Теперь, во время дождя, у входа в ресторан никого не было, кроме пьяного корейца. Он так и остался лежать. Спал под дождем. Его товарищи ушли продолжать расслабляться с молодыми девчонками.
Водитель темно-вишневого "жигуленка" вышел из машины. Видно, мокнуть под дождем не входило в его планы, и он бросился бежать под козырек крыши ресторана. Осмотревшись по сторонам, он крадущейся походкой пошел в тот темный переулок, где за углом ресторана стояла машина, в которую села девушка. Ему хотелось посмотреть, что там происходит.
Ни о какой любовной связи с полковником Саморядовым Лариса и не помышляла. Во-первых, он намного старше ее, а во-вторых, совершенно не в ее вкусе. И вдруг все получилось само собой.
Сначала он ее старательно успокаивал и даже предложил выпить коньяку, случайно захваченного с собой.
Лариса согласилась и сделала несколько глотков. Она замерзла, пока бродила по улицам и выстаивала у этого проклятого ресторана. Зуб на зуб не попадал, и два-три глотка коньяка оказались весьма кстати.
Щеки ее зарумянились, сразу стало тепло, и Лариса расстегнула плащ.
Захмелевший полковник таращился на ее ляжки, говорил какую-то чепуху о том, что она ему безумно нравится.
Лариса отшучивалась, как могла, а он приставал, предлагал еще выпить. Говорил, что так нужно, чтобы не заболеть и стресс снять. И Лариса послушалась. Она вообще была послушной девушкой. А сейчас ей и вовсе хотелось выпить, после всего пережитого. Ее колотило не столько от холода, сколько от страха.
Удобно развалившись на сиденье, она вдруг почувствовала себя совершенно пьяной и на секунду закрыла глаза, а открыла их, ощутив прикосновение Саморядова к своим ногам. Она даже не успела спросить, зачем он это делает, как он впился в ее губы, тихонько покусывая их и водя языком.
Первой мыслью ее было оттолкнуть его и выскочить из машины. Но она тут же представила, как это будет глупо выглядеть со стороны. Ей ведь не пятнадцать лет. А потом – отказать начальнику?..
Сперва она не испытывала удовольствия, хоть он и ласкал ее, стараясь изо всех сил. Она видела его располневшее, неприятное лицо, и это ей мешало. Самое лучшее, посчитала она, закрыть глаза, что и сделала. Теперь можно представить на месте толстяка молодого красивого парня, так она делала всегда, если мужчина ей не нравился.
На какой-то миг она открыла глаза, ей показалось, будто кто-то подошел, послышались шаги. Она покосилась на окно, никого не увидев, успокоилась. Ей было приятно, что мужчина раздевает ее и делает это страстно. Лариса еще подумала: "Неужели он способен на большее?"
Саморядов сопел, как старый боров, залезая руками под кофточку. Наконец он расстегнул лифчик, схватил ее за грудь и, почувствовав набухшие соски, затрясся.
– Ну хватит, хватит, – тихонько проговорила Лариса, отталкивая Саморядова. Но грузное тело полковника даже не пошевелилось. Он наклонился и схватил ее сосок губами, облизывая влажным языком.
Последнее, что пришло ей в голову: "Вот прицепился. А ведь он меня соблазнит. – С мужчиной такого возраста она еще не пробовала и решила: – Пусть, от меня не убудет".
Она лежала на сиденье с раздвинутыми ногами, а полковник стаскивал с нее колготки вместе с узкими трусиками, успевая еще при этом гладить ее между ног. Она так и не открывала глаз, чувствуя, как он навалился, входя в нее.
– Подожди. Остановись. Я сейчас… – зашептала она.
Но все произошло на удивление быстро, и Лариса поняла, что на большее он не способен. Сделалось обидно и одновременно стыдно.
И Саморядов засмущался, понимая, что не удовлетворил ее, и, отводя глаза, сказал:
– Ты меня извини.
Она не ответила, молча надевая трусики и колготки. Этот человек ей сейчас был противен, как никто другой. Ее тошнило от запаха его непромытого, обрюзгшего тела.
– Отвезите меня домой, – попросила она. – Муж, наверное, волнуется, ждет меня.
– Да, да. Конечно, – засуетился Саморядов. Ему хотелось побыстрее избавиться от девушки. Теперь он ее стыдился и уже в душе ругал себя за случившееся. Такая возможность представилась насладиться ею, а вот не сумел. "Зря я полез на нее. Голова забита не пойми чем, а мне секс подавай. Там убийца сидит. Ребята уже заждались", – пытался он оправдаться перед собой.
Он включил мотор, и омываемая со всех сторон дождем машина покатила по улицам, разбрызгивая лужи.
За ними следом ехал темно-вишневый "жигуленок", но Саморядову сейчас было не до него. По мере того как они приближались к дому Челядник, настроение возвращалось к Саморядову. Ведь он молодец! Поймал матерого убийцу. А то, что оплошал с девушкой, не беда. Главное, обломать ее. А это он сделал, и теперь она никуда не денется. Не получилось сегодня, получится в следующий раз.
Сонин дежурил в оперативной группе, когда двое сотрудников привезли задержанного. В дежурной части сразу все заговорили, что Саморядов поймал серийного убийцу. На чем основывались такие домыслы, Сонин не мог понять. Ведь, если человека задержали при совершении убийства, это еще не значит, что он серийный убийца. Но на этот счет капитан ничего говорить не стал. "Пусть говорят, что хотят", – подумал он и решил, пользуясь возможностью, побеседовать с задержанным.
Васильев с Савельевым представляли себя героями и наперебой рассказывали, как лихо взяли убийцу.
Услышав, что его называют убийцей, парень попытался возразить и сказал, что никого не убивал, а девушку ножом только хотел попугать. Но дежурный капитан Еременко, услышав про нож, ударил его ребром ладони по шее.
– Так ты Челядник запороть хотел? – Он уже поднял руку для второго удара, но Сонин остановил его.
– Подожди. Еще успеешь руками помахать, – сказал он и спросил у парня: – Так у тебя было при себе оружие?
– Какое оружие? – Парень держался невозмутимо, в глаза Сонину смотрел нагло.
– Нож был, – подтвердил Васильев. – Саморядову кожаный плащ разрезал.
– А мог и убить, – добавил Савельев.
– Ну теперь Саморядов его в порошок сотрет, – со знанием дела проговорил Еременко.
– Да у него букет по составу преступления, – сказал Васильев. – Попытка изнасилования сотрудницы милиции.
– Ментовка? Значит, она ваша? – Парень несколько расстроился. – Никого я не насиловал и не собирался. Я ей деньги предложил. Сто долларов. Где она еще за полчаса получит столько за свою дырку?
– Подождите, – требовательно сказал Сонин. – Нож, доллары! Где это все? Где нож? Где доллары? Вы привезли человека, так оформляйте.
Васильев с Савельевым переглянулись.
– Нам полковник велел, – сказал Васильев.
– А нож и бумажник этого козла остались у него, – поддержал объяснение напарника Савельев.
– Еременко, – обратился Сонин к дежурному, – тебе привезли задержанного, вели им, пусть напишут рапорты, как все было и на каком основании они задержали его, – кивнул капитан на парня.
Дежурный подал Васильеву и Савельеву по листу бумаги и, наклонившись к Сонину, шепнул:
– Ты чего его выгораживаешь?
– Разве ты не понял? Они задержали не того, кто нужен мне. Пусть он пытался изнасиловать Челядник и убить Саморядова. Но по моему делу проходит другой. Он не пользуется ножом. Он душит. Душит руками. Берет вот так, – сжал Сонин руки, показав дежурному, – и душит. Он не насильник. Ни одну из убитых он не изнасиловал.
Еременко не нашелся, что на это ответить.
– А ну пошли со мной в следственную камеру, – позвал Сонин задержанного. – Я с тобой потолкую.
Васильев встал и хотел идти следом, но Сонин остановил его:
– Прошу мне не мешать!
И Васильев послушно уселся на свой стул и стал дописывать рапорт.
– Не забудь указать про нож и бумажник с долларами, – напомнил ему Сонин и вывел парня в коридор следственного изолятора.
– Да куда он денется отсюда, – сказал Савельев Васильеву, заметив его беспокойство.
– Я согласен с тобой. Только Саморядов приказал держать его на глазах.
Но Савельев махнул рукой. Лично ему было наплевать на этого парня.
– Нам было приказано задержать преступника, – сказал он и тут же добавил: – Мы задержали. Доставили в дежурную часть. А дальше пусть у дежурного голова болит. Где Саморядов?
Васильев не ответил.
– То-то. Сейчас рапорта напишем и по домам. Я жрать хочу и спать.
Так они дописали рапорта, отдали Еременко и хотели уехать, но дежурный не отпустил.
– Вы с кем работаете? С Саморядовым? Вот когда он вас отпустит, тогда и уедете.
– Так его ж нету, – в один голос взвыли Васильев с Савельевым, на что дежурный мудро ответил:
– Приедет, раз сказал. Сидите и ждите.
Оба помощника вздохнули, но пререкаться не стали и сели резаться в шашки.
– Садись, – сказал капитан Сонин задержанному, кивнув на привинченный к полу табурет.
Парень сел, увидел, что Сонин закуривает, и сглотнул слюну.
– На, кури, – подал ему Сонин пачку, вместе с зажигалкой.
Парень закурил и, делая глубокие затяжки, смотрел, как сигарета тает на глазах.
– Хреновый табак. Пару раз потянешь, и сигарета вся, – сказал он, а Сонин так и не понял, к чему он.
– Я не пойму, ты дурак?
– А чо? – Парень вылупил глаза, держался он по-прежнему с наглецой. От второй предложенной сигареты он отказался.
– А нечо! Тебе сейчас не о табаке надо думать, а об адвокате.
– Чего я такого сделал? У нас что, баб трахать воспрещается?
– Насиловать – да, – ответил Сонин, стараясь понять, что за фрукт перед ним.
– А кто ее насиловал? Я ей предложил только потрахаться, деньги пообещал. А тут ваши налетели. А что начальника царапнул… Так почем я знал, милиционер он или бандит. Подумал, наехали на меня. Ну и в самообороне задел маленько. Он тоже хорош. Удостоверение свое не показал.
– Ладно, с этим позже.
– А хоть и раньше. Я всего три дня, как из зоны. Пять лет бабы не видел и нарвался на шалаву. Подставила. А я ведь хотел с ней по-хорошему. У приятеля машину взял. Думал, поеду оттянусь маленько.
– Да погоди ты, – остановил его Сонин. – Все в кучу собрал. Ты говоришь, только вернулся?
– Ну я про то и толкую. А они – убийца! А кого я замочил? И нож мой чист. Проверяйте.
– Проверим, – пообещал Сонин.
– Проверяйте, – огрызнулся парень. – Я еще не наследил. Не успел.
Сонин покачал головой:
– Да нет, можешь считать, что уже успел. Та девушка сотрудница милиции – тебе повезло.
– Ага, повезло. Отдайте хоть доллары.
– Это не ко мне. К тому, кто тебя задерживал. У меня долларов нет. Одни наши, деревянные.
Тут в камеру влетел взбешенный полковник Саморядов.
– Ты чего его увел? Помогать нам не хотел, а на готовенькое мастер, – выставил он претензии Сонину.
Парень даже рот раскрыл.
– У вас, ментов, оказывается, тоже меж собой грызня. Здорово!
– Заткнись! – рявкнул на него Саморядов. – А то я тебе все зубы пересчитаю.
Сонин встал из-за стола, убрал в карман сигареты и зажигалку.
– Он – твой, – сказал капитан. Саморядов посмотрел на него оторопело.
– Мне он не нужен. Он только три дня, как освободился. И женщин он не убивал.
Парень смекнул, что на него хотят повесить убийства, которых он не совершал, и вскочил с табуретки. Но Саморядов не дал ему и рта раскрыть.
– Сядь! Все равно, гад, сядешь у меня.
Сонин вышел, насмехаясь в душе над куражом полковника.
"Так ему и надо. Слишком самонадеянный. – "Я найду", – вспомнил он его обещания генералу. – Нашел, да не того, кого надо", – думал капитан, направляясь в дежурку.
Васильев с Савельевым сидели с недовольными минами на лицах.
– Что мрачные такие, ребята? – спросил Сонин у обоих, но ни один, ни другой не ответили. За них ответил дежурный Еременко:
– Саморядов разгон дал, что позволили тебе парня на допрос взять.
Сонин засмеялся:
– Ничего. Трите к носу, все пройдет.
Лариса попросила Саморядова остановить машину за два дома до своего. "Муж может увидеть. Вдруг у окна торчит. Сгорит от ревности, что меня на машине привезли, лучше пройду пешком. Пусть вымокну, зато не будет ненужного скандала", – решила она, вспоминая недавний скандал, когда муж приревновал ее к своему сослуживцу. Все обошлось благодаря ее умению выкручиваться из подобных ситуаций. А могло закончиться примитивным мордобоем. И как бы тогда с разукрашенными глазами она появилась на работе?
– А может, подвезти к дому? – для приличия спросил Саморядов.
– Нет. – Лариса испугалась. – Тут я уже дойду, – сказала она и поспешила выйти из машины под частые капли дождя.
Саморядов задержал ее.
– А микрофон? – Он протянул руку.
Лариса сразу не сообразила, о чем он, слишком была увлечена своими мыслями.
– Ой, извините, пожалуйста. Я чуть не унесла его с собой. – Она достала из кармана микрофон и положила на ладонь Саморядову. И ушла, не оглядываясь, даже не попрощавшись.
Саморядов обиделся было на такое неуважение к себе, но он торопился. Надо было допросить задержанного парня. Оформить пока его на десять суток и за это время как следует расколоть. И всю эту работу предстояло выполнить лично полковнику Саморядову.
Когда он развернулся и поехал обратно, то заметил у обочины только что притормозившую машину. Мельком взглянул на нее и на сидящего за рулем водителя. Но приглядываться было некогда, и Саморядов быстро уехал.
Лариса шла по залитому водой тротуару. Туфли ее промокли, и она уже не обходила лужи. Она не видела, как из машины вылез мужчина и, не выходя под свет уличных фонарей, быстро пошел за ней. И не услышала, как он подошел.
Все внимание Ларисы было нацелено на одиноко светящееся в темноте окно ее кухни. Там ее ждет муж. А про то, что произошло между ней и Саморядовым, она постарается забыть. Это всего лишь недоразумение. Она больше не будет дурой, и такого не случится. И вообще, постарается все забыть.
Она опять посмотрела на окно, увидела мужа, и на душе стало тепло от его заботы. Как хорошо, что есть небезразличный к тебе человек. Лариса уже была готова бежать к нему, броситься на шею, целовать до упоения, а потом заснуть рядом, положив голову ему на плечо. Ей так нравилось.
От нетерпения Лариса даже махнула ему рукой. Она захотела крикнуть, позвать его по имени, но посчитала это выходкой, достойной школьницы. А она все-таки лейтенант милиции.
А муж так и не увидел ее в густой темноте под дождем. Судьбе было угодно разлучить их навсегда.
Почувствовав сзади прикосновение к своему плечу, Лариса вздрогнула и обернулась.
Перед ней стоял мужчина. От страха она не могла ничего зрительно воспринимать, даже не видела его лица. Только – глаза. Жесткий, безжалостный взгляд. И она смотрела в них, стараясь не выдавать испуга. Спросила, но голос дрогнул:
– Что вам надо?
Он улыбнулся ей, все еще держа руку на плече. Во рту тускло блеснули несколько золотых зубов.
"Прямо ночной вампир!" – Лариса хотела отодвинуться от него и не смогла. Тело сделалось будто окаменелым, казалось, кровь застыла в жилах. Она чувствовала только удары сердца, громкие и частые.
Сейчас бы взять и убежать, но она не могла двинуться с места. Словно приросла к земле.
"Что со мной такое?" – думала Лариса, пытаясь успокоиться.
– Я видел, как ты трахалась с толстяком в его машине, – сказал мужчина, давая понять, что следил за ней. Говорил он тихо, но в голосе чувствовались решительность и сила.
"Он за мной следил. Но зачем? Кто он такой? Бандит? Насильник?" И она испугалась еще больше, ощущая себя совсем беззащитной перед этим человеком. Стоя рядом, она чувствовала запах смерти, жуткий, бросающий в ледяной озноб. Нечто похожее она ощущала в моргах, куда заходила по служебным делам. Но это был совсем необычный запах, замешанный на гнили разлагающихся тел и крови, смешанный с ее собственным страхом.
– Это мое личное дело, с кем мне трахаться и где. И вас не касается.
Он не ответил, только рука сжалась, словно впиваясь когтями в ее плечо.
– Что вы делаете? Мне больно. Я закричу.
Он ее встряхнул, как куклу.
– Только попробуй, и я оторву тебе башку. Ты сейчас пойдешь со мной, – приказал он, как повелитель рабыне, и потянул ее за руку. Она отшатнулась, и сильная рука вцепилась в горло так, что в глазах сделалось темно.
– Я же тебе сказал, оторву башку, – угрожающе прошипел он в самое ухо, и Лариса, решив не сопротивляться, послушно кивнула.
– Правильно. Будь умницей, – усмехнувшись, похвалил он.
Мысли путались в голове Ларисы, и лучше бы вообще не думать ни о чем, но как, когда страх за собственную жизнь подавил все внутри. "Неужели он меня убьет? Но почему? Почему меня?"
Он уводил ее от дома в темноту, наслаждаясь ее беззащитностью. Ему всегда нравилось видеть в женщинах низшие существа. И вот эта – молодая, красивая, но сейчас ее жизнь в его руках. Он бы мог придушить ее прямо здесь, у подъезда, но лучше отвезти в лес. Там никто не помешает душить ее медленно. Смотреть, как она станет хватать ртом воздух, как у нее будут вылезать из орбит глаза и она завизжит о пощаде. А потом он поедет в старую, наполовину разрушенную церковь, куда прибегал еще мальчишкой, и опять увидит загадочного старика. Он его видел не раз в детстве, когда приезжал на лето в деревню и тайком от родителей бегал в церковь. Он так и не знал, галлюцинация это или живой человек. Родители водили его к врачам, но образ старика прочно поселился в его голове.
Лариса обернулась, посмотрела на светящееся окно. Увидела мужа. Он стоял с сигаретой в руке и с кем-то разговаривал по телефону. Боже, если бы он сейчас выглянул в окно!
– Иди, не оглядывайся. Теперь тебе это ни к чему.
– Ты меня хочешь убить? – спросила Лариса дрожащим голосом.
Он не ответил, только тянул ее за собой, держа под руку. Со стороны они, наверное, походили на припозднившуюся пару. Так скорее всего о них подумали два милиционера. Они пронеслись по улице на "уазике" в облаке брызг.
Лариса их проклинала в этот момент: "Дармоеды! Даже не соизволили остановиться!"
– Слушай, – ей пришла в голову мысль об изнасиловании, и она предложила: – А может, ты меня изнасиловать хочешь? Так давай прямо здесь. Чего нам тащиться куда-то? Сейчас зайдем в подъезд…
Он посмотрел на нее, и Лариса поняла: "Нет. Он не насильник. Не похож. Тогда кто? Ведь Саморядов сказал, что мы задержали того убийцу. Кто же этот?"
Они подошли к машине, и мужчина, открыв дверь, сказал:
– Располагайся поудобнее, – заметив, что она не хочет садиться, силой втолкнул ее: – Я сказал, садись, сука! – и ударил Ларису ладонью по щеке.
Она заплакала, размазывая платочком тушь по лицу.
– Сама виновата. Не надо было шляться по ночам и трахаться с чужими мужиками. Тебе что, не хватает мужа? Он у тебя импотент? Больной?
Лариса покачала головой:
– Нет. Он очень хороший человек. Он заботится обо мне.
– Даже так. – Мужчина сел за руль, не трогаясь с места, только включив мотор, словно обдумывая, отпустить ее или увезти с собой. – Он хороший? Тогда почему же ты изменила своему мужу с этим жирным поросенком? Разве он лучше мужа? Тебе нравится его член?