Погоди! Дело есть. А это… потом.
Она прошла и села на единственный стул.
– Где Хабит прячет того парня?
– Какого? – Земляк сделал круглые глаза.
– Не дури! Заложника!
– А зачем он тебе?
– Мне?… Повидаться, зачем же ещё! Я ведь его ещё по Чечне знаю…
– А-а, – замаслились глаза земляка. – Ну-ну, любовь, значит… Ладно, скажу, только вот… через это, – и он указал глазами на серую мятую постель.
– Сначала скажи. Я ведь тоже не дура. Да и куда я сейчас – в темень? Всё равно заночевать придётся! – Галина сама сняла дублёнку…
– Вот это другое дело! Я сейчас налью нам по стопочке… ради такого случая, – парень взял с окна бутылку, стал разливать водку. – Ну, а живчик твой, не приконченный в Чечне, сейчас в подвале "Гелиоса". А? Никто и не додумается! Хозяин в бегах, охрану наши заменили, вот и всё! А бабки светят за него знатные! – парень наклонился над столом, чтобы порезать оставшийся от ужина кусок колбасы, и Галина, схватив бутылку, грохнула ею по голове земляка…
Убедившись, что не убила, она для верности пульнула в него из газового пистолета и бросилась вон, прихватив мобильник верного слуги Хабита.
Вызнав место, Галина уже не сомневалась, что спасёт Сергея. Желание стать самым близким ему человеком было настолько сильным, что она вся собралась – от мозга до последней мышцы – ради одного, главного! Другого шанса ей судьба просто не даст. Или Сергей погибнет от руки Хабита, или…
Галину хорошо знали "сподвижники" Хабита, и она спокойно прошла к бугаю, охранявшему Сергея.
– Привет. У меня срочное дело. Здесь его оставлять опасно, завтра возвращается Лев Трофимович, – и, набрав на мобильнике номер, будто продолжая, сказала чётко: – Всё нормально, сейчас увожу. Да знаю я это место, Хабит! – и скомандовала: – Открывай, время идёт!
– А нам что делать? – спросил парень.
– До утра будьте тут, а утром Хабит распорядится, как дальше быть.
Щёлкнул замок, зажёгся свет, и в дверях показался порядком избитый Сергей.
– Ступай за мной! – как можно грознее приказала Галя. – Да побыстрей, некогда тут с тобой возиться!..
Через минуту за воротами рванула с места машина…
А утром они оказались за одним столом в том самом санатории МВД, все беглецы: Лев Трофимович, Лена с Павлом, Сергей с Галей… Что делать, более-менее безопасных мест у нас нынче не так уж много…
КОГДА ПОЁТ СЛАВЯНСКИЙ ХОР…
Утром в офисе Хабита раздался звонок. Хозяин нехотя поднял трубку.
– Ну, кто там ещё?!
– Это Глеб Глебович. Сегодня суббота, большой православный праздник. Я договорился с отцом Геннадием, что мы придём…
Хабит взорвался: – Ты договорился? А меня спросил? У меня земля под ногами горит, ты понимаешь, чёртов боров?
– Я бы попросил… полегче. Я тут не один.
– А мне наплевать! Почему не предупредил заранее?
– Так я и сам не очень в этих праздниках… ориентируюсь. Но другого случая долго ждать. Будет немало народа, телевидение я уже позвал…
Хабит чуть поостыл: – Ладно. Только я не один буду. С дамой.
– А это ещё лучше! Лиричнее, так сказать.
– Ладно. Всё, – Хабит положил трубку.
* * *
Без двадцати двенадцать Хабит и Маргарита входили в праздничную церковь. Пока отец Геннадий знакомил с историей церкви, основными по значимости здесь иконами, деревянным резным иконостасом, сработанным два века назад, сверху, с хоров, лилась негромкая музыка, а потом и зазвучали голоса… Маргарита подняла голову кверху, застыла в восхищении, поневоле обратив на это и внимание Хабита. Отец Геннадий предложил им сесть на боковую, тоже резную, скамью, и отдаться душою прекрасным духовным песням…
Маргарита, которая давно не бывала в церкви, почти забылась – в той высокой гармонии, что лилась сверху. И Хабит, вспомнив что-то очень далёкоё, но дорогое сердцу, поддался этому настроению, почувствовав, как тёплый и мудрый свет обвевает его всего, и прежде всего душу…
А это память на мгновение вернула его в детство, когда мать возила его в свой родной Ленинград, и после недолгой экскурсии по городу они зашли в небольшую, но очень красивую внутри церковь, где пелись такие же удивительные песни… И от всей с матерью поездки – в памяти, её самых тайных уголках, – осталась эта церковь и эта музыка, которую навек впустило в себя детское чистое сердце… Он не заметил, как по щекам покатились слёзы… Маргарита прикрыла его лицо широким рукавом плаща, поднесла к глазам платок… Началась служба…
И вдруг Хабит испугался, что выйдет отсюда совсем другим человеком, не готовым к той борьбе, на которую подвигла его судьба; что он станет слабым и ранимым в этой борьбе. А такого он позволить себе не мог.
Он нащупал в кармане пачку долларов, протянул Маргарите:
– Отдай это кому нужно. Я подожду тебя на улице.
И вышел из церкви.
Холодный воздух почти "отрезвил" его от божественной благодати, но сердце не хотело расставаться с чем-то очень дорогим и истинным…
Подошла Маргарита. Они молча сели в машину и уехали на дачу к Хабиту.
ВОЙНА И ЛЮБОВЬ
Квартира Егоровых. Вечер. На кухне за чаем сидят Олег Петрович, Маргарита, Лена и Пётр Петрович, тот самый "серый кардинал". Обсуждают ситуацию с Хабитом.
– Взяли главного бугая его и того, кто покушался в санатории на Лену и Павла. Бугай – хоть и не сразу, но заговорил. Видно, что боится Хабита, – вводит в курс дела гость. – Потому, Леночка, мы и разрешили вам вернуться в город. Хабиту сейчас не до вас. Собирает остатки сил для последнего сражения.
– Ну, вы уж совсем как на войне, – полушутя среагировала Маргарита. – Неужто он так страшен? – и, поднявшись из-за стола, подошла к окну, стараясь скрыть своё лицо.
– Да, – подтвердил Олег Петрович. – Ты не знаешь, какую войну он тут развернул. А сейчас становится ещё более опасным…
– Можно сказать, в берлогу загнан? – спросила Лена.
– Вот именно. Но берлога – не для таких, как он. Эти уж если уходят, то с музыкой, – продолжал Пётр Петрович.
– А не рано вернулись Лена и Павел? Как бы чего… – засомневался Олег Петрович.
Маргарита, стоявшая у окна, вдруг резко повернулась и бросила:
– Лене ничего не грозит! А Павел, в конце концов, – мужик, постоит за себя.
Олег Петрович спросил Маргариту:
– Откуда у тебя такая уверенность… насчёт Лены?
– Оттуда! – резко ответила она. – И вообще, Хабит – тоже человек, а вы о нём – как о звере каком…
Олег Петрович, не ожидавший такого поворота в разговоре, тоже встал, подошёл к дочери.
– Пойми, Маргарита, на карту поставлена жизнь всего города, понимаешь? Слишком долго негласным хозяином был именно он. Потому и упираться будет до конца, потому и не просто будет многим перестать его бояться… Понимаешь?
Пётр Петрович поддержал хозяина:
– Сейчас в Москве идёт сбор документов обо всей его "деятельности", о его связях, – возможно, не только торговых. Он, видимо, это тоже предполагает, поэтому ничего решительного предпринимать не будет, да и сил необходимых у него уже нет: верных соратников увезли на двух грузовиках после столкновения у "Гелиоса". Сейчас у него одна задача – оборона. За просто так жизнь свою он, конечно, не отдаст. – Пётр Петрович встал, пошёл к выходу. – И всё-таки у меня к вам большая просьба – будьте осторожны. Координаты мои есть у Олега Петровича. Не откажу в любой помощи. Более того, подъезд вашего дома будет в поле зрения одного из верных сотрудников милиции – в штатском, конечно.
– Спасибо, Пётр Петрович. Мы будем об этом помнить. А вам – дай бог успешно закончить операцию, чтобы город, наконец, вздохнул свободно, – пожелал Олег Петрович.
– Рад был пообщаться с вами… И – жалею, что до сих пор не привлёк к работе в администрации Олега Петровича. Такие люди нам очень нужны! Правильно, Лена?
– Не сомневаюсь! Другое дело, как дед смотрит…
– А я уже знаю, что смотрит он только в корень!
Маргарита подошла к отцу, поцеловала: – Да такого отца в целом свете не сыщешь!
Пётр Петрович, уже с порога:
– Я так же думаю! Ну, пока.
Гость ушёл, и Лена пошла за ним:
– Я на минутку к соседу загляну.
И вышла из квартиры.
Маргарита посмотрела в лицо отцу: – Не нравится мне это! Что за игра? Ведь почти уже договорились о свадьбе! Да о таком женихе только мечтать можно!
– О женихе или его деньгах, Рита?
– Да, и деньгах – тоже! Жизнь есть жизнь! По крайней мере, мы будем спокойны за её будущее! – Маргарита нервно теребила шторку у окна. – А это – кто такой? Что ты о нём знаешь? Откуда он? Кто у него родственники? Есть ли стоящая профессия? Ну, что молчишь?
Олег Петрович машинально допивал уже остывший чай. Допив и поставив чашку на стол, он поднялся, прошёл в гостиную. Дочь – за ним. Олег Петрович включил телевизор, Маргарита, не выдержав, выключила его, встала напротив.
– Ты что молчишь? Разве я не права?!
– Я понимаю, что тебе и самой приятно бывать в их доме, ну и, само собой, на даче. Я всё понимаю, Рита…
Маргарита перебросила с места на место лежавшую на столе книгу.
– Да ничего ты не понимаешь! Я хочу счастья своей дочери! И тем более, что Кирилл влюбился в неё по-настояшему! Это же нельзя сыграть! Разве ты не видел? Так чего ещё надо?
Олег посмотрел прямо в глаза дочери.
– Надо, чтобы и Лена полюбила его. Всего-навсего, понимаешь?! И это – самое главное.
– С каких это пор ты стал разбираться в любви? Не с тех ли, когда Мария…
Олег Петрович резко встал, пошёл в свою комнату. – Да, и с этих пор – тоже. И я женюсь на ней. – И закрыл за собой дверь.
– Ничего себе? Женюсь, видите ли! – возмущалась одна в гостиной Маргарита. – А я? На побегушках буду у мачехи? Да ни в жизнь! – и крикнула, чтобы слышно было: – Ни в жизнь!..
ЖИВУЧЕЕ ПРОШЛОЕ
Павел был явно на седьмом небе. Неожиданно для самого себя он начал старательно убираться в квартире, приводить её в божий вид. После загородного невольного и счастливого свидания с Леной он по-другому на всё смотрел, и ужаснулся, в какой пыли и беспорядке жил до этого. Это же с ума сойти, если Лена увидит весь это развал! Павел включил транзисторный приёмник, и под какую-то весёлую музыку начал чуть ли не танцевать с тряпкой… Однако, помня всё-таки о Хабите, крепко закрыл двери. Часа через два квартира просто помолодела, и Павлу уже не стыдно было бы, загляни к нему Лена…
И звонок действительно раздался, а на пороге оказались… бывшая жена с сыном. Павел, словно во сне, провёл их в комнату, закрыл дверь. Потом сел на стул напротив дивана, где расположились нежданные гости. "Так вот для кого я старался", – отметил машинально Павел и молча стал смотреть – не столько на жену, которая, конечно же, постарела, сколько на сына – десятилетнего подростка Диму…
– Ну, что, – спросила жена. – Не ожидал?
– Почему не предупредила? – спросил Павел.
– Во-первых, до последнего не знала адреса, а во-вторых, так интереснее. Может, предложишь раздеться?
Павел подошёл к сыну.
– Конечно. Давай твою куртку, повешу в передней.
Сын молча, во все глаза смотрел на отца…
– Надолго? – спросил он жену Нину, боясь услышать "Да".
– Да нет, пока у Димы осенние каникулы… – жена уже, судя по всему, начала осваиваться в квартире Павла, глядя по-хозяйски на обстановку и всё остальное. – А ты молодец, в чистоте живёшь… Раньше за тобой такое не водилось…
– Неправда! – вдруг возразил сын. – Не наговаривай на папу!
Павел невольно рассмеялся.
– Ну, раз так, тогда пошли со мной в магазин! С дороги надо подкрепиться, ведь правда?
– Конечно! – радостно согласился сын и снова стал одеваться.
Отец и сын вышли из квартиры, спустились вниз по лестнице, направились к магазину…
А Нина, более подробно оглядывая комнату, невольно обратила внимание на фото Лены, но, приняв её за очередную сериальную артистку, прошла, как говорится, мимо. Заглянула в ящик стола, где обнаружила пухлую пачку долларов и такую же – рублей, довольно усмехнулась.
– Что ж, деньги нам пригодятся, и очень! Главное – нет хозяйки, а всё остальное… в наших, вернее, в моих руках.
В это время раздался звонок, она пошла открывать. В дверях стояла девушка – с той самой фотографии…
Нина оглядела гостью с ног до головы, бросила "Проходите!", закрыла дверь.
– Присаживайтесь, мадам!
– Да нет, спасибо… Я хотела видеть Павла Евгеньевича…
Нина, уже располневшая, видавшая, как говорят, виды, решила, что пришло её время покуражиться над этой столичной финтифлюшкой, а заодно и освободить дорогу к сердцу мужа.
– Так с чем пожаловали?
– Да нет, я, пожалуй, пойду, – Лена встала и направилась к выходу.
Нина перегородила ей дорогу.
– Да нет уж, зачем же откладывать важный разговор? Садитесь! – скомандовала она.
Лена вернулась, села на стул.
– Значит, так. Я – единственная и верная жена Павла, он сейчас с сыном пошёл в магазин, чтобы встретить нас как полагается. И вскоре мы уезжаем отсюда… домой, в Пермь. Вы всё поняли? Поэтому, будьте так добры… (Нина наслаждалась своей замечательной ролью) больше сюда не звонить, не входить, и вообще – нет, нет, и нет! Всё! Я вас больше не задерживаю!
Лена встала и еле помня себя, вышла из квартиры…
А в это время Павел с сыном возвращались домой с продуктами.
– Пап, а ты почему не сказывался нам, где живёшь? Мамка уже через бывших твоих… знакомых разыскала тебя…
– Дима, придёт время – я тебе всё расскажу, как есть. Одно знай – не я вас оставил. Нина мне указала на дверь.
Димка, похоже, был доволен таким ответом, и оживился снова.
– А дядя Игнат, который жил с нами два года, мне никогда не нравился! Жадный такой… – И, наконец, чтобы рассеять все сомнения, Димка решился: – А ты ведь не бросишь меня? – И остановился, и посмотрел прямо в глаза Павла…
Тот понял, что от ответа его будет зависеть сама жизнь Димки.
– Нет, сынок, не брошу, – и обнял за шею сына, и прижал к себе, чувствуя, как в душе тают остатки той тучи, что довлела над ним все эти годы. И в то же время отчётливо понял, что назад к Нине у него дороги нет. И краткое облегчение сменилось неясным тёмным предчувствием…
… Нина встретила почти весело.