- По нескольким… И все они веские, - сказала Агарь, подперев подбородок руками и пристально глядя на его морщинистое лицо. - Я знаю о вас все от цыгана, который был здесь шесть месяцев тому назад. Ваша жена умерла, сын вас бросил, и вы живете один, никем не любимый, ненавидя всех и вся. Вы старый, немощный и одинокий, но благодаря браку вы родственник нежной цыганки. Вот почему - и еще потому, что в жилах моих течет кровь вашей покойной рани, я пришла, чтобы присмотреть за вами.
- Ах ты Иезавель! Так я тебе и позволил!
- О, вы быстро согласитесь, - беззаботно ответила женщина. - Я слышала, вы скупец, поэтому вы не упустите шанс обзавестись бесплатной служанкой.
- Служанка! Ты? - спросил Дикс, восхищаясь ее величественным видом.
- И тем не менее, господин Дикс. Я буду присматривать за вами и вашим домом. Я буду скрести, и готовить, и штопать вашу одежду. Если вы научите меня вашему ремеслу, я попробую заключить с кем‑нибудь сделку так же жестко и стремительно, как делаете вы. И все это - задаром.
- За еду и жилье, дерзкая девчонка.
- Дайте мне сухой хлеб и холодную воду, крышу над головой и охапку соломы, чтобы спать. Это недорого вам обойдется, и больше я ничего не попрошу… Скряга.
- Как ты смеешь так меня называть, дикая кошка!
- Так вас называют соседи, - ответила Агарь, пожав плечами. - Думаю, это прозвище вам подходит. Ну‑с, господин Дикс, я сделала предложение.
- Я пока еще его не принял! - огрызнулся Иаков, сбитый с толку этой девушкой. - Почему ты пришла ко мне? Почему не осталась со своим племенем?
- Я могу объяснить это за пять минут, господин Дикс. Мы, Стэнли, сейчас в Нью‑Форесте. Знаете, где это?
- Само собой, девчонка, - печально ответил Дикс. - Там я встретил свою Агарь.
- Именно оттуда я и явилась - вторая Агарь, - ответила девушка. - Я жила со своим племенем и была счастлива, пока не пришел Голиаф.
- Голиаф? - недоверчиво переспросил Иаков.
- Он наполовину горгио, наполовину цыган - рыжий негодяй, который решил влюбиться в меня. Я ненавижу его. Ненавижу до сих пор! - Грудь женщины быстро вздымалась и опускалась - она часто и тяжело дышала. - И он бы заставил меня стать его женой. Фараон - наш повелитель, вы знаете - силой заставил бы меня стать рани этого человека, потому что некому было меня защитить. И я была несчастна. Тут я вспомнила, что мне рассказывали о вас, женившейся на одной из нашего рода. И я сбежала сюда, чтобы найти у вас защиту и стать вашей служанкой.
- Но Голиаф, эта рыжая скотина?
- Он не знает, куда я делась, и никогда не найдет меня здесь. Позвольте мне остаться, господин Дикс, и быть вашей служанкой. Мне некуда идти, некого просить, кроме вас - мужа покойной Агари, в честь которой мне дали имя… Так мне уйти или остаться, теперь, когда я сказала вам правду?
Иаков задумчиво посмотрел на девушку и увидел слезы, блестевшие на тяжелых ресницах, хотя гордость заставляла ее сдерживаться. Тронутый ее беспомощностью, вспомнив о жене, которую он так сильно любил, и оценив преимущества обладания белой рабыней, на которую можно будет положиться, хитрый старик передумал.
- Оставайся, - тихо сказал он. - Посмотрим, будешь ли ты мне полезна… Полезна и преданна, моя девочка. И коли так, у тебя будут стол и кров.
- Договорились, - сказала Агарь со вздохом облегчения. - А теперь, старик, дай мне отдохнуть, я прошла много длинных миль и устала.
Вот так Агарь и поселилась в ломбарде; и вот почему Варк, к своему великому изумлению, обнаружил женщину - более того, молодую и красивую женщину - в доме Иакова Дикса. Эту новость соседи восприняли как чудо и распространяли все новые истории о господине Диксе и его домоправительнице, которая, судя по слухам, была не лучше, чем следовало ожидать. Но Агарь не заботили злые языки - и старика тоже. Без искры любви или привязанности они работали вместе на основе взаимной выгоды; и все оставшиеся дни Иакова Агарь служила ему верой и правдой. Чему и дивился Варк.
Для девушки то была нелегкая жизнь. Иаков был строгим хозяином, и она очень дорого платила за ночлег и пропитание. Агарь скребла стены и полы, чинила заложенные платья, требовавшие починки, и готовила скромную пищу для себя и своего хозяина. Старый ростовщик научил ее, как занижать цену предметов, которые приносили в заклад, как торговаться с их владельцами и как выжать последний шестипенсовик из жалких людишек, приходивших выкупить свои залоги.
Вскоре Агарь стала такой же хитрой, как и сам Иаков, и он никогда не боялся доверять ей сделки или работу в магазине. Она начала разбираться в картинах, драгоценных камнях, изделиях из серебра, в фарфоре - фактически изучила все необходимое, чтобы стать в этом деле специалистом. Сама того не зная, невежественная цыганка сделалась настоящим знатоком.
Чтобы жизнерадостно сносить жребий, который она добровольно выбрала, от Агари требовалось все ее терпение. Ее кровать была жесткой, пища - скудной; а острый язык старика постоянно терзал ее горькими словами. Иаков, уверенный, что его рабыня не имеет другой крыши над головой, упражнялся вовсю в мелочном искусстве тирании. Он обрушил на девушку всю ненависть, которую питал к бросившему его сыну. Однажды он зашел так далеко, что попытался ее ударить, но одного свирепого взгляда Агари оказалось достаточно, чтобы он передумал. В кои‑то веки испугавшись, тиран никогда больше не пытался поднять руку на девушку. Он ясно видел, что если один раз разбудит дьявола в этом отпрыске свободного цыганского народа, то не сможет вновь его усыпить. Но хотя к Агари никогда не применяли настоящее насилие, жизнь ее была такой несчастной, какой только может быть жизнь человеческого существа.
Задыхаясь в крошечном ломбарде, со всех сторон окруженном соседними магазинчиками, Агарь тосковала о свободной жизни на дороге. Ее мысли возвращались к зеленым лесам, летом таким прохладным и тенистым. Цыгане жили на поросшей бурым вереском пустоши, и в свете звезд красное пламя цыганского костра отбрасывало фантастические тени на табор и шатры. Во тьме ночи она бормотала странные слова на цыганском языке, словно некие заклинания, возвращающие память. Раскладывая вещи в витрине, она пела самой себе обрывки грустных цыганских песен. Ностальгия по диким местам, табору и широкой дороге мучила ее в разгар лета, а когда началась зима, девушка затосковала по холодному дыханию диких ветров, гуляющих над засыпанными снегом вересковыми пустошами, над неподвижными прудами в холодных объятиях скользкого и прозрачного, как стекло, льда. В ломбарде она была ссыльной, изгнанной из рая бродячей свободы, которым грезила.
И, что еще того хуже, в нее влюбился Варк. Впервые за всю его ограниченную, эгоистичную жизнь божественная страсть коснулась грубой души вороватого адвоката. Восхищенный очаровательной темноволосой девушкой, подавленный ее неукротимым духом, пораженный ее ясным умом и безошибочными суждениями, господин Варк жаждал обладать этим сокровищем. Была и другая причина, чтобы попросить ее руки и сердца, и он попытался облечь ее в слова, когда попросил Агарь стать его женой. Двенадцать месяцев понадобилось Варку, чтобы на это решиться, и можно представить себе его ярость, когда Агарь сразу ему отказала. Несчастный не мог поверить, что она говорит всерьез.
- Ах, дорогая, милая Агарь! - проскулил он, пытаясь взять ее за руку. - Разве ты не слышала, что сказал твой раб!
Агарь, которая чинила кружева и присматривала за магазином во время отсутствия Иакова, с презрительной улыбкой посмотрела на адвоката.
- Вы назвали себя рабом в шутку, - тихо сказала она. - А я и в самом деле рабыня. Год назад я продала себя в рабство за то, чтобы влачить тут жалкое существование. Вы хотите жениться на рабыне, господин Варк?
- Да, да! Тогда тебе больше не придется работать, как служанке.
- Я предпочла бы быть служанкой, а не вашей женой, мистер Варк.
- Девчонка, ты сошла с ума! Почему?
- Потому что вы подлец.
Варк дружески ухмыльнулся, никоим образом не оскорбленный этой откровенностью.
- Моя Клеопатра, в этих краях мы все негодяи. Мистер Иаков Дикс - это…
- Он мой господин! - резко перебила Агарь. - Поэтому оставьте его в покое. А что касается вашего предложения, мой друг, какие выгоды я получу, если его приму? Вы просите меня быть вашей женой не без причины.
- Ой, это верно, моя красавица! - усмехнулся мистер Варк. - Боже, как вы искусны в догадках! Мотив двойной: во‑первых, любовь…
- Эй, об этом мы не будем говорить! Вы не знаете, что такое любовь. Другой мотив?
- Деньги! - отрывисто и без лишних слов сказал Варк.
- Гм! - с иронией отозвалась Агарь. - Деньги господина Дикса?
- Какая проницательность! - воскликнул адвокат, хлопнув себя по колену. - Господи, вот это интеллект!
- Обойдемся без обычных комплиментов, господин Варк. Ну, как деньги господина Дикса могут через меня попасть к вам?
- Что ж, - сказал Варк, моргая зелеными глазами, - старик питает к тебе слабость, моя дорогая. Вся симпатия, которую он испытывал ко мне, теперь отдана тебе. Прежде чем ты появилась, он составил завещание в пользу своего потерянного сына и назначил меня душеприказчиком. Теперь, увидев, как ты умна, он составил новое завещание…
- Оставив все деньги мне, я полагаю? Это ложь!
- Ложь, которую я не собирался тебе рассказывать, - ответствовал Варк. - Нет, деньги все равно остаются сыну; но ты - его новый душеприказчик. Теперь понимаешь?
- Нет, - сказала Агарь, откладывая свою работу. - Не понимаю.
- Ну, если я женюсь на тебе, то буду управлять имуществом от твоего имени…
- В интересах пропавшего наследника? Ну?
- В том‑то и дело, - объявил мистер Варк, положив тонкий палец на ее колено. - Пропавший наследник. Неужели не понимаешь? Нам незачем его искать, так как мы можем оставить деньги у себя и получить добрую часть состояния.
Агарь поднялась и мрачно улыбнулась.
- Милый маленький план, вполне достойный вас, - презрительно сказала она. - Но есть два препятствия. Я не ваша жена, и я - честная девушка. Повторите попытку с кем‑нибудь из ваших клиенток, господин Варк. Я не продаюсь!
Она пошла прочь, и Варк проводил ее злобным взглядом. Будучи подлецом, он не мог понять этой честности, которая встала на его пути к успеху. Кусая пальцы, он смотрел вслед Агари и раздумывал, как бы поймать ее в свои сети.
"Если бы этот старый скряга оставил ее своей наследницей! - думал он. - Тогда бы она без всяких сомнений взяла деньги. А если бы у нее были деньги, я бы заставил ее стать моей женой. Но Иаков собирается отдать все богатства своему проклятому сыну, который так часто желал смерти своему отцу. Ах! - вздохнул Варк, потирая руки. - Если бы я мог доказать, что он пытался убить старика, Иаков не оставил бы ему ни пенни, и тогда Агарь заполучила бы деньги, а я бы заполучил ее. Какая прекрасная мечта! Почему бы ей не стать явью?"
Да, это была такая прекрасная мечта, предлагавшая такие возможности для совершения подлостей, что Варк сразу же взялся за дело, стараясь воплотить свои замыслы в жизнь. У него было много писем и векселей отсутствующего Джимми, который имел обыкновение приходить к нему за деньгами, когда господин Дикс по‑отцовски отказывал ему. Рассчитывая на смерть старика, господин Варк снабжал сынка деньгами на его мотовство под высокий процент, собираясь вознаградить себя за счет наследства. А теперь, когда вместо него деньгами должна будет заправлять Агарь, ему будет трудно получить что‑либо сверх обычных процентов - и все из‑за нелепой честности девушки. Поэтому он собирался предъявить Иакову доказательства того, что пропавший сын собирался избавиться от докучливого отца с помощью тайного убийства. Стоит такой идее запасть в голову Диксу, и он может оставить свое состояние Агарь, а тогда искусный и коварный мистер Варк улестит и завоюет наследницу. Прекрасный план и довольно простой.
Среди многочисленных подозрительных клиентов Варка был один малый, искусно подделывавший документы, который иногда удалялся в одну из тюрем ее величества, поскольку слишком часто использовал свои криминальные таланты. В данный момент он был на свободе. Господин Варк передал ему пачку писем Джимми и черновик письма, которое он хотел подделать, начертав его почерком отсутствующего наследника. Когда все было готово, господин Варк дождался подходящего случая и сунул письмо в фарфоровую кружку, хранившуюся в задней части гостиной. В этой кружке, насколько он знал, Джимми обычно держал табак. Кружка стояла на верхней полке, и Иаков не трогал его с тех пор, как уехал его сын. Господин Варк, как умный негодяй, которым он, собственно, и был, определил это по толстому нетронутому слою пыли, лежавшей на кружке и полках.
Ловушка была расставлена, оставалось только заманить в нее Иакова, и Варк продумал этот шаг в самой искусной манере. Он очень надеялся на успех, однако упустил из виду один из необходимых элементов осуществления своего плана - помощь Агари. Когда он разрабатывал эту схему, прежде всего к собственной выгоде, он совершенно не предполагал, что Агарь откажется помочь ему достигнуть цели. Каковая слепота доказывала, что он не способен оценить или даже понять честность характера этой девушки.
Варк, по своему обыкновению, пришел однажды вечером, чтобы поговорить с Иаковом. Затянутая туманом комната с одинокой свечой и затухающим очагом выглядела точно так же, как в тот вечер, когда появилась Агарь, если не считать того, что теперь сама Агарь сидела за столом, занимаясь шитьем. Она нахмурилась, когда Варк с подобострастным видом вошел в комнату, но, приветствовав его кивком, не заметила улыбки подлеца. Господин Варк достал свою бутылку джина и присел возле очага напротив Иакова, который в этот вечер выглядел очень старым и немощным. Старик ослабел еще больше и стал еще ворчливее и раздражительнее, чем раньше. Как обычно, он спросил Варка, отозвался ли Джимми на объявления, и, как обычно, получил отрицательный ответ.
Иаков застонал.
- Я умру этой зимой, и некому будет закрыть мне глаза, - сказал он с угрюмым видом.
- Что же такое говорит господин Дикс! - с улыбкой воскликнул Варк. - Он забывает о нашей красавице Агари.
- Агарь - очень хорошо, но она не Джимми.
- Возможно, если бы наш дорогой друг знал все, он был бы доволен, что она не Джимми.
Услышав многозначительный тон Варка, Агарь изумленно подняла глаза. Иаков нахмурился.
- Что ты имеешь в виду, акула? - спросил он, и в его выцветших глазах мелькнул огонек.
- Ой, да ведь Джимми был подлец, - ответил адвокат, заманивая старого ростовщика в ловушку.
- Я это знаю, малый! - рявкнул Иаков.
- Он хотел заполучить ваши деньги.
- И это я знаю.
- Он желал вашей смерти.
- Вероятно, так и было, - ответил Иаков, кивнув, - но все‑таки решил позволить мне умереть в свое время.
- Гм! Я в этом не уверен!
Догадываясь, что Варк составил какой‑то план и старается воплотить его в жизнь, Агарь уронила шитье и пристально взглянула на адвоката. Она заметила, что во время разговора Варк взглянул на китайскую шкатулку, и мысленно задалась вопросом, каким образом эта вещь связана с предметом беседы. И вскоре ее просветили на этот счет.
- Варк, ты хочешь сказать, что Джимми собирался меня убить? - серьезно спросил Дикс.
Адвокат в ужасе воздел руки.
- О господи, как же неверно меня поняли! - жалобно проговорил он. - Джимми был вовсе не таким скверным, мой почтенный друг. Но если бы кто‑нибудь убрал вас с дороги, он не стал бы сожалеть.
- Ты имеешь в виду Агарь?
- Пусть он только осмелится так сказать! - воскликнула девушка, вскочив с пылающими глазами. - Я не знакома с вашим сыном, мистер Дикс!
- Что? - мягко произнес Варк. - Не знаешь рыжего Джимми?
Агарь села, побледнев.
- Рыжий! - пробормотала она. - Голиаф! Нет, этого не может быть!
Варк уставился на Агарь, и та ответила ему пристальным взглядом. Иаков, на которого надвигалось старческое слабоумие, перестал принимать участие в разговоре и, помрачнев, уставился на жалкий огонь - беспомощное дрожащее создание. Мысль, на которую навел его Варк - Джимми нанял Агарь, чтобы уничтожить его, - так ошеломила старика, что он был не в состоянии даже высказать свое мнение. Видя это, юрист ушел в сторону от опасной темы, осуществляя вторую часть своего плана.
- Ах, боже мой, боже! - проговорил он, шаря по карманам. - Моя трубка пуста, а я не захватил табака.
- Значит, перебьетесь без него, мистер Варк! - резко сказала Агарь. - Табака здесь нет.
- Нет, есть. Думаю, табак в той кружке, - сказал адвокат, показывая худым пальцем на верхнюю полку. - Вон кружка Джимми.
- Оставь в покое кружку Джимми! - свирепо пробормотал Иаков.
- Что?! Неужели у господина Дикса не найдется одной маленькой трубки табака для своего старого друга? - жалобно спросил Варк, подходя к полке. - А, я так и думал… Я уверен…
И он вскинул длинную руку, чтобы взять кружку. Иаков встал на нетвердые ноги, когда Варк ее взял, и грозно нахмурился, глядя на дерзкого визитера. Агарь продолжала шить, не обращая внимания на происходящее.
- Оставь кружку Джимми в покое, я тебе говорю! - зарычал Дикс, схватив кочергу. - Я проломлю твою лисью черепушку, если ты ее не оставишь!
- Насилие - со стороны кроткого господина Дикса! - воскликнул Варк, по‑прежнему сжимая кружку. - О, нет, нет, нет, только не это! Если он…
Тут Иаков потерял терпение и замахнулся, чтобы ударить адвоката по голове.
Будучи всегда настороже, Варк метнулся в сторону, и кочерга обрушилась на кружку, которую он держал в руках. Через мгновение ее осколки валялись на полу. Среди осколков разбитого фарфора - кучка рассыпавшегося сухого табака и небрежно сложенный лист бумаги.
- Видите, что наделал ваш взрыв гнева! - сказал Варк, укоризненно указывая на осколки. - Вы разбили кружку бедного Джимми!
Иаков бросил кочергу за каминную решетку, наклонился, поднял сложенный лист бумаги и машинально развернул. Агарь, как всегда аккуратная, вышла из комнаты, чтобы принести совок и веник, но, не успев их отыскать, бросилась обратно, услышав крик Варка. Она увидела Иакова, лежащего ничком на полу среди осколков фарфора. Он был в обмороке, в его руке все еще был зажат лист бумаги.
- Принеси воды, нюхательную соль! - воскликнул Варк, глаза которого торжествующе сверкали, так как план его удался. - Моему почтенному другу плохо!
- Что вы с ним сделали? - вопросила Агарь, ослабив шарф на шее старика.
- Я? Ничего! Он прочитал бумагу… Выпавшую из кружки Джимми, - многозначительно добавил Варк. - И рухнул как подкошенный!
На столе стоял кувшин с водой, которой Варк разбавлял джин. Агарь побрызгала на морщинистое лицо своего хозяина и похлопала его по рукам. У Варка был встревоженный вид - покамест он не хотел, чтобы старик умер, а Иаков слишком долго не приходил в себя.
- Он упал в обморок из‑за этой бумаги, - заметил Варк, вынув записку из ослабевших пальцев Иакова. - Давай посмотрим, что тут написано.