Гуня, рассмеявшись, обнял Цыгана, как лучшего друга, и вдруг, схватив за волосы, наклонил его голову к себе, достал из кармана пиджака нож и остро отточенным лезвием провел по артерии с левой стороны.
Цыган судорожно вцепился обеими руками в руль, а из раны брызнула кровь, вмиг выкрасив боковое стекло в темно-красный цвет.
Гуня тщательно вытер лезвие ножа о рубашку Цыгана, сложил нож и убрал в карман.
– Отдыхай, черножопый, – все с той же улыбочкой проговорил он и вылез из машины.
Метрах в двадцати стояла черная "Волга". Гуня подошел, сел, и машина тут же уехала в том направлении, куда умчалась тютинская "восьмерка".
Через несколько минут к машине Цыгана подошла та девушка, с которой он вчера занимался любовью. Вид у нее был ужасный. Бледное лицо и мертвые, ничего не замечающие глаза. Ей надо было скорей уколоться. Цыган добрый, не откажет в долг. Она открыла дверцу машины и уже хотела сесть, но тут же отшатнулась, испуганно вскрикнув. Не устояв на ногах, она рухнула на разогретый солнцем асфальт.
– Убили!
Цыган сидел с выпученными глазами, а из разрезанной шеи пузырилась кровь, заливая рубашку и джинсы. Такое большое количество крови напугало девушку. Она никогда не думала, что в человеке может быть столько крови…
Она сидела на асфальте и испуганными глазами смотрела на происходящее вокруг.
Из "трешки" выскочили парни и подбежали к машине Цыгана.
– Все. Он готов, – сказал один из них, заглянув в машину.
– Надо линять отсюда, – проговорил другой. – Сейчас менты подъедут.
– Пакет, пакет бери с товаром. И доллары, – в спешке произнес третий.
Девушка услышала топот ног и рев отъезжающей машины. "Кто теперь даст мне уколоться взаймы?" – думала она, размазывая слезы по грязному лицу.
Темной ночью по грунтовой дороге от шоссе к дачному поселку ехала черная "Волга". Тусклый свет ее подфарников, как два глаза осторожного хищника, то пропадал среди деревьев, то появлялся вновь.
В машине сидели трое: Бобик, Гуня и Паша Длинный.
– Надоело все! – ворчал Бобик. – Никакой личной жизни. Вчера вот познакомился с такой девчонкой! Сегодня договорились встретиться.
– Хватит ныть, – одернул его Гуня. – Старик приказал выследить ее и привезти. Боится, мент куда-нибудь ее спрячет.
– А с этим полковником что делать? – спросил Паша Длинный.
– Посмотрим… По обстоятельствам. Если что, уберем, – на правах старшего ответил Гуня и велел Бобику остановиться.
В этот раз Тютин задержался. Возвращаясь из Москвы, под Балашихой, он попал в автодорожную пробку и часа три простоял. А потом еще аккумулятор подвел…
Наташа все это время поджидала деда у соседей. Время было около двенадцати ночи. Понимая, что генералу и его жене нужно ложиться спать, Наташа сказала:
– Пойду. Дед уже вот-вот приедет. – А у самой душа не на месте. Предупреждал, что припозднится, но не настолько же!
Генерал с женой отговаривали ее, но Наташа понимала, что больше из-за приличия. Сидят старички за столом, а сами уже носом клюют.
– Ладно. Если что, крикни нам. А для охраны я тебе Султана около террасы привяжу. Никого не пропустит чужого, – строго сказал генерал, провожая Наташу.
Он взял пса на длинный повод и привязал возле входной двери, приказав охранять.
Наташа, войдя в дом, заперла на ключ дверь и поднялась в свою комнату. Раздеваясь, увидела, как в доме у ракетчика погас свет. Еще подумала: "Охранники мои спать легли".
Возле двери тихонько поскуливал Султан. Нести охранную службу возле чужого дома ему не нравилось и, без особых усилий оборвав крепеж на цепи, он маханул через забор и был таков. Вернувшись в свою родную конуру, он, как и генерал, завалился спать, сморенный сытостью и темнотой ночи.
К дому Тютина подошли трое: Гуня, Бобик и Паша Длинный. Прислушались. Вокруг было тихо. Вытянув голову над забором, Паша глянул на светящееся окно Наташиной комнаты на втором этаже. Машины Тютина не было.
– Кажись, девчонка одна. Машины мента нет. Где-то мотается старый хрен, – сказал он шепотом.
Гуня задумался.
– И хорошо, что нет. Обойдемся без лишнего шума. Как войдем, вы двое на второй этаж к девчонке. Я останусь внизу.
Все трое легко перемахнули через забор и точно растворились в темноте. Наташа не услышала, как Гуня отмычками быстро отпер замок на входной двери. Она была уверена, что Султан не подведет.
Тихо ступая по лестнице, Бобик и Паша поднялись на второй этаж, а Гуня, освещая комнаты карманным фонариком, принялся шарить по ящикам в комоде.
Тютин подъехал к воротам, вылез из машины, удивившись, почему в доме генерала не горит свет. "Значит, проводили Наташку", – подумал он, обернулся и вдруг заметил в гостиной своего дома луч фонаря. Он скользнул по оконному стеклу и убежал в полумрак коридора.
"Там кто-то чужой", – смекнул Тютин и достал из кармана пистолет. Отперев калитку, он быстро пробежал по дорожке к террасе и, прежде чем войти, остановившись, прислушался. На втором этаже, там, где была комната Наташи, он услышал какой-то шум, приглушенные голоса и возню.
Они пришли за ней. Суки! Сердце его стучало так, что, казалось, еще немного, и оно вырвется из груди. И сколько он ни старался успокоиться, не мог.
Входная дверь террасы была открыта. Осторожно ступая по половицам, он вошел. Луч фонаря маячил в конце коридора. Непонятно было, что там делает обладатель фонаря.
Полковник притаился за дверью, сердце словно провалилось куда-то. Он поднял руку и, как только тот с фонарем оказался рядом, рукояткой пистолета ударил его по голове. Удар оказался точным, а главное – таким, чтобы на некоторое время отключить вошедшего.
Гуня рухнул на пол, как подкошенный, даже не вскрикнув. Тютин поднял с пола оброненный фонарик, выключил, потом обыскал лежащего. В боковом кармане пиджака нашел пистолет и складной нож с большим лезвием. Наклонившись, заглянул в лицо.
"Высокий, седой", – вспомнил он описание соседки Татьяны. Интуиция подсказывала, что именно этот человек убил Анатолия, Ларису и Татьяну. Так захотелось взять и придушить сейчас его самого! Возможно, Тютин так бы и поступил, но необходимость кое-что выяснить не позволила сделать это.
Он схватил седого за ворот рубашки, потряс.
– Эй, ты! Очнись! Мне нужно с тобой побеседовать. Не притворяйся мертвым. Я знаю, ты жив.
После нескольких пощечин Гуня открыл глаза. Он бы мог легко разделаться с Тютиным, если б не пистолет. Его ствол Тютин сунул Гуне в нос.
– Кто тебя послал? Говори, гад! – угрожающе зашипел полковник и сунул ствол еще дальше, в ноздрю, чтоб побольнее было.
Гуня застонал от боли, понимая, что сопротивляться бесполезно. Мент не дурак, и, прежде чем Гуня успеет замахнуться, он разнесет ему выстрелом башку. Приходилось терпеть унижения. Еще ни перед одним человеком не был он таким смирным. А все из-за этого пистолета. Окажись он сейчас в руках Гуни…
– Чего молчишь? Выбирай: или ты мне скажешь, или я тебя пристрелю. Ведь это ты убил мою дочь и зятя? Отвечай, говнюк! – чуть повысил голос полковник, вконец теряя терпение. Из практики он знал: есть такие твердолобые, их хоть бей, хоть убей – слова не вытянешь. И лучше, пожалуй, пристрелить этого седого. Смотрит зверем, не моргнет перед смертью.
Гуня попробовал отодвинуть голову в сторону, но Тютин схватил его за волосы, из носа Гуни потекла кровь.
– Лежи смирно, сволочь! Не дергайся! Не ты один убивать мастак.
Что-то наподобие улыбки появилось на губах Гуни. Самое время о душе подумать, а он скалится. Не боится смерти!
– Ты меня не пугай, мент! Лучше сам поберегись. И девчонку побереги. Хотя все равно тебе уже не дожить до утра! – разразился негодяй раскатистым смехом. Тютин скосил глаза на лестницу, ведущую на второй этаж. "Это ж он знак подает кому-то", – сообразил Тютин.
Раздался отчаянный крик Наташки. На какую-то секунду Тютин отвлекся, но этого оказалось бандиту достаточно, чтобы ударом руки отбросить Тютина. Пистолет вылетел из его руки. А Гуня точно пружина прыгнул на него и жилистыми руками ухватил Тютина сзади за шею.
– Мент вонючий! Убить меня хотел! Не получится, – задышал он сзади Тютину в затылок. – Ты хотел узнать, кто убил всех твоих? Знай, это сделал я. Я убил твоего зятя, твою дочь. И тебя убью. Задушу вот этими руками, – прохрипел Гуня, сцепив руки замком.
У Тютина перед глазами вспыхнули огненные круги. Он чувствовал: еще немного, и потеряет сознание. Этот седой сильнее. И тут Тютин опять услышал крик внучки. Она звала его, просила о помощи.
"Наташка!" Он вспомнил про пистолет, который забрал у седого. Он лежал в кармане брюк, надо только достать его. Тютин даже не помнил, как пистолет очутился у него в руке, достал ли он его, или какая-то неведомая сила, видя, что полковник пропадает, вложила пистолет ему в руку.
Гуня попытался перехватить руку с пистолетом, но Тютин не стал ждать, выстрелил. Пуля попала бандиту в пах, отбросив его к стене.
– Ах ты, мент! – заскрипел он от боли зубами, медленно сползая по стене на пол. Бандит и представить себе не мог, что он, человек, который с легкостью убивал других, может так просто умереть. Первый раз в жизни им овладел панический ужас.
Он потрогал рукой кровь и вдруг закричал истошным голосом, как кричит умирающий зверь.
Бросившись к выключателю, Тютин зажег на веранде свет. Теперь он мог видеть часть коридора и лестницу. И, как оказалось, вовремя.
Наташа выбежала из своей комнаты на лестницу в короткой ночной рубашке. А за ней – огромный бородатый верзила в черных перчатках. Это был Паша Длинный. Он пытался схватить Наташу за руку и матерился.
Прыгая через ступеньки, Наташа устремилась вниз. Бородатый настойчиво преследовал ее. Увидев на веранде неподвижно лежащего Гуню, бандит свирепо закричал что-то и, вытащив из кармана джинсовки пистолет, выстрелил, но прицелился плохо и в полковника не попал. Пуля ударила в стену.
Бородач был весь на виду. Тютин не мог допустить, чтобы он выстрелил еще раз, вскинул руку с пистолетом. Раздался выстрел.
Наташа еще не успела ступить ногой на нижнюю ступеньку, как сверху по лестнице покатился сраженный наповал бородатый. Перевернувшись раза два через голову, он растянулся едва ли не на весь лестничный проем. Голова и руки его свесились, и из простреленной груди лужицей потекла кровь, подтекая к нижней ступеньке, на которую рухнула ослабевшая Наташа. И увидев эту подбирающуюся к ней кровяную лужицу, Наташа закричала:
– Дедушка! – Она вскочила, брезгливо глядя, как кровь подтекла на то место, где только что она сидела. – Что этим людям нужно?
Тютин усадил Наташу на стул.
– Успокойся, Наташа. Не надо кричать. Соседей разбудишь. – Он старался говорить спокойно, чтобы и ее успокоить, но от волнения голос срывался. Он обнял внучку, поцеловал в голову. "Эх, Наташка, Наташка! Бедная моя девчоночка! Довелось тебе такое пережить". Посмотрел на трупы бандитов. Интуиция подсказала, что здесь есть еще кто-то.
Он поднял голову. Показалось, будто дверь Наташиной комнаты приоткрылась, и из темноты высунулась рука с пистолетом. Значит, он не ошибся. Тютин даже мог хорошо рассмотреть ствол из вороненой стали и то маленькое отверстие, из которого сейчас вылетит пуля, смертоносный кусочек железа.
"Он целится в меня", – успел он подумать. Резким движением столкнул Наташу со стула на пол, упал на правое колено для лучшего упора и, держа пистолет обеими руками, разрядил всю оставшуюся обойму в целившегося в него бандита. Когда патроны кончились, услышал наверху шаги и грохот падающего тела.
– Вот он, третий! Я не ошибся. Был еще один, – возбужденно проговорил Тютин. Для верности он поднял с пола свой пистолет, а пистолет, отобранный у Гуни, вложил ему в карман.
"Трупы надо будет сжечь. Огонь уничтожит мои отпечатки на рукоятке пистолета и сделает трупы неузнаваемыми", – решил он.
Медленно ступая по ступенькам, приготовившись к стрельбе, он поднялся на второй этаж и увидел лежащего возле двери Наташиной комнаты толстого парня с приплюснутым носом.
"Смотри-ка, этот еще живой", – с удивлением подумал Тютин. Бобик трясся, как при лихорадке. Обеими руками он закрывал рану на животе, словно боялся: убери руки, и душа его вылетит через эту рану. Увидев Тютина, испугался.
"Долго не протянет. От силы минут пять", – подумал о нем полковник. Судя по двум окровавленным точкам на животе парня, две пули попали ему в область мочевого пузыря и одна в желудок. С такого близкого расстояния пули наверняка размесили ему все внутренности. Но Тютин не жалел парня. Знал, на что шел, и сейчас получил то, что заслужил!
А парень, видя, что полковник не собирается его добивать, попросил:
– Помогите мне. Пожалуйста. Прошу вас! Я не хочу умирать. – Он заплакал, размазывая по лицу вместе со слезами кровь. Его руки были в крови, но он как будто не замечал этого в горячке.
– Прошу вас… Помогите!
– Я помогу. Только скажи мне, кто вас послал? Говори мне! Кто?
Бобик облизал пересохшие губы. Ему страшно хотелось пить. Внутри, в животе, все горело, и жар этот был несравним даже с болью.
– Я… я не могу. Поймите, пожалуйста… не могу.
Тютин поднес дуло пистолета к его лбу.
– Скажи! – он крикнул так, что Бобик, вздрогнув, сжался, отчего кровь потекла еще обильнее. – Иначе сдохнешь тут, и никто тебе не поможет. Слышишь меня?!
Кажется, это предостережение подействовало.
– Я не хочу умирать. Отвезите меня в больницу. Возле леса стоит наша машина, ключи у меня в кармане. Отвезите быстрее! Прошу… Я вам заплачу. У меня много денег, позвоните моей сестре.
Тютин не стал возражать, кивнул головой. А парень закрыл глаза, затих, и только его руки продолжали дрожать.
"Только бы не умер раньше времени. Я же еще ничего не узнал у него!"
– Эй, ты, не умирай. Погоди. – Тютин ударил его по щеке, чтобы тот пришел в сознание.
– Я слышу вас, – ослабевшим голосом ответил парень, но глаза уже стали подергиваться мутной пеленой.
– Кто вас послал? Скажи. Понимаешь, мне необходимо это знать!
– Хорошо. Раз так, я скажу, но пообещайте, что отвезете меня в больницу.
– Господи! Да хоть на край света. Говори!
– Сивков. Он послал нас. Троих…
– Сивков? Черт возьми, кто это такой? А ты не путаешь? Скажи мне! Его фамилия Наизов? Да? Ну, ответь же!
– Сивков Федор Константинович, – медленно шевеля губами, произнес Бобик. Глаза его еще больше помутнели, но Тютин, не давая ему потеряться в бессознание, тормошил:
– Погоди. Ты не сказал, где его найти. Это очень важно. Не все сказал! Говнюк! Не подыхай! Скажи, где…
– Отвезите в больницу. Я умираю. Мне страшно. – Бобик чувствовал приближение смерти. Она медленно входила в его ослабевшее тело, сковывая члены. Так хотелось вскочить и убежать отсюда поскорей куда-нибудь, но силы быстро покидали его… – Деревня Бынино. Владимирская область. Он там. Сивков велел девчонку привезти… – проговорил Бобик со стоном и замолчал. Он раскрывал рот, но уже не мог произнести больше ни слова. Глаза наполнились тоской, какая приходит в минуту расставания с жизнью.
– Зачем привезти девчонку? Отвечай, сволочь! Не умирай, отвечай! – закричал Тютин, тормоша его.
Но у парня вдруг соскользнули с живота руки на пол, и Тютин понял, что он умер.
Наташа сидела на стуле и с ужасом наблюдала за происходящим. Все казалось неестественным, как в страшном сне! Эти мертвые люди, застывшие в разных позах, ее дед, а главное – она сама. Она будто увидела себя со стороны, сидящую и размазывающую слезы по лицу.
"Неужели я еще жива?" – мысленно спрашивала она себя.
– Дедушка, а он тоже умер? – спросила она о парне.
Тютин, подняв с пола пистолет Бобика, засунул ему в карман. Он словно не понял ее вопроса, обернулся, и Наташа увидела белое, без единой кровинки лицо своего деда.
– Кто?
– Парень.
– Умер. Не бойся. Они все умерли…
– Дедушка, а куда, он сказал, меня увезти хотели? И кто?
– Не обращай внимания… Это он так… болтал перед смертью, сам не зная чего. Зачем тебе это?
– Да так… Я просто подумала, если б они пришли убить меня, то легко могли сделать это. Так почему же не убили?
Тютин не ответил, делая вид, будто занят осмотром карманов парня.
– Вот что, Наташа. Мне надо сходить за их машиной…
– Я не останусь одна в доме, в котором полно трупов. Ты что, дедушка!
"Да. Действительно, нехорошо это как-то", – подумал Тютин и сказал:
– Ты оденься и побудь пока на улице. А я скоро! – На всякий случай прихватив с собой запасную обойму с патронами, он взял ключи от машины. – Стой около ворот, но на улицу не выходи, не светись. Мало ли что… Не надо, чтобы тебя видел кто-нибудь из соседей. А я мигом. – Он быстро вышел в калитку ворот и пошел по улице, прячась в тени.
Наташа провожала его взглядом до тех пор, пока он стал не виден в темноте. Она не ушла во двор, как ей приказал дед, а осталась стоять возле ворот. Наташка боялась мертвецов! Вдруг эти трое поднимутся сейчас и похитят ее?! Ведь говорил же этот парень, что ее хотели куда-то увезти…
Машина стояла возле леса на обочине дороги, где и говорил парень.
Тютин издали увидел ее, но подходил осторожно. Ему казалось, что за каждым деревом притаился кто-то, поджидая его. И если на поле луна еще как-то освещала землю, то в лесу было темно. Тени деревьев неотступно тянулись за ним, словно хотели предупредить о чем-то страшном, что ждало его впереди.
Тютин взвел курок пистолета, чтобы быть готовым в любой момент выстрелить. Шел осторожно, и ни одна веточка не хрустнула, когда он подошел к машине.
Вокруг было тихо.
Прежде чем открыть дверь, Тютин осмотрелся по сторонам, не убирая пистолета, сел за руль, включил мотор и медленно поехал по дороге к поселку, не включая фар.
Наташа все так же стояла у ворот, поджидая Тютина. Он ее заприметил издали, рассердился. "Эх, Наташка! Ведь увидят!" Но ругаться на нее не стал. Она открыла ворота, и он подогнал машину к самому дому.
– Тебя никто не видел? Стоишь, как на витрине, – сказал он с укором.
Наташа ничего не ответила, но в дом не пошла. Тютин сам перенес трупы в машину. Бобика, потому что у него были ключи от машины, усадил справа на переднее сиденье. Бородатого Пашу и Гуню забросил на заднее сиденье…
– Я скоро вернусь, – сказал он, усаживаясь за руль "Волги".
Ночью на шоссе машин не было, и это успокаивало. Не хватало только нарваться на гаишников. Днем их иногда можно встретить даже на грунтовке, ведущей от шоссе к поселку. Ночью можно было не опасаться. Но на всякий случай пистолет у Тютина был наготове.
Он проехал по шоссе километров восемь и свернул на какую-то лесную дорогу, петлявшую среди раскидистых кустов. Ехал до тех пор, пока колеса тяжелой "Волги" не стали пробуксовывать в грязи. Тогда Тютин свернул в мелкий ельник и остановился, вылез из машины, прислушался.
Тишина была такой, что слышался легкий звон в ушах. Никогда прежде не доводилось бывать ночью в лесу. Оказалось – это не так уж плохо. Может быть, было бы вообще хорошо и даже умиротворенно, если б не эти трупы в машине. Приятного мало, когда рядом с тобой ночью да еще в лесу люди, убитые тобой.
Тютин покосился в салон. Все трое лежали неподвижно, словно усталые туристы, решившие заночевать в глухом лесу.