- Конечно, отравлена. Надеюсь, они разбудили нас среди ночи не для того, чтобы сообщить эту новость, - она говорила безо всякой досады. - В чем, в чем, а в этом мы не сомневаемся, не такие мы дураки. Послушайте, мистер Кампьен, я что хочу сказать. Я с вами абсолютно откровенна. И очень, очень вам благодарна, вы можете во всем мне доверять. Я ничего от вас не таю. Поверьте моему слову.
Это горячее обращение могло бы показаться в любых других устах подозрительным, но, как ни странно, в устах мисс Роупер оно прозвучало впечатляюще. Ее румяное птичье личико совершенно серьезно выглядывало из-под рюшек и бантиков чепца.
- Не сомневаюсь, - ответил Кампьен.
- Вы знаете, у каждого человека есть свои маленькие тайны. Но у меня нет от вас тайн. Раз уж я вас позвала на помощь, буду вести честную игру.
- Что вас гложет, тетушка? Молодая девушка, которая меняет на крыше платье? - тихо рассмеялся Кампьен.
- На крыше! Так вот, оказывается, как она это проделывает. Дикая кошка! - мисс Роупер восприняла новость с облегчением, явно проглядывающим сквозь притворное удивление. - Я знала, что она где-то переодевается, потому что Кларри видел ее на той неделе на Бейзуотер-роуд разряженной в пух и прах, а вечером того же дня она вернулась домой в своей старой одежке. И я молила Бога, чтобы она переодевалась… не в чьем-нибудь присутствии, но она не из этих дурочек. Бедное дитя.
Кампьену было не совсем ясно, из-за чего сокрушается Рене
- из-за этого последнего обстоятельства или какого другого изъяна племянницы Палинодов.
- Вы к ней хорошо относитесь?
- Она такая лапочка. - Старая актриса улыбнулась доброй и вместе озабоченной улыбкой. - Клайти получила чудовищное воспитание. Эти бедные старики не понимают, что значит быть молодой. Да и как они могут понимать? Клайти влюблена по уши, она сейчас как розовый бутон - вот-вот распустится. Я где-то вычитала это сравнение. Но это и на самом деле так. Колючая, а розовые лепестки уже выглядывают. Кларри говорит - этот парень очень трогательно к ней относится. Боится до нее дотронуться.
- Он тоже совсем юнец?
- Не скажите, вполне взрослый мужчина. Уже девятнадцать. Длинный, угловатый, ходит в вязаном свитере. Знаете, есть шерстяные вещи, которые с каждой стиркой садятся. Вот он такой и носит - как есть ободранный кролик. Думаю, это платье - его выбор. Платила, разумеется, Клайти. Но она даже купального костюма не способна выбрать. Кларри мне описал ее наряд - я по его описанию и сужу, что это его идея.
Она еще чуть-чуть отпила и вдруг хихикнула.
- Он сказал про Клайти: она выглядит как помесь барышни из кордебалета с прачкой. Множество оборок и всюду в обтяжку. Мальчишки это любят. А она ведь еще ездит с ним сзади на мотоцикле. Страшный риск!
- А как они познакомились?
- Бог их знает. Она никогда о нем не говорит. А услышит тарахтение мотоцикла, вспыхнет, точно маковый цвет. И уверена, что никто ничего не замечает. - Помолчав немного, Рене с чувством прибавила: - Помню, я такая же была в ее годы. А вы себя помните? Ах, что это я! Вы еще не в том возрасте, чтобы вспоминать прошлое. Но, конечно, и вас эта пора не минует.
Сидя в постели с бокалом виски, ощущая, как убегают в вечность тихие предрассветные минуты, Кампьен подумал - а хорошо бы все-таки миновала. Но Рене уже опять говорила, конфиденциально приблизив к нему лицо:
- Как я уже сказала, мистер Кампьен, есть одно маленькое обстоятельство, оно тянется уже давно, и я просто обязана о нем рассказать, чтобы вы не так удивлялись, если случайно узнаете… Кто там?
Последние слова были обращены к двери, которая начала медленно отворяться. На пороге появилась худощавая с военной выправкой фигура, облаченная в синий тяжелый шлафрок прекрасного покроя, с вышивкой. Капитан Алестер Сетон явно не знал, как быть дальше. Лицо у него было смущенное, взгляд просил снисхождения.
- Приношу свои самые искренние извинения, - начал он в точно такой манере, как Кампьен и ожидал, но более низким голосом. - Я шел мимо. Думал, что в этой комнате никто не живет, и вдруг вижу - слабая полоска света.
- Да полноте, капитан. Просто вы учуяли запах виски, - рассмеялась Рене. - Присоединяйтесь к нам. Возьмите вон там полоскательный стакан и несите его сюда.
Капитан обезоруживающе улыбнулся, как улыбается ребенок, признающийся в невинной проказе.
"Чей-то он баловень?" - подумал Кампьен и внимательно посмотрел на мисс Роупер. Она наливала в стакан виски, отмерив ровно на два пальца - по-видимому, узаконенная дозировка.
- Пейте, - сказала она. - В общем, хорошо, что вы пришли, потому что расскажете мистеру Кампьену во всех подробностях, как мисс Руфь заболела. Только умерьте голос. У нас ведь тайный совет, да и виски скоро кончится, если еще кто-нибудь пожалует.
Так вот оно что! Рене организовала это ночное бдение, чтобы как будто невзначай посвятить его в свою тайну. Что ж, связь вполне респектабельная.
Капитан удобно расположился в кресле мореного дуба, похожем на трон скандинавского короля.
- Я не убивал леди, - произнес он, застенчиво улыбнувшись Кампьену, точно не сомневался, что понравится ему.
- Ты ее не знал, Альберт, - поспешно вставила Рене, как будто боялась, что ситуация может выйти из-под контроля. - Она была высокая дородная женщина, выше всех остальных Палинодов. К тому же в отличие от них не отличалась большим умом. Я знаю, что думает Кларри. Но он совершенно не прав…
- Как это ни странно, - пробубнил себе в стакан капитан Сетон и опять улыбнулся, на этот раз со злинкой, как порой улыбаются коты.
- Они не стали бы убивать ее из-за этого, - продолжала Рене, не обращая внимания на капитана. - Они все были очень сердиты на нее, я знаю, но не потому, что она была глупая. Она была очень больна, бедняжка. Доктор сообщил мне об этом за два месяца до ее смерти. "Если она будет принимать все слишком близко к сердцу, с ней обязательно случится удар, - сказал он. - И опять хлопот не оберешься. Она кончит, как ее брат".
Кампьен спустил ноги с кровати.
- А мистер Эдвард умер от удара?
- Так говорит доктор, - веско произнесла мисс Роупер, вложив в эти слова мучившие ее подозрения и пытаясь внушить их Кампьену. Склонив голову набок, как малиновка, она продолжала: - Но точно никто, конечно, не знает. Ну так вот, в день своей смерти мисс Руфь вышла из дому рано утром со своей хозяйственной сумкой. А накануне вечером у них была ссора, я слышала, как они все кричали на мисс Руфь в кабинете мистера Лоренса. Вернулась она домой в половине первого, и кажется, все утро никто ее не видел. Я была на кухне, остальные разошлись кто куда, и ее встретил внизу, в холле, капитан. А дальше, дорогой, рассказывайте вы.
Услыхав "дорогой", капитан поднял брови и чуть улыбнулся.
- Я сразу увидел, что она больна, - проговорил он с расстановкой. - Этого ведь нельзя не заметить. Она, знаете ли, кричала.
- Кричала?
- Ну, говорила очень громко, - при этих словах его собственный бархатистый голос понизился чуть не до шепота. - Лицо у нее было ярко-красное, она шаталась и размахивала руками. Ну а поскольку, кроме меня, рядом никого не было, я, разумеется, сделал все, что в моих силах. - Капитан замолчал и, пригубив бокал, начал задумчиво тянуть виски. - Я повел ее к нашему костолому, он живет по соседству. Хорошенькая мы были пара, доложу я вам. Из всех окошек вылезли любопытные поглазеть на нас, или мне только показалось? - он рассмеялся, вспомнив эту картину, но по глазам было видно, что ему все еще неловко.
- Благородный поступок, хотя, конечно, удовольствия он вам не доставил, - отозвался Кампьен.
- Вот и я говорю, - поддержала его Рене, - какой он молодец! Другой позвал бы меня. А он взял и спокойненько повел ее к врачу. Он весь в этом. Доктора они застали, но он им не помог.
- Нет-нет, милая Рене, это было немного не так. Постараюсь быть предельно точным. Идем мы по улице с криками и воплями, точь-в-точь - полицейский ведет в участок подвыпившую женщину, подходим к приемной доктора и видим - он запирает наружную дверь. А рядом с ним огромный верзила, который в довершение всего обливается горючими слезами. Насколько я понял, они спешили к роженице.
Было заметно, что описываемая картина живо встает у него в воображении, доставляя ему мало удовольствия.
- Так мы и стояли на крыльце, - рассказывал дальше капитан. - Я был в совершенной растерянности и, не зная, что делать, мял в руках свою зеленую шляпу. Да и сам я был, должно быть, ей под цвет. Доктор выглядел очень усталым и озабоченным, выслушивая интимные подробности совершающегося таинства, которые излагал ему верзила. Моя спутница, одетая по-весеннему - сари из мешковины поверх фланелевой нижней юбки - я не ошибаюсь, Рене?
- Думаю, это была не нижняя юбка, а несколько обыкновенных верхних. Палиноды вообще все странно одеваются. Они выше этого.
- Выше или ниже, но мисс Руфь была явно в середке этих юбок, - без тени улыбки продолжал капитан. - Булавки, которыми они были сколоты, не держались, и сомнений на этот счет не было никаких. Как бы то ни было, она тоже стояла на крыльце и все выкрикивала цифры.
- Цифры? - переспросил Кампьен.
- Да, цифры. Из всей семьи у ней одной была математическая жилка. Разве Рене вам не сказала? Полиция меня без конца спрашивает: "Что она говорила?" Насколько я мог понять, она все время очень громко повторяла какие-то цифры. Произносила их с трудом. Почему я и понял, что она не сошла с ума, а заболела.
- Доктор должен был вернуться и осмотреть ее, - вставила Рене. - Он занятый человек, это все знают, но…
- А я, в общем, его понимаю, - капитан Сетон хотел быть предельно справедливым. - Тогда и мне показалось, что его поведение не лезет ни в какие ворота, но я и сам был почти вне себя. Он знал, что ее дом буквально в двух шагах, и не сомневался, что с ней случился тот самый предсказанный им удар. Он взглянул на нее и сказал: "О Господи! Да, да, конечно! Отведите ее домой, хорошенько закутайте. Я приду сразу, как только освобожусь". Учтите, - обратился он к Кампьену со своей странной, чуть виноватой улыбкой, - этот рыдающий верзила, а он был на фут шире в плечах любого из нас и лет на тридцать моложе, дал мне ясно понять, что доктор пойдет не с нами, а с ним. Поверьте, он это сказал весьма внушительно. Во всяком случае, мне пришлось уступить, и я повел мою шатающуюся кулему сквозь толпу любопытных, а у нее уже и пена на губах появилась. Дома я посадил ее в кресло, на котором не было книг, навалил на нее гору тряпья и отправился на кухню за Рене.
- Я оставила его мешать соус на сковородке, а сама пошла в комнату мисс Руфи, - улыбнулась мисс Роупер и поглядела на капитана с любовью и восхищением. - Добрая, благородная душа!
- Что бы там кто ни говорил, - капитан Сетон поддразнил Рене и улыбнулся.
- Пейте и помалкивайте. Любит, когда его хвалят. Ну так вот, мистер Кампьен, поднялась я к ней, она как будто задремала. Мне не понравилось, как она дышит, но я знала, что скоро придет доктор. Укрыла ее еще одним одеялом и ушла - ей ведь нужен был покой.
Капитан выпил виски и вздохнул:
- Больше ее живой никто не видел, никто, - сказал он. - Никому не доставила никаких хлопот. Кроме меня, конечно.
- Какой ужас вы говорите. - Розовые банты на чепце мисс Роупер негодующе задрожали. - Я пошла наверх, а тут как раз вернулась мисс Эвадна, и мы поднялись к мисс Руфи вместе. Было около двух часов. Мисс Руфь все еще спала, но при этом страшно хрипела.
- Мисс Эвадна оказала какую-нибудь помощь? - спросил Кампьен.
Рене не опустила глаз под его взглядом.
- Нет, не оказала, - ответила она. - Такой уж это характер. Она позвала сестру, а когда та не откликнулась, оглядела комнату, взяла с полки книгу, почитала немного, а потом велела мне послать за доктором, как будто я сама не знаю, что делать.
- Когда он пришел?
- Около трех. Он принял ребенка и поспешил домой. Сказал, что ему надо было вымыться и переодеться. А по-моему, он заскочил домой объяснить жене, почему опоздал к обеду. Когда он пришел, мисс Руфь уже умерла.
На какой-то миг воцарилось молчание, прерванное капитаном.
- Доктор написал, что смерть наступила от тромбоза. В конце концов, он именно это и ожидал. Так что винить его не в чем.
- И все-таки нашелся человек, который обвиняет его, - заметил Кампьен и с удивлением отметил, что оба немедленно встали на защиту доктора.
- Люди любят поговорить, - возразила Рене, как будто Кампьен укорил ее в чем-то. - Такова человеческая природа. А внезапная смерть каких только кривотолков не вызывает. "Очень быстрая смерть", - скажет один, а другой прибавит: "Довольно-таки подозрительно!", третий воскликнет: "Надо иметь железные нервы!" И кто-нибудь обязательно заключит: "Это наверняка кому-то выгодно". Как я их ненавижу! - Ее маленькое личико пылало, старушечьи глаза метали молнии.
Капитан встал и отнес стакан на место. Легкий румянец заиграл и у него на скулах.
- Я, во всяком случае, не убивал эту вульгарную старуху, - вдруг произнес он с открытой злобой. - Я ссорился с ней, признаю, и по сей день считаю, что правда на моей стороне. Но говорю раз и навсегда: я не убивал ее!
- Тихо, тихо! - Рене старалась утихомирить капитана, пользуясь непререкаемым авторитетом у домочадцев. - Перебудите весь дом, дорогой. Мы знаем, что вы не убивали.
Капитан, худой, подтянутый, в своем эдвардианском шлафроке, поклонился сперва Рене, потом Кампьену - даже у него нет-нет да и проскользнет театральный жест.
- Спокойной ночи, - сказал он сухо. - Премного благодарен за компанию.
- Ну вот… - Рене подождала, пока дверь закроется, и прибавила: - Видели старого дурака? Но думаю, это все равно выплыло бы. Он весь на нервах, и одна рюмка выбивает его из колеи. - Она опять замолчала и с сомнением посмотрела на мнимого племянника. - А все из-за комнаты. Старый что малый, комнату не поделили. Когда мы сюда переехали, я поселила его в очень хорошей комнате. Оказалось, в ней давно хотела жить мисс Руфь. Она сказала, что это была ее детокая, но я не изменила своего решения. И тогда она стала нападать на него. Вот и вся история. Честное слово, я вас не обманываю. Такие пустяки, вряд ли даже стоит упоминать.
Вид у Рене был такой виноватый, что Кампьен не выдержал и рассмеялся.
- И сколько же времени длилась распря?
- В общей сложности довольно долго, - призналась она. - Все время, пока мы здесь живем. То затихала, то опять вспыхивала. Вы ведь знаете, как бывает. Дело выеденного яйца не стоит, а сколько ужасных вещей он ей наговорил, и первый же пришел к ней на помощь. Он такой. Старый, добрый чудак, узнаете его поближе, сами в этом убедитесь. Я готова чем угодно за него поручиться.
- Не сомневаюсь. Между прочим, не это ли тот ужасный секрет, который вы мне хотели открыть?
- Что?! Мои отношения с капитаном секрет? - запрокинув голову назад, она от всей души рассмеялась. - Дорогуша, - наконец сказала она с грубоватым простодушием, - мы все живем под одной крышей почти пятнадцать лет. И не надо никакого сыщика, чтобы тайное стало явным. Нет, я хочу рассказать вам о складе гробов.
Клевавший носом Кампьен был, как говорится, взят врасплох.
- Что вы сказали? - переспросил он.
- Конечно, может, это вовсе и не гробы. - Мисс Роупер плеснула себе в бокал немного виски, добавила из сифона воды, ровно столько, сколько полагается в бокал дамы, и спокойно продолжала: - Но что-нибудь в этом же духе.
- Мертвецы? - пришел ей на помощь Кампьен.
- Конечно, нет, дорогой, - укоризненно произнесла она и рассмеялась, помолодев лет на десять. - Может, дерево для гробов, а может, ужасные маленькие козлы, которые они используют. Я никогда не заглядывала внутрь. Как-то не приходилось. Они всегда являются ночью, в этом все дело.
- Может, вы все-таки объясните мне, о чем идет речь. - Кампьен внутренне весь собрался.
- Я как раз и пытаюсь объяснить, - чуть не плача сказала Рене. - Я сдала один из моих подвалов - это такие помещения под полом с отдельным выходом слева и справа от парадного крыльца - нашему старому гробовщику Пузо. Он очень просил меня, и я пошла ему навстречу. С соседями надо жить в дружбе, правда?
- Правда, если вам нравится, что в любую минуту вас могут побеспокоить. Но это неважно, продолжайте дальше. Когда вы сдали подвал?
- Очень давно. Несколько лет назад, но год-то уж наверняка. Он человек тихий. И у нас никогда не было никаких неприятностей. Но я подумала: вы увидите, что одна подвальная дверь закрыта на ключ, отопрете ее и решите, что вещи, которые там, принадлежат мне. А вдруг там что-нибудь не то? - Она говорила очень серьезно, но круглые серые глаза ее встретили его взгляд спокойно. - Я даже хотела спросить, может, вы слышали этой ночью, как они с сыном что-то там делают.
- Они что, сейчас там?
- Если нет, то скоро явятся. Когда вы были наверху, у мисс Эвадны, Пузо на минуту заскочил ко мне, предупредил, чтобы я не пугалась - они с сыном придут сюда часа в три-четыре ночи. Он очень внимательный человек. Старое воспитание.
Кампьен не слышал ее последних слов. Как же так, Чарли Люк совершенно точно указал время эксгумации - четыре часа утра. А это ведь на Уилсвичском кладбище. Может, он не совсем проснулся, когда читал записку?
- Ну конечно же! - вдруг сообразил он. - Не они ведь хоронили его.
- Мистера Эдварда? Пузо и сын его не хоронили, нет. - Вид у Рене был встревоженный. - Из-за этого было столько шуму! Такова была воля мистера Эдварда, написанная в завещании. Бесчувственный старик. Не думал, как сильно это может задеть добрых людей. Мертвым все равно. У него в завещании было сказано: "Проводя бессонные ночи в своей жалкой конуре и слушая раскаты грома и пушечную канонаду готовящегося к нападению врага, я пришел к следующему решению: если я умру раньше мистера Пузо, который многие годы мысленно снимал с меня мерку в предвкушении предстоящей работы, прошу моих близких не обращаться к нему в его ничтожную контору и не хоронить меня в одном из его богомерзких гробов".
Она произнесла этот монолог с большим чувством и кончила его характерным взмахом руки, проявив незаурядный талант подражателя.
- Я выучила завещание, как роль, - сказала она. - Мне оно показалось таким злобным.
Единственный зритель был явно в восторге.
- Брат был, видно, с характером?
- Напыщенный старый дурак. Набит всякими идиотскими идеями, и никаких манер, даже в могиле. От великого-то ума он и оставил всю семью без гроша. Вот я вам все и рассказала. Так что услышите - стучат под полом, не бойтесь, это всего-навсего гробовщик.
- Вдохновляющее предупреждение, - заметил Кампьен, встал с кровати и облачился в халат.
- Может, пойдем посмотрим? - предложила Рене самым беззаботным тоном. И Кампьен подумал, уж не было ли это предложение главной целью ее визита. - Мне никогда не приходило в голову шпионить за ним, - поведала она ему доверительно. - Во-первых, не было причины, а во-вторых, из моей комнаты ничего не увидишь. Последний раз он приходил сюда месяца три-четыре назад.
В дверях Кампьен остановился.
- А что там Коркердейл? - спросил он.
- О нем можно не беспокоиться. Он спит на кухне.
- Что?