И вдруг около полуночи я кое-что сообразил. Привлёк к этому моё внимание тот факт, что я, когда мы танцевали, почувствовал запах её волос. Это так удивило меня, что я врезался в какую-то пару справа от нас, отчего они чуть не упали. Ай да я - считаю, что выполняю свои обязанности, работаю и сержусь на неё за то, что она упрямится и не хочет открыться, а сам нюхаю её волосы! Разозлившись на себя, я подвёл её к краю площадки для танцев, помог сойти на пол, и мы вернулись к нашему столику, где я попросил у официанта счёт.
- Вот как? - удивилась она. - Нам пора уходить?
- Послушайте, - сказал я, глядя в её широко раскрытые глаза, - вы только водите меня за нос. Может быть, точно так же вы поступили и с Лили Роуэн либо она со мной. У вас в самом деле неприятности или нет?
- Да. Да, Арчи, у меня неприятности.
- Какого рода? На чулке спустилась петля?
- Нет. Это действительно неприятности. Даю слово.
- Но рассказать о них мне вы не хотите?
- Не могу, - покачала она головой. - Честное слово, не могу. И, если уж начистоту, не хочу. Дело в том, что вы слишком молоды и красивы. Я подозреваю нечто ужасное. Не по отношению ко мне… Это нечто страшное про одного человека.
- Это касается смерти матери мисс Лидс?
- Да… - Она помолчала и затем продолжала: - Да. И больше я вам ничего не скажу. Если вы будете настаивать…
Официант принёс сдачу. Я взял деньги и дал ему чаевые.
- Ладно, - сказал я. - Дело в том, что я поймал себя на том, что нюхаю ваши волосы. И не только. За последние полчаса я переменил отношение к нашим танцам. Возможно, вы это заметили.
- Пожалуй… Да, заметила.
- Очень хорошо. А я обратил на это внимание только сейчас. Понял, что между нами может быть роман. Или вы разобьёте мне сердце и разрушите мою жизнь. Может случиться всё, что угодно. Но пока всё в порядке. Мне хочется задать вам вопрос. Во сколько вы заканчиваете работать?
- Я ухожу из конторы в пять часов, - улыбнулась она.
- И что? Идёте домой?
Она кивнула:
- Обычно я прихожу домой около половины шестого. Принимаю ванну и начинаю готовить ужин. В это время года бабушка приходит из парка около семи, и ужин для неё уже готов. Иногда Рой или Леон едят вместе с нами.
- Не смогли бы вы завтра поужинать пораньше и прийти к Ниро Вулфу в семь часов? Чтобы рассказать ему о вашей беде?
Нахмурившись, она задумалась. Я положил руку ей на плечо.
- Послушайте, сестрёнка, - сказал я, - вполне возможно, что вам лично тоже грозит беда. Я не пытаюсь делать вид…
Я умолк, потому что почувствовал присутствие постороннего, который смотрит на нас. Я поднял глаза и увидел, что за мной наблюдают два глаза - с двух сторон хорошенького носика Лили Роуэн.
- Привет… Откуда ты… - попытался улыбнуться ей я.
- Ты… - сказала Лили таким голосом, будто собиралась перерезать мне глотку. - Так ты занят своими обязанностями? Вошь - вот, кто ты!
Сейчас она даст мне пощёчину, решил я. Мне было ясно, что ей наплевать на посторонних и что она будет действовать решительно, поэтому проблема сводилась только к тому, чтобы начать двигаться первым. За полсекунды я вскочил, очутившись на противоположной стороне стола и махнув Энн, которая сдала этот экзамен превосходно. Не успела Лили Роуэн поднять скандал, как мы, забрав мою фуражку из гардероба, очутились на улице.
Когда наше такси отъехало от ресторана, я похлопал Энн по руке.
- Вы умница. Она, наверное, была чем-то очень расстроена.
- Она ревнует! - хихикнула Энн. - Боже мой, Лили Роуэн ревнует ко мне!
Когда я высадил её у дома № 316 по Барнум-стрит, мы уже договорились, что на следующий день она придёт к Ниро Вулфу в семь вечера. Но всё равно, пока такси везло меня обратно на Тридцать пятую улицу, я пребывал в плохом настроении, которое отнюдь не улучшилось, когда я нашёл записку, приколотую к наволочке:
"Дорогой Арчи, мисс Роуэн звонила тебе четыре раза, и, когда я сказал ей, что тебя нет, она назвала меня лжецом. Очень сожалею, что в доме нет бекона, ветчины, блинной муки и всего прочего".
Глава 6
Я спал, потому что ночью всегда сплю, но нервы у меня были на пределе, ибо, когда я открыл глаза и увидел, что часы показывают 6.50, я немедленно проснулся. Я был готов отказаться от продвижения по службе ради удовольствия очутиться внизу в холле и сердито уставиться на Вулфа и Фрица, когда они будут уходить из дома на свою тренировочную площадку, но, понимая, что это будет серьёзной стратегической ошибкой, сумел сдержаться. Я открыл дверь, чтобы мне были слышны звуки из холла, и, когда ровно в семь часов открылась и закрылась парадная дверь, я подошёл к окну и посмотрел вниз. Они двинулись по направлению к реке. Вулф без головного убора, в голубых саржевых брюках, в моём тёмно-бордовом свитере и тяжёлых башмаках шагал так, как, по его мнению, ходят солдаты, и размахивал руками. Жалкое это было зрелище.
Тем тёмно-серым мартовским утром моя операция по привлечению его внимание к делу Энн Эймори выглядела почти безнадёжной, но ничего другого у меня под рукой не было, поэтому надо было пускать её в ход. После стакана апельсинового сока, яиц с ветчиной, оладьев и двух чашек кофе "У Сэма" я вернулся домой и провёл час за машинкой и у телефона, занимаясь делами, которые накопились в моё отсутствие, и уже заканчивал их, когда в десятом часу вернулись будущие солдаты. Я было решил совершенно не обращать на них внимания, поэтому не обернулся, когда кто-то прошёл через холл и остановился у распахнутых настежь дверей нашего офиса.
- Доброе утро, Арчи, - послышался голос Вулфа. - Я провожу дни наверху. Ты хорошо спал?
Таким вопросом он обычно встречал меня по утрам и задал его сейчас, наверное, в тысячный раз, снова заставив осознать, что я скучаю по дому. Я размяк и повернулся в кресле лицом к нему, но, бросив на него лишь взгляд, снова разозлился.
- Нормально, спасибо, - холодно отозвался я. - Вы устроили настоящий бедлам в ящиках моего комода, когда искали, насколько я понимаю, этот свитер. Я должен вам кое-что сказать. Я говорю от имени армии Соединённых Штатов. Есть один вид деятельности, которую вы способны выполнять гораздо лучше, чем кто-либо другой, а именно - бороться с подпольной активностью врага у нас в Америке, на что требуется наличие мозгов, которые вы некогда порой заставляли трудиться. Верховный главнокомандующий, министр обороны, генеральный штаб, а также сержант Йорк почтительно просят вас перестать ломать комедию и приступить к делу. Вы ошибаетесь, считая, что ваше внезапное появление на фронте заставит немцев умереть от смеха. У них нет чувства юмора.
Я надеялся, что он разозлится, утратит самообладание и войдёт в офис, а в этом случае можно считать, что я заработал очко, но он продолжал стоять в двери и хмуро смотрел на меня.
- Ты сказал, - прорычал он, - что у тебя отпуск!
- Нет, я этого не говорил. Стыдитесь! Это только доказывает, в каком вы состоянии. Тысячу раз в этой самой комнате я слышал, как вы выговаривали людям за неточные формулировки. Я сказал, что отпуск у меня двухнедельный. Я не сказал, что нахожусь в отпуске. Кроме того, я не упоминал…
- Пф! - Он презрительно брызнул слюной, повернулся и пошёл по лестнице наверх - что было ещё одним феноменом, которого мне раньше не доводилось видеть. Установка лифта обошлась ему в семь тысяч долларов.
Я надел фуражку, вышел из дома и приступил к работе.
Я пытался выполнять то, что мне предстояло, с энтузиазмом и старался изо всех сил, но за весь день мне не представилось никакой возможности, которой я мог бы воспользоваться в качестве рычага, чтобы заставить Вулфа отказаться от своих намерений. С подобной проблемой мне ещё не доводилось сталкиваться, потому что, раз он был настроен на проявление героизма, значит, обращение к его алчности не возымеет действия. В том состоянии, в какое он себя вогнал, единственным слабым местом оставалось лишь честолюбие.
Через приятелей на Сентер-стрит я узнал, что расследование по делу смерти миссис Лидс не вышло за пределы участка, поэтому я отравился туда, чтобы навести справки. Сержант даже не потрудился посмотреть протокол. Нечего там было смотреть. Заключение врача: смерть вызвана коронарным тромбозом в восьмидесятилетнем возрасте, и соседские сплетни о том, будто старуху покарал господь, были абсолютной ахинеей.
Около полудня я зашёл в дом № 316 по Барнум-стрит и застал Леона Фьюри в постели. Во всяком случае, он был в пижаме. Он объяснил, что поздно встаёт, потому что ему приходится охотиться на ястребов ночью. Я выяснил, что живёт он только на те деньги, которые получает за убийство ястребов, что армия от него отказалась по причине какого-то дефекта в сердечном клапане, что Рой Дуглас обитает этажом выше прямо под крышей, и ещё кое-какие сведения, но ничего существенного. Роя я нашёл на крыше, в его голубятне. Он не позволил мне войти и не поддержал разговора. Объяснил, что работает над методом вязки голубей, который состоит в том, чтобы держать голубя подальше от голубки во время периода, предшествующего соревнованиям, а потом перед тем, как везти голубя туда, где их запускают, поместить его к голубке на пару минут - тогда он стремится обратно с невиданной скоростью. Я ни в коем случае не мог одобрить этот метод с точки зрения морали, но Роя мои суждения ни в коем случае не интересовали, поэтому я спустился вниз, вышел на улицу и начал опрашивать соседей.
В течение трёх часов я собирал слухи и сплетни, но ничего толком не выяснил. На вопрос о смерти миссис Лидс четырнадцать соседей ответили следующим образом:
Четверо - миссис Чак её убила.
Один - мисс Лидс её убила.
Шестеро - она умерла от старости.
Трое - она умерла от скаредности.
Абсолютного большинства не оказалось. Ничего не выяснив, я поехал домой, прибыв туда около половины шестого, обдумывая план действий и решая, стоит ли напустить Энн на Вулфа. Пока я стоял, хмуро глядя на запылённый стол Вулфа, прозвенел звонок. Я пошёл открывать, но прежде откинул занавеску, чтобы сквозь стеклянную панель посмотреть, кто звонит, и увидел у двери Роя Дугласа. Сердце у меня на секунду замерло. Может, что-нибудь прояснится? Я открыл дверь и впустил его.
Он вёл себя смущённо, словно хотел что-то сказать, но не был уверен, стоит ли так поступить. Я повёл его в офис, вытер пыль с одного из стульев, он сел, пару раз вздохнул и скачал:
- По-моему, сегодня на голубятне я вёл себя не очень-то любезно. Я забываю про любезность, когда работаю с птицами. Дело в том, что они нервничают, завидев незнакомого человека.
- Я тоже, - сочувственно улыбнулся я. - Между прочим, как поживает Диана?
- Ей гораздо лучше. Она поправится. - Он прищурился, глядя на меня. - Мисс Эймори, наверное, сказала вам про неё?
- Да, она поведала мне множество интересных вещей.
Он передвинулся на своём стуле, прочистив горло.
- Вы провели с ней весь вечер?
- Да. Я крутился там же.
- Я видел вас, когда вы вернулись. Когда привезли её домой. В окно.
- Правда? Было довольно поздно.
- Я знаю. Но я… Видите ли, я беспокоился за неё. Мне подумалось, что ей грозит какая-то беда и что из-за этого она отправилась к Лили Роуэн.
- Вы могли бы спросить у неё.
- Она мне не скажет, - покачал он головой. - Но я уверен, что ей грозит беда, судя по её поведению. Я не знаком с мисс Роуэн, поэтому я не могу поехать и спросить у неё, но с вами я знаком, то есть с вами я разговаривал, и если вы были с Энн весь вчерашний вечер… а потом приходили ко мне сегодня… Я решил, что вы можете мне сказать. Видите ли, у меня право знать, в чём дело, пусть хотя бы отчасти, потому что мы помолвлены и собираемся пожениться.
- Вы? Вы и мисс Эймори? - Я поднял брови.
- Да.
- Поздравляю вас.
- Спасибо. - Он опять прищурился. - Поэтому я был удивлён, почему вы снова пришли ко мне, и решил, что вы хотите рассказать мне что-то о ней или что-то спросить у меня. Словом, если вам известно, в беде ли она, хорошо бы мне тоже знать.
За исключением того факта, что я выяснил, кто жених Энн, я понял, что толку от его визита будет мало. Однако, поскольку он пришёл сюда, я решил, что у меня появилась возможность разузнать, что он скрывает, поэтому я продолжал относиться к нему по-дружески. Сожалею, что не могу помочь ему в затруднениях, возникших перед Энн, ответил я и ловко перевёл нашу беседу на обитателей дома № 316 по Барнум-стрит, что оказалось бумерангом. Как только мы добрались до этого адреса, он начал рассказывать мне о голубях, и я не сумел его переговорить.
Ещё мальчишкой он начал увлекаться голубями. Миссис Лидс построила ему голубятню и стала помогать деньгами, а теперь её сменила мисс Лидс. Его птицы завоевали 116 дипломов в соревнованиях молодых голубей и 63 диплома в соревнованиях матёрых птиц. Однажды принадлежавшая ему Сузи заняла первое место во всеамериканских соревнованиях в Дейтоне, где принимало участие 3864 птицы из 512 голубятен. В прошлом году в Трентоне, где проводились соревнования на 300 миль, случилась катастрофа, в которой он потерял четырнадцать птиц. По его мнению, самыми быстрыми голубями считаются те, что принадлежат к дикинсоновской ветви сион-стассартс, например Диана.
Я никак не мог его остановить. Как только стрелки на часах приблизились к шести, я начал опасаться, что мне придётся взять его на руки и вынести за дверь, поскольку в седьмом часу Вулф вернётся со своей тренировки, а я вовсе не желал, чтобы он застал здесь Роя. Без пяти шесть зазвенел звонок. Рой встал и, сказав, что ему пора, следом за мной двинулся к двери. Я отдёрнул занавеску и увидел на крыльце Лили Роуэн.
Я навесил на дверь цепочку - теперь она открывалась всего на четыре дюйма, - приоткрыл её и произнёс:
- Воздушная тревога! Идите домой и полезайте под кровать.
В щель, образовавшуюся между дверью и рамой, почти до локтя пролезла её рука.
- Заткнись! - прошипела она. - И дай мне войти.
- Нет, девочка, я…
- Впусти меня! Не то я буду вопить на всю округу!
- Зачем?
- Случилось убийство!
- Ты хочешь сказать, что убийство случится. В один прекрасный день.
- Арчи! Ты идиот! Говорю тебе, убили Энн Эймори! Если ты не…
Стоявший рядом Рой издал горловой звук. Я оттолкнул его, снял цепочку, позволил Лили войти, закрыл дверь и схватил девушку за плечи.
- Рассказывай! - распорядился я. - Но если ты ломаешь комедию…
- Ты делаешь мне больно!.. - прошипела она. И вдруг сникла. - Ладно, продолжай. Жми изо всех сил.
- Рассказывай, любимая.
- А я что делаю? Я поехала туда проведать Энн. Когда я позвонила в звонок, замок не щёлкнул, поэтому я позвонила в другой звонок и вошла. Дверь её квартиры была приоткрыта. Постучав, я вошла, думая, что она дома, поскольку я звонила ей в офис и она сказала, что будет дома примерно в половине шестого, а было уже без четверти шесть. Она и вправду была дома. Она лежала на полу, прислонившись к креслу, шея у неё была обвязана шарфом, язык вывалился изо рта, а глаза вылезли из орбит. Она умерла. Я увидела, что она умерла, и я…
Рой Дуглас ушёл. Он проделал это быстро, распахнув дверь, скользнул мимо меня и исчез, так что у меня не было даже возможности броситься за ним.
- Чёрт побери, - вырвалось у меня. Я отпустил Лили и посмотрел на свои наручные часы: 18.02. Если мы с ней сейчас выйдем, мне, как всегда, повезёт: Вулф будет уже у дома и увидит меня. Лили брызгая слюной, бормотала:
- Говорю тебе, Арчи, это было самое ужасное…
- Заткнись! - Я открыл дверь в приёмную, завёл туда Лили и закрыл дверь. - Ты будешь делать, что скажу я, иначе, клянусь господом богом, я сниму с тебя скальп! Садись и не дыши. Ниро Вулф вот-вот явится, а я не хочу, чтобы он видел тебя здесь. Нет, сядь подальше от окна. Я хочу знать одно: не ты убила её?
- Нет.
- Смотри на меня. Ты не убивала?
- Нет.
- Хорошо.
- Арчи…
- Заткнись.
Я сел на кончик стула, положил ладони на колени и уставился в стену. Я не умею думать с закрытыми глазами, как это делает Вулф. Через три минуты мне показалось, что я вроде бы нашёл решение.
Я посмотрел на Лили.
- Не говори в полный голос, а то мы не услышим, как откроется дверь. А ещё лучше перейдём на шёпот. Ты часто бывала у Энн?
- Только один раз. Давным-давно. Мне нравится, когда ты становишься таким, Арч…
- Прибереги свои комплименты на Рождество. В чей звонок ты позвонила?
- Понятия не имею. В один из верхних…
- Кто-нибудь видел, как ты входила и уходила?
- Когда входила, может, кто-нибудь и видел. Думаю, нет. А вот когда выходила, уверена, что нет, потому что я огляделась и посмотрела на лестницу.
- Кто-нибудь из соседей тебя знает? Кроме Энн?
- Только миссис Чак, бабушка Энн.
- Кто-нибудь был… Молчи!
Парадная дверь открылась, потом закрылась. Я услышал голос Вулфа и бормотание Фрица. Шаги удалялись, открылась и закрылась дверь кухни.
Я бесшумно добрался до двери, ведущей в холл, и приоткрыл её. Дверь в кухню была плотно прикрыта, и из-за неё доносились какие-то звуки. Я подозвал Лили и, когда она очутилась возле меня, прошептал ей на ухо: "Быстро и молча. Понятно?" На цыпочках я добрался до входной двери и бесшумно открыл её. Лили скользнула на крыльцо, я за ней, без единого звука закрыв входную дверь. Мы спустились по ступенькам на тротуар и повернули на восток. Ей пришлось почти бежать, чтобы не отставать от меня. Когда мы добрались до угла, я завёл её в первый же подъезд.
- Кто-нибудь стоял у входа, когда ты вошла?
- Стоял у входа? Нет. Но какое…
- Замолчи. Я занят. Ты очень приметна. Кто-нибудь заметил тебя, когда ты входила и уходила?
- Не думаю. Если даже да, то я никого не видела.
- Ладно. Вот что ты должна делать: уезжай из города куда-нибудь недалеко, например на Лонг-Айленд или в Уэстчестер. Оставь мне в "Рице" записку, куда именно, но больше никому не говори. Я…
- Мне надо уехать немедленно?
- Именно. Сложи чемодан и уезжай. В течение часа.
- Иди к чёрту! - Она обеими руками держала меня за руку. - Ты, проклятый идиот! Разве я не обращалась к тебе в трудную минуту? Я хочу выпить, и ты пойдёшь со мной. Как, по-твоему…
Я попытался отказаться, но ничего у меня не вышло. Она умела настоять на своём, а я спешил.
- Послушай, ангел, - взмолился я, - у меня есть работа, и ты должна мне помочь. Времени для объяснений нет. Если ты поступишь, как я тебе советую, то в субботу я возьму выходной, и ты можешь запланировать всё, что захочешь, за исключением катания на лодке в Центральном парке.
- В эту субботу?
- Да.
- Даёшь слово?
- Да, чёрт побери!
- Джентльмены предпочитают блондинок. Поцелуй меня на прощанье.
Я быстро поцеловал её, бросился к такси и велел шофёру остановиться на углу Барнум-стрит и Кристофер-стрит. Мои часы показывали 18.15. У Роя было преимущество в тринадцать минут.