- Нет, детка, ничего подобного. Он друг Чи-Чи - и если ты потрахаешься с ним, тебя убьют. - Похлопав по пакету с кокаином, он произнес несколько более дружественным тоном: - Тут для тебя маленький подарочек.
Она округлила губы как для поцелуя.
- О!.. Благодарю тебя, Роберто.
Позже тем же утром Кекс встанет и сварит себе кофе. Сидя за кухонным столом, она высыпет кокаин из пакетика на лист бумаги и с помощью бритвенного лезвия выложит порошок в узенький холмик. Поднеся порошок к лицу, она зажмет пальцем одну ноздрю и всосет другой всю порцию в глубь своего молодого прекрасного тела. И через шесть минут после этого сердце субагента по кличке Кекс остановится. Навсегда.
Специально изобретенную им смертельную смесь кокаина и героина Барриос называл "прощальным поцелуем".
Алехандро и Сивер давным-давно разработали сложную систему взаимного оповещения о необходимости встречи. Они выучили на память перечень явок, каждая из которых была привязана к определенному дню недели. Если Сиверу надо было повидаться с Алехандро, он звонил ему домой и просил к телефону некоего Фрэнка. Это означало, что встретиться им надлежит в тот же день, ровно в час.
А если Алехандро надо было повидаться с Сивером, то он звонил в местное отделение Бюро и, представившись кодовым именем Чилиец, называл время суток и день недели. Названный им день содержал для Сивера информацию и о месте встречи.
Сегодня утром Алехандро позвонили, ошибясь номером, и позвали к телефону Фрэнка. Алехандро еще спал, поэтому, после звонка, он выловил из корзины старый шлепанец и запустил его под кровать.
На широких ступенях у входа в Музей изящных искусств "Метрополитен" было полно народу. Здесь отдыхали, перекусывали, глазели на Пятую авеню. В воздухе пахло весной, небо было безоблачно синим.
Алехандро пришел в музей и проследовал в Оружейную палату - большой зал, наполненный богато изукрашенными мечами, шлемами и щитами. Были здесь и фигуры всадников в полных доспехах, и панцири рыцарей "Круглого стола" под родовыми стягами. Не торопясь он осматривал экспонаты и словно бы невзначай приближался к величественным и мастерски исполненным парадным доспехам короля Генриха II; однако же время от времени он оглядывался по сторонам, проверяя, нет ли за ним слежки. Осмотрев доспехи и так и не заметив ничего подозрительного, он покинул Оружейную палату, прошел через ротонду, вышел из здания и застыл у входа.
Яркий послеполуденный свет летнего солнца заливал всю авеню и озарял широкие ступени у входа в музей, тогда как само огромное здание отбрасывало густую тень на несколько верхних ступеней.
В самом начале второго такси, принадлежащее, судя по эмблеме на крыше, крупной компании, выехало с запада по Пятой авеню и подъехало к самому въезду в музей.
Алехандро сел на заднее сиденье и бросил водителю:
- Угол Третьей и Четырнадцатой.
Энди Сивер потянулся к щитку управления и включил счетчик. Следя за встречным движением, он влился в один из рядов, после чего произнес:
- Тайный осведомитель, который подвел Леви и Дилео к сети "Клеопатра", публично казнен в пятницу. Его задушила анаконда на подмостках кинотеатра, в котором собираются преступники.
Алехандро откинулся на сиденье.
- Имеющий очи да увидит.
- У отдела по борьбе с наркотиками есть трое внедренных агентов, задействованных в этом кинотеатре. Они докладывают, что руководил экзекуцией высокий хорошо одетый мужчина с седой прядкой в волосах. Он рябой.
- Вот как?
- Вот так. После расправы над Дилео и Леви Верзила Паули велел тщательно опросить всех "духов", задействованных в отеле "Савой". И никто ничего не заметил. Если не считать двух агентов женского пола, наблюдавших за вестибюлем. А они запомнили высокого, красивого, хотя и рябого, хорошо одетого господина с седой прядкой. Он спустился на лифте и вышел из гостиницы, как раз, очевидно, направляясь на экзекуцию.
Алехандро подался вперед:
- А что еще они рассказали об этом парне?
- Больше ничего.
- А вы попробовали сличить это описание с тем, что имеется у нас в картотеке?
- Разумеется. Но результат нулевой. - Он затормозил у светофора на Шестьдесят седьмой. - У нас есть информация, согласно которой Ллойдс из медельинского картеля в ближайшее время доставит партию товара на Восточное побережье, а принять товар должен Роберто Барриос, тот же самый "мул", который был задействован в отеле "Савой".
- А кто этот Барриос - "мул", дистрибьютор или самостоятельно действует?
Сивер, мрачно выругавшись, чудом избежал наезда на наглого пешехода.
- Барриос и Седая Прядь могут оказаться свободными гангстерами, нанятыми Клеопатрой на одно-два конкретных дела.
- Все большие парни, задействованные в наркобизнесе, придают огромное значение "фамильной чести". Для решения важных задач они используют только членов "семьи". Запомни, истинная царица требует верности от своих подданных и придворных.
Вспыхнул зеленый свет.
- Высадку ждут не дождутся группы захвата из Бюро и из Ведомства генерального прокурора, - сказал Сивер. - Они хотят захватить Барриоса и заставить его расколоться. - Он бросил взгляд в зеркало заднего обзора. - Как бы ты это провернул?
- Думаю, мы с Барриосом станем самыми настоящими амигос.
Глава 8
Алехандро расплатился с Сивером по счетчику и вышел из машины на Юнион-сквер-парк. "Находясь на людях, неизменно веди себя как все вокруг" - таково было одно из священных правил, внушенных ему на гасиенде. Порджес без устали напоминал ему историю внедренного агента из Ведомства генерального прокурора, который несколько лет назад был разоблачен в Чикаго, потому что один мафиози увидел, как он вышел из такси и отправился прочь, не расплатившись.
Погрузившись в размышления, он шагнул в толпу. В северной части парка в тот день проходила сельская ярмарка, и там можно купить свежих лепешек и бобов. Ему захотелось съесть чего-нибудь родного - мексиканского. Да и думалось ему лучше, когда он жевал нечто в этом роде.
В ходе разговора с Сивером они решили предупредить Барриоса о том, что Ведомство генерального прокурора "пасет" медельинское судно. Они прикинули, что срыв второстепенной операции против наркобаронов - не слишком большая плата за то, чтобы Алехандро сумел оказать услугу единственному уже выявленному фигуранту по делу Клеопатры. Проблема, с которой столкнулся сейчас Алехандро, заключалась в том, как объяснить появление у него информации такого рода, равно как и в том, каким именно образом предупредить Барриоса.
Он вроде бы бесцельно бродил по парку. Выставка флагов федеральных штатов была обнесена оградой, чтобы избежать возможного осквернения. Высоким забором была теперь обнесена и детская площадка, вся территория которой еще совсем недавно была буквально усеяна использованными иглами. Скамейками прочно завладели бродяги, все личное имущество которых состояло из украденной в магазине тележки на колесах, в которой хранились все их пожитки. Школьницы из Академии Святой Девы, в ослепительно чистых белых блузках и клетчатых черно-серых юбках, потупив взгляд и ускорив шаг, проходили мимо торговца наркотиками, "пост" которого находился у южного входа со стороны Парк-авеню. Вдогонку он поддразнивал их:
- Эй, девахи, угощаю вас бесплатно, узнаете, как оно вкусно!
Алехандро посмотрел на часы: десять минут третьего. В три ему предстояло репетировать с оркестром новые песни. Пройдя мимо торговца наркотиками, он поглядел через Четырнадцатую улицу на железобетонный каркас строящегося небоскреба. Точнее, уже не строящегося - как и многие другие, это строительство было заморожено ввиду депрессии.
Придя на сельскую ярмарку, Алехандро увидел человека, сгружающего с машины ящики с фруктами. Это был коротышка с широким лицом и чересчур толстыми губами, что выдавало в нем уроженца суровых гор Гверреро. Подойдя к нему, Алехандро сказал по-испански:
- Далеко же ты забрался, дружище. Как дела на родине?
Взвалив на плечо ящик винограда, мексиканец ответил:
- Там я был мужиком, и здесь я мужик. Всего-то и делов.
- Но здесь-то ты зарабатываешь кучу денег.
- Что здесь заработаешь, то здесь же и спустишь, - ответил грузчик и пошел со своей ношей прочь.
Алехандро на мгновение задумался, а затем отправился к автолавке и заказал ленч. Лакомясь горячей лепешкой, он невольно подслушал разговор двух испанок, стоящих всего в нескольких футах от него. Они пили кофе из пластиковых стаканчиков. Одна из них жаловалась на то, что муж ей, судя по всему, изменяет, потому что с недавних пор у него каждый вечер появляются какие-то дела вне дома. Придвинувшись к подружке поближе, она вполголоса добавила: "Даже приставать ко мне перестал". Подружка посоветовала ей порыться у него в карманах и прежде всего поинтересоваться кредитной карточкой а также спичечными коробками, на которых порой записывают чей-нибудь телефон.
Алехандро съел лепешку и бросил бумажное блюдце в пластиковое ведро для мусора и покинул ярмарку. Выйдя на Семьдесят седьмую, он обнаружил, что в районе Южной Парк-авеню образовалась пробка. Грохот работающих вхолостую моторов вливался в общегородской шум. Он поглядел через дорогу на явно покинутое красивое пятиэтажное здание с изящной чугунной оградой. Сиротливо вертелся на крыше флюгер. Выцветшую вывеску у входа ему удалось почитать не без труда: "Американская компания: шторы и ковры". "Гиблое дело в гибнувшем городе", - подумал он и решил отправиться в клуб пешком.
По всему "Энвироману" разносился едкий запах моющих и дезинфицирующих средств.
Было три часа, клуб только-только начинал оживать. Подвезли и разгружали под бдительным оком приказчика еду и напитки. Двое уборщиков мыли, драили, натирали. На подмостках Алехандро репетировал бахату - мелодию, популярную во всем испаноговорящем мире. Оркестр, состоящий из гитариста и двух барабанщиков, отбивал ритм, а трубач выводил мелодию. Алехандро стоял рядом с музыкантом, играющим на конге; он напевал, заменяя текст бессмысленным "па-па-па". Его губы слегка подрагивали в такт заводному ритму бахаты. Затем он спел песню уже со словами. Речь в ней шла о том, как хорошо заниматься любовью в тропическом климате. Пропев песню, аранжированную им под собственный стиль исполнения, он услышал окликнувший его знакомый голос. Обернувшись, он увидел Йошуа Будофски, своего импресарио.
Высокий симпатичный мужчина чуть за тридцать, всегда, даже в такую жару, появляющийся на людях в строгих темных костюмах и в галстуках, Будофски взял на себя заботы об артистической карьере Алехандро полтора года назад по просьбе Чи-Чи Моралеса.
- Великолепный текст.
- Рад, что тебе он понравился.
Алехандро сел на край рампы, свесил ноги и принялся болтать ими.
- Как мне хотелось бы, чтобы ты наконец осознал, что живешь в XX веке, и приобрел автоответчик. Тебя никогда не бывает дома, и когда возникает необходимость с тобой связаться, тебя приходится просто выслеживать.
Алехандро пренебрежительно отмахнулся:
- Терпеть не могу технические штуковины. А в чем дело?
- Я показал твою видеокассету Полю Бельмонту с кабельного, и ты ему понравился. Очень понравился.
- Ну и когда прикажешь подписывать контракт?
- Бельмонту понравился твой стиль, твой голос, то, как ты овладеваешь аудиторией.
- Ближе к делу, Йош.
Будофски недоуменно потупился:
- Проблема в том, что он не знает, как тебя подать. Говорит, что ты слишком уж латиноамериканец. Твоя музыка привела бы в экстаз жителей карибских архипелагов и южноамериканцев, но в Штатах, говорит он, у тебя нет шансов. Он предлагает тебе кардинальным образом изменить имидж.
- Вот как? И как это, на его взгляд, должно выглядеть? В ковбойском духе?
- Нет, скорее эдакий космополитический стиль. Урбанистический и слегка загадочный. Так он утверждает. Мы поменяем тебе имидж, запишем еще одну кассету и снова постучимся к Бельмонту.
- Йош, послушай, мой стиль таков, каков я. Я и мой стиль неразделимы.
"Я, - невольно подумал он. - А кто я такой на самом деле? Мне это не известно. Ирландец? Мексиканец? Индеец племени тараскан? Певец? Секретный агент?"
- Крупные телекомпании на корню скупили всех латиноамериканских звезд и потратили целые состояния, пытаясь внедрить их на североамериканский рынок. И потерпели полное фиаско.
- А как же Хулио?
- Не забывай, что он европеец. И он в равной мере нравится и мужчинам, и женщинам.
Алехандро устало покачал головой:
- Даже не знаю, что тебе ответить, Йош. Тебе придется смириться с моим нынешним обликом.
- Мы изменим тебя совсем чуть-чуть. Может быть, наймем какого-нибудь психолога, чтобы он помог сделать из тебя другого человека, смешав старое с новым.
- Мне надо подумать.
- Я разыщу тебя через пару дней.
Проводив взглядом своего импресарио, Алехандро подумал, как бы удивился Йошуа, узнай он о его двойной жизни. Он встал, посмотрел на оркестрантов, скомандовал:
- Продолжили.
Магазин автозапчастей Лопеса, расположенный на северной стороне Сто девяностой улицы, возле поворота на Манхэттен-авеню, находился в одном из домов, предназначенных исключительно для бедноты. В большей части зданий этого квартала были заколочены и окна, и двери. Но на этой нищей улице имелись тем не менее три ювелирных магазина, четыре бутика и два туристических агентства. Все эти заведения служили ширмами для отмывания наркоденег. Миллионы наркодолларов поступали сюда грязными, а выходили отсюда чистехонькими.
На задворках автомагазина находилась площадка, заваленная грудами старых покрышек. Она была обнесена забором, но ни высоковольтной проволоки, ни свирепых сторожевых псов здесь не было. Да и зачем: ведь каждый наркоман, вор и торговец из здешних мест знал, что магазин запчастей Лопеса на самом деле принадлежит Чи-Чи Моралесу.
Четверо мужчин играли в домино, сидя за столом у входа в магазин, когда сюда подъехало такси и из него вылез Алехандро. Чи-Чи Моралес бегло взглянул на него и снова углубился в игру.
Летние сумерки еще не опустились. У сорванного пожарного крана в клубах пены резвились ребятишки. Через дорогу, в Морнингсайд-парке, в траве лежал бродяга с пустой бутылкой из-под выпивки в руках. Глаза его были, казалось бы, закрыты. Не шевеля губами, он произнес в микрофон, спрятанный в рукаве:
- Засек мужика, только что вылезшего из такси.
Алехандро подошел к столу и стал наблюдать за игрой. Чи-Чи уже вышел. Игра закончилась, Чи-Чи встал и пошел в глубь двора. Алехандро последовал за ним. Чи-Чи проходил между грудами покрышек.
В центре площадки четыре аккуратные груды покрышек были сложены так, что между ними образовывался своего рода вулканизированный туннель. Чи-Чи протиснулся в глубь туннеля, заканчивавшегося тупиком. У него над головой порхала парочка голубей.
С трудом протиснувшись в святая святых, Алехандро сказал:
- Нравится мне этот офис. Кто же это до такого додумался?
- Такая штука не пропускает ни лазерного луча, ни радиоволн. Ни всякой прочей дряни, которую они используют в борьбе против меня, амиго. - Пристально поглядев на гостя, Моралес поинтересовался: - А тебя-то сюда что привело?
Алехандро заговорил вполголоса, заговорщическим тоном:
- Несколько дней назад твой компадре Роберто Барриос познакомил меня со своей последней блондинкой. Она была в полном улете. Он отправился отлить, а она начала травить что-то насчет большой партии товара, которую должен принять в море Барриос. Вот я и подумал: если этой прошмандовке такое известно - то кому ж оно не известно? - Алехандро понимал, что идет на риск, закладывая подругу Барриоса, и, возможно, подвергает ее смертельной опасности, но он рассчитывал на то, что Сиверу удастся успеть вытащить ее из дела. А уже сказанного им было более чем достаточно, чтобы параноидальная подозрительность Чи-Чи доделала остальное. Неписаный закон гласит: никогда не говори о делах с посторонними, особенно если ты их пользуешь в постели.
На лице у Чи-Чи появилось типичное для индейцев выражение мнимого бесстрастия. Мол, все вижу, но ничего не говорю. А когда он наконец заговорил, его голос звучал спокойно и даже безучастно:
- А почему ты мне об этом докладываешь?
- Потому что я твой друг и мне не хотелось бы, чтобы у тебя возникли сложности.
- Я передам твои сведения. Слишком скверно, когда приходится терять груз, доставленный морем.
- Что ты имеешь в виду? - Алехандро, напротив, был не в силах скрыть удивления.
- Я имею в виду, - рявкнул Чи-Чи, - что эта дамочка не с одним тобой язык распустила. Уж мне-то это известно.
Алехандро смахнул с плеча у Моралеса голубиный пух и посмотрел на воркующих у них над головами голубей.
- Так дело не делается.
Рот Моралеса напрягся.
- А откуда вообще этот внезапный интерес к моим делам?
Алехандро заранее заготовил ответ и на это:
- Сегодня днем ко мне заезжал импресарио. Судя по всему, в серьезных фирмах считают, что я талантлив, но уж больно по-латиноамерикански выгляжу. От меня требуют, чтобы я поменял стиль.
- А контракт они при этом гарантируют?
- Черта с два они гарантируют. Так, туманные обещания. Я начинаю догадываться, что мне всю жизнь придется петь в ночных притонах. Мне тридцать два, а денег на покупку дома для матери и сестры я так и не наскреб. А если так пойдет и дальше, то не наскребу и впредь.
Чи-Чи уперся головой в вулканизированную стенку туннеля. Он поглядел в небо, поглядел на воркующих голубков.
- И поэтому ты решил связаться на какое-то время с нами, провернуть парочку операций и обеспечить себя до конца своих дней?
Алехандро улыбнулся:
- Нечто в этом роде.
Чи-Чи пристально поглядел ему в глаза:
- Знавал я парней, которые приходили к нам на парочку операций, лишь бы намолотить деньжат - и сразу в кусты. Но, попав к нам, они оставались навсегда. И знаешь, почему? Потому что когда дорвешься до денег, то хочется их все больше и больше.
- Это не мой случай.
- Надеюсь. - Чи-Чи начал выбираться из туннеля. - Но порой мне кажется, что живым из нашего бизнеса не удается выйти никому.
Известняковое здание парковой администрации на краю Морнингсайд-парка было снабжено гаражом, дверь которого выходила на магазин запчастей Лопеса. Голуби, ворковавшие над головой у Чи-Чи, перелетели в переносную голубятню на плоской крыше гаража. Детектив-инструктор взял их по очереди в руки и извлек из оперения миниатюрные передатчики.
На чердаке двое детективов из Управления разведки, отдел по борьбе с наркотиками, установили постоянный пост слежения с соответствующим оборудованием. Здесь на треноге стояла телекамера с прибором ночного видения и с телескопическим объективом. Она была выведена в вентиляционное отверстие и нацелена на магазин Лопеса. Детектив, работавший сейчас с камерой, фокусировал ее на фигурах Чи-Чи и его неидентифицированного гостя, выходящих с заднего двора.