- Тогда дай мне фунт или два, - сердито сказал Голиаф. - В карманах у меня пусто, и мне нужны деньги, чтобы где‑нибудь переночевать. Вижу, ты упряма, как всегда… Но уж коли не идешь, значит, не идешь. Но я пойду и сам повидаюсь с Варком и расскажу ему о Билле Смите.
После этого Голиаф с деньгами в кармане отправился к адвокату, проклиная Агарь за ее упрямство. Он совершенно забыл, что девушка провела много месяцев, присматривая за его собственностью; все, о чем он думал, - это о том, что любит ее точно так же, как любил в былые дни, а она по‑прежнему не хочет иметь с ним ничего общего. Будь она обычной девушкой, он мог бы сломить ее дух, но запугивать Агарь было бесполезно. Она могла отплатить обидчику той же монетой, и большой, неповоротливый Голиаф мог только восхищаться этим, желая эту горячую цыганскую девушку, которая презирала его и его деньги.
- Ну, - сказала себе Агарь, когда Голиаф ушел. - У меня был один неожиданный гость, поэтому по всем законам совпадений сегодня должен быть еще один. Я никогда не встречала ни одного странного события, за которым по пятам не следовало бы другое.
Конечно, Агарь не думала именно такими книжными фразами, но суть ее размышлений была именно такова, и мысли ее оказались верными - еще до наступления темноты произошло второе неожиданное событие. Это было не что иное, как появление Юстаса Лорна, который вошел в ломбард с улыбкой на устах и с глазами, светящимися любовью.
Любовная интуиция, не иначе, помогла девушке узнать его шаги, и Агарь, протянув руки, бросилась к нему навстречу. Юстас горячо сжал ее руки в своих, но в поведении Агари было столько достоинства, что он не решился ее поцеловать. Речи его были теплее, чем поступки.
- Агарь! Моя дорогая Агарь! - в восторге воскликнул он. - Наконец‑то я вернулся. Разве ты не рада меня видеть?
- Еще как рада! - ответила Агарь, сияя от удовольствия. - Куда больше рада, чем видеть Голиафа.
- А, так он вернулся? Я наконец‑то его нашел, как видишь, и узнал по твоему описанию.
- Он не говорил мне о вашей встрече, Юстас.
- О, это случилось так, - начал Лорн, когда они вместе вошли в гостиную. - Как ты знаешь, я искал его повсюду, но не мог найти. Где он был все эти месяцы, понятия не имею, поскольку во время нашей беседы он отказался об этом говорить.
- Возможно, у него имелись веские причины хранить молчание, - сказала Агарь, отметив про себя, что Голиаф держит язык за зубами относительно своего тюремного опыта.
- Осмелюсь сказать, с виду он сущий негодяй, - засмеялся Лорн. - В общем, я был в окрестностях Вейбриджа, отдыхал на обочине дороги, когда увидел, что мимо проходит высокий рыжий мужчина. Помня твое описание Джимми Дикса, я решил, что это он и есть, и окликнул его: "Голиаф!" К моему удивлению, вместо того чтобы остановиться, он со всех ног бросился бежать.
- О, для этого у него была веская причина.
- Боюсь, причина не из уважительных. Ну, я побежал за ним и, несмотря на его длинные ноги, ухитрился его нагнать. Тогда он набросился на меня, но когда я объяснил, кто я такой и упомянул про тебя, да к тому же рассказал, что отец его умер, оставив ему состояние, Голиаф успокоился и стал дружелюбным. Он начал обращаться со мной запанибрата, одолжил несколько шиллингов - все, что я смог ему уделить, - и отправился в Лондон. Ты его видела?
- Да, завтра я подведу счета, передам ему его имущество, и тогда я стану свободной… Свободной! - воскликнула Агарь, распахнув руки. - Как это прекрасно - снова быть свободной, покинуть этот утомительный Лондон и видеть небо и звезды, восход и закат, слышать пение птиц и дышать свежим воздухом вересковых пустошей. Я собираюсь вернуться к своему племени, знаешь ли.
- Не знаю, - сказал Юстас, взяв девушку за руку. - Но я знаю, что люблю тебя, и, думаю, ты любишь меня. В таком случае, вместо того чтобы возвращаться к своему племени, ты, по‑моему, должна отправиться к своему мужу.
- Ты - мой муж? - воскликнула Агарь, очаровательно покраснев.
- Если ты любишь меня, - проговорил Юстас и замолчал.
- Ты взвалил на меня бремя выбора! - снова воскликнула Агарь. - Ну, мой дорогой, не стану скрывать, что я тебя люблю. Тише! Позволь мне продолжить. Я видела тебя слишком мало, но то, что видела, мне полюбилось, вплоть до последней твоей черточки. Я умею читать выражения лиц, могу оценить характер лучше большинства и знаю, что ты верный, хороший, благородный человек, который станет мне, бедной цыганке, лучшим мужем, чем я осмеливалась ожидать. Да, Юстас, я тебя люблю. Если хочешь, я выйду за тебя замуж…
- Хочу! Выходи за меня! - в восторге сказал Лорн. - О, мой ангел…
- Минуточку, - более серьезным тоном перебила Агарь. - Юстас, ты знаешь, что у меня нет денег. Иаков Дикс не оставил мне ни пенни. Я отказываюсь принимать что‑либо от Голиафа, который тоже хочет на мне жениться, и завтра покину этот ломбард такой же бедной, как была, когда вошла сюда два года тому назад. Ты тоже беден, поэтому предстоит свадьба двух нищих глупцов.
- Но я не беден! - улыбаясь, воскликнул Юстас. - То есть я и не богат, но у меня достаточно средств, чтобы мы смогли вести жизнь, которая понравится и тебе, и мне.
- Но жизнь, которая мне нравится - жизнь цыганки, - возразила Агарь.
- Я тоже по природе своей цыган, - радостно сказал Юстас. - Разве я не вел жизнь бродяги все эти месяцы, разыскивая Голиафа? Послушай, дражайшая моя: оставив тебя, я продал флорентийца Данте собирателю книг за хорошие деньги. На них я купил фургон и заполнил его книгами, подходящими для живущих в сельской местности. И все это время, моя дорогая, я путешествовал в своем фургоне из села в село, зарабатывая на жизнь продажей книг, и выяснил, что это воистину выгодное дело. Я прошу тебя стать моей женой, разделить со мной фургон и цыганскую жизнь, и если ты…
- Юстас! - радостно воскликнула Агарь и бросилась к нему на шею.
Вот и все; между ними все уладилось без дальнейших слов. Когда пара вышла на Карби‑Кресент, чтобы осмотреть стоявший за углом фургон, они были уже обручены. В кои‑то веки в этом мире истинная любовь не столкнулась с преградами. Жениться на Юстасе, жить в фургоне, странствовать по стране, как истинная кочевая цыганка, - Агарь не могла вообразить более приятного существования. Наконец‑то она была вознаграждена за свои тяжкие труды в ломбарде.
- Вот наш будущий дом, Агарь, - сказал Юстас, указав на фургон.
Это был безукоризненно чистый экипаж, окрашенный в светло‑канареечный цвет со светло‑голубой отделкой. И по обе стороны его голубой краской было написано: "Ю. Лорн, книготорговец". В оглобли была впряжена холеная серая лошадь, окна фургона, забранные медными прутьями, были занавешены белыми занавесками. Агарь тут же влюбилась в этот восхитительный Ноев ковчег - как Юстас шутливо его назвал - и захлопала в ладоши. Поскольку было около шести часов вечера, сумерки и улицы почти опустели, Агарь смогла дать волю восторгу, переполнявшему ее сердце.
- Юстас, Юстас! Какая красота! Какое совершенство! - воскликнула она. - Если внутри он такой же аккуратный, как снаружи, я в него влюблюсь!
- Ты заставишь меня ревновать к фургону, - с беспокойством заметил Юстас. - Но не заглядывай внутрь, Агарь.
- Почему? - спросила она, бросив на Юстаса удивленный взгляд.
- Потому что… Потому… - начал он в замешательстве - и замолчал.
Агарь посмотрела на дверь фургона, Юстас бросил взгляд туда же. Дверь медленно приоткрылась, и лицо - жестокое белое лицо - появилось в дверном проеме. Человек, заросший многодневной щетиной, взглянул на Юстаса, потом перевел взгляд на Агарь. Как только свет упал на сердитое лицо незнакомца, Агарь вскрикнула, а мужчина выругался. В следующий миг, распахнув дверь, он выпрыгнул из фургона, промчался мимо пары и побежал по улице, которая вела от Карби‑Кресент на оживленную улицу.
Юстас, удивленный этим внезапным бегством, вопросительно взглянул на Агарь, которая стала белой как мрамор.
- Почему ты так побледнела? - спросил он, взяв ее за руку. - И почему мой друг убежал, увидев тебя?
- Твой друг? - слабо спросила Агарь.
- Да; во всяком случае, в данное время он мой друг. Он всего лишь бедный бродяга, которого я нашел на днях возле Эшера. Он лежал в канаве, изголодавшийся и еле живой, поэтому я взял его в свой фургон и ухаживал за ним, пока ему не стало лучше. Он попросил меня отвезти его в Лондон. Я как раз собирался тебе о нем рассказать, как вдруг он убежал.
- Вот почему ты не хотел, чтобы я заглянула в фургон?
- Ну, - сказал Юстас. - Этот бродяга, похоже, сильно нервничает. Боюсь, на несчастном сказалась его тяжелая жизнь. Незнакомое лицо всегда пугает его, и я подумал, что, если ты неожиданно заглянешь, он испугается… Так и получилось.
- Так и получилось: он испугался, увидев меня, - выпалила Агарь. - Еще бы ему не испугаться, ведь я его знаю!
- Ты знаешь его, этого бродягу?
- Бродягу! Он каторжник! Билл Смит - тот, о котором я тебе писала.
- Что! Этот мерзавец, который мошенничал с мандарином! - опешив, воскликнул Юстас. - Который украл бриллианты! Я думал, он в тюрьме!
- Он и был там, но сбежал на прошлой неделе. Полиция ищет его.
- Кто тебе об этом рассказал, Агарь?
- Голиаф. Он тоже был в тюрьме за конокрадство, но его выпустили несколько дней назад. Билл Смит - Весельчак Билл, как его называют - сбежал и теперь хочет убить адвоката Варка.
- Значит, я, сам того не ведая, помог ему скрыться от правосудия, - раздосадованно проговорил Лорн. - Я в самом деле думал, что он - бродяга. Если бы я знал, кто он, я бы не помогал ему. Он - скотина!
- А скоро станет убийцей! - лихорадочно воскликнула Агарь. - Ради бога, Юстас, исправь свою ошибку, зайди в Скотленд‑Ярд и расскажи там, что этот человек в Лондоне! Быть может, тебе удастся предотвратить преступление.
- Я иду, - сказал Юстас, забравшись на козлы фургона. - Я позабочусь об этом сегодня же, а завтра вернусь, чтобы поговорить с тобой. Минуточку!
Он спрыгнул с козел.
- Поцелуй меня, дорогая.
- Юстас! Кругом же люди!
- Ну, они не помешали Биллу Смиту сбежать, поэтому не будут возражать против поцелуя обрученной пары. До свиданья, дорогая, в последний раз. Завтра мы встретимся, чтобы больше не расставаться.
Крайне взволнованная, Агарь вернулась в ломбард. Появление Голиафа, возвращение Юстаса, неожиданное бегство Билла Смита - все эти события произошли так быстро, в течение часа, что любой мог догадаться, насколько она нервничала и тревожилась. Она не знала, что принесет ей завтрашний день, и с особенной тщательностью заперла дом на ночь, на случай, если беглому каторжнику придет в голову забраться сюда, став грабителем. Следующие двенадцать часов были для Агари какими угодно, только не приятными.
С рассветом к ней вернулась обычная самоуверенность, а также Варк и Голиаф. Тощий адвокат был сильно взволнован новостями о побеге каторжника и боялся, что его жалкая жизнь в большой опасности из‑за такого заклятого врага, как Счастливчик Билл. Однако страх не помешал ему заняться делами, и все утро Агарь объясняла Варку и Голиафу счета, платежи и квитанции. Адвокат очень старался найти недостатки в счетах ломбарда, но благодаря неуклонной честности девушки и ее точному ведению дел Варк, к своему неудовольствию, ни в чем не смог ее обвинить. Все было оформлено правильно, и Голиаф объявил, что вполне удовлетворен состоянием своего имущества. Потом он произнес речь.
- Похоже, у меня есть тридцать тысяч, - ликующе сказал он. - И ломбард, от которого я избавлюсь. С такими деньгами я смогу жить как джентльмен…
- Вы никогда не сможете быть джентльменом! - с презрением возразила Агарь.
- Не смогу, если ты не присмотришь за мной. Видишь ли, шельма, когда я был беден, ты отказала мне, а теперь, когда я богат…
- Я скажу то же самое, Голиаф. Когда вы были честным человеком, я отказала вам, а теперь вы преступник…
- Был преступником, - поправил Голиаф. - А теперь я вышел.
- Хорошо. Но я не выйду за вас замуж. Я вас ненавижу! - воскликнула Агарь, топнув ногой. - И вообще‑то, если хотите знать, я собираюсь выйти замуж за Юстаса Лорна.
- Что! За этого щенка! - в ярости заорал Голиаф.
- Он мужчина - в отличие от вас! Я буду жить в фургоне и продавать книги.
Тут Голиаф разразился проклятьями и вряд ли воздержался бы от насилия, в такую пришел ярость. Он поклялся, что не даст Агари ни пении за все годы ее работы - она покинет ломбард такой же нищей, какой была, когда вошла в него.
- Я так и собираюсь сделать, - хладнокровно сказала Агарь. - Я не возьму даже траурную одежду, которую носила после смерти вашего отца. Мое красное платье вполне сгодится для фургона Юстаса, и завтра я его надену и навсегда покину ломбард.
Это было все, чего смог от нее добиться Голиаф. Он предложил выплатить ей деньги, отправиться в фургоне по всей стране, если она так хочет - все тщетно.
Агарь управляла ломбардом столь мудро, что даже Варк, который ее ненавидел, не смог найти изъяна в ее счетах. Дела были улажены, и девушка объявила, что уезжает с Юстасом, после того как в последний раз переночует в ломбарде. Сперва - алтарь и обряд бракосочетания, затем - фургон и вся страна. От этого плана Агарь никогда бы не отказалась.
Тем же вечером Юстас пришел повидаться с Агарью и рассказал, что известил Скотленд‑Ярд о побеге Смита и теперь полиция ищет его. Пока они разговаривали, появился Варк, бледный и испуганный. Он рассказал помолвленным молодым людям новости, которые немало их удивили.
- Я пошел в полицию насчет Смита, - проговорил адвокат, потирая тощие руки. - И выяснил, что сбежал не один каторжник, а два.
- Два! - воскликнула Агарь. - А второй?
- Голиаф - ваш друг, Джимми Дикс. Он получил три года, а не два и сбежал из тюрьмы вместе со Весельчаком Биллом.
- Какой же он дурак, раз сюда явился! - воскликнул Юстас, оправившись от удивления.
- Напротив, я думаю, он был очень умен, - сказала Агарь. - Только я знала, что он - Голиаф, а он был арестован и осужден под этим именем. Но в Джеймсе Диксе, наследнике Иакова, владельце тридцати тысяч фунтов, никто не заподозрил бы беглого каторжника. Но как он избавился от тюремной одежды?
- Полицейские мне рассказали, - усмехнулся Варк. - Эта парочка ворвалась в дом и украла одежду, которая пришлась им впору. Билл Смит был ранен, попав в стальной капкан, поэтому спрятался в канаве, где его и нашел мистер Лорн. Голиаф нагло явился сюда, чтобы получить свои деньги. Если бы я не услышал его описание в Скотленд‑Ярде, я бы ничего не заподозрил.
- Вы сказали им, что он был здесь? - резко спросил Лорн.
- Нет, но скажу, если он не отдаст мне половину своих денег - пятнадцать тысяч фунтов. Если отдаст, я переправлю его в Америку. А если нет…
- Ну, тогда вы станете Иудой? - спросила Агарь.
- Я сдам его полиции.
- Вы - чудовище! - с яростью воскликнула девушка. - Подлая рептилия! Вы на всем делаете деньги. Голиаф не принес вам ничего, кроме выгоды, он предупредил вас о Смите и тем самым отдал себя в ваши руки, а вы собираетесь его предать!
- Я думал, вы ненавидите этого человека! - дрожащим голосом сказал Варк, удивленный этой вспышкой.
- Так и есть. Но я думаю, вы могли бы позволить ему мирно наслаждаться его деньгами. Да, он был в тюрьме, но вы заслужили тюрьму вдвое больше.
- Я хочу получить половину его денег, - угрюмо сказал адвокат.
- И что вам это даст? - поинтересовался Лорн. - Билл Смит может вас убить.
- Я его не боюсь! - отгрызнулся Варк, но все‑таки побледнел. - Я попросил Болкера остаться со мной на ночь, и у меня есть пистолеты. Кроме того, полиция ищет Билла, так что он сюда не придет.
- Придет, - сказала Агарь, распахнув дверь. - Он с радостью подставит свою шею, чтобы свернуть вашу. Вон отсюда, Иуда! Вы отравляете здесь воздух!
Варк скулил и протестовал, но Агарь выгнала его вон и заперла за ним дверь. Оказавшись на улице, он обернулся и погрозил кулаком дому, где жила женщина, которую он теперь так же сильно ненавидел, как и любил. Она избежала его сетей, избежала ловушек, которые он ей расставил, а теперь, освободившись от своих долгов перед мертвецом, собиралась отправиться в большой мир с любимым человеком - бедная в отношении земных богатств, но богатая в обладании честным сердцем Лорна. Неудивительно, что Варк пришел в ярость.
Дом, в котором жил господин Варк, находился дальше по реке, неподалеку от той полуразрушенной пристани, куда Билл Смит в достопамятное время притащил Болкера. Дом был мрачным, старым, ветхим особняком, который в начале века видел лучшие дни. Но теперь он принадлежал адвокату, его глухой старой домохозяйке и крысам. На сей раз Болкер также был там, согласно желанию Варка. Бессовестный адвокат, который предал так много воров и теперь до дрожи боялся одного из них, настоял на том, что мальчик должен остаться с ним - вдруг он понадобится. Но таким способом Немезиду не обманешь.
Идя по мрачным улицам к своему логову, Варк, будучи туговат на ухо, не услышал крадущихся шагов того, кто незаметно следовал за ним; не увидел скользящую за ним по пятам тень. Ночь была ветреной, и луну то и дело закрывала вуаль летящих облаков.
Адвокат медленно поднялся по истертой лестнице к двери своего дома. И когда он к ней подошел, черная туча закрыла луну так надолго, что Варк никак не мог отыскать замочную скважину. Когда же он все‑таки ее нашел, дверь с треском распахнулась, и Варк во весь рост растянулся на каменном полу прихожей.
Билл Смит увидел шанс войти в дом незамеченным, стремительно взбежал по ступенькам и промчался мимо лежащего адвоката, который был настолько ошеломлен падением, что не заметил промелькнувшего мимо человека. В этот миг Билл мог легко убить Варка, но он рассудил, что в прихожей, при открытых дверях, это будет слишком рискованно - его может кто‑то заметить. Кроме того, он хотел оказаться в комнате, где адвокат считал себя в безопасности. А как только Варк умрет, Билл собирался открыть его сейф его же ключами, после чего сбежать, нагрузившись добычей. Но Варк и не подозревал об этих злоумышлениях против его жизни и денег.
Когда он встал и закрыл дверь, домохозяйка спустилась вниз со свечой в руке. Ворча на ее нерасторопность, Варк велел ей проводить его в маленькую комнату в задней части дома, окна которой выходили на реку. Весельчак Билл снял сапоги, сжал нож, с которым не расставался, и пошел за стариком и женщиной. Заглянув сквозь щель приоткрытой двери в комнату, он отпрянул и выругался себе под нос, потому что в комнате были Болкер и Голиаф. Билл начал думать, что ему все‑таки не удастся прикончить Варка.
Он спрятался в темном углу, когда домохозяйка прошла мимо, возвращаясь вверх по лестнице, а потом вернулся на свой наблюдательный пункт у дверей комнаты, откуда мог не только слышать, но и видеть. То, что за этим последовало, еще сильнее укрепило его решимость убить Варка. "Такой неблагодарный кровопийца не заслуживает того, чтобы жить", - подумал Билл.
- Рад видеть вас здесь, - обратился Варк к Голиафу, который встал, когда адвокат вошел. - Получили мою записку?
- Да. Иначе с чего бы я стал отмораживать пятки в вашей дыре? - свирепо прорычал Голиаф. - Чего вы хотите?
- Пятнадцать тысяч фунтов, - лаконично объявил Варк.
- Половину денег, оставленных стариком. И с чего бы это?