* * *
На столе горела лампа с прикрученным фитилем. В кровати Крейна лежал человек, укрытый одеялом Крейна; на спинке кровати висели зеленые в красную полоску носки.
Опять Сайлас!
- Ах, это вы, - сказал Сайлас, жалобно скрипнув кроватью, - невозможно уснуть в такой обстановке. Послушайте… что там такое?
- Там - Союз граждан. Каким вы поездом?
- Одиннадцать тридцать пять. Союз граждан… так я и думал. Хорошо еще, что ваша хозяйка меня узнала.
Крейн молчал.
- По-видимому я занимаю вашу кровать… - задумчиво проговорил Сайлас.
- Да, - сказал Крейн и, не раздеваясь, лег на подстилку, принадлежавшую Джиму Хорти. Он лежал на спине; его колени дрожали от быстрого бега и холода, проникавшего сквозь подстилку.
- Сайлас, вы спите, Сайлас?
- Нет, конечно.
- Я хотел вас спросить…
Крейн приподнялся на подстилке, силясь разглядеть Сайласа в перспективе четырех некрашеных ножек стола, за которым Джим Хорти недавно делил с ним ужин.
- Сайлас, что будет дальше?
- Ну, все, что бывает всегда: беспокойных вышлют. Лидеров повесят. Остальные притихнут; особенно если наша операция со стачечными пособиями…
- А дальше?
- Как вы любознательны! Дальше… мы сделаем то же самое в другом месте. Например, в графстве Болдер.
- Сайлас, а что буду делать я?
- Вы?.. Как будто это существенно!.. Вы будете служить в нашем агентстве. Конечно, если не сопьетесь, как знаменитый № 23, например.
- Кто это 23?
- Это был замечательный человек, Крейн, выдающийся человек по фамилии Джубертон. Он и еще двое ребят начисто разложили союз в Пессайке. Джубертон, между прочим, сочинил постановление, что местный отдел не может быть распущен, если в нем числятся хотя бы три члена. Через месяц в этом союзе действительно осталось три человека: те двое и Джубертон. Стачечный фонд в девять тысяч долларов, внесенный в банк на имя отдела, достался агентству без всяких хлопот.
- А Джубертону?
- Джубертону повысили недельный оклад с восемнадцати долларов до двадцати четырех.
- Он начал пить?
- Ах, ужасно! Мистер Бангс вынужден был вскоре его уволить.
- А я буду служить по-прежнему, Сайлас?
- Если не будет причин к увольнению, отчего же… Вы не без способностей, Крейн. Как знать, быть может, и вы достигнете двадцати четырех долларов в неделю.
Крейн опять лег на спину, теребя подстилку руками. Промежутки между выстрелами становились длительнее и чаще. В учащающихся промежутках Крейн с отвращением слушал сонное дыхание Сайласа.
Крейн заснул на рассвете. Ему приснилось, что маленький человек в кепи ведет его по плоскому, страшно тоскливому пустырю и говорит сердито: "Вот вам графство Бол-дер. Скорее, делайте ваше дело - за двадцать четыре доллара в неделю".
- Крейн, Крейн! О чем вы думаете? Двенадцатый час!
Крейн проснулся с усилием. Дверь была открыта на улицу, полную воздуха и солнца. Сайлас в шляпе, покачивая ногой, сидел на краю стола.
- Вы, должно быть, больны? Я успел обойти весь город.
- И что же?
- О, город спокоен как никогда. Но О'Нейл разъярен.
- Почему?
- Толстяк Порджери, видите ли, за утренним кофе читает газеты. Так вот сегодня в восемь с половиной ему подали номер "Виктор рекорда", который, как всем известно, перестал существовать вчера. Порджери тут же хватил удар. Он успел прошептать что-то по вопросу о кознях нечистой силы и опрокинул кофейник на скатерть. Врачи нашли положение серьезным. О'Нейл сегодня уже кричал, что шпионов, которые могли прозевать проклятую газетку, надо гнать! Потом стал кричать, что осчастливит всякого, кто раскроет ему эту штуку… Скажите, вам ничего не приходит в голову?
Крейн, растрепанный, в смятом пиджаке, с веками, распухшими от беспокойного сна, сидел на подстилке. Снизу он мрачно рассматривал покачивающуюся ногу Сайласа.
- Мне, - сказал Крейн, - нет, мне… ничего не приходит в голову.
- Еще бы, - согласился Сайлас, - тут даже я ничего не могу придумать.
Сайлас вздохнул.
ГЛАВА VI. АННА АДАМС
Конец стачки. - Поездка в Боиз. - Джорджи Киннер и его мать. - В тюрьме. - Завещание Хейвуда.
Город Виктор был спокоен как никогда, но стачка в этом городе продолжалась. В копях и на плавильных заводах обученных и необученных рабочих, к великому ущербу компании, все еще заменяли штрейкбрехеры. Их привозили с Востока в мягких вагонах, среди них, по выражению адвоката Ричардсона, насчитывались все степени необученных честному труду.
Рудокопы, высланные за пределы штата, составили петицию губернатору. Союз граждан, - гласила петиция, - не пользуясь правами милиции или военного отряда, действовал против рабочих, как вооруженная толпа. Среди рабочих имеются раненые и убитые.
Комитет из представителей высланных рудокопов отправился в Денвер просить у губернатора аудиенции. Личный секретарь генерала Пибоди сообщил, что его превосходительство отсутствует. Тот же ответ во все часы дня, - на второй и на третий день. Еще двое суток злили на бесплодные попытки вызвать губернатора к телефону. Зато, едва комитет покинул Денвер вместе со своей петицией, как генерал Пибоди отыскался вновь и стал доступен даже репортерам. Репортеры спросили губернатора, как он относится к комитету высланных рудокопов? Губернатор ответил, что не видел никакого комитета и поэтому ничего о нем не может сказать. Репортеры записывали ответ губернатора в большие блокноты. Было нечто успокоительное в скольжении репортерских карандашей. Однако стачка в округе Крипл-крик продолжалась…
Губернатор одной рукой опирался на спинку кресла, другой - на эфес шпаги; его левая нога, слегка согнутая в колене, прикасалась к полу узким носком сапога.
- Господа, покуда я губернатор, законы должны исполняться в Колорадо, и организациям, как например (- Не имеет ли он в виду Союз граждан? - тихо спросил один репортер другого), как например Западной федерации рудокопов, пора наконец понять, что им не будет позволено вооружаться, мобилизоваться, маршировать и демонстрировать свои силы в лодках или на суше - ни в г. Викторе, ни в каком-либо другом месте.
9 августа в Денвер приехал Вильфрид Редж. Он сидел в креслах губернаторского кабинета, раскинув перед камином длинные ноги, щурился и пощипывал бакенбарды. Губернатор, скрестив руки на груди, ходил по ковру большими шагами. Он думал о том, что стачка в округе Крипл-крик продолжается…
- Что касается комитета высланных рудокопов, - сказал Редж, - то мой служащий О’Нейл при случае поступил умнее (простите, ваше превосходительство…). Когда к нему в Людвиле явились рабочие делегаты, он посадил их в тюрьму через двадцать минут. Ему сказали: "Вы не имеете права сажать их в тюрьму". Он ответил: "Очень возможно, однако они в тюрьме". Это куда занятнее, чем прятаться под кровать (простите, ваше превосходительство…). А?
- Он так ответил! - губернатор поднес руку ко лбу. - Мистер Редж, вы мне подали мысль.
Вечером Редж написал записку О'Нейлу:
"Пришлось отозвать федеральные войска, которые, между прочим, обошлись компании в пятьсот тысяч долларов, не считая суточных генералу Беллу. Дурак Пибоди наконец догадался назначить вас командующим военными силами графства, а Веллса - помощником. Да благословит вас бог, дети мои.
В. Р.".
- Мое время принадлежит государству! - сказал Балкелею Веллсу О’Нейл, сворачивая трубочкой губернаторский указ. - В часы, когда я не стреляю в людей по обязанности председателя Союза граждан, я делаю это в качестве капитана милиции штата. Прибавьте теперь ко всему долг начальника местных военных сил…
Агент № 5. Отчет.
г. Виктор, штат Колорадо. 8 августа 1905 г.
Дорогой сэр,
Федеральные войска отбыли 4 августа. Члены исполнительного бюро и другие деятельные участники местного отдела ЗФР удалены за пределы штата, частью военной комиссией по высылке, частью собственными силами Союза граждан. Прочие забастовщики, высланные из домов, принадлежащих компании, разбили сначала палатки на пустыре, называемом "старым полем". О’Нейл направил туда муниципальную комиссию, которая признала местность антисанитарной и постановила очистить ее в течение суток. Забастовщики перешли на землю итальянского фермера Нери, после чего компания немедленно предложила Нери пять тысяч долларов за его участок, оцениваемый в тысячу долларов.
По приезде в Виктор я сразу занялся делами "комитета вспомоществования забастовщикам". Стачечные пособия, удачно раздутые Крейном, оставалось одним ударом довести до голодного минимума. Ответственность нетрудно свалить на Хейвуда, который перед своим арестом действительно обратил внимание на непомерно высокие счета из Виктора.
В семь часов тридцать минут началось собрание, посвященное выплате пособий. Крейн не пришел, так как сильно простудился, принимая участие в известной вам ночной экспедиции Союза граждан. Я вел собрание как приезжий из центра. Для начала я, сославшись на Хейвуда, заявил, что женщины ничего не получат. Одна из них с бранью покинула зал и за ней еще семь работниц. Та же сцена повторилась с несколькими подростками. Одному рабочему было отказано в пособии на том основании, что он не посещал собраний. Он назвал выборных мошенниками и заявил, что знает еще четырнадцать человек, которые сегодня же станут на работу. Во время чтения новой урезанной сметы пособий Джо Ольден, по обыкновению пьяный, стал кричать, что Хейвуд всегда разыгрывал диктатора и что все "настоящие парни" вздохнут наконец свободно, когда Хейвуда повесят в Боизе или в каком-нибудь другом месте.
В этот момент очень кстати появился маленький Вонзен, агитатор из АФТ. "Всякому ясно, - заявил он, - что Западная федерация завлекла рудокопов в бездну погибели". Сюлливан крикнул ему, что погубила всех АФТ, сорвавшая всеобщую стачку, но большинство, кажется, было на стороне Вонзена.
Я уверен теперь в успехе, потому что после ареста лидеров и высылки наиболее стойких членов союза на местах остались запуганные люди или бездельники вроде Ольдена. Притом стачечный фонд федерации совершенно опустошен нашей политикой разорительных пособий; они держатся только отчислениями пятисот рудокопов из копи "Портланд". Там не бастуют, потому что владелец Варне не снижал заработной платы и обычно пользуется союзным трудом. Подробности может сообщить № 18, который работает у Барнса.
Стачка в округе Крипл-крик кончится, как только копь "Портланд" перестанет существовать по тем или иным причинам.
С совершенным почтением
№ 5.
Агент № 18. Отчет.
г. Крипл-крик, штат Колорадо. 8 августа 1905 г.
Дорогой сэр,
Я приехал в Крипл-крик, потому что клиенту Барнсу хотелось узнать, как здесь смотрят на дела копи "Портланд".
Двенадцатого с утра по городу разнеслись слухи о происшествии на станции "Индепенденс". Динамитная бомба взорвалась в то время, как группа несоюзных рудокопов собиралась занять поезд Флоренция* - Крипл-крик. Тринадцать человек убито, многие ранены.
Флоренция - маленький городок в штате Колорадо.
Я тотчас же отправился на вокзал Флоренция - Крипл-крик. Толпа, состоявшая главным образом из местных торговцев, несоюзных рабочих и скэбов, поджидала поезда с телами убитых. Убитые рудокопы разорваны на бесформенные куски. Секретарь Ассоциации владельцев Клеленд взобрался на вагонетку, чтобы говорить с толпой. Я полагая, что речь будет сначала о поимке преступников, но он закричал сразу: "Граждане Крипл-крика, уничтожил федерацию до самых ее корней!" В ответ неизвестные мне лица в толпе стали кричать: "Идем в Портланд и вытащим эту шайку! Союз - это как раз та падаль, с которой нужно поскорей развязаться!" После этого они быстро разгромили союзные лавки и помещение клуба, где, между прочим, на доске появилась надпись:
КАЖДОГО ЮНИОНИСТА
ОЖИДАЕТ ИЗГНАНИЕ ИЛИ СМЕРТЬ
Союз граждан.
Я ожидал, что копь "Портланд" тоже будет атакована и собственность пострадает, поэтому я поспешил переговорить о клиентом по телефону.
До самого вечера солдаты и вооруженные граждане занимались доставкой юнионистов и сочувствующих союзу в тюрьму, устроенную в танцевальном зале арсенала. Как только я там показался, меня пригласили в охрану и посоветовали убивать каждого члена союза, позволившего себе не согласиться со мной по какому-либо вопросу.
Вечером в военном клубе состоялось собрание собственников копей, управляющих и видных граждан. Там много говорилось о копи "Портланд" и о шерифе Робинзоне, который в присутствии репортеров сказал: "Странно все-таки, что ЗФР решилась скомпрометировать себя ради совершенно ненужного ей убийства нескольких рабочих, не состоящих в союзе". Робинзона привели в клуб. Когда он отказался сложить с себя обязанности шерифа, ему показали веревку. Охотники отправились расчищать для виселицы место, прилегающее к арсеналу. Шериф Робинзон подумал немного и подписал отставку. Его должность передана одному из хозяев копи Эль-Пазо.
Ночью я через каждые полтора или два часа звонил в "Колорадские источники" клиенту. В последний раз я позвонил в семь часов утра, уже после того, как здесь появился приказ Ч. О’Нейла, временного командующего военными силами графства, о немедленном закрытии копи "Портланд" - "последнего оплота динамитчиков, поджигателей и убийц". О’Нейл заявляет в приказе, что в числе других пунктов военного устава он намерен настаивать на пункте сорок пятом: "Всякий, кто помогает неприятелю деньгами, съестными припасами или одеждой, подвергается к смертной казни или другому наказанию, установленному военным судом".
Клиент Барнс в отчаянии. Он не ожидал, что заигрывание с союзными рабочими заведет его так далеко. Завтра отсюда отправляются в Индепенденс и Портланд за всеми агитаторами и членами союза.
С совершенным почтением № 18.
* * *
В дрожащем и скудном свете вагона Крейн перечитывал инструкцию Мак-Парланда:
"…19.VIII с утра вы поступаете в распоряжение Кери (18. VIII он встретит вас в Боизе на вокзале)…" - Крейн пропустил несколько строк - "… после чего вручит вам документ такого значения, что его пересылка не может быть доверена почте…" Крейн сунул инструкцию в карман и еще раз вытащил из кармана письмо, которое оставила Молли.
"Жаль, что я вас не застала. Кроме вас нет никого. Мак-Парланд громко хвастает, что у него в руках поразительные новые доказательства. Хейвуда и других - надо предупредить. Восемнадцатого еду в Боиз. Машинист Крафт жил там два года в номерах у старухи Киннер. Ее сын Джордж Киннер - младший надзиратель в тюрьме. Киннер - не то добрый малый, не то продажный, - а вернее то и другое. Хейвуд у него в отделении. Крафт дал мне письмо. Если случится что-нибудь важное, я вызову вас.
М."
- Какая путаница, - утомленно бормотал Крейн, и его голова качалась и подпрыгивала на деревянной обшивке. Поезд наполнил его тело движением, тряским и успокоительным, потому что оно не требовало усилий..
- Какая адская путаница… Молли… скорее всего, она тем же поездом…
Со ступеньки вагона Крейн увидел сразу серый перрон с беспокойной толпой приехавших и встречающих; вход в контору начальника станции, два продолговатых пакгауза; на запасных путях - разноцветные вагоны. С точностью, которую ценили в агентстве, Крейн отобрал взглядом то, что ему было нужно. Слева по краю перрона равнодушно прогуливался джентльмен в серой шляпе - Кэри! Справа из третьего от Крейна вагона третьего класса, озираясь, выходила Молли с маленьким примятым саквояжем в руке. Крейн сигнализировал влево: "Не подходите. Опасно!", свернул вправо и догнал Молли у выхода; улыбаясь, он взял из ее руки саквояж. Молли резко вздрогнула.
- Крейн? Вы? Почему?
Крейн разжал на мгновение руку с ее запиской, смятой и прилипшей к ладони. Он предъявил ей записку, как билет, дающий право занять соседнее место.
- Почему же? - повторила она.
- Потому что нехорошо, когда женщина борется, а мужчина…. смотрит со стороны.
Крейн подумал: сейчас она сдвинет брови…
- Киннеры живут у вокзала, - сказала Молли, не сдвигая бровей, - кажется, здесь.
Они стояли перед деревянным, потрепанным домом. Молли протянула руку к саквояжу и медленно отвела обратно.
- Где вы ночуете?
- Не знаю.
- Крейн, вам нужно остановиться у Киннера.
- Но… но… - Крейн выглядел беспомощно, - в письме обо мне ни слова, и наконец - эти люди, что они могут подумать?..
- Все равно, - Молли спокойно приложила руку к звонку. - Впрочем, Крафт говорил, что Мэг Киннер помогает всем и никому не задает вопросов.
Старуха Киннер, быстрая и узловатая, с прямыми прядями позеленевших от седины волос, - молча прочитала письмо; молча посмотрела на Молли, потом на Крейна.
- Два номера, мистер? Хорошо, хорошо, нынче освободились… Знаю, знаю, мисс, вам нужен Джорджи Киннер. У него ночное дежурство, у Джорджи Киннера, мисс. Потерпите, красавица, потому что в жизни нет ничего лучше терпения. Старая Мэг кое-что знает об этом.
В комнате Молли была кровать, умывальник, стол и два стула. Рядом, за дощатой перегородкой - комната Крейна. Молли села, не снимая пальто.
- Крейн, я никогда не относилась к вам хорошо, вы знаете…
Крейн, пригнувшись к столу, ногтем чертил по дереву мелкий узор.
- Потом я вдруг поняла: стачка погибла; все высланы или в тюрьме - мой старик, Гейс, Смит, Мангон… Остались одни эгоисты и трусы. И - вы и я. Я думала всю ночь и тогда написала вам про Боиз. Я решила, что вы все должны знать, потому что нас теперь двое, чтобы попробовать спасти Хейвуда.
- Хейвуда, - сказал Крейн. Он невольно повторил имя, но Молли казалось, что он задал вопрос. Она побледнела.
- Да, Хейвуда, который здесь страшно нужен. Я хочу сказать, Хейвуда - прежде всего, потом… других. Крейн, подумайте, на вас куртка совсем такая, как раньше была у Джима. И даже заплата…
- Это старая куртка Джима. - Крейн провел пальцами по рукаву, - и заплату на локоть поставили вы… Я ношу ее с тех пор, как оставил пальто на окне…
- Крейн, хорош был наш "Рекорд", - правда? Они до сих пор кусают пальцы от злости. А ваше пальто - я его унесла оттуда.
- Безумие! Если бы только вас задержали в ту ночь… Какая улика, Молли!
- Да. Но если бы в эту ночь в типографии "Рекорда" нашли ваше пальто…
- Я не подумал об этом, - Крейн стоял уже на пороге, - я не подумал, Молли, - спасибо.
В комнате Крейна одним стулом меньше и, кажется, отсутствовал умывальник. Во всяком случае, там была кровать, потому что на кровать Крейн повалился сразу.
- Хорошо… Он не сказал им, кто отпечатал письмо Хейвуда из тюрьмы. Под предлогом простуды он не пришел на последний разгром союза. Что он мог сделать еще - не ехать в Боиз? О, если они заподозрят, - не измену даже, а только усталость… если только они заподозрят!.. Что еще? - Ехать, скрываясь от Молли? Скрываться под ударами неисчерпаемых случайностей, бросающих нас на путь человека, которого мы хотим избежать! Молли - это почти так же страшно, как Сайлас. Сайлас и Молли - они его стерегут, еще не зная зачем… Какая жестокая путаница!