"Ладно, ребята. Здесь вам самое место", – подумал полковник и достал из кармана зажигалку.
В "бардачке" лежали какие-то бумаги. Он взял их, поджег и бросил в салон "Волги". Постоял немного, подождав для верности, пока разгорится, а потом быстро пошел по дороге к шоссе.
В темноте полыхал огромный костер, выбрасывая в черное небо сноп красных искр. Вскоре раскатисто прогремел взрыв, полыхнув огромным факелом.
– Теперь полный порядок, – сказал Тютин и бодро зашагал по шоссе по направлению к дачному поселку, ежась от предутреннего холодка.
Воздух на удивление был свеж и хорош, наполненный ароматом уходящего лета. Таким он бывает только в конце августа, когда природа грустит перед неизбежным приближением осени.
Рассвет уже застал Тютина, когда он подходил к поселку.
Наташа все еще стояла возле ворот, и Тютин рассердился.
– Наташа, ну разве можно так? Тебя могли увидеть! И так пришлось стрелять! Хорошо, что генерал с женой плохо слышат! Я же велел тебе не выходить.
– Мне страшно, дед. Мне кажется, все они… еще в доме. Я боюсь туда входить…
Сосед-генерал вышел с озабоченным лицом.
– Я смотрю, пес мой в конуре. Вас вчера долго не было. Наташа спать пошла. Поздно было… – проговорил он виновато.
Тютину сейчас было не до него. "Может, подглядывал генерал?"
– Все нормально, Евгений Иванович. Я задержался вчера.
– Ну, тогда ладно. А то я проснулся, увидел Султана и забеспокоился, – сказал он, как бы извиняясь.
Поговорив с генералом, Тютин закрыл дверь на воротах и первым делом пошел к умывальнику. Пятна крови засохли на ладонях, хорошо, что ракетчик не заметил их. Потом надо прибраться в доме, замыть кровь на полу.
Все это Тютин сделал сам. Наташа пыталась ему помочь, но он отговорил ее, отослав в сад.
– Ты мне будешь только мешать. К тому же… А если говорить откровенно, я не хочу, чтобы ты в это влезала, – сказал полковник.
Закончив уборку, Тютин лег на диван и проспал часа два.
После обеда они с Наташей поехали в Павловский Посад, и оттуда Тютин позвонил в Москву в управление Стелбину, но секретарша по-военному четко отрапортовала, что майора сегодня не будет.
Постояв немного в молчаливом раздумье в кабине телефона, полковник сделал еще один звонок, своему давнему знакомому. Когда-то с риском для своей служебной карьеры он помог ему избежать большого тюремного срока. Тогда Закир – именно так звали давнего знакомого – обещал при случае помочь. И вот такой случай, по мнению Тютина, представился.
Договорились встретиться возле метро "ВДНХ". Там всегда полно народа и легче затеряться, если за ними надумают следить.
Тютин приехал пораньше, но долго Закира ждать не пришлось. Его всегда отличала от прочей криминальной шушеры пунктуальность и умение держать данное слово. Если уж что пообещал, обязательно выполнит, чего бы ему это ни стоило.
Пожилой азербайджанец устало сел на сиденье рядом с Тютиным. Полковник давно не видел своего приятеля. За эти годы Закир сильно постарел. "А был лихой мужик!" – с сожалением подумал Тютин.
– Я долго болел, – как бы угадав, о чем думает полковник, сказал Закир, разглаживая седые усы.
– Да, время, времечко, оно никого не щадит, – сказал ему Тютин, здороваясь.
Закир держался с достоинством. Теперь он заправлял крупной группировкой в Москве, но все равно относился к полковнику с прежним уважением, и в голосе слышалось дружеское расположение.
– Закир, я знаю, ты человек деловой, поэтому буду немногословен. Ты обещал мне помочь, когда понадобится…
Это напоминание немного оскорбило азербайджанца, но, как человек с понятием, он постарался не подать виду, лишь на минуту опустил глаза.
– Я бы не стал тебя беспокоить…
– Получается так, словно ты передо мной оправдываешься. Не надо. Говори прямо, что нужно? – Для Закира не было ничего невозможного, и Тютин знал это.
– Хорошо, Закир. Нужны документы для моей внучки. Другое имя. Другая фамилия. В общем, от и до. Другой паспорт. Поможешь? Я на тебя надеюсь.
Закир посмотрел на часы.
– Когда?
– Как можно быстрее. У меня мало времени.
– Хорошо. Тогда завтра? Устроит? Если очень нужно, могу сегодня вечером.
– Нет, Закир, давай завтра.
– Но больше мне не напоминай про долг. Порядочные люди так не поступают.
– Я знаю, Закир. Но тут особый случай. Ты должен меня понять. Я боялся, ты откажешь.
Закир укоризненно покачал головой, и Тютину ничего не оставалось, как извиниться.
– Вот письменные данные моей внучки. Дата рождения и все такое, – Тютин протянул листок. Закир, не взглянув в него, убрал в карман.
– Значит, до завтра? – произнес Тютин.
– Да. Завтра, здесь, – сказал Закир, кивнув, и, не прощаясь, вылез из машины.
Сейчас же от ближнего киоска отошли три здоровенных амбала и пошли с ним рядом. Они охраняли Закира.
У перехода стоял серебристый "Форд". Закир сел в него вместе с охранниками, и они тут же растворились в потоке машин.
Тютин подождал, пока они уехали, завел мотор.
– Ну, что же, кажется, кое-какие проблемы я решил, – проговорил он, размышляя вслух.
Переживания за Наташу заслонили все.
– Они пытались ее похитить. Значит? Значит, нужно увезти ее отсюда куда-нибудь подальше, где ее не догадаются искать. Нельзя, чтобы они ее нашли. Стелбин как-то говорил…
И Тютин немедленно решил съездить к майору.
Стелбин не понимал упрямства Тютина. Творить беззаконие собственными руками! Еще неизвестно, как все это обойдется!
– Ты не прав, Николай. Мое мнение, надо взять этого Сивкова, – настаивал майор, считая, что Тютин проявляет излишнюю горячность, а самое главное – неосторожность.
– А помнишь, ты мне говорил насчет недоказанности его обвинения? – напомнил Тютин. – Кто докажет и как, что это он посылал ко мне убийц? Те обгоревшие три трупа?
– Ну, знаешь, Коля. Про них лучше не вспоминать. Местные сыщики поступили разумно, обстряпали дело, будто это криминальная разборка. Тебе просто повезло.
– Хорошенькое везенье. У меня не было другого выхода! Они ворвались в мой дом. И поверь, со мной бы чикаться не стали!
– Хорошо. Но сейчас-то зачем ты хочешь лезть к Наизову? Согласись, глупо! Мы могли бы устроить у тебя в доме засаду. Потом провести хороший допрос.
– А если они больше не сунутся в мой дом? Тогда что? Охрану же ты ко мне не приставишь?
Стелбин молчал. Хоть и не хотел соглашаться, но знал – Тютин прав. И как бы в подтверждение его раздумий, полковник сказал:
– У меня нет другого выхода. Вряд ли он ждет меня в гости… Для него это будет большой сюрприз…
– Хорошо. Пусть будет сюрприз. Но ты хоть сообщи мне, когда поедешь. Я пошлю ребят подстраховать тебя.
– Сообщу. Обязательно сообщу. Только ты мне вначале помоги с Наташей. Надо увезти ее подальше. Спрятать…
– Помогу. – Стелбин на минуту задумался. – Знаешь, у меня в Вологде есть родственник. Тоже бывший милиционер. Думаю, на время Наташе лучше поселиться у него. Когда намечаешь отъезд?
– Давай завтра. Завтра будут готовы документы. И сразу пусть уезжает. Нечего тянуть. Я знаю, ей непросто, но так надо. Чувствую, все приближается к развязке. Не хочу, чтобы Наташа присутствовала при этом. Ей и так довелось пережить столько, что иному взрослому хватит до скончания века.
– Да, ты прав, – проговорил Стелбин. – Хорошо. Завтра так завтра. В шесть часов за ней заедет капитан Ершов.
– Володя?
– Да. Он и отвезет ее на своей машине. Так что, как говорится, – с богом. И пусть все будет хорошо!
– Хочу на это надеяться, – грустно улыбнулся Тютин. Стелбин заметил, как за последний месяц постарел бывший полковник. Получалась какая-то ерунда – бывшего полковника МУРа преследует вор-рецидивист, а закон его защитить не может. Хотя сам полковник в свое время защищал многих, а теперь вынужден защищать себя сам. Не дай бог такого никому из бывших ментов!
Как и ожидал Тютин, Наташа была против отъезда, да еще в Вологду.
– Ну, дед, ты даешь! Хорошо, что не на Чукотку, – сказала она, не поддаваясь на уговоры Тютина.
– Наташа, родная, надо. Пойми. – Так хотелось рассказать ей все, но что-то сдерживало полковника, заставляло молчать. "Ладно. Не время еще. Как-нибудь в другой раз", – думал он и откладывал. Знал, она сейчас пошумит, но все равно согласится. Уж такой характер женский.
– А потом ты вернешься. – И это обещание подействовало.
– Правда? – спросила внучка доверчиво.
Тютин заглянул в ее глаза и почувствовал, как сердце сжимается в комок. Он вздохнул.
– Правда, – сказал тихо и тут же добавил: – Обязательно вернешься. Твой отъезд – временный.
– А когда я смогу вернуться? Скажи, дедушка.
Надо было что-то пообещать, но полковник не знал что. Опять приходилось врать. Он не мог знать, как все обернется. И вполне возможно, что возвращаться ей будет не к кому. Но волновать Наташу перед дорогой он не хотел и сказал:
– Я сообщу тебе… – И без того печальные глаза внучки погрустнели. – Ты пойми, Наташа, оставаться здесь тебе нельзя. Тут счет не на жизнь, а на смерть.
Девушка наклонила голову, чтобы он не видел набежавшие на глаза слезы.
– А как же ты, дедушка? Как же ты будешь без меня? Я буду по тебе очень, очень тосковать, – проговорила она нежно. Внезапно нахлынувшее горе сблизило, сроднило их еще больше.
– Я тоже буду по тебе скучать. Но надо ехать, Наташа. Я хочу, чтобы ты осталась жива. Этот человек… – Он осекся, не закончив, но потом договорил со злостью: – Я тебе расскажу когда-нибудь все. Но сейчас хочу только, чтоб ты знала, тот человек – бандит. И всю жизнь был бандитом. Убивал людей… Проливал кровь… Даже не знаю, смогу ли я с ним справиться…
– Это он убил маму и папу?
– Ну, можно сказать, он. Их убили по его приказу.
– Тогда ты постарайся с ним справиться, – попросила Наташа и всхлипнула, жалея деда, понимая, как ему будет тяжело.
– Я постараюсь. Обязательно. А ты поезжай.
– Ну что ж, раз так нужно…
– Нужно, Наташа. Очень нужно.
– А сейчас отвези меня на кладбище. Хочу попрощаться с мамой и папой. Я знаю, им там плохо. Они так хотели жить… – Она заплакала, уткнувшись лицом в плечо Тютина. Он не пытался ее успокоить. Пусть поплачет. Женщина в слезах отходит. Вот поплачет, и легче ей станет. Тютин обнял внучку, едва сдерживая рыдания.
До встречи с Закиром еще было время, и он решил выполнить просьбу Наташи, тем более что после похорон она еще ни разу не была на могиле родителей.
Они лежали рядом. Два свежих земляных холмика, такие одинаковые, как сама жизнь этих людей. И два памятника. Они еще не успели покрыться кладбищенской пылью.
Наташа на каждую из могил поставила по два цветка желтых хризантем. Прочитала позолоченную надпись на памятнике матери:
– Заглодина Людмила Николаевна. Дед, тут ошибка. Маму звали – Лариса.
Тютин, присев на корточки, поправил венок.
– Ее настоящее имя – Людмила. Но ей оно не нравилось. И все ее звали Ларисой.
– Людмила, – задумчиво, с грустью повторила Наташа. – Дед, а почему у мамы волосы светлые, а у меня каштановые?
Сделав вид, что не расслышал вопроса, Тютин сказал, улыбнувшись:
– Твоя мама была красивая. Замечательная женщина.
– Да. Очень красивая. И добрая. Я ее всегда буду любить.
– Мы ее звали ласково – Мила. Милочка, – Тютин провел ладонью по керамике, на которой была отпечатана фотография Ларисы.
– Дедушка, а почему я не похожа на маму? – спросила Наташа с сожалением и в то же время с завистью к ее красоте.
От этого вопроса Тютин пришел в замешательство. Не думал, не ожидал, что Наташа спросит об этом и именно сейчас.
– Как не похожа? Ты? Очень похожа, – изо всех сил пытаясь быть убедительным, произнес Тютин. Наташа молчала. Не возражала, не опровергала, а только молчала. Если честно, то ей было уже и неважно, похожа она или нет, ведь родители-то умерли…
– О-о, Наташа. Нам пора, – заторопился полковник. – Надо встретиться с одним человеком. Он должен привезти тебе другой паспорт. Пойдем, милая…
Наташа пошла за ним, но тут же вернулась к могилам родителей.
– До свидания, я сегодня уезжаю, – тихо и совсем по-детски сказала она.
Тютин понимал, что когда-нибудь он будет вынужден рассказать Наташе всю правду. Хотя для нее она будет не такой уж и приятной. Удерживало одно – как она отнесется к ней. "Не наделала бы глупостей, когда узнает, чья она дочь", – предостерегал он сам себя и этим затягивал время признания.
О, если б кто-нибудь сказал, упредил его, что все так получится. Может быть, и сумел бы капитан Тютин многое изменить.
После неудачных родов Лариса узнала, что детей у нее больше не будет. Проплакав дня три в безутешном горе, решила удочерить девочку, которую одна мамаша сдала в детдом в Бирюлеве.
– Девочка такая хорошенькая, – нахваливала ее завдетдомом.
Лариса пообещала ее отблагодарить.
– Я заберу ее. У меня дочка родилась мертвой. Мы с мужем хотели назвать ее Наташей, – сказала Лариса заведующей.
– Ничего страшного. Имя переписать недолго, – со знанием дела как бы заметила заведующая. Она была женщиной обходительной.
Взявшись за оформление всех официальных бумаг, Тютин ужаснулся. "Наизова! Надежда! Уж не дочь ли она того Наизова?" Проверил. Девочка оказалась дочерью человека, которого он отправил под вышку. И что-то будто надломилось в душе у капитана Тютина. Пытался уговорить Ларису взять другого ребенка. Но дочь не поддалась на уговоры.
"Ну, ладно, – думал Тютин, увидев первый раз девочку. – Дети не отвечают за родителей. А девчушка и в самом деле хорошенькая". Ему не составило труда кое-что исправить в документах, на случай, если кто-то из дружков Наизова захочет отыскать ее. И все получилось как нельзя лучше. Так в семье Тютиных появилась внучка.
Старик Наизов был вне себя от ярости. Почти все время он теперь проводил в темной комнате с зашторенными окнами, в своем загородном доме. После ожога глаз он почти ничего не видел. Особенно не выносил яркого света, поэтому в его комнате обычно горели одна или две тонких свечи.
Вор сидел в деревянном резном кресле и слеповатыми глазами вглядывался в высокого горбоносого парня.
– Трех верных друзей я потерял из-за этого мента.
Горбоносый покорно слушал, не перебивая вора.
– Поезжайте с Мордвином. Выследите все и привезите мне его внучку.
– Хорошо. – Горбоносый почтительно поклонился.
– Вот ее фотография. Царствие небесное Баеву, перед смертью передал. И ее, и фотографию этого полковника Тютина… – Старик провел рукой по столу, и горбоносый увидел еще одну фотку. На ней была молодая женщина с длинными вьющимися волосами, чернобровая красавица. Внучка мента как две капли была похожа на эту женщину. И горбоносый подивился такому сходству, но расспрашивать вора не решился.
С напарником по кличке Мордвин они на "девятке" поехали к дачному поселку и полдня околачивались на берегу озера, будто отдыхающие. Вдруг внучка мента придет купаться. И дорога отсюда хорошо видна. Кто въезжает в поселок, кто выезжает – не проскочат. И пока Мордвин резвился в воде с малолетками, бессовестно лапая их, горбоносый следил за дорогой. Увидел белую "шестерку", а в ней мента, капитана. "Наверняка едет к полковнику", – подумал горбоносый и крикнул Мордвину:
– Толик, вылезай! Нам пора ехать!
Они отогнали "девятку" в лесок, чтобы с дороги было не видно.
На сборы Наташе времени потребовалось немного. В общем-то все из одежды уже было готово, оставалось только уложить в дорожную сумку.
Тютин достал из загашника три тысячи долларов.
– На, убери подальше. В Вологде они тебе пригодятся…
А к воротам подъехала белая машина и посигналила три раза.
Тютин взглянул для верности на часы. Было без трех минут шесть.
– Это Ершов. Тебе пора, Наташа. – Он взял сумку внучки и шагнул к двери.
– Да. Пора, – вздохнув, проговорила Наташа, оглядев свою комнату. Беспорядок был в ней страшный. Наташа этого не любила, но прибираться уже было некогда.
– Я все уберу, – пообещал Тютин. – Езжай и ни о чем не думай.
Наташа попросила:
– А знаешь что, не надо. Не трожь ничего. Пусть все будет так. Ладно? Ведь это моя комната.
– Конечно, твоя.
– Ну вот. Пусть все так и останется. А я вернусь и сама все уберу. Ладно?
– Ладно. А сейчас пошли. Пора, – торопил Тютин.
Ершов посигналил еще, заставляя их поспешить. Дорога не близкая.
– Ну, все, я пошла. Ты не скучай без меня. И не забывай поливать цветы. Ладно?
– Ладно, Наташа. Езжайте, – сказал Тютин, когда Наташа села в машину.
Полковник долго смотрел машине вслед. На душе было неспокойно.
Они не отъехали от поселка и пяти километров, когда Наташа обратила внимание на "девятку" цвета мокрого асфальта. И сразу как-то стало тревожно. Она оглянулась. "Девятка" неотступно следовала за ними.
"Кто это? Да нет, это просто машина", – пыталась она себя успокоить, но все-таки было странно, что эта машина едет за ними.
Капитан Ершов был спокоен. Его мужественное лицо располагало. Он улыбнулся Наташе, подмигнул.
– Чего приуныла, Наталья? Не горюй.
– Да машина та…
– Что – машина? – Ершов глянул в зеркало. – Не обращай внимания. Так, шелуха. Их сейчас полно на дорогах стало. А ты под моей защитой. Знаешь, что такое – капитан МУРа? Там особый у нас народ… – начал он рассказывать.
Неожиданно "девятка" резко набрала скорость и, поравнявшись, едва не стукнула правой стороной бампера в дверь ершовской машины.
– Что за номера? – Ершов мгновенно посерьезнел, замолчал, прибавляя скорость.
Но "девятка" не отставала, опять легко догнала их, и худой горбоносый парень, сидящий рядом с водителем, лихорадочно замахал им рукой, требуя, чтобы Ершов остановился.
Стрелка на спидометре показывала сто двадцать километров в час. От такой скорости Наташа чувствовала легкое головокружение, хотела попросить Ершова ехать тише, но, оглянувшись, увидела "девятку" совсем рядом и промолчала. А "девятка", обогнав, подрезала их, прижимая к обочине.
Ершов разозлился и нажал на тормоз.
– Ну, козлы! Погодите у меня! Шеи сейчас поскручиваю, – угрожающе проговорил он.
Видя, что капитан собирается вылезти, Наташа закричала:
– Не надо. Прошу вас! Поехали отсюда скорей!
Ершов посмотрел на нее с удивлением.
– Ты что, Наташа? Чего ты испугалась? Я должен их наказать.
– Не надо их наказывать. Давайте лучше вернемся.
– Да чего ты так боишься-то? Сейчас я разберусь, – самонадеянно пообещал капитан.
– Не вылезайте, это бандиты! Они убьют нас. Прошу вас…
Тут Ершов вспомнил, как перед отъездом Стелбин просил его соблюдать в дороге осторожность.
– Разве ж это бандиты, Наташа? Не бойся!
– Да, это они, – сказала Наташа и прижалась в уголок сиденья.
Ершов на всякий случай расстегнул оперативную кобуру.