* * *
В час ночи Дэвид Уолдо сидел в кресле, укрытый одеялом, - ночь была теплой, и он только что выпил две чашки горячего кофе, но продолжал жаловаться на холод. Однако на лице у портного появился румянец, и его, казалось, тронули их заботы.
- Поймите, мистер Уолдо, - заговорил Эллери, поставив свою чашку на бюро. - Я понятия не имею, в каком направлении развиваются события. Давайте начнем сначала. Вы знали Люка Мак-Кэби?
- Практически нет, мистер Квин.
- Но вы иногда его встречали?
- Пару раз на улице несколько лет назад. Мне его показали.
- Кто?
- Кто-то из владельцев магазинов. Может быть, Джефф Гернаберри из спорттоваров… - Он запнулся, и Эллери ободрил его улыбкой. - Да, это был Гернаберри.
- Вы или ваш брат никогда не шили костюм для Мак-Кэби? А может быть, ремонтировали, чистили или гладили?
- Нет.
- Вы не помните, чтобы кто-нибудь обсуждал с вами Мак-Кэби?
- Джефф Гернаберри.
- А кроме него?
- Нет, не помню.
- Даже Отис Холдерфилд?
- Ну… не думаю, сэр. Возможно, мистер Холдерфилд говорил что-то Джонатану…
Голос портного дрогнул, и Эллери быстро переменил тему. Он задал еще ряд вопросов - не столько надеясь на полезные сведения, сколько для восстановления доверия Уолдо - и перешел к Джону Спенсеру Харту.
- Нет, мистер Харт заказывал одежду в Бостоне. По-моему, я уже как-то говорил вам об этом.
- Да, в тот день, когда я купил у вас купальный костюм. А как насчет глажки?
- Нет, этим занимался слуга мистера Харта. Все это знали. Мы никогда не выполняли для него никаких заказов.
- А кто-нибудь из служащих "Райтсвиллского производства красителей" был вашим клиентом?
- Ну, Джордж Черчуорд, управляющий заводом, как-то заказал нам сразу три костюма. Но чисткой и глажкой для него мы не занимались.
- Мистер Черчуорд когда-нибудь упоминал мистера Харта?
- Не припоминаю.
- А мистера Мак-Кэби?
- Едва ли.
Вскоре Эллери перешел от Джона Спенсера Харта к Томасу Гарди Эндерсону. Уолдо знал Эндерсона только как городскую достопримечательность. Эндерсон никогда не выполнял для братьев никакой случайной работы; Дэвид и, насколько он знал, Джонатан никогда не давали Эндерсону денег, не контактировали с его приятелями Тойфелом и Жакаром и так далее.
Расспросы о Николе Жакаре дали такой же результат.
Однако, когда Эллери переключился на Себастьяна Додда, ответы Уолдо стали более содержательными. Да, Дэвид и Джонатан в течение нескольких лет были пациентами доктора Додда. Ничего особенного - грипп, сенная лихорадка Джонатана, случавшаяся с ним каждым летом, - если не считать их бессонницы. Доктор прописывал им нембутал, и они принимали его даже чаще, чем он советовал, но портной все равно что скрипач - его кормят руки, а после бессонной ночи они дрожат, и он не в состоянии даже вдеть нитку в иглу. Да, они высоко ценили доктора Додда - отличный был врач и великодушный человек. К тому же он жил как раз напротив…
- Когда вы видели Додда в последний раз? - прервал Эллери.
- Дайте вспомнить… Когда он погиб?
- Рано утром 27 апреля. В четверг, перед рассветом.
- В четверг… Да, я видел его за два дня до смерти.
- То есть во вторник 25-го. Где, мистер Уолдо?
- В офисе мистера Холдерфилда.
Так вот где Додд задержался тем утром! Это было после инцидента с птицей - Эллери отправился в офис Дейкина взять у него второй дубликат ключа, изготовленный Миллардом Пигом, а когда вернулся, Додд уже ушел.
- Значит, вы видели Додда в офисе Холдерфилда за два дня до смерти. Что он там делал, мистер Уолдо?
- Составлял завещание.
- О! А что там делали вы?
- Мы с братом его засвидетельствовали, мистер Квин. Мистер Холдерфилд позвонил в наш магазин, сказал, что ему нужды еще два свидетеля для завещания, и попросил меня и Джонатана зайти к нему. Мы поднялись и увидели там доктора Додда - выглядел он усталым. Мистер Холдерфилд вызвал свою секретаршу Флосси Бушмилл, доктор Додд заявил в нашем присутствии, что это его завещание, и поставил свою подпись, а Флосси Бушмилл, мой брат и я подписались как свидетели. Потом мы с Джонатаном спустились к себе. Все это не заняло и пяти минут - ведь завещание было приготовлено заранее.
Эллери перешел к Отису Холдерфилду. Он подробно расспросил о связях братьев Уолдо с покойным адвокатом, о том, когда и при каких обстоятельствах они познакомились, попросил Дэвида припомнить каждый случай, когда ему приходилось контактировать с Холдерфилдом, каждую консультацию по поводу новой одежды, каждую примерку и доставку, характер замечаний Холдерфилда по каждому конкретному случаю. Эллери завел разговор о субботе, когда погиб адвокат, и прошелся по всему дню, словно врач в поисках сломанных костей, нащупывая каждый обрывок факта, каждую деталь, каждый инцидент, неизвестный ему, уверенный, что хотя бы один из них застрял в памяти Дэвида Уолдо, но не обнаружил ничего.
Уолдо начал клевать носом. Его пожелтевшие опухшие веки опускались на глаза, как личинки на две гнилые вишни, и, дрогнув, поднимались вновь.
- Вы слишком устали, чтобы продолжать? Может быть, хотите немного поспать?
- Я не мог заснуть - у меня кончился нембутал. Пожалуйста, выключите свет.
Эллери снова прикрыл газетой лампу и направился к двери. Фил Пласкоу располагался в нише у лифта, а Джоркинг - в коридоре у двери, из-за которой доносился смех.
- В этом отеле свободные нравы. Там какая-то шумная вечеринка. Как идут дела, мистер Квин?
- Кружным путем - через Окинаву. Джип, вы не могли бы раздобыть еще кофе?
- В кофейнике немного осталось. Фил, кофе еще горячий?
- Теплый.
Эллери закрыл дверь и поднес кофейник к губам Уолдо. Портной глотнул и закашлялся.
- Больше не надо.
- Тогда начнем все сначала.
Уолдо застонал.
Мак-Кэби.
Харт.
Эндерсон.
Жакар.
Додд.
Холдерфилд. Джонатан Уолдо.
Комната начала раскачиваться перед глазами.
Мак-Кэби.
Харт.
"Стоит поместить двух человек в отдельный номер на несколько часов, - думал Эллери, - и он начинает пахнуть могилой".
Эндерсон.
Жакар…
Уолдо затошнило, и Эллери пришлось проводить его в ванную. Он сам покрылся потом и чувствовал, как пол дрожит у него под ногами.
Мак-Кэби.
Харт.
Эндерсон…
Они снова добрались до Додда, и Эллери с трудом процедил сквозь зубы:
- Когда вы засвидетельствовали завещание Додда, мистер Уолдо, доктор не говорил Холдерфилду или Холдерфилд доктору о…
- Нет! - захныкал Дэвид Уолдо. - Оставьте меня в покое!
- …скажем, о каком-нибудь третьем лице? Или что кто-то из них чего-то боится? Или что-нибудь, что могло показаться странным?
- Я уже отвечал вам тысячу раз! Вы просто хотите меня убить!
- Я пытаюсь сохранить вам жизнь. Подумайте, приятель! Отвечайте! - Эллери слегка встряхнул его.
- Я уже забыл вопрос.
Эллери самому пришлось порыться в памяти, чтобы повторить его.
- Не помню. - Во взгляде Уолдо читалась острая жалость к самому себе. - Как может человек вспомнить подобное среди ночи?
- Вы должны вспомнить!
- Мы просто поднялись наверх…
- Вы с Джонатаном поднялись наверх. И…
- Мы поднялись, когда мистер Холдерфилд позвонил нам. Это было за три дня до смерти доктора Додда. Там была эта шлюшка…
- Да, - вздохнул Эллери. Бесполезно. Этому человеку просто нечего вспоминать. Еще один тупик…
- Это было за три дня до смерти доктора Додда, - жалобно повторил Уолдо. - Мой брат и я…
- Что вы сказали, мистер Уолдо?!
- Вы не имеете права держать меня здесь! Я ничего не сделал! Я гражданин…
- Все верно, но что вы только что сказали, мистер Уолдо? За сколько дней до смерти Додда?
- За три.
- За три?
- Да, за три!
- А вы не ошибаетесь, Уолдо? - сердито осведомился Эллери. - За три дня - значит, в понедельник. Но вы только что говорили, что засвидетельствовали завещание Додда за два дня до его смерти - во вторник. Так когда же это было?
Уолдо быстро заморгал:
- У меня голова идет кругом, мистер Квин…
- Когда это было, Уолдо, за два или за три дня до смерти Додда?
- За два… а может, за три, - пробормотал портной. - Дайте мне подумать…
- Холдерфилд звонил вам с просьбой подняться к нему в офис и засвидетельствовать завещание Додда в понедельник или во вторник?
К ужасу Эллери, Дэвид начал плакать.
- Вы мне надоели! - всхлипывал он. - Неужели вы не видите, что я не в состоянии думать?
Эллери сдерживался с трудом.
- Конечно, не в состоянии, мистер Уолдо. Но постарайтесь. Не спите! - Он хлопнул маленького человечка по спине, и тот открыл глаза. - Это мелкая деталь, но именно она меня и беспокоит. Уолдо, это было в понедельник или во вторник?
- Какая разница? Один день или другой…
- Вы засвидетельствовали завещание Додда, Уолдо. Это произошло за два или за три дня до его гибели? Во вторник или в понедельник?
- Это произошло… - Голос портного дрогнул от ненависти. - Это произошло… в оба дня! - с триумфом заявил он. - Да, сэр! Теперь, когда я ответил на ваш вопрос, я настаиваю на своих правах и намерен…
- В оба дня? Знаете, Уолдо, это не слишком вероятно. Вы просто придумали это, чтобы я от вас отстал. Никто не свидетельствует завещание два дня подряд. Вы не выйдете отсюда, пока не ответите мне!
Уолдо застучал зубами.
- Говорю вам, в оба дня! Мы засвидетельствовали его дважды! Я помню это абсолютно четко, мистер Квин. Может быть, на этом закончим? Меня опять тошнит…
- Завещание было засвидетельствовано дважды? И доктор Додд присутствовал оба раза - в понедельник и во вторник?
- Да, и мистер Холдерфилд оба раза вызывал меня и Джонатана. А эта… секретутка оба раза ставила свою подпись. Если не верите мне, спросите у нее - она вам скажет…
- Вы в этом уверены?
Портной не ответил.
- Уолдо! Вы уверены, что это происходило два дня подряд?
Голова Дэвида свалилась на грудь.
- Отвечайте! - Эллери склонился над ним - капля пота с кончика его носа упала на редкие пепельные волосы маленького человечка.
Шум вечеринки прекратился, и ровное дыхание Уолдо казалось очень громким.
Эллери надел пиджак и открыл дверь. Джоркинг где-то отыскал стул и, сидя на нем, клевал носом. При виде Эллери он зевнул и поднялся.
- Сколько сейчас времени, сэр?
- Без двадцати четыре. Уолдо заснул в кресле, Джип, не тревожьте его. - Фил Пласкоу подошел к ним с другой стороны коридора. - Советую вам, ребята, дежурить по очереди - один наблюдает, пока другой спит. Лучше зайдите к нему в комнату. Я хочу, чтобы по крайней мере одна пара глаз бодрствовала постоянно. Закажите еду в номер и оставайтесь там, пока не получите указания от Дейкина или от меня. Может быть, я вернусь, а может быть, и нет. В любом случае оставайтесь с Уолдо, пока вас не отзовут. Не думаю, что он причинит вам хлопоты.
Эллери ждал в коридоре, покуда не услышал щелчок замка.
После этого он вызвал лифт.
* * *
Ночная прохлада казалась блаженством после душного гостиничного номера. Эллери до отказа открыл окошко "бьюика".
Он медленно ехал по пустынному шоссе.
Упорное наличие двух возможностей в этом деле просто бросалось в глаза. Или - или. Аверс или реверс. Даже считалка имела две версии, а последняя строка во второй из них - две пунктуации. А теперь возникло двойное засвидетельствование завещания Додда - два дня подряд.
В любом деле могло быть двое подозреваемых, каждая улика могла иметь двойное объяснение, как и каждый мотив. Но здесь у каждой смерти было два лица, история каждой жертвы могла быть рассказана дважды с двух разных точек зрения.
Эллери заметил в зеркальце фары догоняющего его автомобиля и уменьшил скорость, пропуская его вперед.
Казалось, вся ткань этого дела, куда была искусно вплетена разгадка, имела двойное значение.
Спустя некоторое время мимо вновь пронеслась машина, на сей раз навстречу "бьюику".
Эллери не обратил на нее внимания.
Но это был тот же самый автомобиль.
Через несколько минут быстроходная машина снова мчалась в северном направлении, догоняя "бьюик", пока между ними не осталось сто ярдов.
После этого она уменьшила скорость, сохраняя дистанцию.
Однако вскоре автомобиль начал приближаться. Свет его фар насторожил Эллери. Но внезапно огни исчезли, и он забыл о них.
Вторая машина свернула на грязную боковую дорогу. Фары погасли, и мотор смолк в нескольких ярдах от поворота, возле насыпи.
Эллери надавил на тормоз, и "бьюик" возмущенно заскрипел. Он едва не наехал на заграждение.
Машина стояла на десятимильном объезде между Конхейвеном и Файфилдом, бедном родственнике шоссе, которое впереди было взрыхлено тракторами и грузовиками, подвозящими гравий для работы. У обочины были сложены секции труб, деревянные подпорки и соединенный каркас маленького мостика. Повсюду горели сигнальные огни.
Две подпорки перегораживали дорогу. На каждой из них было написано: "ОПАСНО!"
Эллери остановил машину.
Незадолго до полуночи он ехал по этой дороге к югу, и она была открыта - работа прервалась на ночь, и рабочие ушли.
Неужели они вернулись среди ночи? Эллери выключил фары, давая глазам возможность привыкнуть к темноте.
Но, помимо тлеющих костров по бокам, не было никаких признаков возобновления работы, а так как, судя по сигнальным огням, дорога была прямая, он мог видеть далеко вперед.
Возможно, это ночные шалости местных мальчишек.
Дорогу окаймлял лес. Слышалось стрекотание сверчков и кваканье лягушек. И все, никаких звуков человеческой деятельности.
Тем не менее Эллери стало не по себе.
Он снова включил фары, явно не желая выходить из машины. В темноте, которую прорезывало мерцание костров, ощущалось нечто враждебное. Рассердившись на самого себя, Эллери открыл дверцу, шагнул на дорогу и быстро двинулся вперед вдоль сигнальных огней.
Когда он приподнял правую подпорку, ему показалось, что сзади послышались шаги.
Эллери обернулся.
Но там были только терпеливо ожидающий "бьюик" и темная дорога.
Отодвинув налево вторую подпорку, Эллери поспешил назад, сел в машину, захлопнул дверцу и освободил тормоз.
Когда он выпрямился, шаги послышались снова - на сей раз у самой машины, возле сиденья водителя.
Эллери резко повернулся, понимая, что уже слишком поздно и что блеск, который он увидел уголком левого глаза, был отражением света щитка автомобиля на револьверном дуле, быстро скользнувшем в открытое окошко.
Грянули два выстрела, и резкая боль обожгла его левый бок.
Но за секунду между выстрелами и падением Эллери на зачехленное сиденье молния смерти разорвала оболочку, скрывающую истину, и он ясно увидел ее, прежде чем вокруг него сомкнулась тьма.
* * *
Когда Эллери открыл глаза, в них ударил свет, и он не сразу осознал, что лежит на правом сиденье, а свет исходит от щитка. Эллери попытался сесть и вскоре смог это сделать, опираясь на правую руку, - левая висела беспомощной плетью, а вся левая сторона тела казалась охваченной пламенем. С трудом выпрямившись, он осмотрел себя. Вниз от левого плеча пиджак был испачкан чем-то ярко-красным.
Все снова провалилось во тьму.
Придя в себя вторично, Эллери обнаружил, что сохранил сидячее положение, и попытался, превозмогая боль, осмотреться вокруг. Казалось, что с начала эпизода ничего не изменилось. Мир по-прежнему был погружен в темноту, сигнальные костры все еще мерцали, подпорки были там, где он их оставил. Эллери попробовал поднять левую руку, чтобы взглянуть на часы, но рука отказалась повиноваться. Потом он почувствовал боль, и рука опять запылала вместе с левым боком. Пятно на пиджаке сильно расползлось.
Мотор работал. Эллери спросил себя, сможет ли он вести машину, и зная, что должен это сделать, положил правую руку на руль и нажал на акселератор.
Спустя некоторое время он уже был в Райтсвилле и осторожно сворачивал на Стейт-стрит. Ночь отступала перед бледным рассветом, и вязы по обеим сторонам улицы выглядели довольными. Таким же выглядел и Эллери, припарковав "бьюик" у здания окружного суда. Он выключил мотор и фары, с трудом открыл правую дверцу и вылез из машины. Пройдя к зеленым фонарям полицейского участка, Эллери начал подниматься к входу, но споткнулся и упал на левый бок. Теплая жидкость хлынула снова. Лежа, он с интересом наблюдал за расползающимся пятном.
Эллери попытался встать, но передумал и пополз к двери. Проблема заключалась в том, чтобы ее открыть, но для этого нужно было опереться на левую руку, что было полностью исключено. Эллери задумался. Он мог приподняться на правой руке, но тогда ему бы не удалось завершить операцию. В итоге он перевернулся на спину, лежа перед дверью, и постучал в нее правым кулаком.
Далеко не сразу дверь открылась, и на него испуганно уставился мужчина с лысой макушкой, обрамленной каймой черных волос.
- Позовите Дейкина, - внятно произнес Эллери. Он постарался бросить ободряющий взгляд на лейтенанта Гоббина, но снова погрузился во тьму.