- Я даже не спрашивал. И так ясно, что работали не дилетанты. Убийство охранника я трактую двояко. Первое, они профессионалы. Второе, ты запросил слишком мало за мои услуги.
- Еще не поздно поговорить об увеличении общей суммы вознаграждения, учитывая изменившуюся ситуацию. Во всяком случае, я могу попробовать.
- Пожалуйста, займись этим.
- А твои планы?
- Я же сказал, буду сидеть у телефона. Потом попытаюсь выяснить, а вдруг кто-нибудь да что-то знает. Ворам известно, кто я такой. Значит, они выходили на одного из моих знакомых, А раз они из тех, кто стреляет людям в затылок, возможно, и мне удастся установить их личности.
Майрон Грин помолчал.
- Неплохая идея. При условии, что она ни в коей мере не помешает переговорам по обмену щита на деньги.
- Если я выясню, что имею дело с теми, кто не оставляет свидетелей, никаких переговоров не будет.
- Ноты уже согласился взять на себя функции посредника.
- Переговоры, заканчивающиеся выстрелом в упор, мне не по нутру.
- Конечно, конечно. Я не об этом.
- О том, что тебе нужны две с половиной тысячи долларов?
- Нет, черт побери, не нужны мне эти две с половиной тысячи, и если ты думаешь, что моя доля слишком велика, в этот раз я не возьму с тебя ни цента.
- Успокойся, Майрон. Ты же астматик, тебе нельзя волноваться.
- К черту мою астму, Сент-Ив, - по фамилии Майрон Грин называл меня только в состоянии крайнего возбуждения.
- Что тебя гложет? - поинтересовался я.
- Сегодня утром мне звонили из Вашингтона.
- Фрэнсис Уинго?
- Нет. Из государственного департамента.
- И что они хотят?
- Они, вернее, помощник заместителя секретаря по африканским делам, некий мистер Литтмен Кокс, хочет, чтобы щит вернули Жандоле. Этот мистер Кокс - надеюсь, я правильно расслышал его должность, - этот помощник заместителя секретаря пожелал узнать, не может ли государственный департамент чем-нибудь помочь.
- Чем? - поинтересовался я.
- Именно этот вопрос я ему и задал. Он предложил подключить к этому делу ФБР.
- Что ты ему сказал, Майрон?
- Брось этот тон, Сент-Ив. Я заверил его, что в этом нет абсолютно никакой необходимости, что мы привыкли работать в одиночку и если он действительно хочет помочь, пусть позаботится о том, чтобы ФБР держалось в стороне до получения щита музеем.
Я решил, что Майрону Грину пришелся по душе звонок из госдепа. А еще больше понравился ему отказ от помощи. Тем самым он уже причислил себя к главным действующим лицам, отсюда и местоимение мы.
- Что еще сказал помощник заместителя секретаря по африканским делам после того, как ты отверг его помощь?
- Ну, честно говоря, мне показалось, что он огорчился. И продолжал долдонить, что мое положение не позволяет мне оценить политическое значение щита Компорена, а его возвращение… я даже записал эту фразу:…станет краеугольным камнем будущих отношений между Жандолой и Соединенными Штатами. Как тебе это нравится?
- Последнее лишь означает, что Штаты солидаризируются с Британией и не хотят, чтобы Франция и Германия оказывали помощь Компорену.
- Откуда тебе это известно? - удивился Майрон Грин.
- Меня просветил Консешпн Мбвато.
- Понятно, - по голосу чувствовалось, что ничего-то ему не понятно. - Короче, я дал ему от ворот поворот и предупредил, что мы умоем руки, если в дело вмешается ФБР.
- Как он отреагировал?
- Поинтересовался твоей профессиональной компетентностью.
- И ты заверил его, что лучшего специалиста не найти.
- Естественно. Я также вновь подчеркнул недопустимость вмешательства ФБР, и он пообещал мне принять все необходимые меры. Знаешь, что я тебе скажу?
- Что?
- Может, мне следовало пойти на дипломатическую службу вместо того, чтобы заниматься юриспруденцией. Если такие, как Кокс, составляют в государственном департаменте большинство…
- Ты мог бы принести там большую пользу, - я приложил все силы, чтобы голос звучал искренне.
- Думаю, что да, - на полном серьезе добавил Майрон Грин. - Держи меня в курсе, Филип.
- Буду докладывать о каждом шаге.
Когда он положил трубку, я позвонил вниз и попросил Эдди, дневного коридорного, принести мне сэндвич с бифштексом и стакан молока.
- Бифштекс сегодня так себе, - ответил Эдди.
- А как сегодня ливерная колбаса?
- Колбаса хорошая.
- Тогда неси сэндвич с ливерной колбасой.
Дожидаясь Эдди, я расписался на обороте чека, положил
чек в конверт и адресовал его Майрону Грину. Когда же Эдди принес сэндвич, я заплатил за него и дал Эдди письмо, а также два доллара, чтобы поставить на лошадь, которую я выбрал в самолете.
- У них опять нет шестицентовых марок, - предупредил Эдди, - но у меня завалялось несколько штук.
- Во сколько они мне обойдутся?
- По десять центов штука.
- Наклей на письмо одну, - я дал ему десять центов. Вот почему я так люблю Нью-Йорк. Сосед никогда не откажет в помощи. Правда, не без выгоды для себя.
Я съел сэндвич и остаток дня провел в ожидании телефонного звонка, читая детектив, купленный в вашингтонском аэропорту, об агенте ЦРУ, два года болтавшемся по Китаю, отравляя источники питьевой воды.
К шести часам телефон так и не зазвонил, но я подождал еще пятнадцать минут, прежде чем набрать номер.
- Авторемонтная мастерская От А до Я, - ответил мужской голос.
- Мне нужен Паризи.
- Кто?
- Паризи, - отчетливо произнес я. - Джонни Паризи.
- Такого здесь нет.
- Скажите ему, что звонит Филип Сент-Ив.
- Сент-кто?
- Ив. Повторить по буквам?
- Сейчас погляжу.
Через пару минут трубку взял Паризи.
- Привет, Везунчик.
- Мне понравился твой новый секретарь.
- Ты о Джое? Что-то в нем есть, не так ли?
- Полностью с тобой согласен.
- Между прочим, вернувшись от тебя в субботу, я понял, что проигрался в пух и прах. Вечер обошелся мне в девятьсот баксов, и большая их часть перекочевала к Огдену.
- Ему нужны деньги. В следующем месяце его дочь идет в колледж.
- Черта с два. Он столько заколачивает, что может отправить в колледж дюжину дочерей, причем это никак не отразится на его бюджете.
- Таких богачей просто нет, - возразил я.
- Может, ты и прав, - не стал спорить Паризи. - Все было по-другому, когда мы учились в колледже. Не понимаю я нынешнюю молодежь. Вечно орут, бунтуют, чего-то требуют.
- Они просто другие.
- Им слишком легко достаются деньги, - определил причину Паризи.
- Ты сможешь пообедать со мной сегодня? - сменил я тему.
- В десять у меня встреча с одним парнем.
- Подъезжай к восьми, и я угощу тебя бифштексом.
- У Доминика?
Я вздохнул. Доминик означал, что мне придется выложить за обед сорок долларов.
- У Доминика.
- Идет. В восемь часов, - я уже собрался попрощаться, когда он спросил: - Ты снова работаешь, не так ли?
- Работаю, - подтвердил я.
- Я так и понял, - и он положил трубку.
Доминик, небольшой ресторанчик в западной части 54-й улицы, однажды приобрел популярность, когда один голливудский киногерой стал захаживать туда, приезжая в Нью-Йорк. В ресторане царили тишина и покой, посетителям подавали отменную еду, да к тому же тридцать процентов стоимости ресторана принадлежали доброму другу кинозвезды, занимавшему достаточно высокую ступеньку в преступной иерархии. Однако об убежище кинозвезды стало известно, в ресторанчик повалили заезжие туристы, заказывая спагетти, фрикадельки и даже пиццу, чем вывели из себя шеф-повара, который пригрозил, что уволится. Киноактер перестал появляться в ресторане, его владельцы подняли цены, туристы перебрались в другие заведения, где могли встретить какую-нибудь знаменитость, чтобы потом поделиться впечатлениями в Джоплине или Седар-Фоллз, а может, в Чикаго или Далласе. В Америке много желающих поглазеть на знаменитости, и живут они не только в Джоплине или Седар-Фоллз.
И теперь в Доминике вновь царили тишина и покой, цены остались астрономическими, шеф-повар сиял от счастья, а ресторан выполнял первоначальную задачу - приносить владельцам убытки, чтобы хоть как-то прикрыть прибыли от других, не столь респектабельных, предприятий.
Паризи уже сидел за столом, жуя стебелек сельдерея, когда я вошел в ресторан в самом начале девятого.
- Пытаюсь бросить курить, - пояснил он. - Говорят, что сельдерей тому способствует.
- Удачи тебе, - и я поднес зажигалку к сигарете.
- О черт, - Паризи выудил из кармана янтарный мундштук. - Одолжи мне сигарету. Курить брошу завтра.
Мы заказали по мартини, затем углубились в изучение меню
- Ты голоден? - осведомился Паризи.
- Пожалуй, что да.
- Я тоже. Пришлось пропустить ленч. Закажем жареное мясо?
Жареное мясо стоило двадцать семь с половиной долларов.
- Нет возражений.
Паризи широко улыбнулся, не вынимая изо рта мундштук.
- Как я и говорил, я голоден.
Паризи долго объяснял официанту, разумеется, на итальянском, как жарить мясо, что положить в салат, какое подать вино. Я оглядел наполовину пустой зал. Ниша, в которой принимал гостей киноактер, отпугивала темнотой, и я подумал, что со временем в ней следовало бы устроить храм экранного дива. В ожидании главного блюда мы с Паризи говорили о покере и потягивали мартини.
- Этот Уиздом в прошлую субботу тоже проигрался, - Паризи занял у меня еще одну сигарету.
- Он может себе это позволить.
- Сколько ему оставила бабушка, пять миллионов?
- Семь, но они вложены в фонд, и он должен жить на проценты.
- И сколько ему причитается?
- Если исходить из пяти процентов, то 350 тысяч в год, но, возможно, процентная ставка еще выше.
- О Господи, при таких деньгах он мог бы одеваться получше, - Паризи ценил в людях опрятность.
- Наоборот, с такими деньгами он может позволить себе оставаться разгильдяем, - возразил я.
Паризи кивнул, не то чтобы соглашаясь со мной, но показывая, что он распорядился бы этими деньгами лучше, чем Парк Тайлер Уиздом Третий, ходивший по городу в кроссовках и футболке.
- А чем он занимается? - спросил Паризи. - Не играет же он целыми днями в покер?
- Шутками.
- Шутками? Как в Ридерс дайджест?
- Не совсем. Уиздому нравится подшучивать над известными людьми, которым недостает чувства юмора.
- Тогда они не понимают шуток.
- Это-то и забавляет Уиздома.
Паризи заинтересовался.
- Что же это за шутки? Не вспомнишь ли одну из них?
- Хочешь, расскажу тебе о парке Бонфорд Джентри?
- Где это?
- У Уиздома есть ферма или поместье в Коннектикуте. Там у него жил старый полуслепой эрдельтерьер лет тринадцати или четырнадцати. За ним присматривал садовник. Однажды садовник взял собаку с собой и поехал в близлежащий городок. Там собака вылезла из машины и решила погулять. День выдался жаркий, и у нее вывалился язык. В таком виде эрделя увидел мэр, кликнул местных копов, и они застрелили эрделя.
- Подумали, что собака бешеная? - догадался Паризи.
- Этим они потом оправдывались.
- И что произошло?
- Садовник забрал труп эрделя, увез в поместье и похоронил. Позвонил Уиздому и все рассказал. У Уиздома выдалась свободная пара недель, он поехал в Коннектикут и заглянул к мэру. Городские власти как раз собирались разбить новый парк. Уиздом заявил, что оплатит все расходы, если парк назовут Бонфорд Джентри в честь его давнего друга. Он даже предложил построить фонтан. Мэр принял все за чистую монету и не ждал никакого подвоха. Началось строительство, и Уиздом действительно платил за деревья, качели, клумбы, кусты. К месту установки фонтана подвели трубы, и ночью, перед открытием парка, Уиздом привез на грузовике фонтан, подключил к трубам, укрыл брезентом.
Парк открывали в субботу. Мэр произнес речь, полную слов благодарности Уиздому, а затем дернул за шнур. Брезент упал, одновременно пошла вода. По основанию фонтана тянулась надпись: Бонфорду Джентри, близкому другу и верному спутнику, 1954–1968. Сам фонтан являл собой восьмифутовую скульптуру Бонфорда Джентри, эрделя, застреленного по приказу мэра. Бонфорд Джентри стоял, задрав левую заднюю ногу, и писал водой.
- И что сделал мэр? - поинтересовался Паризи.
- Ничего.
- Он не вспомнил, что приказал застрелить собаку?
- Нет.
- Тогда он ничего не понял?
- Нет, что "дало повод Уиздому от души посмеяться.
- Да, пожалуй, таких историй в Ридерс дайджест не найдешь, - признал Паризи.
- Согласен, там пишут совсем о другом.
Покончив с мясом, мы заказали по бокалу бренди (два доллара каждый) и по чашечке кофе (75 центов). Паризи позаимствовал у меня еще одну сигарету, вставил в мундштук, прикурил от спички.
- Ладно, ты пригласил меня на обед не для того, чтобы рассказывать собачьи истории.
- Ты абсолютно прав.
- Тебе опять предложили стать посредником?
- Да.
- Где?
- В Вашингтоне. У вас есть какие-нибудь контакты с Вашингтоном?
- Никаких. Там заправляют черные, и мы оставили их в покое. В Балтиморе - другое дело. С Балтимором у нас самые тесные отношения.
- Я должен выкупить, вернуть владельцам некий предмет, украденный у них, в обмен на двести пятьдесят тысяч долларов. Воры, судя по всему, профессионалы. К тому же они уже убили одного парня, и я хочу знать наверняка, что они не строят аналогичных планов и в отношении меня.
Паризи сбросил воображаемую пылинку с лацкана своего двубортного пиджака с накладными карманами.
- Полтора месяца назад нам позвонили. Интересовались тобой.
- Кто?
- Какой-то тип, который сослался на другого, а тому номер дал третий, и так далее.
- Что он хотел узнать?
- Обычные вещи. Что ты за человек, можно ли тебе доверять. Я не придал этому никакого значения. Просто сказал, что у нас с тобой никаких дел не было, но мы знаем людей, которые обращались к тебе, и жалоб с их стороны не поступало.
- Давно он звонил?
Паризи уставился в потолок.
- По меньшей мере шесть недель назад. Может, и семь. Хочешь поговорить с человеком, который мне звонил?
- Да, - кивнул я. - Пожалуй, да.
- Но учти, что он последний в цепочке и, возможно, ничего не знает, кроме фамилии парня, который попросил его обратиться к нам.
- Понятно.
- Если хочешь, можешь сказать ему, что его фамилию ты узнал от меня.
- Благодарю.
- Запишешь?
Я достал листок и шаржовую ручку.
- Говори.
- Его зовут Эл Шиппо. Альберт Эл. Шиппо по телефонному справочнику.
- Чем он занимается?
Паризи пожал плечами.
- Крутится вокруг.
- Я позвоню ему.
- Не забудь упомянуть меня.
- Обязательно, - я дал знак официанту принести чек.
Пока я расплачивался, Паризи барабанил пальцами левой руки по столу.
- Вот что я тебе скажу…
- Что?
- Эта статуя писающей собаки. Я думаю, в воскресенье стоит съездить в Коннектикут и взглянуть на нее.
ГЛАВА 7
Следующим утром за несколько минут до одиннадцати я уже стоял в пыльной телефонной будке в вестибюле отеля Юбэнкс, неухоженного, рассыпающегося прямо на глазах.
За исключением портье, явно страдающего с похмелья, в вестибюле пребывал лишь тощий лысый старикашка лет семидесяти с гаком. Едва я вошел в будку, он с трудом поднялся с обшарпанной кушетки и засеменил ко мне.
- Долго вы будете говорить? Мне нужно позвонить доктору, а другой телефон не работает. Доктор должен прописать мне лекарство от радикулита. Прошлой ночью меня так скрутило…
Зазвонил телефон-автомат, я взял трубку, плотно прикрыл дверь, приветливо кивнув старичку, которого, возможно, скрючило от радикулита, а может, он просто хотел поболтать.
- Мистер Сент-Ив? - на этот раз мужской голос, глуховатый и нечеткий, словно мой собеседник говорил с полным ртом.
- Да.
- Старику, что стоит у будки, заплатили пять долларов, чтобы он передал вам конверт. В нем инструкции. Если вы четко их выполните, то получите щит, - и в трубке раздались гудки отбоя.
Я повернулся и глянул на старика, который кивал и радостно улыбался. Должно быть, он уже давно не приносил никакой пользы, а тут его попросили об услуге да еще заплатили пять долларов.
- Речь шла о вас? - спросил старик.
- Если вы имеете в виду конверт, то да.
- Они дали мне пять баксов , чтобы я подержал его у себя до вашего прихода.
- Кто дал вам пять баксов?
- Подростки. Хиппи с длинными волосами и бусами. Они пришли вчера вечером, когда я смотрел телевизор. Кроме меня никого не было, так что они обратились ко мне. Пообещали дать мне пять долларов, если я передам конверт мужчине, который войдет в эту телефонную будку в одиннадцать утра.
- Давайте глянем на ваши денежки, - ответил я.
- Они дали мне пятерку и конверт. Я его не вскрывал. Вы из ФБР?
- Нет.
- Может, из ЦРУ?
Я решил не разочаровывать его.
- Из министерства финансов.
- Инспектор, да? - он огляделся, чтобы убедиться, что нас не подслушивают.
Но портье сидел за стойкой, положив голову на руки, занятый лишь собственным похмельем.
- Конверт у вас?
- Во сколько вы его цените?
- Еще в пятерку. Я бы дал больше, но в Вашингтоне срезали дорожные расходы.
- Новая администрация?
- Именно она.
Он сунул руку во внутренний карман бесформенного пиджака и выудил конверт. Я потянулся к нему, но старик отвел руку.
- Вы что-то говорили насчет пяти баксов.
- Вы совершенно правы.
Я достал бумажник, из него - пятерку и протянул старику. Он отдал мне конверт.
- Я его не вскрывал, - повторил старик. - Хотелось, конечно, но я устоял.
- Я доложу об этом шефу.
- А, дерьмо, - и старик двинулся к кушетке, стоявшей рядом с телевизором, из которого доносились радостные вопли и заливистый смех.
Конверт я вскрыл, лишь вернувшись в Аделфи. Вытащил листок бумаги с несколькими строчками, напечатанными на пишущей машинке. Пять предложений. Все в повелительном наклонении:
"К четвергу приготовь 250.000 купюрами по десять и двадцать долларов. Поезжай в мотель Говард Джонсон на Джерси Тернпайк. Зарегистрируйся до шести часов. Никаких контактов с полицией. Жди получения дальнейших инструкций."