- Мистер Харвелл, было ли в комнате, в доме что-нибудь, что находилось не в том состоянии, когда вы вошли, по сравнению с состоянием, когда прибыли мы? Вы что-нибудь перемещали?
- Я взял её на руки, - сказал он глухо. - Я долго её держал. А затем я положил её и отправился за помощью.
- Ещё только одно, сэр. Вы случайно не заперли французское окно в гостиной тем утром? Может быть, прежде, чем покинуть дом, чтобы вызвать полицию?
- Нет, я… Харвелл замолчал, а потом покраснел. - Там было выбито стекло, - сказал он. - Я предположил, что именно там кто-то и вошёл.
- Окно было заперто, сэр, и ключа в нем не было, - сказал Чарльз. - Выбитое стекло указывает на попытку проникновения, но, должно быть, она закончилась неудачей.
- О, но теперь я вспомнил! - воскликнул Харвелл. - Конечно же, я действительно запер окно. Как вы и сказали, я запер его, когда отправился за помощью, а ключ положил в карман.
Говоря это, он достал ключ и вручил его Чарльзу.
- Благодарю вас, сэр, это очень поможет.
- Это всё? - спросил Харвелл. - Могу я уехать?
- Вы не против, если сначала у вас снимут отпечатки пальцев, сэр?
- Мои отпечатки? Какого чёрта?
- У полиции должны быть отпечатки всех, у кого была законная причина находиться в доме, - сказал Уимзи, - чтобы иметь возможность идентифицировать любые отпечатки, которых там быть не должно. Ваши и вашей жены будут везде, прислуга также оставила отпечатки повсюду. Когда мы их отбросим, оставшиеся могут указать на убийцу.
- Понимаю. Тогда ради Бога.
- Между прочим, как я понимаю, прислуга имеется?
- Мы никого постоянно не держали. Если была нужда, нанимали кого-нибудь из деревни. Не знаю, кого она взяла в этот раз.
- Не волнуйтесь, сэр, мы найдём, кто бы это ни был, - сказал Чарльз. - Теперь, когда мы взяли ваши отпечатки, вам следует вернуться домой или в ваш клуб, и, если будете уходить куда-нибудь больше, чем на полдня, оставляйте уведомление, чтобы мы знали, где вас найти.
- Не думаю, что смогу сесть за руль, - сказал Харвелл, - показывая им дрожащие руки.
- Я отвезу вас в город, - предложил Уимзи. - Мне пора возвращаться. Бантер может привести домой "даймлер", когда закончит. Увидимся завтра, Чарльз?
- Конечно. Не беспокойтесь, мистер Харвелл, мы поймаем человека, который убил вашу жену.
- Человека? - Харвелл, казалось, удивился. - Зверя. Она была такой красивой! Мерзкий зверь!
Питер стремительно вошёл в библиотеку, где Харриет читала у камина.
- Мне сказали, что ты была нездорова, - произнёс он.
- Приболела. Теперь всё прошло. Должно быть, съела что-нибудь. Обо мне прекрасно позаботились, Питер, не смотри так похоронно! Манго уложила меня в постель, а миссис Трапп сделала простой рисовый пудинг - она сказала, что уж это-то можно, если можно хоть что-нибудь вообще, - и посмотри на меня - как огурчик.
- Это ужасный шок, - сказал Питер, садясь.
- Тебе ещё хуже.
- Почему ты так говоришь?
- Тебе же пришлось видеть тело.
- Да. И меня действительно тряхануло. На ней был один их этих бретонских воротничков, как у тебя. Я так понимаю, весь Лондон их носит?
- Нет, но я дала ей несколько своих. Они так ей шли.
- А!
Он замолчал. Харриет сидела абсолютно неподвижно, ожидая, расскажет ли он ей о расследовании. Конечно, он мог не захотеть, и она, конечно, не собиралась расспрашивать. Но если бы он не захотел, что-то оказалось бы утраченным. Возможно, он думает, что ей не перенести обсуждения жестокости по отношению к тому, кого немного знаешь. А если знаешь именно Розамунду, подумала Харриет, - это совсем другое - огромная разница. Когда раньше она оказывалась вовлечена в расследование убийства - она не рассматривала убийство бедного Филипа Бойса, который был её любовником, поскольку там была слишком сложная ситуация, а представляла мистера Алексиса, лежащего в луже крови на берегу в Уилверкомбе, - она чувствовала отвращение и озадаченность. Теперь же она ощущала сильнейший гнев. Какая же это гнусность - отправить ближнего в никуда!
- Харриет, что ты имела в виду сегодня, - сказал Питер, врываясь в её мысли, - когда сказала, что ты меня поняла?
- Но не in toto, Питер, - сказала она. - На это потребуется вся жизнь. Только твои детективные устремления.
- Не могла бы ты оказать мне любезность и пояснить?
Его осторожность повисла между ними как туман. Она всё ещё расплачивалась за то, что во время их медового месяца сказала, что ему, дескать, не обязательно было самому исследовать тело в подвале. Тогда возникла натянутость - или, по крайней мере, ей так показалось, - но теперь был другой случай, и он вёл разговор очень осторожно.
- Noblesse oblige, не так ли? - сказала она.
- Большая часть нобилитета удивилась бы, услышав это! - засмеялся он.
- Когда я была ребёнком, в деревне жил мужчина, который был высоким и крепким, да и сильным как вол. Он появлялся словно по волшебству всякий раз, когда возникала проблема. Когда у телеги ломалась ось, или ветеринар не мог погрузить животное в грузовик, или автомобиль застрял в канаве, или нужно было срочно разгрузить кирпичи, или больную толстую женщину нужно было внести по лестнице в дом до кровати…
- Я не совсем уверен, что ухватываю твою мысль, - сказал Питер.
- Его сила была его знатностью, сказала она. - Она заставляла его помогать, используя мускулы.
- А в моём случае?
- В твоём случае ум и привилегии заставляют тебя делать так, чтобы свершилось правосудие. Это для меня абсолютно ясно. И, Питер, я не просто согласна, что ты должен этим заниматься, я восхищаюсь тобой за это. Я считаю, ты прав, что твоё положение влечёт за собой обязанности, и горжусь тем, что ты несёшь их, а не бездельничаешь.
- Ты адвокат, очень чётко формулирующий свои мысли. Когда я пытаюсь вести собственную защиту, то всегда сбиваюсь.
- Питер, ты не в суде. Кто тебя в чём-то обвиняет?
- Если не ты, то только моё тайное я.
- И, дорогой, какое обвинение выдвигает твоё тайное я против тебя? Можешь заставить себя сказать мне?
- Лишь тебе на всём белом свете. Я обвиняю себя в наслаждении титулом, почестями и привилегиями, легкомысленным автоматическим уважением, данным мне по праву рождения, и в отсутствии отдачи с моей стороны - недостаточном старании.
- Подсудимый, я оправдываю вас в этом. Вы можете покинуть суд с незапятнанной репутацией. И в конце концов, милорд, эти титулы, эти престолы и господства, - не ваш выбор.
- Это так, - сказал он. - И, Domina, я бы их и не выбрал. Я предпочёл бы начинать наравне с другими, или даже с гандикапом. А так я всегда нахожусь в ложном положении: всё, чего я добиваюсь, делается по сути нечестно, просто в результате случайности рождения.
- Не совсем всё, Питер. Когда ты добивался, чтобы я вышла за тебя, это было именно гандикапом.
- Да, действительно. На несколько кругов позади мясника и пекаря, свечного мастера и аптекаря, дядюшки Тома Коббли и всех остальных. Но, по крайней мере, ты говоришь, что я могу сделать честную карьеру как суррогат полицейского. Ты не считаешь, что великий детектив - это фривольная поза, развлечение богатея?
- Нет, я считаю, что это очень серьёзно. Вопрос жизни и смерти, в конце концов. То, что я не совсем понимаю, это как всё это связано с войной. Мне кажется, что как-то тайно, но связано.
- Когда видишь, как люди умирают, - сказал он, - когда понимаешь, какой отвратительной и ужасной ценой обеспечивается мир и безопасность Англии, а затем видишь этот мир нарушенным, то видишь убийство, которое совершается из мерзких и эгоистичных побуждений…
- О, да, это я могу понять, - сказала она. - Любимый, я действительно понимаю.
- Правосудие - ужасная вещь, - сказал он, - но несправедливость хуже.
Внезапно он подошёл к ней и опустился на колени перед её стулом, обхватил руками её колени и положил на них голову. Когда он вновь заговорил, его голос заглушался складками её платья. - Дражайшая, хочешь обсудить это дело со мной? Или лучше не надо?
- Я бы хотела, если ты это вынесешь.
- Лишь бы ты это вынесла. Я готов взять эту тяжесть на себя.
- Ничто не может быть хуже, чем сама мысль о том, что существуют темы, которые мы не могли бы обсуждать вместе. Вот это было бы действительно ненавистным.
- Мы ратуем за соединенье двух верных душ? - сказал он, глядя на неё.
- Я думаю, да.
- Тогда так тому и быть. И пусть, не старясь вопреки годам, несём свой жребий до его предела… Да, Мередит, что такое?
- Обед подан, милорд.
- Позже, - сказал Питер, вставая и подавая ей руку. - Я всё расскажу тебе позже.
- Вы звонили, милорд? - Бантер вошёл в гостиную, где его хозяин сидел за последним бокалом бренди на сон грядущий. Харриет, успокоив всех тем, что плотно пообедала, быстро отправилась спать, сославшись на усталость.
- Налей себя бренди, Бантер, и присаживайся поближе, - сказал Уимзи. - Я хочу услышать всё о миссис Чантер и хэмптонском обществе.
- Да, милорд, спасибо, милорд, - сказал Бантер, выполняя то, что ему велели. - Я узнал многое, что, возможно, не относится к делу, милорд.
- Раскрывай все карты, Бантер, и мы рассортируем их позже.
- Хорошо, сэр, кажется, Харвеллы разочаровали своих соседей. Хозяева миссис Чантер, мистер и миссис Сагден, очень разволновались, когда соседнее бунгало было продано Харвеллам, потому что эта семейка - большие театралы. Они рассчитывали, что мимо их парадных дверей пойдёт непрерывный поток знаменитых актёров и актрис на весёлые сборища в гостиной и в саду по соседству. Они даже купили новый альбом в переплёте из искусственной кожи в надежде на автографы. А затем оказалось, что Харвеллы, когда приезжали в Хэмптон, вели себя очень тихо, да и приезжали не часто - фактически, они почти никогда там и не бывали.
"Никогда не пойму, зачем такие расходы, если приезжать только на несколько выходных! - так говорила миссис Чантер. - А что касается знаменитостей - никого не было, но бедняжка миссис Харвелл - она ведь так же прекрасна, как сама Дороти Ламур". Я повторяю её точные слова, милорд.
- Очень убедительно, Бантер.
- Там было ещё много чего в том же духе, милорд, потому что у миссис Сагден есть дочь, которая работает в театре, актриса с большим будущим, как мне дали понять. Однако именно дочь миссис Чантер могла бы заинтересовать нас, потому что она время от времени выполняла обязанности горничной и домработницы, когда Харвеллам кто-нибудь требовался. Это девушка по имени Роуз, милорд. Я так понимаю, что она - хорошая девочка, которая помогает ухаживать за отцом, пока миссис Чантер работает. Кроме того, она хватается за любую случайную работу, чтобы заработать себе на булавки. Это почтенная семья, как уверяет меня миссис Чантер, но сейчас в нужде, поскольку мистер Чантер упал с лестницы и не может работать по специальности уже несколько лет.
- Ага, мой Бантер, - наконец-то некая секретная информация. А в этот раз обращались ли к Роуз, чтобы она помогла миссис Харвелл?
- Её попросили проветрить дом и протопить камин в день, когда приехала миссис Харвелл, и затем, полагаю, велели исчезнуть. Во второй день она пришла с утра, чтобы застелить постель и выбросить окурки, а затем её попросили прийти во второй половине дня, чтобы помочь накрыть стол к ужину. Ей сказали, что это не займёт у неё больше часа, потому что помыть посуду можно будет утром. Как я понимаю, ни Роуз, ни миссис Чантер этому не удивились, поскольку обычно миссис Харвелл ничего не делала сама.
- Но, однако, если Харвеллы бывали там очень редко, миссис Чантер и её семья не так-то много их видели, чтобы судить о привычках?
- Возможно, милорд. Я не видел саму Роуз, и миссис Чантер очень расстроена. Она пришла к заключению, милорд, что преступление было совершено насильником, который скрывается где-то поблизости, и очень переживает, что Роуз также может подвергаться опасности. Правда, она утешает себя мыслью, что молодой человек Роуз сможет защитить её, так как он обычно провожает её до дома, если они гуляют после наступления темноты.
- Очень разумно, - согласился Уимзи.
- Кроме Роуз, милорд, имеется садовник - он вообще мастер на все руки, - который приходит один раз в неделю, живут ли здесь Харвеллы или нет, чтобы следить за садом. Миссис Чантер угощает его чашкой чая где-то в середине утра, если "Розовый коттедж" пустует. Она считает, что невозможно работать всё утро, если не выпить чаю с печеньем.
- Весьма достойные чувства. Она, кстати, не сказала, слышала ли что-нибудь после наступления темноты ночью 27-ого?
- Я спрашивал, милорд. Но миссис Чантер не живёт в "Монрепо", она приходит ежедневно на весь день. Она живёт с мужем и дочерью в одном из тех небольших террасных коттеджей в начале переулка - мы проходили мимо них по пути в "Розовый коттедж". Вы, возможно, заметили их, милорд, слева.
- Не могу сказать, что заметил, Бантер. Я что-то становлюсь невнимательной тварью.
- Нет никаких причин, чтобы вам их замечать, милорд. Миссис Чантер живёт за пределами слышимости от "Розового коттеджа". Однако посреди ночи она где-то слышала автомобиль. Кажется, этот скрытый листвой переулок, милорд, приглянулся молодым людям в автомобилях, которые ищут тихое местечко, чтобы ненадолго остановиться, - подальше от уличных фонарей. Все жители переулка жалуются на причиняемое им беспокойство. Переулок-то оканчивается тупиком, и они считают, что имеют право наслаждаться тишиной. Миссис Чантер рассердилась, когда этот автомобиль её разбудил, но не посмотрела на будильник и не смогла сказать мне время. Она посоветовала поговорить с Роуз, но, пока я там был, Роуз не вернулась. И мы должны принять во внимание, милорд, что автомобиль, идущий мимо террасных коттеджей, мог направляться в любое место в переулке - там, говорят, больше дюжины домиков.
- Или, как ты говоришь, это могли быть искатели тихого местечка, чтобы уединиться, - сказал Уимзи. - Всё равно, Бантер, нам придётся вернуться в Хэмптон и поговорить с Роуз, не так ли?
- Имеет смысл, - сказал Бантер.
- Как дела с твоими фотографиями?
- Что касается отпечатков пальцев, милорд, очень хорошо. У меня есть много очень чётких снимков различных мест в доме, и их можно будет сравнить с полученными полицией. Со вмятинами на подушках, милорд, боюсь, хуже. Блеск атласа создаёт на снимках "белую мглу".
- Не пытайся произвести на меня впечатление техническими подробностями, Бантер, - я уже и так впечатлён. Что за белая мгла?
- Цель состоит в том, милорд, чтобы сделать двойные вмятины, которые мы едва видели на постели, чётко различимыми на снимках. В субботу вечером я хотел бы пойти на собрание Фотографического общества Бейсуотера, если не буду нужен здесь, и там я попрошу совета у других фотографов - некоторые из них - очень хорошие профессиональные фотографы, милорд, - как сделать фотографии более чёткими.
- Хорошо, приложи все усилия, Бантер. Это может быть важно, и состояние тех подушек могло быть нестабильным. Я имею в виду, разве они не могли сами расправиться через некоторое время?
- Не думаю, что перья сами так уж хорошо пружинят, - глубокомысленно заметил Бантер. - Но малейшее сотрясение…
- Именно об этом я и подумал. Всё, я пошёл спать, Бантер. Спокойной ночи.
Извлечение из дневника Гонории Лукасты, вдовствующей герцогини Денверской:
27 февраля
Кажется, скандал, связанный с королём, уже разразился; французские газеты, по словам Пола, заполнены всем этим. С Полом сейчас нелегко - становится невыносимо эксцентричным. (Джеральд говорит, что это из-за того, что он живёт за границей среди отсталых иностранцев.) Сначала Пол примчался домой на похороны короля, а затем помчался назад во Францию, жалуясь на холод и цены на вино. Теперь он непрерывно шлёт мне вырезки из французских газет о короле и миссис Симпсон. Думаю, при его-то широте взглядов он вполне примирился бы, если бы у короля была одна-две любовницы без всей этой шумихи. Кроме того, Пол очень сердит на президента Рузвельта за Закон о нейтралитете. Неужели действительно проживание во Франции делает его взгляды такими экстравагантными. Но если подумать, он всегда был экстравагантным. Говорит, американцы со всего Парижа, которые, как предполагалось, изучают цивилизацию, все вдруг решили уехать из Европы, чтобы вариться в собственном соку. Сходила с Хартли-Скеффингтонс на новый фильм Чаплина, "Новые времена". "Пате-ньюс" напечатала герра Гитлера, открывающего Зимние Олимпийские игры. Подумала, что Гитлер в точности похож на Чаплина, и задалась вопросом, почему же немцы не смеются. Наверное, на самом деле это не смешно.
9
В необычности почти всегда ключ к разгадке тайны. Чем проще преступление, тем труднее докопаться до истины…