- Что вы хотели сказать про Малмсли? - напомнил Аллейн, выждав с полминуты.
- Ничего, - упрямо мотнул головой француз.
- Вы вынуждаете нас заподозрить, что между Малмсли и натурщицей тоже пробежала кошка. Это так?
- Сам не знаю, - сказал Ормерин.
- Тогда что вы имели в виду?
- Она над ним смеялась. В тот день, когда мы экспериментировали с кинжалом, а Малмсли, как я уже говорил, подтрунивал над ней, Соня сказала ему: "На вашем месте я бы так не веселилась. И - откуда вы черпаете столь странные замыслы? Из книжек? Или - из порнографических журналов?". Малмсли тогда так разозлился, что выронил кисть и здорово перепачкал свой эскиз. Вот и все. Сами видите - ничего особенного. Я вам больше не нужен, мистер Аллейн?
- Наверное, нет, благодарю вас. Позже мы дадим вам подписать протокол. - Инспектор кинул на Ормерина невидящий взгляд, затем спохватился и встал.
- Да, это все, - повторил он.
- Тогда спокойной ночи, мистер Аллейн.
- Спокойной ночи, - улыбнулся Аллейн, приходя в себя. - До свидания, мистер Ормерин.
Когда, проводив француза, Фокс вернулся в библиотеку, Аллейн ходил туда-сюда, не обращая ни на него, ни на Найджела ни малейшего внимания.
- Послушайте, - не выдержал журналист. - Я бы хотел позвонить.
- Ты?
- Да. И не смотрите на меня как на Горгону-Медузу. Повторяю: я бы хотел позвонить.
- Зачем?
- Я хочу позвонить Анджеле.
- Но уже одиннадцать.
- Это неважно. Она не уснёт, не дождавшись моего звонка.
- Тебе просто не терпится позвонить в свою бульварную газетёнку.
- Ну, я думал… Если я скажу только…
- Можешь сказать только, что в Татлерз-Энде произошёл несчастный случай, в результате которого погибла натурщица. Можешь добавить, что власти не могут разыскать родственников натурщицы и в связи с этим хотели бы потолковать с мистером Гарсией, который может располагать данными о семье погибшей. Что-то в этом роде.
- Много толку… - раздосадованно начал Найджел.
- Если Гарсия не виноват, но прочтёт эти строки, он может выйти на связь, - пояснил Аллейн.
- Это точно, - закивал Фокс.
- А теперь, если вы не против, давайте пообщаемся с последним из художественной братии. С нашим томным мистером Малмсли.
- Я пойду позвоню, - сказал Найджел.
- Хорошо. Только не наговори лишнего. Скажи, что завтра будут новые подробности.
- Вы слишком щедры, мой Шейлок, - съязвил Найджел.
- И ещё, Батгейт, позвони моей матушке и скажи, чтобы раньше полуночи нас не ждали.
- Слушаю и повинуюсь.
В дверях Найджел и Фокс столкнулись с Бейли, который казался мрачнее и торжественнее, чем обычно.
- Одну минутку, Фокс, - остановил его Аллейн. - Давайте послушаем, что обнаружил старина Бейли.
- Я осмотрел комнату покойной, - лаконично произнёс Бейли.
- Что-нибудь нашли?
- Почти ничего, сэр. Ей была отведена мансарда в передней части особняка.
Он приумолк, а Аллейн выжидательно молчал; он слишком хорошо знал, что в устах Бейли "почти ничего" может означать всё, что угодно - от абсолютного вакуума до склянки с цианистым калием.
- Отпечатки пальцев там принадлежат, главным образом, покойной, - продолжал Бейли, - хотя один явно оставлен Гарсией. На внутренней стороне двери - служанка чудом его не стёрла. Рядом с ним ещё один отпечаток. Незнакомый. Очень широкий. Я бы сказал - мужской. Служанка, конечно, тоже повсюду наследила. Одежда ничего особенного не дала. В одном из карманов я нашёл записку от Гарсии. Натурщица и впрямь была в положении. Вот записка.
Бейли раскрыл чемоданчик и достал из пронумерованного конверта листок бумаги.
- Я уже сфотографировал её.
Аллейн начал читать:
"Дорогая С.!
Что мне, по-твоему, теперь делать? У меня ведь за душой нет и пары фунтов. Ты ведь сама на это напросилась. Неужели никто не может тебе помочь? Или ты и вправду думаешь, что я способен посадить себе на шею жену с ребёнком? Я получил заказ на серьёзную работу и не позволю кому-либо чинить мне препятствия. Извини, но ничего сделать для тебя не могу. Увидимся у Трой.
Гарсия."
- Очаровательный субъект, - покачал головой Аллейн.
- Это я нашёл в кармане жакета. А вот письмо, которое валялось прямо в платяном шкафу. Подписано - Бобби. У меня создалось впечатление, что Бобби - девушка.
Письмо было написано крупным детским почерком на скверной розовой бумаге:
"Дигс,
Бэчелорз-хаус, 4,
Челси.
Понедельник.
Милая Соня!
Мне очень жаль милая что ты залетела это конечно ужасно и все такое к тому же все мужчины свиньи но ведь ты сама помнишь что Гарсия с самого начала мне не нравился. Но всё-таки я тебя поздравляю ведь дети это здорово они украшают нашу жизнь и все такое. На всякий случай я спросила у Дорис Дюваль чтобы она дала мне абортный адресок но та сказала что поздно потому что полиция уже там была и арестовала ту женщину. Но твой замысел мне нравится больше и раз мистер Генианджело Гарсия согласен то уж лучше тебе поиметь праздник на обеих улицах. Судя по твоим описаниям этот парень настоящая прелесть но с такими нужно держать ухо востро ведь я не помню говорила ли я тебе про одного моего любовника лорда он был настоящий душка но слава Богу ничего у нас не вышло. Будет хорошо если ты выберешься ко мне в пятницу и я спрошу Лео Коэна составить иск но только он сдерёт с нас за это три шкуры. Спасибо милая ты меня страшно повеселила рассказом о том, что сотворила с портретом этой Сиклифф но только старайся всё-таки не перегибать палку а то когда-нибудь нарвёшься на неприятности. До встречи в пятницу милая.
Покедова.
Твоя закадычная дружбанка
Бобби.
P.S. А ты уверена что Б.П. не вскипит и не скажет что черт с тобой что я уже сам ей про все рассказал!"
Глава 12
РАЗВЛЕЧЕНИЯ МАЛМСЛИ
Найджел вернулся, когда Аллейн ещё покатывался со смеху, перечитывая письмо Бобби.
У журналиста вытянулась шея и загорелись глаза. Стойку сделал, подметил Аллейн.
- Что происходит? - с деланным равнодушием спросил Найджел.
- Бейли раскопал нечто сногсшибательное. Настоящее эпистолярное чудо. Можешь прочитать. Вы, репортёры, должно быть, называете это "первичным материалом". Жемчужина в своём роде.
Найджел погрузился в чтение, заглядывая через плечо Фокса. Внезапно он прыснул.
- Неплохо эта девица залепила насчёт Долорес Дюваль и абортного адреска.
- Угу, - кивнул Аллейн.
- Слушайте, Фокс, а как вам понравился этот пассаж насчёт праздника на обеих улицах? Если "Генианджело Гарсия" согласен.
- Да, прелюбопытно. А "настоящая прелесть" - это, судя во всему - достопочтенный Пилгрим, - предположил Фокс. - Тем более, что дальше она упоминает собственного любовника-лорда. Неужели Соня Глюк надеялась, что мистер Пилгрим на ней женится?
- Вряд ли, - покачал головой Аллейн. - Скорее речь шла о попытке шантажа. Она рассчитывала подоить Пилгрима. Собственно говоря, Пилгрим и сам этого не отрицал. "Если Генианджело Гарсия согласен". Не намёк ли это на то, кто являлся её истинным вдохновителем? Эх, хотелось бы мне поговорить по душам с мисс Бобби О'Доуни. У вас что-нибудь ещё, Бейли?
- Ну, - замялся дактилоскопист, - не знаю, верно ли я поступил, но прихватил вот эту книженцию. - Он протянул Аллейну изрядно обветшавшую синюю книгу. - Она вся покрыта отпечатками, мистер Аллейн. Кроме отпечатков пальцев убитой, я обнаружил на ней несколько тех же широких отпечатков, что и на двери. Кто-то также безуспешно пытался взломать чемодан, в котором я нашёл эту книгу.
- "Утешение критика", - прочитал Аллейн, вертя книгу длинными пальцами. - "К.Льюис Кинг, 1911". Да, неплохое издание. И репродукции вполне пристойные. Стоп, а это что такое! Чтоб я сгорел - вот оно где!
Он оторопело уставился на репродукцию картины, изображавшей троих косцов на фоне средневекового замка с бастионами, амбразурами и зубчатой крепостной стеной.
- Черт побери, Бейли, вы раскрыли тайну мистера Малмсли! Я ведь тогда сразу понял, что где-то уже видел его косцов. Господи, что я за дуралей! Да, вот как раз написано: "взято из книги "Три часа счастья герцога Беррийского" - Поля де Лимбурга и братьев". Эта книга хранится в музее Конде в Шантильи. Я полчаса извивался угрем, прежде чем хранитель позволил мне на минутку взять её в руки. Феноменальное произведение. Нда, воистину - не было бы счастья, да несчастье помогло.
- А в чём, собственно говоря, дело? - недоуменно осведомился Найджел.
- Фокс знает, - кивнул Аллейн. - Вы ведь помните, Братец Лис?
- Да, теперь я наконец сообразил, - признался Фокс. - Вот, значит, что имела в виду Соня, когда в столь резкой форме осадила мистера Малмсли сразу после эксперимента.
- Совершенно верно. Ведите же его скорей, старина. Больше мы дражайшему маэстро Седрику Малмсли хорохориться не позволим. Собьём спесь с голубчика. - Аллейн наклонился и осторожно положил книгу на пол, возле ножки кресла.
- Хоть объяснили бы, Аллейн, в чём дело, - взмолился Найджел. - Из-за чего такой ажиотаж-то?
- Потерпи немного, Батгейт. А вы, Бейли - молодчина. Классно сработано. Больше ничего не нашли?
- Нет, мистер Аллейн.
- О, вот и наш Фокс.
В открывшуюся дверь первым вошёл Малмсли. Аллейну сразу бросились в глаза роскошные нефритовые перстни, украшавшие неестественно мясистые пальцы художника.
- Я вижу, мистер Аллейн, - ухмыльнулся Малмсли, - вы все трудитесь, не покладая рук.
В ответ Аллейн загадочно улыбнулся и предложил Малмсли сесть. Найджел занял своё место за столом, Бейли остался возле двери, а Фокс молчаливо возвышался у камина, глядя на угасающие угли.
- Меня интересуют все ваши передвижения с пятницы до вчерашнего вечера, мистер Малмсли, - с места в карьер начал Аллейн. - Надеюсь, вы окажете нам любезность.
- Боюсь, по части любезности природа меня обделила, мистер Аллейн. Что же касается передвижений, то я стараюсь двигаться как можно меньше и почему-то всегда выбираю неправильное направление.
- Однако, с вашей точки зрения, Лондон в пятницу днём лежал в правильном направлении.
- В том смысле, что, уехав в Лондон, я отвёл от себя подозрения в соучастии в этом злодеянии?
- Не обязательно, - произнёс Аллейн. Малмсли закурил сигарету. - Хотя вы уже рассказали, что отправились в Лондон на шестичасовом автобусе после того, как провели полдня в студии вместе с Гарсией.
- Да, я до смешного болтлив. Должно быть, потому что нахожу собственную болтовню менее скучной и утомительной, чем чужие разговоры.
- Вам можно позавидовать, - произнёс Аллейн.
Малмсли вопросительно вскинул брови.
- Что говорил вам в тот день Гарсия по поводу Пилгрима? - поинтересовался Аллейн.
- Пилгрима? - переспросил Малмсли. - Ах, да, он сказал, что в лице Пилгрима Вальма Сиклифф обретёт не мужа, а зануду. По его мнению, Вальме скоро надоест любоваться на его хорошенькую физиономию. Я же сказал, что куда скорее ей приестся его добродетельный нрав. Ведь добродетельных мужей женщины не любят ничуть не меньше, чем изменников.
"О Господи, - подумал Аллейн. - Этот парень, кажется, начитался Оскара Уайлда". А вслух спросил:
- И что тогда?
- Тогда он ответил, что Бейсил Пилгрим не такой уж святоша, каким кажется. Я же ответил, что как-то не задумывался на эту тему. Тогда Гарсия предложил обсудить добродетель Сиклифф, присовокупив, что может про неё "ох как много" порассказать. Меня, признаться, это не прельщало. Я чувствовал, что помолвка Сиклифф с Пилгримом задела его за живое. Гарсия ведь - это ни для кого не секрет - всерьёз увлечён ею, а я давно заметил, что куда интереснее слушать, как расхваливает женщину мужчина, который её терпеть не может, нежели выслушивать, как влюблённый выливает ушат грязи на объект своей страсти. Словом, я счёл за благо сменить пластинку.
- И вы переключились на Соню Глюк?
- Гениальное озарение, инспектор - если бы я уже не сказал вам об этом раньше.
- Это едва ли не единственное из нашей беседы, мистер Малмсли, что я запомнил. По вашим словам, Гарсия спросил вас… - Аллейн сверился с записной книжкой. - Не возникало ли у вас когда-нибудь желания убить свою любовницу - просто так, ради острых ощущений. Так?
- Да, - кивнул Малмсли.
- И что вы ответили?
- Я ответил, что никогда не связывал себя с женщиной достаточно крепкими узами, чтобы она имела право назвать себя моей любовницей. Видите ли, есть в слове "любовница" нечто угрожающе постоянное. Тем не менее, тема эта сама по себе достаточно приятная, и мы некоторое время и впрямь развивали её. Гарсия подошёл к моему мольберту, посмотрел на мой эскиз и сказал: "Нет, овчинка выделки не стоит". Я с ним не согласился, сказав, что, не испытав вкуса убийства, настоящим маэстро не станешь. "Ничто так не щекочет нервы, как убийство натурщика", - добавил я, напомнив ему про Микеланджело. А Гарсия просто зловеще расхохотался и вернулся на своё место.
- Как по-вашему, он нормален?
- Нормален? А кого, мой дорогой инспектор, можно в наши дни назвать нормальным?
- Вы, конечно, правы, но всё-таки, положа руку на сердце, вы поручились бы за то, что он вполне нормален?
- Пожалуй, нет, - ответил Малмсли после некоторого раздумья.
- Вам известно, принимал ли он наркотики?
Малмсли наклонился вперёд, загасил окурок и оставил его в пепельнице. Потом полюбовался на свои нефритовые перстни и произнёс:
- Представления не имею.
- Вам не доводилось замечать, какие у него зрачки? - продолжал Аллейн, не сводя глаз с Малмсли. - Зрачки ведь почти всегда выдают наркомана.
- В самом деле?
- Да. Они обычно сужены. Затем, время от времени, они резко расширяются. Как вы, наверное, замечали, если смотрели на себя в зеркало, мистер Малмсли.
- О, вы весьма сведущи, мистер Аллейн.
- Я ещё раз спрашиваю вас, мистер Малмсли, употреблял ли Гарсия наркотики. Предупреждаю вас: все комнаты в этом доме подвергнутся самому тщательному обыску. Будут ли приняты соответствующие меры, если мои люди обнаружат у вас наркотики - целиком зависит от полноты и искренности ваших ответов.
Малмсли быстро перевёл взгляд с Фокса на Найджела.
- Эти господа помогают мне расследовать случившееся, - пояснил Аллейн. - Если же вы хотите пощекотать себе нервы, мистер Малмсли, то полиция вполне в состоянии предоставить вам это удовольствие. Итак?
- Гарсия не может себе позволить такую роскошь, - быстро ответил Малмсли. - Он ведь живёт за чужой счёт.
- А вы когда-нибудь предлагали ему… ну, скажем, раскурить по трубочке опиума?
- Я отказываюсь отвечать на ваш вопрос.
- Что ж, имеете полное право. Однако предупреждаю: получив ордер, я немедленно прикажу своим людям обыскать вашу комнату и личные вещи.
Малмсли заметно увял.
- Сама даже мысль об обыске внушает мне глубочайшее омерзение, - изрёк он. - Я, знаете ли, весьма разборчив в выборе гостей.
- А Гарсия входил в число ваших гостей?
- Допустим, входил - и что из этого? Ладно, хватит играть в кошки-мышки. Я ведь давно раскусил вашу игру, инспектор. Вы хотите знать, не балуюсь ли я травкой, опиумом или чем-нибудь ещё в этом роде. Да, случается. Друг подарил мне прелестный набор для курения опиума - из нефрита и слоновой кости. Мог ли я устоять перед искушением и не попробовать, что за блаженство он мне сулил? С другой стороны, я не позволил себе впасть в зависимость. Собственно говоря, я не использовал и половины того запаса, что мне подарили. Я вообще неподвластен привычкам.
- И вы приглашали Гарсию курить опиум?
- Да.
- Когда?
- В прошлую пятницу. Днём.
- Наконец-то, - вздохнул Аллейн. - Где вы это делали?
- В студии.
- Где вам никто не мешал?
- Где нам было удобно.
- Вы собирались успеть на шестичасовой автобус. А ведь после опиума вас, должно быть, уже не слишком тянуло в Лондон?
Малмсли беспокойно заёрзал.
- Собственно говоря, - медленно пояснил он, - я выкурил не полную трубку. Я вообще только раскурил её, а потом передал Гарсии.
- А сколько выкурил он?
- Он докурил мою трубку. Только одну.
- Допустим. Теперь, если можно, уточните, как вы провели этот день. В студию вы отправились сразу после обеда. Гарсия был уже там?
- Да. Только пришёл.
- Сколько времени спустя вы дали ему опиум? В котором часу?
- Господи, дорогой инспектор, откуда же мне знать? Часа в четыре, кажется.
- Уже после того, как вы с ним побеседовали о женщинах, натурщице и тому подобном?
- Да, это логично завершало наш разговор. Речь ведь шла об удовольствиях. Вот мы и закончили опиумом.
- И вы сходили домой за принадлежностями для курения?
- Э-ээ… да.
- Хотя при нашей первой беседе вы утверждали, что не покидали студии до тех пор, пока не настала пора идти на автобус.
- В самом деле? Что ж, вполне возможно. Видимо, я подумал, что не стоит будоражить ваше воображение рассказом про опиум.
- Каково было состояние Гарсии, когда вы покинули студию? - спросил Аллейн.
- Он был совершенно спокоен.
- Он говорил ещё что-нибудь после того, как выкурил трубку?
- О, да. Немного, правда.
- Что он вам сказал?
- Что он счастлив.
- И все?
- Сказал, что из любого, даже самого затруднительного положения можно найти выход, если хватит храбрости. Больше, кажется - ничего.
- Вы отнесли опиум с трубкой назад, в дом?
- Нет.
- Почему?
- Горничная собиралась менять мне постельное бельё. Мне не хотелось с ней встречаться.
- И где вы оставили наркотик?
- В коробке, под кроватью Гарсии.
- А когда забрали?
- Сегодня утром, до начала занятий.
- Все было на месте?
- Не знаю.
- Вы уверены?
Малмсли раздражённо фыркнул.
- Я заглянул в коробку. Опиум и трубка лежали там, где я их оставил. Я забрал коробку и отнёс к себе.
- Сколько там опиума?
- Представления не имею. По-моему, банка ещё наполовину полна.
- Как вам кажется, не мог ли Гарсия курить ещё после вашего ухода?
- Ответ тот же - представления не имею. Не думаю. Впрочем, я на сей счёт голову себе не ломал.
Аллейн изумлённо посмотрел на него.
- Неужели вам и вправду не приходило в голову, к чему это могло привести?
- Боюсь, что не понимаю вас, инспектор.
- Мне кажется, вы прекрасно понимаете, мистер Малмсли. Все, что вы рассказали мне про Гарсию, позволяет сделать один, весьма печальный вывод.
Малмсли подскочил, как ужаленный.
- Что за дикая ерунда! - возмутился он. - Я рассказал вам всю правду. Вы… вы не имеете права обвинять меня в том, что я… Что я нарочно одурманил Гарсию, чтобы…