В ее голосе чувствовалось напряжение, которого вроде бы не подразумевали эти обычные вопросы. Однако следующие три вопроса доктора Фелла были настолько необычными, что Хэдли снова оторвался от своих записей, а взгляд Эрнестины Дюмон, успевшей взять себя в руки, опять стал настороженным.
- Какого вы вероисповедания, мэм?
- Я унитарианка. А что?
- Хм, да. Гримо когда-нибудь посещал Соединенные Штаты или имел там друзей?
- Никогда не посещал. И друзей у него там не было, насколько я знаю.
- Слова "семь башен" означают что-нибудь для вас, мэм?
- Нет! - крикнула Эрнестина Дюмон, внезапно побелев.
Доктор Фелл, кончив зажигать сигару, посмотрел на нее сквозь облачко дыма. Потом отошел от камина и указал тростью на гряду белых гор на заднем плане картины.
- Я не стану спрашивать, знаете ли вы, что здесь изображено, - продолжал он, - но спрашиваю, рассказал ли вам Гримо, почему он купил эту картину. Какими она обладает чарами, способными уберечь от пули или дурного глаза? Какая сила… - Не договорив, доктор Фелл с трудом поднял картину и стал двигать ее из стороны в сторону. - О, моя шляпа! - воскликнул он. - О боже! О, Бахус! Bay!
- В чем дело? - встрепенулся Хэдли. - Вы что-то обнаружили?
- Нет, я ничего не обнаружил, - отозвался доктор Фелл. - В том-то все и дело. Ну, мадам?
- По-моему, вы самый странный человек, какого я когда-либо встречала, - дрожащим голосом сказала женщина. - Нет, Шарль ничего мне не рассказывал - только посмеивался. Почему бы вам не расспросить художника? Картину написал Бернеби - он должен знать. Похоже, здесь изображена какая-то несуществующая страна.
Доктор Фелл мрачно кивнул:
- Боюсь, вы правы, мэм. Не думаю, что эта страна существует. И если там были похоронены три человека, их могилы будет нелегко найти, не так ли?
- Перестаньте болтать вздор! - рявкнул Хэдли, но тут же умолк, ошеломленный тем, что этот "вздор" подействовал на Эрнестину Дюмон как удар. Она поднялась с кресла, чтобы скрыть эффект этих кажущихся бессмысленными слов.
- Я ухожу, - заявила женщина. - Вы не можете задерживать меня. По-моему, вы все безумны. Сидите здесь и порете чушь, позволяя Пьеру Флею убежать. Почему вы не преследуете его? Почему вы ничего не делаете?
- Потому что, мэм, сам Гримо сказал, что Пьер Флей не стрелял в него. - Доктор Фелл со стуком опустил картину на пол и прислонил к дивану. Изображение несуществующей страны с тремя надгробиями среди скрюченных деревьев внушало Рэмпоулу необъяснимый ужас. Он все еще смотрел на картину, когда на лестнице послышались шаги.
Было истинным утешением увидеть продолговатое прозаичное лицо сержанта Беттса, которого Рэмпоул помнил по делу о лондонском Тауэре. За ним следовали двое в штатском, неся фотографическое и дактилоскопическое оборудование. Полисмен в униформе стоял позади Миллса, Бойда Мэнгена и девушки, которая была в гостиной. Она протиснулась сквозь группу и шагнула в комнату.
- Бойд сказал, что вы хотели меня видеть, - заговорила девушка тихим, дрожащим голосом. - Но я настояла на том, чтобы поехать в "скорой помощи". Лучше поторопитесь, тетя Эрнестина. Они говорят, что он… уходит.
Она стянула перчатки, стараясь выглядеть решительной, но это ей не удавалось. Подобные властные манеры свойственны перешагнувшим двадцатилетний рубеж, но они являются результатом отсутствия опыта и противодействия. Золотистые волосы девушки были завиты за ушами. Квадратное скуластое лицо не отличалось красотой, но приковывало к себе внимание. Широкий рот с темно-красными губами контрастировал с мягкими карими глазами. Быстро оглядевшись, девушка отошла назад к Мэнгену, кутаясь в меховую шубку. Она явно пребывала на грани истерики.
- Пожалуйста, скажите поскорее, что вам от меня нужно! - вскрикнула девушка. - Неужели вы не понимаете, что он умирает? Тетя Эрнестина…
- Если эти джентльмены закончили со мной, - спокойно сказала женщина, - я ухожу.
Она внезапно стала покорной, но в этой покорности ощущался вызов. Обе женщины искоса посмотрели друг на друга - в глазах Розетт Гримо мелькнуло беспокойство. Хэдли молчал, словно на очной ставке между двумя подозреваемыми в Скотленд-Ярде.
- Мистер Мэнген, - заговорил он наконец, - пожалуйста, отведите мисс Гримо в комнату мистера Миллса в конце холла. Благодарю вас. Мы вскоре к вам присоединимся. Одну секунду, мистер Миллс… Беттс!
- Сэр?
- Хочу поручить вам важную работу. Мэнген передал, чтобы вы захватили веревки и фонарь?.. Отлично. Поднимитесь на крышу и обыщите каждый дюйм на предмет любых следов - особенно над этой комнатой. Потом спуститесь на задний двор и поищите следы там и в соседних дворах. Мистер Миллс покажет вам, как пройти на крышу… Престон! Он здесь?
Востроносый молодой человек вбежал из холла. Сержант Престон был специалистом по обыскам, обнаружившим тайник за панелью в деле о часах смерти.
- Проверьте, нет ли из этой комнаты какого-нибудь потайного выхода, - приказал суперинтендент. - Если понадобится, разберите все на кусочки. Посмотрите, не мог ли кто-нибудь выбраться через дымоход… А вы, ребята, займитесь отпечатками и фотографиями. Перед съемкой отметьте мелом каждое пятно крови. Но не трогайте обгоревшую бумагу в камине… Констебль! Где он, черт побери?
- Здесь, сэр.
- На Боу-стрит выяснили адрес человека по имени Пьер Флей?.. Отлично. Отправляйтесь по этому адресу и доставьте Флея сюда. Если его там нет, подождите. Уже послали в театр, где он работает?.. Хорошо. Это все. Приступайте.
Хэдли вышел в коридор, бормоча себе под нос. Доктор Фелл последовал за ним.
- Слушайте, Хэдли, - обратился он к суперинтенденту, - идите вниз и займитесь опросом. Думаю, я принесу больше пользы, если останусь здесь и помогу этим тупицам с фотосъемкой.
- Будь я проклят, если позволю вам испортить еще несколько фотопластинок! - огрызнулся Хэдли. - Они стоят немалых денег, а кроме того, нам нужны улики. А теперь я хочу поговорить с вами начистоту. Что означает весь этот бред о семи башнях и людях, похороненных в странах, которые никогда не существовали? Я и раньше видел ваши приступы мистификаций, но они никогда не выглядели так дико. Давайте обменяемся информацией. Что вы… Да, в чем дело?
Он сердито повернулся, когда Стюарт Миллс потянул его за рукав.
- Прежде чем проводить сержанта на крышу, - невозмутимо произнес секретарь, - я хочу сообщить вам на тот случай, если вы захотите повидать мистера Дреймена, что он дома.
- Дреймен? Когда он вернулся?
Миллс нахмурился:
- Насколько я могу судить, он вообще не уходил. Недавно я заглянул к нему в комнату…
- Зачем? - осведомился доктор Фелл с внезапным интересом.
- Из любопытства, сэр, - спокойно ответил секретарь. - Я обнаружил, что он спит, и разбудить его будет нелегко. Полагаю, мистер Дреймен принял снотворное - это его привычка. Я не имею в виду, что он наркоман, но снотворное он любит.
- Самый сумасшедший дом, о каком я когда-либо слышал! - заявил Хэдли. - Что-нибудь еще?
- Да, сэр. Внизу друг доктора Гримо. Он только что прибыл и хочет повидать вас. Не думаю, что это очень важно, но он член клуба в "Уорикской таверне". Его зовут Петтис - мистер Энтони Петтис.
- Петтис? - переспросил доктор Фелл, поглаживая подбородки. - Интересно, тот ли это Петтис, который составляет сборники историй о привидениях и пишет к ним отличные предисловия? Хм, да. Как он оказался в этом замешанным?
- А как все остальные? - отозвался Хэдли. - Сейчас я не могу повидаться с ним, если у него нет важной информации. Узнайте его адрес и скажите, что я загляну к нему утром. Спасибо. - Он повернулся к доктору Феллу: - А теперь расскажите о семи башнях и несуществующей стране.
Доктор дождался момента, когда Миллс повел сержанта Беттса по коридору к двери в противоположном конце. Тишину нарушали только приглушенные звуки в комнате Гримо. Яркий желтый свет все еще струился через арку лестницы, позволяя видеть весь коридор. Доктор Фелл окинул его взглядом и подошел к тремя задрапированным окнам. Отодвинув коричневые портьеры, он убедился, что все окна надежно заперты изнутри, потом подозвал к лестнице Хэдли и Рэмпоула.
- Признаю, что было бы неплохо сравнить наши данные перед опросом следующих свидетелей, - сказал он. - Но пока я не буду говорить о семи башнях. Я подойду к ним постепенно, как герой английской сказки Чайлд Роланд. Несколько бессвязных слов Хэдли - единственная реальная улика, которой мы располагаем, так как она исходит от жертвы, - могут оказаться самым важным ключом. Я имею в виду слова, которые пробормотал Гримо, прежде чем потерял сознание. Надеюсь, мы все их слышали. Помните, вы спросили, стрелял ли в него Флей? Гримо покачал головой. Тогда вы спросили его, кто это сделал. И что же он ответил? Я хочу спросить по очереди каждого из вас, что, по вашему мнению, вы слышали.
Доктор посмотрел на Рэмпоула. Мозги американца пребывали не в лучшем состоянии. Он помнил отдельные слова, но целое заслоняло слишком четкое видение окровавленной груди и изогнутой шеи Гримо.
- Первое слово, - неуверенно сказал Рэмпоул, - показалось мне похожим на "хор"…
- Чепуха! - прервал его Хэдли. - Я записал всю фразу. Первым словом было "вата", хотя пусть меня повесят, если я понимаю…
- Спокойно, - сказал доктор Фелл. - Ваш бред почище моего. Продолжайте, Тэд.
- Ну, я не могу в этом поклясться, но мне показалось, что следующими словами были "не самоубийство" и "он не мог использовать веревку". Далее упоминались "крыша", "снег" и "лисица". Последнее, что я слышал, звучало как "слишком много света". Опять же не могу ручаться за последовательность…
- Вы все перепутали, даже если уловили кое-что правильно, - снисходительно произнес Хэдли. - Впрочем, должен признаться, что в моих записях смысла не больше. После слова "вата" он сказал "соленый" и "окоп". Вы правы насчет веревки, хотя я ничего не слышал о самоубийстве. Крыша и снег тоже фигурировали, потом он сказал "слишком много света" и "заполучил оружие". Далее следовало что-то насчет лисицы, а под конец - я едва это расслышал из-за кровотечения - что-то вроде "не вините беднягу…". И это все.
- О боже! - простонал доктор Фелл, переводя взгляд с одного на другого. - Это ужасно! Я собирался одержать над вами верх - объяснить, что сказал Гримо. Но вы меня посрамили. Я не расслышал и половины того, что расслышали вы, хотя осмелюсь предположить, что вы оба достаточно далеки от истины. Bay!
- Ну и какова же ваша версия? - осведомился Хэдли. Доктор прошелся взад-вперед.
- Я разобрал только первые несколько слов. Они достаточно осмысленны, если я прав. Но остальное просто кошмар. Мне представляются лисицы, бегущие по крышам в снегу, или…
- Ликантропия? - предположил Рэмпоул. - Кто-нибудь упоминал оборотней?
- Нет и не будет упоминать! - рявкнул Хэдли и взмахнул записной книжкой. - Чтобы привести все в порядок, Рэмпоул, я записал то, что вы расслышали, для сравнения. Вот ваш перечень: "Хор. Не самоубийство. Он не мог использовать веревку. Крыша. Снег. Лисица. Слишком много света". А вот мой: "Вата. Соленый. Окоп. Он не мог использовать веревку. Крыша. Снег. Слишком много света. Заполучил оружие. Не вините беднягу…" Как обычно, Фелл, с присущей вам извращенностью вы уверены в самой бессмысленной части этого монолога. Я мог бы придумать объяснение его последней части, но что хотел сообщить нам умирающий, говоря о вате, соли и окопе?
Доктор Фелл уставился на свою погасшую сигару.
- Хмф, да. Нам лучше в этом разобраться. Давайте попробуем… Прежде всего, что произошло в этой комнате после того, как выстрелили в Гримо?
- Откуда мне знать? Об этом я спрашиваю вас. Если здесь нет потайного выхода…
- Нет-нет, я не имею в виду трюк с исчезновением. Вы одержимы этим, Хэдли, и не задумываетесь о том, что еще произошло. Давайте сначала разберемся в наиболее очевидном - в том, чему мы можем найти объяснение, - и будем отталкиваться от этого. Итак, что произошло в этой комнате после выстрела в Гримо? Все следы сосредоточены у камина…
- Вы хотите сказать, что убийца вылез через дымоход?
- Я абсолютно уверен, что он этого не делал, - сердито отозвался доктор Фелл. - Дымоход настолько узкий, что в него едва можно просунуть кулак. Не торопитесь и подумайте! Во-первых, тяжелый диван отодвинули от камина, и на его спинке много крови, как будто Гримо соскользнул с него или прислонился к нему. Прикаминный коврик тоже отодвинут или отброшен ногой, и кресло оттолкнули в сторону. Наконец, я заметил пятна крови на каминной полке и даже в очаге. Это приводит нас к куче обгорелой бумаги.
Теперь подумайте о поведении преданной мадам Дюмон. Войдя в эту комнату, она сразу начала проявлять интерес к камину - постоянно смотрела на него и едва не впала в истерику, увидев, что и я это делаю. Как вы помните, она допустила глупую оплошность, попросив нас развести огонь, хотя должна была знать, что полиция не возится с углем и дровами, дабы свидетелям было удобно на месте преступления. Нет-нет. Кто-то пытался сжечь в камине письма или документы, и женщина хотела убедиться, что они уничтожены.
- Выходит, она знала об этом? - сказал Хэдли. - Однако вы говорили, что верите ее рассказу.
- Да, я верил и верю ее рассказу о визитере и преступлении, но не сведениям, которые она сообщила о себе и Гримо… А сейчас снова подумайте о происшедшем. Посетитель выстрелил в Гримо, но тот, хотя все еще был в сознании, не позвал на помощь, не попытался остановить убийцу, поднять шум и даже открыть дверь, в которую колотил Миллс. Однако он кое-что сделал, притом с таким усилием, что распорол раненое легкое, как говорит врач.
И я расскажу вам, что сделал Гримо. Он знал, что умирает и что сюда прибудет полиция, В его распоряжении находились вещи, которые требовалось уничтожить. Сделать это было куда важнее, чем поймать убийцу или даже спасти собственную жизнь. Он ползал у камина, сжигая эти бумаги. Вот причина перемещения дивана, коврика и пятен крови… Теперь вам ясно?
В ярко освещенном коридоре воцарилось молчание.
- А мадам Дюмон? - спросил наконец Хэдли.
- Конечно, она об этом знала. Это было их общим секретом. И она любила Гримо.
- Если так, то он уничтожил что-то чертовски важное, - промолвил Хэдли. - Но откуда вы все это знаете? Что у них мог быть за секрет? И почему вы думаете, что этот секрет вообще существовал?
Доктор Фелл прижал ладони к вискам и взъерошил седеющую шевелюру.
- Кое-что я, возможно, сумею вам объяснить, - сказал он, - хотя многое ставит меня в тупик. Понимаете, Гримо и мадам Дюмон не большие французы, чем я. Женщина с такими скулами и с таким произношением не может принадлежать к латинской расе. Но это не важно. Они оба венгры. Точнее, Гримо родом из Венгрии. Его настоящее имя Карой, или Шарль, Гримо Хорват. Вероятно, его мать была француженкой. Он прибыл из Трансильвании, ранее входившей в Венгерское королевство, но аннексированной после войны Румынией. В конце 1890-х или в начале 1900-х годов Карой Гримо Хорват и оба его брата были отправлены в тюрьму. Я говорил вам, что у него были два брата? Одного мы не видели, но другой называет себя Пьером Флеем.
Не знаю, за какое преступление были осуждены трое братьев Хорват, но их отправили в тюрьму Зибентюрмен для работы на соляных копях около Траджа в Карпатских горах. По-видимому, Шарль бежал. Однако его страшная тайна не может быть связана с его пребыванием в тюрьме и даже побегом до истечения срока - Венгерского королевства более не существует. Куда вероятнее то, что он причинил какое-то зло своим двум братьям - нечто ужасное, касающееся этих трех гробов и людей, похороненных заживо, за что его повесили бы даже теперь, если бы об этом стало известно… Вот все, что я могу предположить в данный момент. У кого-нибудь есть спички?
Глава 6
СЕМЬ БАШЕН
Во время долгой паузы, последовавшей за этим монологом, Хэдли бросил доктору коробок спичек вместе со злобным взглядом.
- Вы шутите? - осведомился он. - Или это черная магия?
- Ни то ни другое. Лучше бы я шутил. Эти три гроба… Черт возьми, Хэдли! - пробормотал доктор Фелл, стуча кулаками по вискам. - Как бы я хотел увидеть хоть малейший проблеск…
- По-моему, вы его уже увидели. Вы утаивали информацию? И вообще как вы об этом узнали? Погодите! - Он заглянул в записную книжку. - "Хор". "Вата". "Соленые". "Окопы". Вы имеете в виду, что Гримо в действительности сказал "Хорват" и "соляные копи"? Если так, то нам придется долю ломать голову, чтобы разгадать остальные слова.
- Ваш гнев свидетельствует о том, что вы согласны со мной. Благодарю. Как вы справедливо указали, умирающие редко упоминают хор и вату. Если бы эта версия оказалась правильной, нам всем светило бы угодить в палату для умалишенных. Гримо действительно сказал это, Хэдли. Я его слышал. Вы спросили, стрелял ли в него Флей. Он ответил, что нет. Тогда кто? И он сказал: "Хорват".
- Что, по вашим словам, является его собственной фамилией.
- Да, - кивнул доктор Фелл. - Если это исцелит ваши раны, я охотно признаю, что это не было честной детективной работой, и я не показал вам источники моей информации в этой комнате. Вскоре я продемонстрирую их, хотя, видит бог, уже пытался сделать.
Мы слышали от Тэда Рэмпоула о странном субъекте, который угрожал Гримо и многозначительно упоминал людей, похороненных заживо. Гримо принял это всерьез - он знал этого человека раньше и знал, о чем он говорит, так как по какой-то причине купил картину с изображением трех могил. Когда вы спросили Гримо, кто стрелял в него, он ответил "Хорват" и упомянул соляные копи. Вам не кажется это столь же странным для профессора-француза, как наличие над его камином гербового щита с черным орлом, полумесяцем и…
- Думаю, мы можем опустить геральдику, - прервал его Хэдли. - Что это за герб?
- Это герб Трансильвании. После войны он перестал существовать и даже ранее едва ли хорошо был известен в Англии или во Франции. Сначала славянское имя, потом славянский герб. Далее книги, которые я вам показывал. Это английские книги, переведенные на венгерский. Не стану притворяться, что мог их прочитать…
- Слава богу!
- Но по крайней мере, я смог узнать полное собрание сочинений Шекспира, "Письма Йорика к Элизе" Стерна и "Опыт о человеке" Поупа. Это было настолько удивительно, что я обследовал книги целиком.
- Что же тут удивительного? - спросил Рэмпоул. - В любой библиотеке встречаются необычные книги, в том числе и в вашей.