- Держал справочное бюро. Ты понимаешь, если кто-то чего-то хотел, Фрэнк сводил его с людьми, которые могли это сделать. Многие пользовались его услугами - те люди, что не могли воспользоваться официальными каналами.
- Интересная личность этот Фрэнк, - я вновь нажал кнопку вызова.
- Хорошие похороны. Собралось много народу. Так, говоришь, ты его не знал?
- Нет.
- Это забавно.
- Почему?
- Он тебя знал. В отделе убийств мне сказали, что у него нашли на тебя полное досье.
- Я занимаюсь необычным делом. Может, поэтому он и составил это досье.
- Возможно. Но парни из отдела убийств нашли еще кое-что интересное в его ежедневнике, что лежал на столе. Туда он записывал все намеченные встречи.
- И что же они нашли?
- Твою фамилию. Похоже, он ждал тебя к четырем часам в тот день, когда его убили, то есть вчера. Но в отделе убийств не придали особого значения этой записи. Согласно результатам вскрытия, Фрэнк умер задолго до четырех часов дня.
Больше я не мог выдержать.
- Чего ты хочешь, Огден? Говори прямо.
Он оглядел пустой вестибюль, наклонился ко мне, постучал пальцем по лацкану моего пиджака.
- Я хочу войти в долю.
- Места для тебя нет.
- Позаботься о том, чтобы оно появилось.
- Это невозможно.
- Двести пятьдесят тысяч - большие деньги.
- Мне не нравятся тюрьмы.
- Какие еще тюрьмы? Ты обменяешь деньги на щит. Музей будет счастлив. Но ты возьмешь меня с собой, и второй обмен произведу я сам. Денежки приплывут к нам, мы их поделим поровну. Кто будет возражать?
- Воры. Им это не понравится.
- Кому они пойдут жаловаться?
- О Боже, они могут написать письмо в любую газету. Его не опубликуют, но отнесут в полицию, и следующие десять лет мне придется видеть небо в клетку.
На лице Огдена вновь отразилась жадность. Его влажные губы зашевелились, поначалу беззвучно, а взгляд сощуренных глаз уперся в меня.
- После моего обмена воры не станут никому писать. В этом вся прелесть. Им будет не до жалоб.
Я ответил не сразу.
- Я тебе верю. Ты позаботишься о том, чтобы они никому не пожаловались.
Он вновь оглядел вестибюль отеля.
- Мне пятьдесят три, Сент-Ив. Через пару лет я уйду на пенсию. Сто двадцать пять тысяч скрасят мне жизнь.
- Получи их со своих шлюх, Ощен. Не с меня.
- Возьми меня в долю, Сент-Ив.
- Нет.
- У меня есть что предложить взамен.
- Я уже понял, что ты пришел не с пустыми руками.
- Видишь ли, Сент-Ив, - он перешел на шепот, - я знаю, кто воры.
Он радостно улыбнулся, обнажив все тридцать два вставных зуба, покивал, повернулся и зашагал к выходу, в летнюю ночь.
- Мистер Сент-Ив, - крикнул от стойки Чарли, - лифт не работает.
ГЛАВА 14
Когда я проснулся в семь утра, за окном лил дождь. Капли барабанили по окну, а я стоял у плиты, дожидаясь, пока закипит вода, чтобы выпить чашечку растворимого кофе. Взбодрившись кофе и первой утренней сигаретой, я позвонил в Ис-терн Эйрлайнс, где мне ответили после четырнадцатого звонка. Все полеты на Вашингтон отменили. В столице тоже лило как из ведра. Наверное, дождь шел над всей планетой.
Оставалось выбрать между автобусом и поездом. Я позвонил в Пенсильвания сентрал рейлроуд. Там скучающий мужчина в конце концов сознался, что поезд в Вашингтон отходит в восемь часов и он даже может продать мне билет.
Я набрал номер портье и попросил к телефону Эдди, дневного коридорного.
- Ты получишь два доллара, если через десять минут, когда я спущусь вниз, у подъезда будет стоять такси.
О Господи, мистер Сент-Ив, я же промокну насквозь!
Я вздохнул.
- Три бакса.
- Идет. Три бакса. Между прочим, та лошадь, на которую вы поставили…
- Выиграла?
- К сожалению, нет.
- Жаль.
- Да, тут уж ничего не поделаешь. Хотите поставить сегодня на другую?
- Нет времени.
- Если хотите, я поставлю за вас.
- Эдди, мне нужно такси.
За четыре минуты я оделся, положил в дорожную сумку рубашку, белье, носки, туалетные принадлежности - на это ушло еще две минуты, добавил бутылку виски, постоял минуту у починенного лифта и подошел к стойке через девять минут после того, как закончил говорить с Эдди, небритый и неумытый.
Чемодан мне отдали, Эдди каким-то чудом удалось поймать такси.
- Я весь промок, - заявил он, принимая от меня три доллара. Вероятно, эту фразу следовало расценивать как благодарность.
Водитель хмыкнул, когда я назвал ему пункт назначения, и ворчал всю дорогу к Пенн-стейшн. Милю, разделявшую отель Аделфи и вокзал, мы преодолели за пятнадцать минут: по меркам утреннего дождливого Манхаттана, должно быть, установив рекорд скорости. В семь сорок я уже стоял у кассы, вслед за женщиной, которая хотела доехать поездом до Кат-бэнка, что в штате Монтана. Ехать она собиралась не сегодня, но на следующей неделе, а может, неделей позже, в зависимости от того, когда родит дочь, но желала заранее получить всю необходимую для дальней поездки информацию. Кассир также оказался неравнодушен к младенцам, и они обсудили, кто лучший первенец - мальчик или девочка, прежде чем он протянул руку к толстому справочнику, чтобы определить, какие поезда и когда ходят в Катбэнк. Наконец он продиктовал женщине, как той ехать, она все записала, после чего они вновь поговорили, на этот раз о погоде.
Женщина ушла, и кассир подозрительно глянул на меня, будто я пришел не за билетом, а с каким-то неприличным предложением.
- Вашингтон, место в первом классе.
- Не знаю, есть ли свободные места, - он глянул на часы. - Вы припозднились, знаете ли.
- Да уж, так получилось, - я не стал перекладывать вину на него.
- Первый класс. Это дороже, чем купе.
- Я знаю.
- Но все равно хотите ехать первым классом?
- Хочу, - мне даже удалось не повысить голос.
- Ага, один билет все-таки остался.
- Я рад, что вы меня не подвели.
- Купе обойдется вам в десять долларов семьдесят пять центов. Первый класс стоит девятнадцать долларов девяносто центов. Это большие деньги.
- Я недавно получил наследство.
- Понятно, - он протянул мне билет, я ему - двадцатидолларовую купюру. - Как говорится, береги центы, а уж доллары сами позаботятся о себе, - и вслед за билетом он отдал мне десятицентовик.
- Вы это сами придумали? - поинтересовался я.
- Следовал этому правилу всю жизнь, - он вновь глянул на часы, милый семидесятилетний старичок. - Если вы поторопитесь, то еще успеете на поезд.
Я поторопился, хотя пятидесятивосьмифунтовый чемодан больно бился о мое правое колено. Спешил я напрасно. Состав подали на десять минут позже.
Последний раз услугами железных дорог я пользовался, когда ехал на транеевропейском экспрессе из Кельна в Париж. Кормили прекрасно, обслуживали еще лучше, поезд летел, как на крыльях, в вагоне совсем не трясло. Пенсильвания сентрал рейлроуд не баловала пассажиров комфортом. Я заплатил на восемь долларов и тридцать пять центов больше лишь для того, чтобы получить кресло, вращающееся на 360 градусов, которое давало мне возможность в полной мере насладиться городским пейзажем восточного побережья Соединенных Штатов. Я увидел фабрики, свалки, кварталы разваливающихся домов и одну корову.
Я не знаю, когда начался закат американских железных дорог. Некоторые говорят, что в двадцатых годах, но скорее всего после второй мировой войны, когда развернулось строительство скоростных автострад, вновь появились в продаже легковые машины, а полеты на пассажирских самолетах уже никого не удивляли. По железным дорогам перестали ездить. Вагоны не менялись, работники старели, а молодежь нс желала заниматься этим непрестижным делом. И неожиданно где-то в середине шестидесятых годов страна обнаружила, что небеса и автострады забиты до отказа, а рельсы свободны, во всяком случае, пассажиров по ним не возят. Вот тогда-то пустили скоростной экспресс между Вашингтоном и Нью-Йорком, преодолевающий 227 миль за два часа и пятьдесят девять минут, на час быстрее междугороднего автобуса. Со временем трассу предполагали продлить до Бостона.
А пока, чтобы добраться туда, приходилось ползти по дорогам, рассчитанным на транспортный поток пятидесятых годов или часами тереться в аэропортах, которые работали с перегрузкой с первого дня после открытия.
Многие из прежних железнодорожных компаний канули в Лету, думал я. Коммодоре Вандербилд, Твентис Сенчури лими-тед, Уобэш Кэннонболл. А вот в других странах по всему миру поезда споро бежали по рельсам и даже прибывали вовремя в пункт назначения. Путь из Токио в Осаку, 320 миль, занимал три часа и десять минут. Голубой поезд все еще курсировал между Йоханнесбургом и Кейптауном, Золото Рейна мог доставить вас из Амстердама в Женеву менее чем за одиннадцать часов, преодолев 657 миль, и в дороге вы могли диктовать письма секретарю, говорящему на четырех языках, одновременно наслаждаясь видом древних замков. А Пенн Сентрал… Едва ли я мог рассчитывать даже на чашечку хорошего кофе.
В час дня мы вкатились на Юнион-стейшн Вашингтона, опоздав более чем на пятьдесят минут. Дождь все еще лил, и мне пришлось ждать такси пятнадцать минут. В свой номер в Мэдисоне я вошел без четверти два, заказал завтрак и отправился в ванну, чтобы побриться и смыть поездную пыль.
После завтрака я позвонил лейтенанту Деметеру.
- Хорошо, что вы объявились, - приветствовал меня он. - Как дела с обменом?
- Они заставили меня прогуляться в мотель в Нью-Джерси, чтобы убедиться, насколько точно я следую их инструкциям.
- Но сами не появились.
- Нет.
- Может, вы заглянете ко мне и расскажете обо всем?
- Не могу. Мне велели прибыть к половине первого, но самолеты не летают, пришлось ехать на поезде, поэтому я опоздал. Они обещали позвонить сюда.
- Деньги у вас с собой? - поинтересовался Деметер.
- Да.
- Где?
- Здесь. В моем номере.
- Ради бога, Сент-Ив, немедленно положите их в сейф отеля! - взорвался Деметер. - Может, в Нью-Йорке совсем другая жизнь. Может, там сплошь милые люди, души не чающие в цветах, но в этом городе я бы не вышел на улицу, имея в кармане больше пятидесяти долларов, - похоже, он отвернулся от телефона, потому что следующая фраза долетела до меня приглушенной. - Представляешь, деньги у него в номере! - он говорил, наверное, с сержантом Фастнотом.
- Я собирался положить их в сейф.
- Кончайте собираться и кладите! Где вы остановились, снова в Мэдисоне?
- Да.
- Какой номер?
Я сказал.
- Будем у вас через полчаса.
Я отнес чемодан с деньгами в сейф Мэдисона, вернулся к себе, постоял у окна, наблюдая за тугими струями дождя. Двадцать минут спустя в дверь постучали. Я подошел к двери, открыл. На пороге стоял Огден с перекошенным от боли лицом.
- Дай мне пройти.
Я отступил в сторону, он шагнул вперед и едва не упал. Он был в светло-коричневом плаще и крепко прижимал руки к животу, но к; ровь выступала из-под пальцев.
- На кровать, - я подхватил его и повел к кровати.
Ложиться он не пожелал, лишь сел, не отрывая рук от живота.
- О Боже, как больно. Вызови доктора, вызови доктора!
Я схватил трубку и набрал номер коммутатора отеля.
- Пришлите врача в 429-й номер. Человек ранен.
Телефонистка не стала спорить или задавать вопросы.
- Вызываю скорую помощь.
- Не теряйте времени, - и я бросил трубку на рычаг.
Огден уже завалился на кровать, голова легла на подушку, ноги оставались на полу, руки сжимали красное пятно на плаще.
- В вестибюле, - бормотал он. - Он ударил меня ножом прямо в вестибюле.
- Кто?
- Они были там оба. Эта сучка хихикнула, когда он ударил меня, - Огден застонал, потом стон перешел в крик. - Ну почему я должен так страдать?
Подходящего ответа я не нашел.
- Кто был в вестибюле, Ощен?
- Вызови мне доктора. Вызови чертова доктора.
- Он уже едет. Кто был в вестибюле?
- Деньги у тебя? - он попытался сесть. - Деньги у тебя? Покажи их мне. Покажи.
- У меня их нет. Они в сейфе. Кто ударил тебя ножом, Огден?
- Я увидел их в поезде, потом они приехали сюда, а эта сучка хихикала, когда он всадил в меня нож.
- Кто, черт побери?
- Этот сутенер. Фредди. Фредди и его шлюха.
- Какой Фредди?
Огден хотел что-то сказать, но кровь хлынула у него горлом, и лейтенант нью-йоркской полиции Кеннет Ощен вновь повалился на кровать, на этот раз уже мертвый.
Звякнул телефон, я снял трубку.
- Мы приехали, поднимаемся к вам, - уведомил меня Деметер.
- Вы опоздали, - ответил я.
ГЛАВА 15
Помощник управляющего отелем Мэдисон нашел-таки мне другой номер на другом этаже, но по его физиономии чувствовалось, что он с легким сердцем препроводил бы меня в другой отель, предпочтительнее в другом городе. После того, как я рассказал трем детективам в штатском из отдела убийств, вызванным Деметером, о том, что произошло, мне пришлось повторить свой рассказ. Затем, чтобы убедиться, что я ничего не упустил, меня попросили пойти на третий круг. Но и этого оказалось недостаточно, ибо один из детективов пожелал в четвертый раз услышать одно и то же. Я не выдержал и посмотрел на Деметера. Тот стоял у двери и не отрывал глаз от своего бывшего одноклассника по Академии ФБР, Кеннета Огдена, лейтенанта нью-йоркской полиции. Фастнот у окна всматривался в пелену дождя.
- Четвертый вариант не будет отличаться ни от третьего, ни от второго, ни от первого, - вырвалось у меня.
Деметер не повернулся ко мне, продолжая смотреть на лежащее на кровати тело.
- Расскажите, Сент-Ив. Просто расскажите, что случилось.
И я вновь рассказал детективам из отдела убийств, как Огден умер на кровати у меня в номере.
- А теперь начните с прошлого вечера, мистер Сент-Ив, - предложил мне другой детектив, коренастый, лет пятидесяти, с седеющими волосами. - С того момента, как Огден встретил вас в вашем отеле в Нью-Йорке.
Я рассказал, и после этого тело Огдена переложили на каталку. Полицейские и технические эксперты сновали взад-вперед, заглядывали в аптечку в ванной, пересчитывали мои носки на полке, в общем, создавали видимость кипучей деятельности. Кто-то сфотографировал тело Огдена. На снятие отпечатков пальцев времени решили не тратить. Помощник управляющего заглядывал в мой номер дважды. Появившись в третий раз, он едва не столкнулся с каталкой.
- На служебный лифт, - заверещал он. - Пожалуйста, на служебный лифт, - и с мольбой взглянул на Деметера. - Не могли бы вы приказать им спуститься на служебном лифте.
- Мы остановились у служебного входа, - вставил один из санитаров.
- Спуститесь на служебном лифте, - изрек Деметер, и мне подумалось, что помощник управляющего сейчас поцелует ему руку.
- Это ужасно, - воскликнул он, обращаясь ко всем и ни к кому в отдельности. - Ужасно!
- А пока приготовьте ему другой номер, - Деметер махнул рукой в мою сторону.
- Он собирается остаться? - изумился помощник управляющего. - Разве вы не заберете его с собой?
- Нет, с нами он не поедет. Здесь ему нравится больше, не так ли, Сент-Ив?
- Потому что здесь поуютнее, - ответил я.
Помощник управляющего уже пришел в себя.
- Я пришлю коридорного с ключом, - и исчез за дверью.
Деметер повернулся к седовласому детективу.
- Сент-Ив рассказал вам все, что вы хотели узнать?
- Похоже, что да.
- Как вам понравилось желание Огдена отхватить половину от 250 тысяч?
- Мысль интересная, - усмехнулся детектив. - В Нью-Йорке эта часть показаний мистера Сент-Ива произведет впечатление. Особенно намерение Огдена разделаться с ворами после того, как они заполучат деньги.
Он оторвался от стула, на котором сидел, подошел ко мне.
- Вам больше нечего добавить, мистер Сент-Ив?
- Нечего.
- Нам придется составить официальный протокол.
- Я понимаю. Когда?
- Скажем, завтра, в десять утра? Не слишком рано для вас?
- Отлично.
Детектив тем временем посмотрел на Деметера.
- Так вы знали Ощена?
- Знал, - сухо ответил тот.
- Хорошо?
- В пятидесятых годах мы вместе учились в Академии ФБР.
- И что вы думаете насчет всего этого?
- Ничего. Абсолютно ничего.
- Из ничего каши не сваришь, - вздохнул седовласый детектив. - Если придет в голову какая мысль, дайте мне знать, - и он повернулся к двум другим детективам из отдела убийств, помоложе возрастом, повыше ростом. - Давайте спустимся в вестибюль. Может, найдем свидетелей, - он вновь обратился к Деметеру. - Знаете, сколько мы найдем свидетелей?
- Сколько?
- Скорее всего, ни одного, - он направился к двери, открыл ее, оглянулся и посмотрел на залитые кровью подушку и покрывало. - Вот что я вам скажу: копа должны убивать в том городе, где он работает.
Коридорный появился вскоре после ухода детективов из отдела убийств, подхватил мою дорожную сумку, в которую я уже упаковал свои вещи, и повел меня, Деметера и Фастнота к лифту. Мы поднялись на два этажа, коридорный открыл дверь номера.
- Сколько крови, - прокомментировал он увиденное. Но беседу не поддержали, и он молча стоял, пока я не вспомнил, что надо дать ему чаевые. Фастнот снова подошел к окну, чтобы полюбоваться дождем. Деметер выбрал себе стул и осторожно опустился на него, будто сомневался, гнутся ли у него ноги. Я расстегнул молнию на дорожной сумке и достал бутылку шотландского.
- Хотите выпить?
- Мне с водой, - подал голос Фастнот.
- А вы, лейтенант?
- Мне тоже. Почему бы и нет.
Я смешал напитки и роздал стаканы гостям. Фастнот отвернулся от окна и стоял, оперевшись задом на подоконник. Деметер достал сигару и неторопливо раскурил ее. Я уселся на спинку кресла напротив Деметера.
- Так что вы насчет этого думаете, сержант Фастнот? - осведомился Деметер.
Фастнот глотнул виски, прежде чем ответить.
- Я думаю, что ситуация в корне изменилась.
- А что заставило вас прийти к такому выводу, сержант Фастнот? - Деметер смахнул капельки виски с усиков.
- Ваш приятель Огден.
- Мой приятель Ощен, - мягко повторил Деметер. - Меня тоже интересует, что случилось с моим приятелем Ощеном. Когда я впервые встретился с ним лет пятнадцать назад, на уме у него было только одно - показать всем фотографии дочери-малютки. А как серьезно относился он к обязанностям полицейского. Я часто ставил его себе в пример. Хотелось бы знать, что он почувствовал, впервые испытав вкус легких денег. Когда тебе вменено в обязанность следить за нравственностью, деньги эти лежат вокруг пачками, только наклонись и возьми. Протяни руку, и к ней прилипнет сотня. А к Рождеству, я полагаю, пара лишних сотен ой как не помешают. Особенно если у тебя жена и маленькая дочь. Наверное, именно перед Рождеством старина Огден впервые протянул руку. Как по-вашему, Сент-Ив?
- Он - преступник, - ответил я. - Преступник, готовый на убийство ради половины от двухсот пятидесяти тысяч долларов.
- Таков ваш приговор, Сент-Ив?
- Я лишь повторяю то, что слышал от него.
- Вас потрясли его слова, может, даже немного удивили?