– Да, понятно, – проговорил полковник уже несколько мягче.
И Ивлев понял: "Все. Старик выдохся. Отошел. Теперь можно разговаривать нормально".
– А это письмо с ее признаниями? Знаете, мои дорогие, как может отреагировать прокурор? – посмотрел полковник поочередно сперва на Ивлева, потом на притихшего старшего лейтенанта. – Может и обвинение вынести. Своевременно не приняли меры, чтобы обезопасить подозреваемую. В результате упустили возможность эффективного раскрытия преступления.
Квасов сидел весь мокрый. Уши его полыхали. Ивлев даже подумал про него: "Довел старик лейтенанта. Еще немного – и расплачется".
– При желании может, – согласился капитан, но его согласие все равно не понравилось полковнику. Видно, хорошо ему испортили настроение.
– Алексей Иванович, вы еще слишком молодой и не сталкивались с грязью, от которой невозможно потом отмыться всю жизнь. Дай бог, если удастся найти этих убийц. А если не удастся, вся ответственность ляжет на вас. Вот так, – закончил Махов, как показалось Ивлеву, ласково, будто речь шла не о наказании, а о поощрении.
Спорить сейчас было бесполезно.
– Понятно, – отрапортовал Ивлев и покосился на Квасова. С того градом лил пот.
– Извините, Алексей Иванович, но ведь это и в самом деле факт из ряда вон. Сначала убивают мужа. Потом жену. У вас только версии, а где результат? Вы мне представьте результат! Чтобы можно было доложить наверх. Вы что, хотите, чтобы меня выгнали? – спросил полковник.
Такой мысли не допускали ни Ивлев, ни Квасов. И оба в один голос чистосердечно признались:
– Нет!
– Тогда работайте, старайтесь. Не подведете меня – не подведу и я вас. Ищите. Нужны конкретные лица. Нам с вами надо удержаться, чтобы не понизили в должности, – говоря так, полковник имел в виду себя и Ивлева, про Квасова речи не велось, но тут же, будто вспомнив про молчаливо сидящего лейтенанта, Махов сказал: – Ему нужна очередная звездочка. И вам, я думаю, майорские погоны не помешают. – Полковник не сказал, что и ему самому кое-что не помешало бы. – Ребята, пока вы в дерьме. Так что давайте старайтесь.
Квасов хотел что-то сказать в оправдание себя и капитана Ивлева, но Махов не дал ему раскрыть рта.
– Минуточку, лейтенант. – Обратился к Ивлеву: – Я читал твою справку по этому делу. Ты, Алексей, – уже перешел полковник на "ты", как в обычном разговоре с заместителем, – правильно все обобщил. Читал я и заключение экспертизы. И по карманнику, и по банкиру Бондырю. Оба убиты одним оружием. Вы даете подозреваемому фамилию Сизов, который проходит по делу. Пусть будет так. Я не возражаю, – сказал полковник.
"Он не возражает, – подумал капитан. – Спасибо и за это".
Словно угадав мысли капитана Ивлева, полковник повторил:
– Да. Не возражаю. Проработайте вариант с мнимым Сизовым как следует. Кто этот человек? Откуда взялся? Проверьте, может, пластическая операция? В общем, надо работать. Профессионально и быстро. Все силы – на розыск преступника, – это прозвучало как девиз доперестроечного времени.
Махов выдержал паузу, поочередно сверля взглядом подчиненных. Ивлев сидел, сложив руки на столе, и молчал. Квасов глупо улыбался. Встревать в разговор он теперь себе не позволял. И улыбка была самой скромной и робкой, чтобы не раздражать начальника.
Наконец Махову надоело молчать, и, увидев, что возражений не последовало, он успокоился окончательно и спросил:
– Какой ваш план дальнейших действий, Алексей Иванович?
– Во-первых, срочно устанавливаем наблюдение за водителем. Я думаю, колоть его на эти шестьсот тысяч долларов бесполезно. Он человек не посторонний. И не дурак, не сознается, подписав себе тем самым приговор, – рассудительно произнес капитан. Но дальше развить мысль ему не дал полковник Махов.
– Алексей Иванович, объясните поподробнее механизм с долларами… Мне не слишком понятно, почему Бондырь не взял с собой эти шестьсот тысяч, а оставил их в машине?.. Он что, использовал водителя как носильщика собственного кейса? – спросил полковник. Над этим эпизодом преступления он размышлял не один раз, но так и не пришел к логическому объяснению.
– А механизм, Константин Сергеевич, простой. В этот день в банке отмечали день рождения исполнительного директора, а точнее, директорши Лялиной. Основное торжество должно было состояться в воскресенье в ресторане. А тут решили просто скромно посидеть. Ну и, выходит, Бондырь перебрал лишнего. На мой взгляд, только так можно объяснить его забывчивость. Кстати, водитель такого же мнения.
Когда приехали к дому, банкир, не желая, чтобы его увидели пьяным, быстро вылез из машины и пошел. Водитель, судя по его показаниям, взятым лейтенантом Квасовым, уже отъехал, но, увидев забытый "дипломат", вернулся отдать. А перед тем как отдать или же после убийства Бондыря, видно, заглянул в него. Это, собственно, и не так важно. Важно, что доллары из "дипломата" пропали. Документы оказались в "дипломате", а доллары – нет. Хотя та же Лялина потом уверяла, что сама видела, как Бондырь укладывал купюры именно в этот "дипломат". А водитель пояснил, что дорогой они никуда не заезжали.
– А из соседей никто не мог воспользоваться?.. – неуверенно спросил Махов, обдумывая вариант с водителем. Про соседей спросил так, на всякий случай.
– С того момента, как банкир вышел из машины, и до того, как водитель вбежал в подъезд, чтобы вернуть "дипломат" с документами, прошло две минуты. Не больше. Вероятность того, что кто-то из соседей вышел и сразу же забрал деньги, ничтожно мала. Я бы сказал больше: она – нулевая. А потом вы забываете – при банкире в момент убийства не было "дипломата". А доллары лежали именно в нем.
Махов сидел с задумчивым лицом.
– Есть заключение судмедэксперта о наличии в крови алкоголя? – спросил полковник.
– Вы имеете в виду банкира? – уточнил капитан Ивлев. – Есть. Все официально подтверждено.
– Что ж, тогда, выходит, водитель погрел руки на смерти своего шефа. Посмотрим, чем это для него обернется. Только смотрите не упустите его. Если потребуется, задержите – и в камеру, – посоветовал полковник.
– В камеру его сейчас нельзя, Константин Сергеевич. Убийцы не получили доллары. Не нашли их на квартире. Теперь они тоже знают, вернее, догадываются, что деньги могут быть у водителя. И значит, они придут к нему, – уверенно сказал Ивлев. Он всегда умел отстаивать свою точку зрения. Махову это даже нравилось. Он уважал сильных людей.
Немного поразмыслив, полковник согласился с доводами капитана Ивлева.
– Хорошо. Вы меня убедили. Работайте по двум направлениям: слежка за водителем и установите личности преступников. Поезжайте в Орехово-Зуево, постарайтесь выяснить побольше об этом Сизове. Возможно, захоронен не он. Проверьте все до последних мелочей. Сколько человек задействовано в наблюдении за водителем?
– Пока четверо, Константин Сергеевич. Вы же видите, лето, многие в отпусках, – сказал Ивлев, ожидая бурной реакции Махова. Он не терпел никаких отговорок, когда речь заходила о работе.
– Никаких отпусков, – хлопнул ладонью Махов по столу. – Какие могут быть отпуска, когда у нас три убийства нераскрытых? Вызывайте, кого вам надо, и пусть люди работают. Подготовьте приказ.
Ивлеву ничего другого не оставалось, как ответить:
– Есть!
Квасов молча встал вслед за капитаном. Когда вышли из кабинета начальника, Ивлев молчал. И Квасов, чувствуя за собой вину за излишнюю болтливость, с издевкой повторил напутствие полковника Махова:
– Работайте! – Помолчал, ожидая реакции Ивлева.
Но капитан шел по коридору молча. И тогда Квасов сказал:
– Как будто это семечки лузгать на завалинке.
Ивлев и на это не отреагировал. Квасов не выдержал, спросил:
– Что скажешь?
Ивлев остановился.
– Ты про письмо доложил? – спросил он.
– А что мне было делать? Полковник меня припер. Тебя нету. А ему подавай срочное объяснение по банкирше. Сам не приехал, всю ночь дрых, а нас гоняет, – проговорил он с обидой в голосе.
– Молодец! Правильно поступил, – похвалил капитан Квасова и пошел дальше.
Квасов поспешил за ним, стараясь идти в ногу, сказал:
– Да? А я-то переживал. Думал, ты обидишься.
– А чего обижаться? Все равно бы докладывать пришлось. Только надеюсь, ты понял, как полковник твое усердие истолковал?
Квасов молча сопел. Ивлеву ужасно хотелось отшлепать услужливого старшего лейтенанта. "Небось сам приперся к Махову?" – думал капитан.
– Против нас с тобой истолковал. Отвечать в первую очередь придется мне. В следующий раз думай, что и когда говорить. Мог бы со мной посоветоваться.
– Леш, но тебя ведь не было. А его секретарша, мегера, зацапала меня в дежурке за руку и к Махову на ковер. Ты же ее знаешь, Леша.
– Знаю. Но и тебя знаю. Меньше бы болтался в дежурке. Ладно об этом, – решил Ивлев прекратить это выяснение отношений. – Ты к водителю кого-нибудь послал?
– Никого. Не успел никого послать. Я только пришел, а эта мегера меня за руку… – начал оправдываться старший лейтенант, но Ивлев остановил его:
– Ладно. Хватит тебе. Ты на машине?
– На машине.
– Адрес, где водитель живет, помнишь?
– Да ты что, Леша? Конечно, помню.
– Тогда бери свой пистолет и поехали. Посмотрим, как там. Оставь адрес дежурному, скажи, чтобы часа через два прислал Трилюдова и Летина. Пусть до вечера за ним покатаются. А пока мы с тобой побудем, – сказал Ивлев, доставая ключ из кармана брюк. Он так резко остановился возле двери своего кабинета, что старший лейтенант натолкнулся на него. Две молоденькие девицы в коротких юбочках, вызванные на допрос, увидев это, хихикнули.
Старший лейтенант посмотрел на них хмуро и заговорил тише, чтобы девицы не услышали:
– Я утром звонил в банк. Мне сказали, что водитель хочет от них уволиться. Сегодня на работу не пришел.
– Что? – Ивлев спросил слишком громко, потому что девицы обернули к нему головы, но капитан не обращал на них внимания. – Игорь, что же ты мне сразу не сказал об этом?
– Да когда, Леша? Мы же оба были у Махова на ковре. А при нем я не стал.
Ивлев отпер дверь своего кабинета, но Квасова не впустил. Вошел сам, оставив дверь открытой, сказал:
– Ладно. Черт с этим ковром! Беги, бери пистолет, и поехали быстрей, – не дожидаясь, что ответит Квасов, закрыл дверь, давая понять: разговоры кончены, надо спешить.
Капитан Ивлев быстро открыл сейф, достал пистолет, сунул в кобуру. Запасную обойму положил в карман брюк. Запер сейф, выскочил из кабинета и тут же столкнулся со старшиной – помощником дежурного. Тот шел к Ивлеву с журналом оперативной информации и на минуту остановился поболтать с девицами.
– Товарищ капитан, – начал было старшина, но Ивлев резко сказал:
– Мне сейчас некогда! Все к полковнику Махову, – и побежал по коридору к лестнице.
Девицы смотрели на странного капитана с раскрытыми ртами.
– У нас так, девчонки. То ничего, а то столько всего привалит, только успевай шевелись, – сказал румяный старшина и поплелся к дверям приемной полковника Махова.
Квасов оказался проворнее. Он уже ждал капитана Ивлева возле своей машины.
– Как движок? – спросил Ивлев, садясь на переднее сиденье. По привычке хотел пристегнуться ремнем безопасности, но раздумал, положил ремень рядом.
– Форсированный. Сейчас увидишь в работе, – хвастливо проговорил Квасов, повернув ключ. Мотор захлюпал, но не завелся.
– Может, служебную машину взять? – предложил Ивлев. – Вернее будет.
– Сейчас поедем, – разозлился на себя старший лейтенант, нажал какую-то кнопку под панелью приборов, повернул ключ и остервенело надавил ногой на педаль газа. Мотор взревел так, что оба постовых милиционера, дежурившие в будке у ворот, выскочили на улицу.
– Все в порядке, ребята! – крикнул им Квасов, засмеявшись, и вырулил машину на проезжую часть. – Сейчас мигом долетим, – сказал он Ивлеву.
Скоро капитан Ивлев пожалел, что не пристегнулся ремнем безопасности. На поворотах "жигуленок", управляемый лихим водителем, делал невероятные виражи.
И капитан опасался, как бы не вылететь под колеса вместе с дверью. Зато дорога до Гончарного проезда, на которую при другой езде ушло бы не меньше получаса, была проделана Квасовым всего за пятнадцать минут.
И когда "жигуленок" резко затормозил, чуть не впечатавшись бампером в стену старого кирпичного четырехэтажного дома, Ивлев сказал:
– Ну ты даешь! Я даже не успел ничего рассмотреть. Все перед глазами в одну полосу сливалось.
Квасову похвала пришлась по душе. Хвалили его редко. Больше ругали. Старший лейтенант хотел было припарковаться поближе, но мешала новенькая "Вольво" цвета мокрого асфальта.
– У-у, фирмач несчастный! – обругал Квасов хозяина машины и подрезал ему с левой стороны выезд. – Пусть теперь покрутится, а я на него посмотрю, – с ехидством заключил он, довольный собой, и запер дверь машины на ключ.
Почему владелец "Вольво" несчастный, Ивлев так и не понял, но переспрашивать не стал. Каждый имеет свою точку зрения. По мнению старшего лейтенанта, владелец иномарки обязательно должен быть несчастным, потому что счастье не в деньгах.
Белобрысый мальчишка лет семи гонял возле дома на новеньком велосипеде.
Квасов подозвал его, угостил жвачкой.
– Ты за машиной присмотри тут? – попросил старший лейтенант.
– Вот за этой? – показал шустрый мальчуган на "жигуленок".
– За этой.
– Без проблем, – бойко ответил мальчишка, вытер сопливый нос и поинтересовался: – А вы к кому?
– А мы тут приятеля одного посмотрим, из шестьдесят восьмой квартиры. Знаешь? – спросил Квасов.
– Дядь Женю Шелухина? Знаю. Только он сейчас занят, – шмыгнул носом смышленый мальчуган.
– Откуда ты знаешь? – заинтересовался Ивлев и присел на корточки возле мальчишки, поправил ему цепь на заднем колесе.
– Знаю. Я в соседней квартире живу, – махнул мальчишка рукой на дом. – К нему гости приехали. Вот на этой тачке.
Ивлев с Квасовым переглянулись.
– Я слышал, как дядя Женя открыл дверь, а они ему говорят: "Гостей не ждал?", – сказал мальчишка.
– А потом что? – спросил Квасов, искоса поглядывая на окна на втором этаже.
– Я гулять пошел. Мне сегодня разрешили на велосипеде покататься. – И мальчишка ловко оттолкнулся, на ходу запрыгнув на велосипед.
– У него двухкомнатная квартира. Два окна сюда. Одно – на ту сторону, – сказал Квасов.
– Откуда ты знаешь? Что, был у него дома? – спросил Ивлев, но Квасов не ответил, сделал вид, будто не расслышал. Потом сказал:
– Сейчас проверим, что это за гости. Надо бы спросить, как они выглядят? Может, те самые? А где пацан? Мальчик! – позвал Квасов.
– Да вон он, – показал Ивлев.
Велосипедист пересек детскую площадку и крутил уже педалями возле соседних домов.
– За твоей машиной приглядывает, – усмехнулся Ивлев.
Квасов не нашелся, что на это сказать.
– Ладно. Пойдем постоим у двери, послушаем, – предложил капитан, и они направились к подъезду.
Возле дверей на лавочке сидела древняя старуха в очках с толстенными стеклами и, опираясь на палку, дремала.
На проходивших мимо старуха никак не прореагировала.
– Мать, ты жива? – спросил Квасов, но старуха не отозвалась.
– Пойдем. Не приставай к ней, – строго сказал Ивлев. И Квасов послушался, пошел за капитаном.
На лестничной площадке второго этажа было тихо. Оперативники постояли возле двери с номером шестьдесят восемь и уже хотели подняться на площадку выше, как вдруг услышали глухой стук и едва различимый крик.
– Ты слышал? – спросил Ивлев.
– Вроде что-то такое было, – отозвался Квасов.
Они прислушались. Опять какая-то возня и приглушенный разговор.
– Слушай, что-то здесь не так. Давай позвоним.
– Давай, – согласился Квасов, увидел у капитана пистолет и достал свой.
Ивлев по привычке отошел в сторону на случай, если станут стрелять через дверь – чтобы пуля не задела, – протянул руку к звонку и нажал на кнопку. Прислушался.
Кажется, кто-то подошел к двери. Шаги были тихие, крадущиеся. Но одна из половиц подвела, скрипнула, и этого оказалось достаточно.
Капитан показал на дверь, что кто-то там, с другой стороны, пытается прислушаться.
– Я понял, – шепотом ответил старший лейтенант. Он стоял с пистолетом на изготовку.
Ивлев еще раз на звонок нажал, постучал в дверь.
– Откройте! Уголовный розыск! Предупреждаю, сейчас мы взломаем дверь!
Но за дверью по-прежнему было тихо. Теперь уже оттуда не доносилось ни единого звука.
Они стояли еще пару минут, прислушиваясь к этой зловещей тишине.
Ивлев принял решение взломать дверь, но на всякий случай спросил согласия Квасова:
– Ну что, давай?
– Может, соседей в свидетели взять?
– Сами справимся. – Ивлев отошел на пару шагов и со всей силы ударил ногой в дверь.
Удар оказался очень сильным, но дверь удержалась, не вывалилась, как того ожидал капитан Ивлев.
– Ты смотри! – удивился Ивлев, приготовившись для следующего удара.
– Вот будет концерт, если там никого нет. Влетит нам от Махова, – запоздало предостерег старший лейтенант и встал рядом с Ивлевым. – Давай вместе. Одному тебе с этой деревяшкой не справиться.
– Постой. Как это нет? О чем ты говоришь?
– А вдруг мы сейчас выломаем дверь, а там собачка? И никого из людей, – сказал Квасов. Идти на прямое нарушение он не очень хотел. Но старшим был капитан Ивлев.
– Если мы будем соблюдать формальности, нам полдня придется потратить. А там, может, человеку наша помощь нужна. Ты со мной согласен?
Квасов ответил без явной охоты:
– Да я-то согласен. Только как на эти действия посмотрит начальство? – Рисковать Квасов не любил.
Ивлев знал это. Но сейчас отступать было поздно.
– Ладно. Можешь считать, что я отдал себе устный приказ. Вся ответственность ляжет на меня. Ты здесь ни при чем.
Они ударили разом, и дверь вывалилась в прихожую вместе с дверной коробкой. Тут уж услышали в одной из комнат звон разбивающегося стекла.
Ивлев первым очутился в прихожей, крикнул Квасову:
– Игорь, глянь там!
В несколько прыжков Квасов очутился в комнате, и сразу же оттуда донеслись звуки возни, похожей на драку.
Дверь в ванную была открыта. Выставив вперед руку с пистолетом, Ивлев осторожно вошел туда. В ванне, до краев наполненной водой, лежал человек со связанными руками и ногами. Из одежды на нем были только майка и трусы.
Человек лежал на спине, и из его рта выходили маленькие пузырьки – остатки воздуха из легких. Это показалось особенно неприятным.
Ивлев не выносил утопленников. Смотреть на человека в ванне не хотелось. "Все равно он уже мертвый", – подумал капитан и решил сделать единственное, что ему казалось возможным в этой ситуации, – спустить из ванны воду.
Он сунул руку в воду, открыл пробку и краем глаза заметил какую-то тень.
Что-то будто качнулось над ним. "Это не Квасов", – моментально мелькнула мысль, и инстинкт заставил рвануться в сторону.
И в этот момент о край ванны ударил топор, сбив до черноты эмаль. Еще секунда, и…
Ивлеву сделалось не по себе. Он даже не мог как следует разглядеть нападавшего. Видел только топор.