Колин прошел к Рите на кухню. Она села за стол, где, среди остатков ее утреннего кофе и крошек, возобновила свое прерванное занятие с ногтями. Запах лака никак не мог заглушить аромат духов и вонь свиного сала, которое плясало на сковороде. Колин поменял местами сковороду и чайник. Рита жестом поблагодарила его, махнув кисточкой с лаком, и он удивился, что вдохновило ее на выбор цвета и, самое главное, где она ухитрилась раздобыть такую цветовую гамму.
Осторожно подбираясь к цели своего визита, он сообщил:
- Я пришел сюда окольным путем.
- Я уже заметила, мил-человек.
- Я имею в виду, через сад. Взглянул на ваш сарай. Он совсем обветшал, Рита. Дверь сорвалась с петель. Может, починить ее вам?
- А что? Это блестящая и смелая идея, мистер констебль!
- Найдутся у вас какие-нибудь инструменты?
- Должны быть. Где-нибудь. - Она придирчиво взглянула на свою правую руку, томно вытянув ее перед собой.
- Где?
- Не знаю, мой сладкий.
- Может, Полли знает? Она махнула рукой.
- Пользуется она ими, Рита?
- Может, да. Может, нет. Впрочем, маловероятно. Мы ведь не слишком заинтересованы в ремонте дома, верно?
- По-моему, это типичный случай. Когда в доме долго нет мужчины, то женщины…
- Я не имела в виду нас с Полли, - сказала она. - Я имела в виду нас с тобой. Или теперь констеблю вменили в обязанности шляться по садам, совать нос в сараи и предлагать беспомощным леди свои услуги по ремонту?
- Мы старые друзья. Я рад помочь. Она прыснула со смеху:
- Подумать только. Рад как баран во время случки, мистер констебль, просто потому, что появился случай помочь. Могу поспорить, если я спрошу Полли, она сообщит, что вот уже много лет вы заходите раз или два в неделю, чтобы помочь ей по хозяйству. - Она положила на стол левую руку и потянулась за лаком.
Чайник стал закипать. Он снял его с горелки. Она уже приготовила две кружки с бурыми кристаллами на дне, похожими на растворимый кофе. Одной кружкой уже пользовались, если судить по кружку красной помады. Другая - со словом Pisces, поверх которого в потоке потрескавшейся глазури плыла серебристо-зеленая рыбка, - очевидно, предназначалась для него. Он поколебался, прежде чем налить кипяток, и наклонил кружку, с опаской ее разглядывая.
Рита посмотрела на него и подмигнула:
- Ладно, пупсик. Не бойся. Все мы там будем, верно?
Он налил кипяток. На столе лежала только одна чайная ложка, судя по ее виду, использованная. Он заволновался при мысли о том, что придется сунуть ее в свою кружку, но, учитывая, что кипяток - неплохой стерилизатор, быстро размешал кристаллы на дне. Потом сделал глоток. Это определенно был кофе.
- Я поищу инструменты, - сказал он и направился в столовую.
- Ищи, где хочешь, - крикнула вслед ему Рита. - Нам нечего прятать, только то, что у нас под юбками. Если захочешь туда заглянуть, скажи. - Она расхохоталась.
В столовой, в шкафу Колин обнаружил лишь обеденный сервиз и несколько скатертей, благоухающих шариками от моли. У подножия лестницы на хромой этажерке из розового дерева - пожелтевшие копии лондонской бульварной газеты. Он бегло просмотрел их. Здесь были собраны номера с изображениями двухголовых детей, трупов, родивших в гробу, цирковых уродов и сообщениями очевидцев о визитах инопланетян в монастырь в Саут-энд-он-Си. Он выдвинул единственный ящичек и потрогал маленькие кусочки дерева, ощутив запах кедра и сосны. Кусочек лавра лежал вместе с лавровым листком. Остальные кусочки дерева он не мог определить с первого взгляда. Зато Полли и ее мать наверняка распознавали любое дерево по цвету, запаху, плотности.
Он торопливо полез наверх, потому что Рита наверняка положит конец его обследованию, как только обнаружит, что шутка затянулась. Он поглядел направо и налево, прикидывая, с чего начать. Прямо перед ним стоял отделанный кожей комод, на нем сидело на корточках что-то бронзовое, приапическое и рогатое мужского пола. По другую сторону коридора стоял шкаф с открытыми дверцами, откуда вывалилось постельное белье и всякая всячина. Четырнадцатый подвиг Геракла, подумал он, и направился в первую спальню, когда Рита окликнула его.
Он не ответил, остановился в дверях и выругался. Мать Полли была лентяйка. Жила в доме уже больше месяца и все еще доставала вещи из своего огромного как мамонт чемодана. То, что не выуживалось из него, валялось на полу, висело на спинках стульев и в ногах неубранной кровати. Туалетный столик у окна выглядел так, словно его обыскивала криминальная полиция. На нем Колин увидел косметику и набор флаконов лака для ногтей всего цветового спектра. Все покрывал слой пудры, очень похожей на порошок для снятия отпечатков пальцев. Бусы висели на дверной ручке и на столбике кровати. По полу среди разбросанной обуви вились, словно змеи, шарфы. И каждый дюйм комнаты, казалось, эманировал характерный запах Риты: то ли перезрелых фруктов на грани гниения, то ли стареющего женского тела, нуждающегося в мытье.
Он бегло осмотрел комод. Перешел к гардеробу и встал на колени, чтобы заглянуть под кровать, где ничего не обнаружил, кроме толстого слоя пыли и чучела черного кота, ощетинившегося, с выгнутой спиной и табличкой на хвосте "Рита знает и видит".
Он прошел в ванную. Рита снова окликнула его. Он опять не ответил. Пошарил в стопке полотенец, лежавших на полке вместе с чистящим средством, губками, дезинфицирующими средствами, полуразорванной картинкой с изображением красотки типа Леди Годивы, кокетливо прикрывающей свои интимные места, и глиняной лягушкой.
Тут что-то должно быть. Он ощущал это с такой же уверенностью, как старый зеленоватый линолеум под ногами. Возможно, это не инструменты, но все равно что-то важное.
Он отодвинул зеркальную дверцу аптечного шкафчика, порылся там - ничего, кроме аспирина, полоскания для рта, зубной пасты и слабительных В карманах махрового халата, висевшего на двери, тоже ничего не обнаружил. Поднял с туалетного бачка стопку книг в бумажных обложках, просмотрел и положил на край ванны. И наконец нашел то, что искал.
Сначала Колин заметил полоску цвета лаванды на фоне желтой стены ванной комнаты, заклиненную за бачок, чтобы не было видно. Книжка, небольшая, пожалуй, пять на девять дюймов, тонкая, название на корешке стерлось. Зубной щеткой он протолкнул книжку из щели. Она упала на пол, рядом с фланелевой тряпкой. Его подозрения подтвердились, когда он прочел на обложке: Алхимическая Магия: Травы, Пряности и Другие Растения.
Почему он полагал, что доказательством может служить совок, культиватор или ящик с инструментами? Ведь от них проще всего отделаться, если бы даже они у нее были. Выкопать яму где-нибудь в дубраве и зарыть. А эта тонкая книжечка могла прояснить многое.
Он листал ее, читал названия разделов, и его уверенность с каждой минутой крепла. "Магический потенциал поры урожая", "Планеты и растения", "Магические определения и их применение". Прочел он и правила применения. И необходимые предостережения.
- Цикута, цикута, - бормотал он, листая страницы, увлекаясь все больше и больше. Слова вспыхивали перед глазами, словно неоновые рекламы в ночном небе. Дойдя до "когдалуна полная", он остановился и не мог оторвать от них глаз.
Нет, нет, нет, думал он, охваченный яростью и терзаемый горем.
Она лежала в постели и попросила его раздвинуть пошире шторы, чтобы видеть луну. Кроваво-оранжевый диск казался таким громадным, что его хотелось потрогать рукой. Такая Луна бывает только осенью, Кол, прошептала Энни, когда он отвернулся от окна, она уже агонизировала.
- Нет, - шептал он. - Нет, Энни, нет.
- Мистер Шеферд? - Голос Риты вернул его к действительности. Она стояла возле лестницы. - Вы что, развлекаетесь там с моими трусиками? Не озорничайте, констебль.
Он расстегнул пуговицы на рубашке и, сунув книгу за пазуху, пристроил на животе, заткнув за брючный ремень. У него кружилась голова. Глянув в зеркало, он увидел, как краска заливает щеки. Снял очки и мыл лицо ледяной водой до тех пор, пока кожа не онемела от холода.
Приведя себя в порядок, Колин снова посмотрел на свое отражение и направился к лестнице.
Она встретила его, колотя ладонью по перилам. Ее побрякушки звенели. Тройной подбородок колыхался из стороны в сторону.
- Что вы себе позволяете, мистер констебль Шеферд? Это вам не заброшенный сарай и не публичное место.
- Вы знаете знаки Зодиака? - спросил он ее, спустившись, радуясь собственному хладнокровию.
- А что? Хотите проверить нашу с вами совместимость? Конечно знаю. Ариес, канцер, вирго, саги…
- Каприкорн, то есть Козерог, - сказал он.
- Это вы?
- Нет. Я либра.
- Весы, значит. Приятный знак. Самый подходящий для вашей профессии.
- Либра - октябрь. А на какой календарный месяц приходится Козерог, вы знаете?
- Конечно знаю. Я не какая-нибудь лахудра. На декабрь.
- На какие числа?
- Начинается двадцать второго декабря, длится месяц. А что? Эта самая особа, что живет дальше по дороге, оказалась козой больше, чем вы думали?
- Я просто так спросил. Такая пришла в голову фантазия.
- У меня тоже бывают фантазии. - Она развернула свою огромную тушу и потащилась в сторону кухни, где заняла позицию возле двери прихожей. Усевшись, поманила его пальцами, мол, иди-к-мамочке, стараясь при этом не смазать лак. - Теперь ваша половина сделки.
При мысли о том, что она могла подразумевать, у него затряслись колени.
- Сделки? - переспросил он.
- Иди сюда, пупсик. Не бойся. Я кусаю только мужиков под знаком быка. Дай-ка поглядим твою ладонь?
- Рита, я не верю в…
- Ладонь. - Она снова поманила его, но на этот раз властным жестом.
Пришлось подчиниться. Ведь она блокировала доступ к его ботинкам.
- Ох, какая приятная рука. - Она пробежала пальцами вдоль его ладони и пересекла ее еле слышными касаниями Пошептала, лаская кругами его запястье. - Очень приятно, - сказала она, прикрыв глаза. - В самом деле приятно. Мужские руки. Им место на женском теле. Они должны дарить удовольствие. Они зажигают огнем плоть.
- По-моему, не очень-то это похоже на предсказание судьбы. - Он попытался высвободиться. Она усилила хватку, держа его одной рукой за запястье, а другой разжимая его пальцы.
Затем повернула его руку и, водрузив ее на один из бугров своей плоти, по его догадкам, грудь, заставила сжать пальцы.
- Нравится тебе это, правда, мистер констебль? Никогда не знал ничего подобного, а?
Это была правда. На ощупь она совсем не походила на женщину. Это было нечто вроде комковатого хлебного теста. Ласкать такую плоть было все равно что месить полужидкую глину.
- Хочешь, заставлю тебя возжелать большего, пупсик? - Ее ресницы были густо заляпаны тушью. От них на ее щеке отпечатался узор из паучьих лапок. Ее грудь поднялась и опустилась в чудовищном вздохе, и в нос ему ударил запах лука. - Рогатый властитель, приготовь его, - забормотала Рита. - Мужик к бабе, плуг на поле, властитель удовольствий и сил жизни. Ааааххх-оооо-уууу.
Он почувствовал ее сосок, огромный и напряженный, и его тело отозвалось, несмотря на отвратительную перспективу… они с ней… он и Рита Яркин… этот кит в розовом тюрбане… эта гора жира с пальцами, которые скользили по его руке, бросили благословение в лицо и стали вкрадчиво спускаться вниз по его груди…
Он выдернул руку. Ее затуманенные глаза открылись, но она тряхнула головой, и туман исчез. Она взглянула на его лицо и, казалось, прочла то, что он пытался, но не мог скрыть. Она засмеялась, затем загоготала и, уронив голову на кухонный стол, завыла.
- Ты думал… Ты думал… Я и ты… - говорила она между взрывами хохота. Слезы скопились в морщинках у нее под глазами. Наконец она взяла себя в руки. - Я уже сказала вам, мистер Шеферд. Когда я хочу мужика, то получаю это от быка. - Она высморкалась в чайное полотенце сомнительного вида и протянула руку. - Сюда, ко мне. Дайте ее. Больше не стану вас пугать своими шутками, пожалею ваше маленькое нутро.
- Мне пора.
- Еще не пора. - Она щелкнула пальцами, требуя его руку. Она по-прежнему блокировала выход, и он снова подчинился, всем своим видом выражая неудовольствие.
Она потащила его к раковине, где было светлей.
- Хорошие линии, - сказала она. - Приятные знаки рождения и брака. Любовь… - Она заколебалась, нахмурилась и рассеянно дернула себя за бровь. - Встань за мной, - велела она.
- Что?
- Давай. Просунь руку у меня под мышкой, чтобы я могла лучше разглядеть правую сторону. - Когда он заколебался, она прикрикнула: - Я тут не шутки шучу. Делай, что говорят. Быстро.
Ее туша все загораживала, и он ничего не видел, лишь чувствовал, как ее ногти ползают по его ладони Наконец она сжала его руку в кулак и отпустила.
- Так, - отрывисто пробормотала она. - Видно не очень много, зря ворчали. Обычная рука. Ничего выдающегося. Не о чем беспокоиться. - Она повернулась к крану с намерением вымыть три стакана, на которых засохло молоко.
- Вы выполняете свою часть сделки? - спросил Колин.
- Что такое, милок?
- Вы не расстегнули свой кошелек.
- Да ничего особенного. Вы ведь не верите в такие вещи?
- Зато вы верите, Рита.
- Я много во что верю. Но это ничего не значит.
- Допустим. Тогда скажите мне. Я разберусь.
- Мне показалось, вы очень торопились, мистер констебль. Разве нет?
- Вы уклоняетесь от ответа.
Она пожала плечами.
- Я хочу это знать.
- Вы не можете знать всего, что хотите, милый мой. Но со временем, может, узнаете. - Она подняла стакан и посмотрела его на свет на фоне окна. Он оставался почти таким же грязным Она взяла моющую жидкость и налила несколько капель, после чего принялась мыть стакан губкой, нажимая на нее.
- Что это должно означать?
- Не задавайте наивных вопросов. Вы ведь умный мужчина. Подумайте сами
- Так это и есть ваше гадание по руке? Удобно, нечего сказать. Всю эту чушь вы говорите идиотам в Блэкпуле? И они платят вам денежки?
- Потише, - произнесла она.
- Все это пустая игра. У вас с Полли все заранее рассчитано. Камни, ладони, карты Таро. Высматриваете у клиента слабое место и качаете из него деньги.
- Вы до того невежественны, что я не считаю нужным вам отвечать.
- И это тоже удобный маневр, верно? Подставь другую щеку, но попадание засчитай. Так говорится в вашем Ведовстве? Высохшие бабы, которые живут лишь мыслью, как бы испортить жизнь другим? Чары там, проклятье тут, но какое это имеет значение, ведь если даже кто-то и пострадает, то это сумеет распознать лишь другой посвященный. А вы все держите языки за зубами, не так ли, Рита? Не в этом ли состоит радость вашего шабаша?
Она продолжала мыть один стакан за другим. У нее отлетел один ноготь. На другом поцарапался лак.
- Любовь и смерть, - произнесла она. - Любовь и смерть. Три раза.
- Что?
- На твоей ладони. Один брак. Но любовь и смерть трижды. Смерть. Повсюду. Ты принадлежишь к жрецам смерти, мистер констебль.
- Ой, неужели.
- Так начертано на твоей ладони, мой мальчик. А линии не лгут.
Глава 16
Прошлую ночь Сент-Джеймс провел в замешательстве. Лежа на постели и глядя сквозь окошко в потолке на звезды, он размышлял об умопомрачительной неудаче их брака. Он знал, что медленный - бег - по - пустому - пляжу - в - страстные - объятия - друг - друга - в - последних - кадрах - картины, такая киношная романтическая версия приводит к романтическим ожиданиям счастья на всю жизнь. Но он также знал, как учит жизнь, безжалостно, дюйм за дюймом, что если счастье и бывает, то длится оно недолго, и если ты открываешь дверь на его ложный стук, то сталкиваешься с вероятностью впустить вместо этого ворчание, злость или враждебность других, требующих при этом внимания. Порой бывает невыносимо тяжко довольствоваться неразберихой жизни Он уже почти пришел к выводу, что единственный разумный способ общения с женщиной - не иметь с ней дела вообще, когда Дебора передвинулась на его край кровати
- Прости, - прошептала она и положила руку ему на грудь. - Ты у меня самый хороший. Ты номер один.
Он повернулся к ней. Она уткнулась лбом в его плечо. Он погладил ее по голове и шее, наслаждаясь тяжестью ее волос и нежной кожей.
- Я рад этому, - шепнул он в ответ, - потому что ты тоже моя пушинка номер один. Всегда была такой, сама знаешй. И всегда будешь.
Он почувствовал, как она зевнула.
- Мне трудно, - промурлыкала она. - Дорога видна, верно, но первый шаг сделать нелегко. Вот я и схожу с ума.
- Так всегда бывает. Вероятно, на этом мы и учимся. - Он обнял ее и понял, что она засыпает. Ему хотелось встряхнуть ее, но он лишь поцеловал ее в голову и отпустил.
За завтраком он все-таки старался быть осторожным, сказав себе, что хотя она и была его Дебора, но она еще и женщина и смена настроений у нее происходит чаще, чем у многих. В большинстве случаев это ему даже нравилось. Газетной передовицы, намекающей на то, что полиция может сфабриковать дело против человека, подозреваемого в принадлежности к ИРА, было достаточно, чтобы вызвать у нее приступ ярости и побудить организовать фотографическую одиссею в Белфаст или Дерри, чтобы "самой выяснить, что к чему". Прочтя сообщение о жестоком обращении с животными, она присоединилась к демонстрации протеста. Как только началась дискриминация больных СПИДом, помчалась в первый же попавшийся хоспис, который принимал волонтеров, готовых помогать этим несчастным. Он никогда не знал, в каком найдет ее настроении, когда спускался по лестнице из своей лаборатории, чтобы вместе с ней сходить на ленч или обед. Единственное, что было определенным в их жизни, это полная неопределенность.
Обычно он наслаждался ее страстной натурой. Она была более живой, чем все, кого он знал. Но полная жизнь предполагала и соответствующие чувства, и если пики ее настроения были окрашены легким безумием и насыщены восторгом, то неминуемые спады лишены всякой надежды. И такие спады беспокоили его, ему хотелось посоветовать ей владеть своими эмоциями. Не надо все принимать так близко к сердцу - вот первый совет, готовый сорваться с его языка. Однако он давным-давно научился свои советы держать при себе. Не принимать все близко к сердцу было для нее все равно что не дышать. Кроме того, ему нравился вихрь эмоций, в котором она жила. Помимо прочего он был лучшим средством от скуки.
Так что когда она сказала, заканчивая клинышки грейпфрута:
- Вот так. Нужно выбрать направление. Мне не нравится, что я барахтаюсь. Пора сузить мое поле зрения. Я должна принять решение и идти вперед, - он осторожно поддержал ее, хотя и не понял, о чем она говорила.
- Хорошо. Это важно, - сказал он и намазал вареньем тост. Она энергично закивала и вонзила ложечку в верхушку вареного яйца, не сказав больше ни слова. Тогда он задумчиво произнес: - Когда вот так барахтаешься, появляется ощущение, что под ногами нет дна, согласна?
- Саймон, так оно и есть. Ты всегда меня понимаешь.
Он мысленно похлопал себя по спине и добавил:
- Выбор направления поможет тебе обрести почву под ногами, не так ли?
- Абсолютно верно. - Довольная, Дебора откусила тост. Она смотрела в окно на серый денек, сырую дорогу и унылые, закопченные дома. Ее глаза зажглись от тех непонятных возможностей, которые ей сулила ледяная погода и унылые окрестности