Тут Мегрэ неожиданно для себя заметил, что после визита Натали в уголовную полицию о нотариусе говорят то в настоящем времени, то в прошедшем.
Больше в прошедшем
- Если вы хотите встретиться со мной сегодня, приходите сейчас же - в час у меня операция.
У Мэгрэ сложилось впечатление, что доктор Флориан, как большинство светских врачей, окружал себя неким ореолом торжественности. Жил он на авеню Фош, что подразумевало наличие избранной клиентуры.
- Буду у вас через несколько минут…
Мегрэ с Лапуэнтом находились в баре на бульваре Сен-Жермен - им надо было позвонить; не мешало и пропустить по кружке пива.
- Он ждет нас. Это на авеню Фош…
Несколько минут спустя маленький черный автомобиль уже следовал по Елисейским полям. Лапуэнт молчаливо хмурился, словно что-то не давало ему покоя.
- Случилось что-нибудь?
- Да все эта женщина… Не могу отделаться от чувства жалости к ней.
Мегрэ ничего не ответил, но думал он, наверное, о том же, потому что, когда они объезжали вокруг Триумфальной арки, он пробурчал:
- Придет время, я с ней познакомлюсь получше.
Дом был богатый, внушительный, более современный, чем тот, на бульваре Сен-Жермен. Просторный лифт плавно доставил их на седьмой этаж, где слуга в полосатом жилете распахнул перед ними дверь.
- Сюда. Профессор ждет вас.
Сначала он принял у них пальто и шляпы. Потом распахнул двустворчатую дверь, по бокам которой красовались почти неповрежденные греческие статуи.
Хирург был выше Мегрэ, шире в плечах; он протянул комиссару сильную руку.
- Инспектор Лапуэнт, - представил Мегрэ спутника.
- Простите, что заставил вас торопиться, но дни у меня расписаны. Уже четверть часа - с того времени, как вы позвонили, - я пытаюсь понять, чем могу быть вам полезен.
Простой, очень богато обставленный кабинет был залит солнцем, стеклянная дверь, ведущая на террасу, приоткрыта, и занавески время от времени вздувались под порывами ветра.
- Присаживайтесь, пожалуйста.
Из-за седеющей шевелюры врач выглядел старше, чем на самом деле, одет он был строго: брюки в полоску и черный пиджак.
- Если не ошибаюсь, вы - друг Жерара Сабен-Левека.
- Мы одногодки и вместе учились в университете, он - на юридическом, я - на медицинском. В ту пору у нас была довольно веселая компания, в которой он играл роль заводилы.
- Он очень изменился?
- Мы с ним мало виделись после его женитьбы.
Доктор Флориан нахмурился.
- Я обязан знать, в качестве кого я должен отвечать на ваши вопросы. Как врач я связан профессиональной тайной; как друг обязан соблюдать определенную корректность.
- Понимаю. Сабен-Левек исчез больше месяца назад. Он никому не сообщил о своем отъезде: ни жене, ни первому клерку.
Вечером восемнадцатого февраля он вышел из дому, не захватив с собой никаких вещей. Я выяснил, где он был в тот вечер или, вернее, в ту ночь - в кабаре "Крик-крак", что на улице Клемана Маро. Вышел он оттуда один, намереваясь отправиться по адресу, который ему там дали, - это на улице Терн, но там он не появился.
- Что говорит его жена?
- Вы ее знаете?
- Я иногда заходил к ним в первые месяцы после свадьбы.
- За ним уже тогда числилось то, что я называю "загулами"?
- Вы в курсе? Его всегда, даже когда он был студентом, весьма привлекали женщины из кабаре и атмосфера подобных заведений. Он остался верен этой страсти, но в ней нет ничего патологического, и слово "загул" здесь не совсем подходит.
- Я употребляю его только потому, что не смог подобрать другого.
- Он не пускался в откровенности по этому поводу во время наших обедов, но думаю, что привычку заглядывать туда по-холостяцки он сохранил навсегда, и я могу сказать…
- Вы хорошо знаете его жену?
- Видел раз десять.
- Знаете ли вы, где они встретились?
- На этот счет он хранил строжайшую тайну. Не думаю, что она из того же круга, что и он. Я слышал мимоходом, что в какой-то момент своей жизни она была секретаршей, наверное, у адвоката.
- Совершенно верно. Какое она произвела на вас впечатление?
- Она редко заговаривала со мной. Во время наших обедов она держалась мрачно или вызывающе, случалось, выходила из-за стола, бормоча извинения.
- Вы считаете, что она в здравом уме?
- Это не по моей специальности. Я хирург, а не психиатр. Но я думаю, что она много пила.
- Пьет она еще больше. Она была пьяна, когда явилась на набережную Орфевр заявить мне об исчезновении мужа.
- Когда это было?
- Позавчера.
- А исчез он в феврале?
- Да. Выжидала она больше месяца. Через неделю после исчезновения первый клерк посоветовал ей обратиться в полицию, но она ответила ему, что это его не касается.
- Странно.
- Скорее подозрительно.
Хирург прикурил от золотой зажигалки и обратился к комиссару:
- Можете курить свою трубку… Ваши вопросы ставят меня в тупик. Я знаю, что Жерар был блестящим человеком, думаю, им и остался. Когда мы познакомились, он уже был тем, кого теперь называют "плей-боем". Обожал спортивные машины и заведения, где можно поразвлечься. Как мне говорили, на лекциях его видели редко, что, однако, не мешало ему с необычайной легкостью сдавать экзамены. Не знаю, может быть, он изменился.
- Мне его описывали так же. Женился он, судя по всему, опрометчиво и вскоре обнаружил, что это была глупость.
- Я тоже так думаю. Это из-за его жены вокруг него образовался некий вакуум. У Натали была мания унижать его перед друзьями. Я ни разу не слышал, чтобы он отвечал ей. Продолжал разговор как ни в чем не бывало.
- Потом, он и жил с ней так, как будто ее не существовало. Думаете, он от этого страдал?
- Трудно судить о людях, если они постоянно шутят. Ясно, что жизнь он вел ненормальную. Я могу понять те небольшие загулы, которые он позволял себе. То, что он уже месяц отсутствует, - более серьезно. Он даже не связывался со своей конторой?
- Обычно он это делал. На этот раз он не потрудился узнать, не нужен ли он там.
- Кажется, его жена вас очень занимает?!
- Она жила с ним в одной квартире, и, конечно, было время, когда они говорили о любви.
- Бедный старина Жерар!..
Хирург встал.
- Прошу прощения, но дела вынуждают меня. Кстати, у нас есть общий друг, который стал психиатром, он принимает в больнице Святой Анны. Это доктор Амадьё. Ему тоже приходилось несколько раз бывать на обедах на бульваре Сен-Жермен.
Д-р Флориан проводил посетителей до двери, где их ожидал слуга с пальто на руке.
- Десять минут первого, - заметил Мегрэ, когда они уселись в машину. - Осталось выяснить, обедает ли доктор Амадьё дома.
Так как комиссару было необходимо позвонить, ему представилась возможность выпить аперитив: на этот раз Мегрэ сам выбрал пастис.
- И мне, - пробурчал Лапуэнт. Амадьё был дома. На этой неделе прием в Святой Анне начинался у него только с двух часов.
- Насколько я понимаю, это срочно?
- Да. Дело, о котором я хотел бы переговорить с вами, мне кажется не терпящим отлагательства.
В квартире, где жил Амадьё, царил легкий беспорядок; доктор, наверное, был холостяком, потому что на столе, который служанка уже начала убирать, стоял только один прибор. Рыжий, веснушчатый, с всклокоченными волосами, он носил твидовый костюм, настолько измятый, что, казалось, доктор в нем спал.
Впоследствии Мегрэ стало известно, что он был одним из крупнейших психиатров во Франции, если не в Европе.
- Садитесь. Закуривайте трубку и скажите, что вы хотели бы выпить.
- Пока ничего. Я знаю, что ваше время дорого. Вы довольно хорошо знали Сабен-Левека?
- Как же мне его не знать, когда мы немало покутили вместе, будучи студентами? Уж не хотите ли вы сказать, что им занялась полиция?
- Он исчез больше месяца назад.
- Никого не предупредив?
- Никого не предупредив. За все это время он даже не позвонил своему первому клерку, что обычно делал, когда отсутствовал максимум неделю.
- Что же с ним могло случиться? - протянул Амадьё, ни к кому не обращаясь. Потом, словно удивившись, добавил: - Ну а я-то чем могу быть вам полезен?
- Я разыскиваю человека, которого никогда не видел, о котором еще вчера ничегошеньки не знал, и мне необходимо составить о нем представление.
- Понимаю.
- Ваш друг Флориан, у которого я только что был и который направил меня сюда, считает его солидным человеком.
- Я тоже.
- Могла ли та жизнь, которую он столь долго вел, толкнуть его на самоубийство?
- Это на него не похоже. Кроме того, он позволял себе иногда расслабиться.
- Знаю. Я виделся с некоторыми его подружками.
- После его женитьбы я несколько раз ужинал у них на бульваре Сен-Жермен.
- Просто в качестве друга?
- Думаю, что могу отвечать вам, не боясь выдать профессиональную тайну. Прийти посмотреть на его жену просил меня Жерар. Он не мог понять, в здравом ли она уме. Я увидел женщину, обладающую острым умом, которая с первого вечера вывела меня на чистую воду. Она смотрела на меня ясными глазами, как будто бросала мне вызов. И нарочно пила без остановки.
- Она продолжает этим заниматься.
- Знаю, но в моем присутствии она пила в два раза больше и после каждой рюмки поглядывала на меня.
- Это заболевание, не правда ли, доктор? - приговаривала она. - Я-то, что называется неизлечимая алкоголичка…
- Излечиваются почти все, сударыня, конечно, при условии, что хотят вылечиться.
- Как этого хотеть, если не можешь взглянуть жизни в лицо. Я здесь одна: муж, которому я совершенно безразлична, меня презирает.
- Уверен, что вы ошибаетесь. Я знаю Жерара. Если он женился на вас, то только потому, что любит.
- Он думал, что любит. Я-то его не любила, но надеялась, что полюблю. Это самый эгоистичный, самый циничный человек, которого я встречала.
Амадьё снова раскурил трубку, послав к потолку кольцо дыма. В комнате, которую нельзя было назвать ни гостиной, ни кабинетом, ни приемной для пациентов, повсюду лежали книги, журналы.
- Понимаете, в какое я попал положение. Бедняга Жерар, который при этом присутствовал, сносил все это не моргнув глазом.
- На шестой или седьмой визит она вышла ко мне в большую гостиную и, не дав мне времени поздороваться, сообщила, еле ворочая языком:
- Господин Амадьё, не стоит больше утруждать себя. Ужин не состоится. И в дальнейшем ваше присутствие в этом доме нежелательно. Когда мне будет необходим психиатр, я найду его сама.
Она повернулась ко мне спиной и нетвердой походкой направилась на свою половину.
На следующий день мой друг Жерар пришел ко мне с извинениями. Он рассказал, что жена его становится все более невыносимой и что он всеми средствами старается избегать ее. Правда, он добавил, что со своей стороны она делает то же.
- Почему ваш друг не потребовал развода?
- Потому что, несмотря на жизнь, которую он вел, Жерар был очень набожен. Кроме того, именно эта жизнь и обернулась бы против него.
Мегрэ задумчиво курил, разглядывая этого высокого рыжего человека с чистыми голубыми глазами. В конце концов он вздохнул и поднялся.
- Итак, безумной вы ее не считаете.
- На первый взгляд нет. Не забывайте, что я видел ее только под воздействием алкоголя. Для установления диагноза нужны были бы более длительные и тщательные наблюдения. Сожалею, что не смог быть вам полезен.
Они пожали друг другу руки, и Амадьё проводил взглядом обоих мужчин, которые начали спускаться по лестнице: в доме не было лифта.
- К "Дофину"?
- С удовольствием, шеф.
- Жаль, что невозможно поместить ее в Святую Анну, препоручив заботам такого человека.
- Мужу должно иногда становиться невыносимо жить с ней, даже если они не видят друг друга. Находиться с ней под одной крышей, когда она испытывает к тебе подобные чувства, я, мне кажется, побоялся бы.
Мегрэ с серьезным видом взглянул на Лапуэнта:
- Ты думаешь, она могла бы…
- Я вам уже говорил, что мне жаль ее. Мне по-прежнему жаль ее, потому что она, должно быть, очень несчастна, но в то же время она меня пугает.
- Как бы там ни было, где-то он есть, живой или мертвый.
- Скорее мертвый, - чуть слышно ответил Лапуэнт.
Войдя в пивную "У дофина", Мегрэ первым делом направился к телефону, чтобы позвонить домой.
- Знаю, - сказала г-жа Мегрэ, не дав ему открыть рта, - обедать ты не придешь. Я была в этом настолько уверена, что ничего и не готовила, и тебе пришлось бы удовлетвориться ветчиной с салатом.
Мегрэ решил было заказать еще один пастис, но вспомнил, что рекомендовал ему его друг Пардон, и передумал. В меню был рубец по-кайенски, что тоже было ему вредно, но Мегрэ тем не менее отважился его попробовать.
- Я не могу решиться попросить у прокурора постановление на обыск. Мне будет трудно получить его, поскольку нет никаких доказательств, что трагедия имела место.
- Что вы собираетесь искать?
- Оружие. Был ли у нотариуса пистолет? Есть ли он у его жены?
- Вы думаете, она способна на убийство?
- Что касается ее, мне кажется, что тут все возможно. С таким же успехом она могла бы его убить кочергой или бутылкой.
- И что бы она делала с телом?
- Это верно. Я не представляю себе, что она поджидает его у выхода из кабаре "Крик-крак", наносит ему удар - выстрела ведь не было - и прячет тело.
- Может быть, у нее есть сообщник?
- Если только мы не на ложном пути и на нашего героя не напали злоумышленники. Такие нападения случаются каждую ночь.
- Зачем в этом случае прятать тело?
- Согласен. Согласен. Я кружу на месте. В какие-то моменты мне начинает казаться, что я близок к разгадке, но уже через минуту понимаю, что это не выдерживает критики.
Мегрэ через силу усмехнулся.
- Вот будет картинка, если наш нотариус неожиданно появится, бодрый, улыбающийся, и поинтересуется, что это у нас случилось.
- Что вы думаете о Лёкюрёре?
- О первом клерке? Он мне не очень нравится, без видимых причин. Это один из тех рассудочных людей, которых ничто не выводит из себя и которые в любых обстоятельствах сохраняют присутствие духа.
- Вы говорили о том, что может случиться с конторой, если выяснится, что Сабен-Левек мертв. Первый клерк служит у него больше двадцати лет. А ведь соблазнительно рассматривать контору в каком-то смысле как свою собственную.
- Для этого нужно, чтобы вдова согласилась сохранить ее, что кажется мне маловероятным. Судя по всему, они не испытывают симпатии друг к другу.
- Во всяком случае, целоваться они в нашем присутствии не собираются.
Мегрэ тяжело уставился на Лапуэнта.
- Ты действительно это допускаешь?
- С сегодняшнего утра - да. Может быть, я ошибаюсь, но…
- А не слишком ли это просто? Они оба умны. Натали - просто зверь. Слышал, что сказал нам психиатр? Это мне напоминает одну фразу, которую я недавно вычитал: "Неистовая до потери способности соображать".
- Думаете, это к ней применимо?
- Да. Во всяком случае, когда она выпьет. А так как пить она начинает с утра, то под воздействием алкоголя становится опасной.
- Настолько, чтобы убить собственного мужа?
- Согласен - едва ли… И все-таки она беспокоится. Я встретился бы с ней еще раз только для того, чтобы вынудить ее перейти к обороне.
- А если она боится?
- Кого?
- Своего мужа. Тому тоже, должно, временами хочется, чтобы она оказалась в могиле. Он терпит ее уже больше пятнадцати лет, согласен, но иногда наступает момент, когда любая веревка рвется.
Мегрэ снова усмехнулся:
- Ну и мудрецы же мы с тобой оба! Строим предположения о вещах, которых не знаем.
Он не заказал себе коньяк после кофе. У комиссара надолго сохранится к нему отвращение, после того как у него на глазах жена нотариуса хлестала этот напиток как воду.
Мегрэ расположился у себя в кабинете и, полуприкрыв веки, рассматривал сидевшего перед ним мужчину: одет тот был в строгую униформу шофера, в замешательстве то и дело вертел в руках фуражку.
Лапуэнт пристроился у края стола со своим неизменным блокнотом для стенографирования. Это он съездил за шофером на бульвар Сен-Жермен и нашел его там в комнатке над гаражом.
Мегрэ пришлось долго настаивать, прежде чем оробевший собеседник опустился на стул.
- Вас зовут Витторио Петрини?
- Да, месье.
Он был превосходно вышколен: то и дело казалось, что он сейчас начнет отдавать честь.
- Родились где?
- В Патино. Это деревушка к югу от Неаполя.
- Женаты?
- Нет.
- Сколько вы уже во Франции?
- Десять.
- Вы сразу же поступили на службу к вашим нынешним хозяевам?
- Нет, месье. Я четыре года служил у маркиза д'Орсель.
- Почему вы его оставили?
- Потому что маркиз умер, месье.
- Скажите мне, в чем состоят ваши обязанности у Сабен-Левеков?
- Они у меня несложные, месье. Утром я езжу по магазинам с мадемуазель Жалон.
- Кухаркой?
- Ей трудновато ходить. Она уже в возрасте. Потом я ухаживал за машинами, если месье не нуждался в моих услугах.
- Вы говорите "не нуждался"…
- Как, месье?
- Вы говорите, как будто это было в прошлом.
- Я уже давно не видел месье.
- Какой машиной он пользовался?
- Иногда "фиатом", иногда "бентли" - в зависимости от того, к кому должен был ехать. Нам случалось уезжать километров на пятьдесят, даже на сто от Парижа. Среди клиентов месье есть очень старые люди, и в город они не заезжают. Некоторые живут в очень красивых замках.
- Ваш хозяин разговаривал с вами дорогой?
- Бывало, месье. Хозяин очень хороший, не гордый, почти всегда в хорошем настроении.
- Хозяйка по утрам никогда не выезжает?
- Почти никогда. Клер, ее горничная, говорила, что она очень поздно ложится. Бывает даже, что она не завтракает.
- А днем?
- Месье я почти никогда не был нужен. Он был в конторе.
- Он сам не садился за руль?
- Иногда. Но тогда он любил брать "фиат".
- А хозяйка?
- Она иногда выходила часа в четыре-пять. Без меня. Без машины. Кажется, ходила в кино, почти всегда куда-нибудь в Латинский квартал, а возвращалась на такси.
- Вам не казалось странным, что она не просит вас отвезти ее и встретить?
- Казалось, месье. Но не мне об этом судить.
- Случалось ей выезжать вместе с вами?
- Один-два раза в неделю.
- Куда она ездила?
- Недалеко. На улицу Понтье. Она шла в маленький английский бар и оставалась там довольно долго.
- Вы знаете название бара?
- Да, месье. "Пиквик".
- В каком состоянии она оттуда выходила?
На этот вопрос шофер ответил не сразу.
- Она бывала пьяна? - упорствовал Мегрэ.
- Иногда я помогал ей сесть в машину.
- Она сразу же возвращалась домой?
- Не всегда. Бывало, она просила остановиться у другого бара, который в отеле "Георг Пятый".
- Она и оттуда выходила одна?
- Да, месье.