- Э-э… да, - ответил Мэнген. Он достал носовой платок и вытер лоб. При свете огня на его худом угловатом лице четко обозначились морщинки. - Это еще одна причина, по которой я не догадался, кто это. Посетитель пришел слишком рано. Профессор говорил о десяти часах, а он явился без четверти.
- Вы уверены, что речь шла о десяти вечера?
- Ну… да. По крайней мере, так я думаю. Около десяти, верно, Розетт?
- Не знаю. Мне отец ничего не говорил.
- Понятно. Продолжайте, мистер Мэнген.
- Мы включили радио - зря, так как музыка была громкой, - и играли в карты у камина. Тем не менее я услышал звонок и посмотрел на часы на каминной полке - они показывали без четверти десять. Я встал, когда услышал, что открылась входная дверь. Потом голос мадам Дюмон произнес что-то вроде "Подождите, я узнаю", и раздался звук, как будто дверь захлопнулась. Тогда я крикнул. "Кто там?" Но радио так вопило, что я, естественно, подошел выключить его. И мы сразу услышали голос: "Привет, ребята! Это Петтис. Что это за нелепые формальности насчет того, можно ли повидать босса? Я поднимусь к нему в комнату".
- Это его точные слова?
- Да. Петтис всегда называл доктора Гримо "босс" - больше никто не осмеливался на такое, кроме Бернеби, который называл его "папаша"… Поэтому мы ответили: "Ладно" - и больше об этом не думали. Но я заметил, что время приближается к десяти, и с тех пор был настороже…
Хэдли что-то рисовал на полях записной книжки.
- Значит, человек, назвавший себя Петтисом, - задумчиво промолвил он, - говорил с вами через дверь, не видя вас? Откуда же он знал, что вы там вдвоем?
Мэнген нахмурился:
- Полагаю, он видел нас через окно. Поднимаясь на крыльцо, можно заглянуть в ближайшее окно передней комнаты. Я сам всегда так делал, и если видел там кого-нибудь, то стучал в окно, чтобы не звонить.
Суперинтендент продолжал рассеянно рисовать в книжечке. Казалось, он собирался задать очередной вопрос, но передумал. Розетт устремила на него немигающий взгляд.
- Продолжайте, - сказал Хэдли. - Вы ждали до десяти…
- И ничего не происходило, - сказал Мэнген. - Но с каждой минутой после десяти я не успокаивался, а, напротив, нервничал все сильнее. Я говорил вам, что не ожидал прихода этого человека и вообще каких-либо неприятностей. Но я представлял себе темный холл и японские доспехи с маской и чем больше думал об этом, тем меньше мне это нравилось…
- Я понимаю, что ты имеешь в виду. - Розетт бросила на него странный, удивленный взгляд. - Я думала о том же, но не хотела говорить тебе, чтобы ты не назвал меня дурой.
- Да, я тоже боюсь попасть впросак. Вот почему, - с горечью добавил Мэнген, - меня отовсюду увольняют и, вероятно, уволят теперь за то, что я не позвонил в редакцию и не сообщил о случившемся. Шеф будет в ярости. Но я не Иуда. - Он переминался с ноги на ногу. - Было почти десять минут одиннадцатого, когда я почувствовал, что больше не могу этого выносить. Я бросил карты и сказал Розетт: "Давай включим свет в холле, выпьем или сделаем хоть что-нибудь". Я собирался позвонить Энни, но вспомнил, что сегодня суббота и у нее свободный вечер…
- Энни - это служанка? Совсем забыл о ней. Ну?
- Поэтому я подошел открыть дверь, но она оказалась запертой снаружи. Я сразу почувствовал… Знаете, как бывает, когда в вашей спальне есть какой-то предмет вроде картины или орнамента, настолько обычный, что вы его едва замечаете. Потом однажды вы входите в комнату, и у вас возникает смутное ощущение, будто что-то не так. Это раздражает и беспокоит вас, так как вы не можете понять причину. А затем вы внезапно осознаете, что этот предмет исчез. То же происходило и со мной - я знал, что что-то не так. Я чувствовал это с тех пор, как услышал голос этого типа в холле, но полностью осознал, только обнаружив, что дверь заперта. А когда я, как последний идиот, начал дергать ручку, мы услышали выстрел. Огнестрельное оружие в доме поднимает адский грохот, и мы услышали его даже внизу. Розетт закричала…
- Ничего подобного!
- Потом она сказала то, о чем подумал и я. "Это был не Петтис. Он пробрался к отцу".
- Можете назвать точное время выстрела?
- Да, было ровно десять минут одиннадцатого. Ну, я попытался взломать дверь. - Несмотря на неприятное воспоминание, в глазах Мэнгена мелькнула усмешка. - Вы когда-нибудь обращали внимание, как легко взламывают двери в книгах? Это просто рай для плотника. Двери взламывают там одну за другой под малейшим предлогом - например, если кто-то внутри не ответит на обычный вопрос. Но попробуйте проделать такое с одной из этих дверей! Я колотил в нее, пока чуть не сломал плечо, а потом решил вылезти в окно и войти снова через парадную или заднюю дверь. Но я наткнулся на вас, и остальное вы знаете.
Хэдли постукивал карандашом по записной книжке.
- А парадная дверь всегда остается незапертой, мистер Мэнген?
- Понятия не имею! Но это было единственным, что пришло мне в голову. Как бы то ни было, она оказалась незапертой.
- Вы можете что-нибудь добавить, мисс Гримо?
Веки девушки опустились.
- Ничего… Хотя кое-что могу. Но вас интересует все странное, верно, даже если это на первый взгляд не имеет отношения к делу? По-видимому, так оно и есть, но я все-таки расскажу… Незадолго до того, как позвонили в дверь, я подошла к столу между окнами взять сигареты. Радио было включено, как сказал Бойд, но я услышала где-то на улице или на тротуаре перед дверью какой-то стук - словно тяжелый предмет упал с большой высоты. Это был не обычный уличный звук - как будто упал человек.
Рэмпоулу стало не по себе.
- Стук? - переспросил Хэдли. - Вы не выглянули посмотреть, в чем дело?
- Выглянула, но не смогла ничего разглядеть. Конечно, я только отодвинула штору, но могу поклясться, что улица была пус… - Она оборвала себя на полуслове и застыла с открытым ртом. - О боже!
- Да, мисс Гримо, - кивнул Хэдли. - Все шторы были задернуты. Я заметил это, так как мистер Мэнген запутался в одной из них, вылезая в окно. Вот почему меня заинтересовало, каким образом посетитель мог увидеть вас в комнате через окно. Но может быть, они были задернуты не все время?
Последовало молчание, нарушаемое лишь приглушенными звуками на крыше. Рэмпоул посмотрел на доктора Фелла, который прислонился спиной к одной из неподдающихся взлому дверей, подперев рукой подбородок и надвинув на глаза широкополую шляпу. Потом Рэмпоул перевел взгляд на бесстрастного Хэдли и снова на девушку.
- Он думает, что мы лжем, Бойд, - холодно сказала Розетт Гримо. - Пожалуй, нам больше не стоит что-либо говорить.
Внезапно Хэдли улыбнулся:
- Я не помышляю ни о чем подобном, мисс Гримо, и объясню почему, так как вы единственная, кто в состоянии нам помочь. Я даже собираюсь рассказать вам, что произошло… Фелл!
- Что? - Доктор вздрогнул и поднял голову.
- Я хочу, чтобы вы тоже это послушали, - мрачно продолжал суперинтендент. - Недавно вы с удовольствием заявляли, что верите явно невероятным историям Миллса и миссис Дюмон, не называя никаких причин своего доверия. Я отплачу вам той же монетой, сказав, что верю не только им, но и этим двоим. Объясняя почему, я заодно объясню невозможную ситуацию.
На сей раз доктор Фелл встрепенулся, надул щеки и уставился на Хэдли, словно готовясь ринуться в бой.
- Признаю, что могу объяснить не все, - добавил суперинтендент, - но достаточно, чтобы сузить круг подозреваемых и рассказать о причине отсутствия следов на снегу.
- Ах это! - с презрением сказал доктор Фелл, тут же расслабившись. - Какое-то время я надеялся, что вы действительно что-то обнаружили. А это очевидно и так.
Хэдли с усилием сдержал гнев:
- Человек, которого мы ищем, не оставил следов на тротуаре и ступеньках крыльца, потому что не ходил ни там, ни там - после того, как снегопад прекратился. Он все время находился в доме, либо будучи его обитателем, либо - что более вероятно - прячась там после того, как ранее воспользовался ключом от парадной двери. Это объясняет все несоответствия в показаниях свидетелей. В нужное время он облачился в маскарадный костюм, вышел через парадную дверь на подметенное крыльцо и позвонил в звонок. Это объясняет, откуда он знал, что мисс Гримо и мистер Мэнген находятся в гостиной, несмотря на шторы, - он просто видел, как они туда вошли. Наконец, это объясняет, каким образом он смог войти снова после того, как входную дверь захлопнули у него перед носом и велели ему ждать на крыльце, - у него был ключ.
Доктор Фелл медленно кивал, бормоча себе под нос.
- Хмф, да, - сказал он, скрестив руки на груди. - Но зачем даже слегка чокнутому субъекту проделывать столь изощренный фокус-покус? Если он проживает в этом доме, то еще куда ни шло, - он хотел, чтобы визитера сочли посторонним. Но если он действительно явился снаружи, зачем было рисковать, прячась в доме задолго до того, как он был готов действовать? Почему не прийти в нужное время?
- Во-первых, - ответил Хэдли, методично загибая пальцы, - он должен был выяснить, где находятся обитатели дома, чтобы ему не помешали. Во-вторых - что более важно, - он хотел добавить завершающие штрихи к трюку с исчезновением, не оставив следов на снегу. Трюк этот был самым главным для… скажем, для чокнутого братца Анри. Поэтому он вошел во время снегопада и ждал, когда снег прекратится.
- Кто такой братец Анри? - резко осведомилась Розетт.
- Это всего лишь прозвище, дорогая моя, - вежливо отозвался доктор Фелл. - Я говорил вам, что вы его не знаете… А теперь, Хэдли, я вынужден возразить вам. Мы так легко говорим о начале и прекращении снегопада, словно его можно регулировать как водопроводный кран. Но каким образом убийца мог определить, когда снегопад начнется или прекратится? Едва ли он думал: "Ага! В субботу вечером я совершу преступление. Думаю, снег пойдет ровно в пять часов и прекратится в половине десятого. Это даст мне время войти в дом и приготовить мой трюк к концу снегопада". У вашего объяснения больше препятствий, чем у вашей проблемы. Куда легче поверить, что человек прошел по снегу, не оставив следов, чем что он точно знал, когда будет снег, чтобы пройти по нему.
Суперинтендент был раздосадован:
- Я пытаюсь добраться до сути дела. Но если вы возражаете… Неужели вам не ясно, что это объясняет последнюю проблему?
- Какую?
- Наш друг Мэнген говорит, что посетитель угрожал нанести визит в десять, а миссис Дюмон и Миллс - что в половине десятого… Погодите! - остановил он Мэнгена. - Лжет ли кто-то из них? Во-первых, какая может существовать причина, чтобы впоследствии лгать о времени, когда угрожал прийти посетитель? Во-вторых, если один говорит о десяти часах, а другие - о половине одиннадцатого, значит, кто-то из них, виновен он или нет, должен был знать заранее о времени визита. И кто же оказался нрав?
- Никто, - сказал Мэнген. - Визитер явился без четверти десять.
- Да. Это признак того, что никто не лгал и что визитер назвал время прихода не точно, а приблизительно - от половины десятого до десяти. А Гримо, хотя и старался изо всех сил притворяться, будто угроза его не напугала, тем не менее упомянул обе цифры, дабы обеспечить присутствие всех. Моя жена делает то же самое, приглашая на игру в бридж… Но почему братец Анри не мог назвать точное время? Потому что, как сказал Фелл, он не мог регулировать выпадение снега, как мы регулируем поток воды в кране. Он мог рискнуть, рассчитывая, что этим вечером, как и несколькими предыдущими вечерами, будет снегопад, но должен был ждать хоть до полуночи, пока снег не прекратится. Но ему не пришлось ожидать долго - снегопад закончился в половине десятого. После этого он действовал, как действовал бы любой маньяк, - подождал пятнадцать минут, чтобы потом не было споров, и позвонил в дверь.
Доктор Фелл открыл рот, собираясь заговорить, но посмотрел на напряженные лица Розетт и Мэнгена и промолчал.
- Итак, - продолжал Хэдли, расправив плечи, - я доказал вам обоим, что верю всему, что вы рассказали, потому что мне нужна ваша помощь… Человек, которого мы ищем, не просто знакомый. Он знает этот дом сверху донизу - комнаты, распорядок, привычки обитателей. Он знает ваши фразы и прозвища. Он знает, как мистер Петтис обращается не только к Гримо, но и к вам, следовательно, не может быть случайным деловым знакомым профессора, которого вы никогда не видели. Поэтому я хочу знать все обо всех, кто часто посещает этот дом и кто достаточно близок к доктору Гримо, чтобы соответствовать описанию.
Розетт вздрогнула:
- Вы думаете, что кто-то из… О, это невозможно! Нет, нет, нет! - Это прозвучало своеобразным эхом голоса ее матери.
- Почему вы так говорите? - резко спросил Хэдли. - Вы знаете, кто стрелял в вашего отца?
- Конечно нет!
- Или подозреваете?
- Нет. Кроме того, я не понимаю, почему вы ищете кого-то за пределами дома. Вы дали нам прекрасный урок логики, и мы вам очень благодарны. Но если этот человек проживает здесь и действовал так, как вы описали, то это выглядит вполне логично, не так ли? Это куда лучше подошло бы…
- К кому?
- Дайте подумать… Вообще-то это ваше дело, а не мое. Конечно, вы еще не всех видели. Вы не встречались с Энни… и с мистером Дрейменом, если на то пошло. Но ваша другая идея просто нелепа. Прежде всего, у моего отца очень мало друзей. Помимо живущих в этом доме, только двое соответствуют вашим требованиям, и никто из них не может быть человеком, который вам нужен. Они не подходят по физическим характеристикам. Один из них - Энтони Петтис; он не выше меня, а я отнюдь не амазонка. Другой - Джером Бернеби, художник, который написал эту странную картину. У него имеется физический недостаток - небольшой, но скрыть его невозможно, и любой заметил бы это за милю. Тетя Эрнестина или Стюарт узнали бы его немедленно.
- Тем не менее, что вам о них известно?
Девушка пожала плечами:
- Оба средних лет, достаточно обеспечены и все время посвящают своим хобби. Петтис лысый и привередливый, но его не назовешь старой бабой. Он из тех, кого мужчины называют славным парнем, и к тому же очень умен. И почему только они не стараются чего-нибудь добиться? - Она стиснула кулаки, но бросила взгляд на Мэнгена, и ее лицо смягчилось. - Впрочем, Джером… Бернеби добился кое-чего. Он достаточно известный художник, хотя предпочел бы стать известным криминалистом. Бернеби высокий и шумливый, он обожает говорить о преступлениях и похваляться давними успехами на спортивном поприще. По-своему Джером привлекателен, и Бойд ужасно к нему ревнует. - Девушка улыбнулась.
- Мне этот тип не нравится, - проворчал Мэнген. - Фактически я терпеть его не могу, и мы оба это знаем. Но в одном Розетт права. Он бы никогда такого не сделал.
Хэдли снова раскрыл записную книжку.
- Какой у него физический недостаток?
- Косолапость. Скрыть ее он не в состоянии.
- Благодарю вас. Пока это все. - Хэдли захлопнул книжку. - Предлагаю вам отправиться в лечебницу, если только… У вас нет вопросов, Фелл?
Доктор шагнул вперед и посмотрел на девушку, склонив голову набок.
- Только один последний вопрос, - сказал он, легким движением отбросив в сторону черную ленту очков, словно смахнул муху. - Харрумф! Ха! Мисс Гримо, почему вы так уверены, что преступник - мистер Дреймен?
Глава 8
ПУЛЯ
Доктор Фелл так и не получил ответа на этот вопрос. Все было кончено, прежде чем Рэмпоул осознал, что произошло. Поскольку доктор говорил небрежным тоном, фамилия Дреймен не произвела никакого впечатления на Рэмпоула, и он даже не посмотрел на Розетт. Уже некоторое время его интересовало, что превратило шумного, разговорчивого и жизнерадостного Бойда Мэнгена в жалкую безвольную личность, которая держалась на заднем плане и мямлила какой-то вздор. С Мэнгеном такого никогда не случалось, хотя он и прежде болтал глупости…
- Вы дьявол! - крикнула Розетт Гримо.
Это походило на чирканье мела по школьной доске. Повернувшись, Рэмпоул едва успел разглядеть скуластое лицо, широкий рот и сверкающие глаза девушки, которая пронеслась мимо доктора Фелла в развевающемся норковом манто и вылетела в холл. Мэнген последовал за ней, но тут же появился снова. Он выглядел почти гротескно, стоя в дверном проеме с опущенной головой и протянутыми руками, словно в попытке успокоить публику.
- Э-э… извините, - пробормотал Мэнген и опять исчез, закрыв за собой дверь.
Доктор Фелл быстро моргал.
- Розетт Гримо - истинная дочь своего отца, Хэдли, - промолвил он, медленно качая головой. - Харрумф, да! Какое-то время она сдерживается и сохраняет спокойствие под сильным эмоциональным давлением, как порох в патроне, но потом какая-нибудь мелочь спускает курок, и… Боюсь, девушка болезненно впечатлительна, но, вероятно, она полагает, что у нее есть на то причина. Интересно, много ли она знает?
- Ну, она ведь иностранка. Но дело не в том, - недовольно сказал Хэдли. - Вы вечно стреляете по тарелкам, при этом вышибая сигарету у кого-нибудь изо рта. Но при чем тут Дреймен?
- Одну минуту… - Доктор Фелл казался обеспокоенным. - Что вы думаете о ней и о Мэнгене, Хэдли? - Он повернулся к Рэмпоулу: - По вашим словам, у меня создалось впечатление, что Мэнген принадлежит к буйным ирландцам того типа, который я знаю и люблю.
- Он был таким, - отозвался Рэмпоул.
- Что касается девушки, - сказал Хэдли, - то она могла сидеть здесь, хладнокровно анализируя жизнь своего отца, но, держу пари, сейчас она бьется в истерике из-за того, что не уделяла ему достаточного внимания. У нее есть голова на плечах, но внутри сидит черт. Ей нужен хозяин. Она и Мэнген не смогут ужиться, если ему не хватит ума вздуть ее хорошенько или последовать ее же совету на университетском диспуте.
Доктор Фелл покосился на него:
- С тех нор как вы стали суперинтендентом отдела угрозыска, я замечаю в вас некоторые вульгарные тенденции, которые меня удивляют и огорчают. Слушайте, старый сатир, неужели вы искренне верите в ту чепуху, которую болтали об убийце, пробравшемся в этот дом, чтобы ждать, пока не прекратится снегопад?
Хэдли усмехнулся.
- Это объяснение не хуже других, пока я не смогу придумать лучшее. В результате им есть о чем подумать, а головы свидетелей необходимо держать занятыми. По крайней мере, я верю их показаниям… Мы обязательно найдем какие-то следы на крыше - не беспокойтесь. Но об этом поговорим позже. Так что там у вас насчет Дреймена?