Однажды вечером Билл столкнулся с Обезьяной в общей комнате низкопробного паба под названием "Три короля" - его содержал еврей с дурной славой, который был скорее скупщиком краденого, чем владельцем питейного заведения.
Его вероломный друг, еще более постаревший и морщинистый, сидел в углу с незажженной трубкой во рту. Перед ним стояла наполовину осушенная кружка темного пива, он мрачно засунул руки в карманы. Если у Обезьяны и были бриллианты, его вид опровергал это, ибо выглядел он как угодно, только не процветающе. Ни его внешний вид, ни манеры, ни выбор местопребывания не говорили о его богатстве.
- Кого я вижу, Билл, старый приятель! - сказал он, подняв голову, когда мистер Смит ворвался в комнату. - Смотрю, тебя выпустили из тюрьмы!
- Угу! И я как раз собираюсь перерезать тебе горло!
- Господи! - тревожно проскулил Обезьяна. - В самом деле собираешься задать мне жару? Сопротивляться я не стану, так что валяй!
Билл придвинул стул, поставил его перед Обезьяной и, достав нож, начал угрожающе поигрывать им. Обезьяна отшатнулся перед блеском клинка и скверным выражением глаз своего приятеля, но не посмел позвать на помощь, не то грабитель сразу бросился бы на него.
- Посмотри‑ка сюда, Обезьяна, - с мрачным видом медленно проговорил Билл. - Я не хочу ничего слышать ни от твоей проклятущей девки, ни от тебя тоже! Понял? Я повидался с тем зверенышем, которого ты уговорил украсть мои брильянты, и…
- Ах! С тем парнишкой! - с неожиданной яростью воскликнул Обезьяна. - Хотел бы я, чтобы он был тут, я бы выдавил из него сердце!
- За что? Разве он не отдал тебе добычу - мою добычу, черт тебя побери?
- Нет, не отдал. Этот брехун, шелудивый брехун, обманул меня. Я вот что тебе скажу, Билл: он оставил цацки себе, будь он проклят!
- Это л‑ложь, ты, увертливый пес! - неспешно произнес Билл.
- Пусть я сдохну, если это не правда, как на исповеди! - воскликнул Обезьяна. - Послушай, дружище…
- Не называй меня "дружище"! - резко перебил Билл. - Я тебе не "дружище", ты - плоскомордый сын проклятого висельника. Лиз проболталась о моей добыче, и ты попытался подрезать мои цацки, когда я мотал срок. И ты и вправду их заграбастал, ты…
- Я этого не делал! - рявкнул Обезьяна, в свою очередь перебив Билла. - Малыш сорвал куш, говорю я тебе. Конечно, я знал о брильянтах…
- Конечно, ты знал! - иронично проворчал Билл. - Разве я не рассказывал тебе, что вломился в тот дом на Керзон‑стрит и взял брильянты? Рассказывал, будь ты проклят!
- Я знаю, что рассказывал, Билл. И ты говорил, что засунул добычу в куклу. Это ты умно поступил, но ты мог бы больше доверять испытанному товарищу. А я и не знал, что ты заложил куклу, пока Лиз мне не сказала. Она видела, как ты отправился в ломбард с китайской игрушкой под мышкой, и…
- И ты послал ее за мной проследить! - дико воскликнул Билл. - Не случайно же она оказалась в Ламбете!
- Угу, - упрямо сказал Обезьяна. - Я и вправду попросил сесть тебе на хвост. Ты спрятал цацки внутри игрушки и смылся с ней. Я не мог сам последовать за тобой, поэтому послал Лиз. Она и сказала мне, что ты заложил вещицу. Поэтому, когда ты ушел в отсидку, я попытался ее добыть, но тот мелкий паршивец меня уделал.
- Чтоб меня! Зря я не перерезал ему горло! - в ярости прорычал Билл. - Но ты, значит, пытался заграбастать мое добро?
- Каждый заботится о своей шкуре, Билл, ей‑богу. Думаю, девушка обнаружила камешки. Не нужно заводиться, Билл, не я же подцепил твои цацки. Их подрезал парень.
- Это ложь, говорю тебе!..
- Нет! Когда я рассказал парню о цацках, он наверняка их спер, а куклу оставил, чтобы девка из ломбарда ничего не заподозрила. Больше я никогда не встречал этого мальчишку, хотя рыскал у ломбарда словно проклятая дворняжка. Малый смылся с алмазами. Хотел бы я, чтобы он тут оказался. Я бы придушил его, если б смог!..
Билл подумал и убрал нож в карман. Без сомнения, Обезьяна говорил правду, он слишком сильно разозлился, чтобы лгать. Кроме того, если бы он действительно заграбастал бриллианты, он не остался бы таким жалким, в нужде, в воровском квартале в грязном Уайтчепеле. Нет, драгоценности были у Болкера, и он обманул Обезьяну; более того, на том разрушенном причале он обманул самого Билла. Гордившийся своей смекалкой, Смит был в дикой ярости от того, что его обманул какой‑то мальчишка.
"Мне бы только снова его изловить! - подумал он, покидая "Три короля". - Я отрублю ему башку и брошу его кривое тельце в речную грязь".
Но он обнаружил, что до Болкера добраться нелегко, хотя больше недели следил за магазином на Лестер‑сквер. Единственная встреча с Биллом предупредила мальчишку, что связываться с тем опасно. Болкер известил своих работодателей и в настоящий момент скрывался. Кроме того, он придумал маленькую схему, чтобы избавиться от неуместного присутствия Весельчака Билли.
Господин Варк взял на себя выполнение деталей этой схемы, и с Агарью проконсультировались насчет завершения всего плана. Эти трое: Варк, Агарь и Болкер расставили ловушку ничего не подозревающему Биллу, в которую тот и угодил, даже не подозревая о грозящей ему опасности. Его предали Обезьяна, Болкер, Лиз, а теперь его собирался продать господин Варк, юрист. Воистину, в данный момент Судьба была против Билла.
Варк был юристом воров, и было в нем что‑то от современного Фейгина, ибо он не только использовал преступников, когда мог это сделать без риска для себя, но и сдавал их властям, как только ему начинала грозить опасность. Когда он увидел шанс сделать деньги на Билле Смите, он тут же принял решение и послал за ним. Поскольку Варк часто имел дело с этим взломщиком, Билл не заподозрил, что юрист задумал предать его, и, как глупая муха, впорхнул в офис паука в Ламбете…
Первое, что он увидел, войдя в кабинет юриста, был раскачивающийся мандарин.
- Удивлены, увидев его тут? - заметив выражение лица посетителя, заметил Варк. - Осмелюсь сказать - да. Но видите ли, Билл, я все знаю о краже алмазов леди Диси.
- Кто тебе рассказал? - прорычал Билл, шлепнувшись на стул.
- Агарь из ломбарда, - медленно и многозначительно произнес Варк.
Глаза Билла яростно засверкали, как того и желал Варк. Адвокат до сих пор не простил Агари отказ выйти за него замуж и то, что она сорвала его замыслы завладеть состоянием господина Дикса. Из‑за этого он затаил на нее зло и, если мог поселить в сердце взломщика недобрые чувства к ней, конечно же, попытался это сделать. Судя по следующим словам Билла, адвокат в этом преуспел.
- О, та девка, вот как? - тихо сказал Смит. - Я мог бы и сам догадаться, увидев эту цацку. Ну, я хозяин игрушки и, думаю, завладею и всем остальным. Но это мое дело, не твое. Чего тебе надо, жалкий пес? - прибавил он, угрюмо разглядывая тощего Варка.
- Я хотел повидаться с вами в связи с бриллиантами леди Диси. Почему вы не принесли их ко мне, когда украли?
- Тебе? Потому что я тебе не доверял! - резко ответил Билл. - Я знаю, что рисковал шкурой, когда стянул эти яблочки, и не собираюсь доверять свою добычу ни вам, ни Обезьяне. Вы бы меня продали.
- Ну, Обезьяна и вправду продал тебя.
- Ха! Ты ничего не знаешь об этом деле!
- Нет, а Болкер узнал.
- Болкер! - повторил Билл, скрипнув зубами. - Ты знаешь этого горбатого негодяя? Я‑то знаю! Ну а теперь, смотри сюда! - Билл выхватил из кармана складной нож и открыл его. - Вот этим я вспорю его тухлое брюхо, глядя ему в глаза, на его уродливую рожу!
- Лучше этого не делать, если не хотите быть повешенным.
- Думаешь, меня это заботит? - угрюмо прорычал Билл. - Что виселица, что тюремная баланда. Для меня все едино.
- Полагаю, вы хотели бы знать, где алмазы?
- Угу. Они мне нужны.
- Какая жалость, - с иронией проговорил Варк. - Потому что, боюсь, вы их не получите.
- Где цацки? - спросил Билл, положив раскрытый нож на стол.
Варк оставил этот вопрос без внимания.
- Полагаю, вы знаете, что полиция преследует вас из‑за ограбления леди Диси? - проговорил он, лениво передвинув руку по столу, пока нож не оказался в пределах его досягаемости. - Ах да, лорд Диси предложил награду тому, кто вернет драгоценности. Вознаграждение было выплачено, но поскольку вы все еще на свободе, полиция ищет вас, мой друг!
- О, я не боюсь, что ты меня сдашь. Я слишком для тебя полезен, и я слишком много о тебе знаю. Копы не упекут меня в каталажку… Но кто получил награду?
- Болкер.
- Будь он проклят! Болкер!
- Да. Обезьяна сделал ошибку, когда доверился этому парню. Болкер подумал, что выгоднее будет поступить честнее, чем заключив договор с Обезьяной. Когда он нашел драгоценности, он отправился с ними в Скотленд‑Ярд. Алмазы сейчас у леди Диси, а Болкер, - добавил Варк, улыбаясь, - положил деньги в банк.
- Черт бы его побрал, почему я не перерезал его проклятущую глотку там, на реке?
- Это вам лучше знать, - ответил Варк, который теперь играл со складным ножом. - Вы в затруднительном положении, мой друг, и можете провести несколько лет в тюрьме за это ограбление.
- Да ну! Никто не знает, что я это сделал!
- Против вас есть доказательства, - проговорил Варк, указывая на мандарина. - Вы украли его из гостиной леди Диси вместе с бриллиантами. Вы заложили его, и Агарь может поклясться, что это сделали именно вы. Болкер может поклясться, что украденные бриллианты находились внутри куклы. С такими двумя свидетелями, мой бедный Билл, вы получите лет шесть, а то и более!
- Не я! - вставая, проговорил Билл. - Вы не сдадите меня, а больше я никого не боюсь.
- Почему не сдам? Ведь за вашу поимку предложена награда.
- А мне‑то что до этого? Кто меня схватит?
- Я! - вставая, хладнокровно ответил Варк.
- Ты? - Билл на мгновение отпрянул, потом бросился вперед. - Будь ты проклят! Ты продал меня, акула! Отдай мой нож!
- Не такой я дурак, мистер Смит.
Варк отшвырнул нож в дальний угол комнаты и прицелился из револьвера в голову наступающего на него взломщика. Билл на миг отступил и тут же оказался в руках двух полицейских.
Он взревел, как дикий зверь.
- Ловушка!.. - взвыл он, пытаясь вырваться.
В следующее мгновение в кабинет вошли Агарь и Болкер, и Билл перевел взгляд с одной на другого.
- Вы устроили мне западню… - проговорил он. - Ну погодите, вот я выйду на свободу!
- Тогда ты меня убьешь, полагаю? - презрительно поинтересовалась Агарь.
- Нет, не убью, не убью даже этого маленького горбуна. Но одного‑единственного парня я непременно выпотрошу… этого грязного вороватого законника!
Варк отпрянул перед свирепым взглядом этого человека, и когда Билла, исходящего пеной и ругавшегося, вытащили из комнаты, адвокат с нервной улыбкой посмотрел на Агарь.
- Он блефует, - слабо проговорил адвокат.
- Я так не думаю, мистер Варк. Боюсь, больше семи лет вам не прожить. Примерно в то время, когда освободят Весельчака Билли, состоятся похороны.
Когда Агарь вышла, Болкер усмехнулся адвокату и изобразил жутковатую пантомиму, проведя рукой по горлу. Варк посмотрел на складной нож в углу и задрожал.
Мандарин на столе раскачивался и улыбался вечной улыбкой.
Глава IX
Восьмой клиент и пара ботинок
Клиент был очень маленьким мальчиком, едва достающим до края прилавка, но его резко очерченное, острое личико было умно не по годам - такой ум порой дает бедность. Агарь, взглянув на его копну рыжих волос и проницательные голубые глаза, взирающие на нее снизу вверх, решила, что перед ней ирландец, и когда мальчик заговорил, его акцент подтвердил догадку. Она с некоторым изумлением уставилась на оборванного босоногого мальчишку, потому что это был самый маленький клиент из всех, какие бывали у Агарь. Но Микки, как он себя назвал, был таким же продувным, как и клиенты более зрелого возраста, а если честно, и поболе. Он проницательно торговался с Агарь, используя свой маленький жизненный опыт, и явно решил не покидать магазина до тех пор, пока не получит намеченную им цену за залог. А залог его был парой крепких рабочих ботинок, подбитых сапожными гвоздями с большими шляпками и крепкой подошвой. Рыжий мальчик с грохотом швырнул их на прилавок и потребовал за них семь шиллингов.
- Я дам тебе пять, - сказала Агарь, осмотрев залог.
- Да неужто? - нахально пропищал сопляк. - Нацелились вырвать у меня изо рта кусок хлеба? Мама сказала, ботинки стоят семь монет, так я и хочу семь.
- Где твоя мама, мальчик? Почему она не пришла сама?
- Мама утешается, распивая за углом, а я уж наверняка и сам могу забрать эти чертовы денежки. Семь монет, красотуля, и можешь идти баиньки!
- Где ты взял эти ботинки? - спросила Агарь, не обращая внимания на убедительные речи паренька. - Вижу, что шляпки гвоздей на подошвах образуют две буквы.
- Ах! Может быть, - любезно согласился Микки. - На одной подошве - "G", a на другой - "K"; но моего отца зовут Патрик Дули, он в Америке, вот незадача. Мать раздобыла эти ботинки пять дней назад где‑то за городом. Это подарок, дорогуша, и они слишком велики и для меня и для моей матери, так что мы закладываем их, дорогая, за семь шиллингов.
- Возьми шесть, - убедительно сказала Агарь. - Больше они не стоят.
- Святые угодники! Вы только послушайте это вранье! - завопил Микки. - Шесть, вот как? И как я смогу принести матери на шиллинг меньше? Да она мне голову проломит двухпинтовой кружкой! Неужели, дорогуша, ты так любишь деньги?
- Вот… Вот! Возьми семь шиллингов! - сказала Агарь, желая избавиться от визгливого бесенка. - Я оформлю квитанцию на имя миссис Дули.
- Миссис Бриджит Дули, проживающей на Парк‑лейн, - величественно сказал Микки. - Уверен, это место сойдет не хуже любого другого. Мы - бродяги, и нам не слишком везет. Если бы не эти ботинки, мы отправились бы в Марлоу без медного гроша.
- Вот! Возьми квитанцию и деньги. Полагаю, вы украли эти ботинки.
- Разве это в моем характере? Украсть! Разве эти ботинки не были подарены мне из чистой благотворительности, любезной всем святым? А, ладно, ухожу, ухожу! Семь монет - не так много, но что толку искать справедливого отношения к ирландцам в стране саксонской тирании?
И Микки вышел, напевая "Носящие зеленое" крайне пронзительным и неприятным голосом.
Агарь убрала ботинки, и не подозревая, какая история может быть связана со столь обычным заложенным предметом. Но спустя два дня она прочитала статью об убийстве, и, к ее удивлению, те самые ботинки, которые сейчас стояли на верхней полке в ее ломбарде, были отмечены как звено в цепи доказательств, благодаря которым можно было бы повесить убийцу. Совпадения происходят в реальной жизни чаще, чем считается, и это был как раз такой случай. Ботинки с инициалами на подошвах были заложены в ломбарде, а меньше чем через сорок восемь часов после того, как их заложили, Агарь прочитала о них в газете. Странно, почти невероятно, но как говорит избитая поговорка: "Правда более странна, чем вымысел".
Если кратко, история преступления была такова: сэр Лесли Крайн из Уэлби‑Парк, Марлоу, был застрелен собственным егерем - Джорджем Керрисом. Похоже, егерь собирался жениться на дочери фермера Лауре Брентон, а сэр Лесли уделял девушке больше внимания, чем следовало бы, учитывая неравенство их положения. Керрис сделал баронету замечание, и тот немедленно уволил егеря. Неделю спустя Крайна, вышедшего после ужина на прогулку в парк, нашли у искусственного водоема, известного как Пруд Королевы, находившегося неподалеку от ворот. Следы, обнаруженные в мягкой грязи у воды, рассказали, что убийца носил ботинки, отмеченные на подошвах буквами "G" и "К". С помощью сапожника Марлоу вышли на Джорджа Керриса, который был арестован. Он не отрицал, но и не подтверждал свою вину. Тем не менее, как говорилось в статье, не было никаких сомнений в том, что это он убил сэра Лесли в приступе ревности, а также за то, что его уволили. Ботинки так и не нашли, поэтому мужчина явно избавился от них, после того как надел их в день убийства. В конце статьи говорилось, что баронету наследовал его двоюродный брат, который стал теперь сэром Льюисом Крайном.
"Странно, что ботинки заложили в Лондоне, - подумала Агарь, дочитав статью. - И еще более странно, что их заложил тот ирландский паренек! В тот день, когда он сюда пришел, он сказал, что сапоги ему дали пять дней назад. С того момента, как он их заложил, прошло два дня, значит, он их получил все семь дней назад. Хм! Сегодня двадцать первое августа, так что полагаю, Керрис должен был отдать ботинки Микки четырнадцатого. А теперь давайте‑ка взглянем на дату преступления".
Посмотрев статью, она обнаружила, что убийство было совершено в ночь на двенадцатое августа, а Керриса арестовали тринадцатого. Тут Агарь остановилась и задумалась. Если Керрис четырнадцатого был в тюрьме - а в газете было написано, что он уже сидел, - он не мог отдать ботинки в этот день. Тем не менее ирландский мальчишка признался, что получил сапоги в Марлоу, и назвал время, которое, как подсчитала Агарь, приходилось на четырнадцатое число этого месяца. Но в этот день хозяин ботинок находился под замком.
- Что‑то здесь не так, - сказала себе Агарь, сделав это открытие. - Возможно, Керрис и невиновен, несмотря на свидетельство этих ботинок. Что мне делать?
Трудно было сказать. Конечно, обвиняемый не отстаивал свою невиновность - факт, который по первому впечатлению казался довольно удивительным. Никто бы не позволил вздернуть себя за убийство, которое он не совершал. Но если Керрис виновен, у него должен иметься сообщник, иначе как сапоги попали к ирландскому бродяге, когда владелец их сидел в тюрьме?
"Этот человек может все‑таки оказаться невиновным, несмотря на свое странное молчание", - подумала Агарь.
И все‑таки, не зная всех обстоятельств дела, если не считать путаного и очень краткого отчета в газете, девушка не стала, да и не могла, делать собственные выводы относительного этого случая. На данный момент Агарь могла лишь написать заявление, что ботинки были сданы в ломбард. Это она немедленно сделала, а на следующий же день ей нанес визит детектив, который вел это дело.
Его звали Джалф - он был худой, высокий, темноволосый, серьезный и действовал очень осмотрительно, особенно в случае убийства. Он сказал, что у него есть совесть и что он никогда не простит себе, если назовет преступником не того человека. Джалф знал, насколько часто косвенные улики позволяли обвинить невиновного; насколько велика вероятность того, что даже самого проницательного детектива обманут очевидные улики, и как сложны и темны дорожки, порой приводящие к раскрытию загадочных преступлений. Поэтому поступки его были неспешны и обдуманны.