– Сейчас я с ними потолкую. Чуть дверь мне не помяли, скоты! Обнаглели совсем. – Он надел форменную фуражку и обернулся к Наташе. – Ты сиди в машине, не вылезай, что бы ни случилось.
Капитан пошел к "девятке", а из нее уже вылезли высокий горбоносый парень, похожий на чеченца, и водитель с фигурой атлета. На капитана оба смотрели недобро.
– В чем дело, ребята? – только и успел спросить капитан.
Атлетически сложенный водитель неожиданно резко ударил Ершова в солнечное сплетение.
Наташа увидела в окно, как капитан зажался, но на ногах устоял. Видно, Ершов тоже был не слабак.
Тогда горбоносый, точно пружина, высоко подпрыгнул и с разворота ударил ногой капитану в висок.
– Как тебе это, мент? – выдохнул горбоносый, видя, что Ершов упал. Но капитан вдруг со спины перевернулся на живот и, оперевшись на обе руки, поднялся на четвереньки.
Водитель-атлет засмеялся.
– А ничего позяк. Жаль, ты не баба, – смеясь, проговорил он и, как по футбольному мячу, ударил ногой Ершова в лицо.
Вместе с кровью изо рта у капитана вылетели передние зубы. Он так и не успел достать свой пистолет. Едва рука тянулась к оперативной кобуре, как следовал удар за ударом, и так продолжалось до тех пор, пока Ершов не потерял сознание. Но и тогда бандиты не оставили его.
Скоро лицо Ершова превратилось в кровавое месиво. Теперь он не пытался защищаться и даже не стонал, хотя, по мнению Наташи, такие удары должны приносить нечеловеческие страдания. А по земле огромной лужей растекалась кровь. Кровь капитана Ершова…
– Негодяи! Сволочи! – повторяла Наташа вновь и вновь, быстро пересаживаясь за руль. Но в замке зажигания не оказалось ключа. Перед тем как вылезти, капитан положил его в карман.
– Ключ! Он забрал с собой ключ! – Наташа заперлась изнутри и подняла стекло. – Хоть бы кто-то остановился! Ну, неужели не видят? – С надеждой она смотрела на проносящиеся мимо машины. Водители с интересом глядели на избиение милиционера, но никто так и не решился вступиться. Наоборот, каждый хотел побыстрее уехать, чтобы не попасть в свидетели.
Наташа посмотрела на Ершова и не узнала его. Какой-то окровавленный комок мяса, обмотанный тряпками. Она даже представить не могла, что можно так избить, изуродовать человека.
– Да перестаньте же вы! – что есть силы закричала она, не открывая окна.
Оба обернулись на нее, словно только сейчас вспомнив про ее присутствие. Бить больше не стали, хотя звериная злость на мента не прошла.
Водитель ногой толкнул мертвое тело капитана, и он скатился в кювет.
– Мент в кювете, – сказал водитель "девятки" и расхохотался.
Глядя на его сытую, довольную и безразличную ко всему рожу, Наташа подумала, что он скорее всего дебил, а эта категория неполноценных не лучше маньяков.
Водитель зашел спереди машины, уперся руками на капот и стал гримасничать.
"О боже! Он явно чокнутый. Если они меня изнасилуют – это будет равносильно убийству. Не хватало еще родить от таких уродов!" – подумала девушка и наклонила голову, не в силах смотреть на дебильную морду.
А горбоносый наклонился, поднял с земли фуражку капитана, сорвал с нее кокарду, повертел в руках и положил в карман.
– Это тебе зачем? – уставился на него атлет-водитель.
– На память о менте, – ответил горбоносый и зашвырнул перепачканную кровью фуражку в кювет. – Эй, королева, открой дверь. – Ухмыльнувшись, горбоносый легонько побарабанил окровавленными пальцами по стеклу.
Наташа отшатнулась. Эти окровавленные пальцы сейчас ей казались когтями вампира, подбирающегося к ней.
– Не подходите ко мне! Помогите! – закричала она.
Горбоносый и водитель рассмеялись.
– Смотри не обоссысь от натуги, – грубо проговорил водитель. А горбоносый, ничего не сказав, смотрел на Натащу с нескрываемым интересом.
– Если вы попытаетесь меня изнасиловать, я перережу себе вены. – В "бардачке" у капитана она нашла бритву "Восход" и прижала ее к венам на левой руке. – Имейте в виду, ублюдки, я не шучу.
– Вот это темперамент, – не унимался водитель, хохоча.
Но горбоносый засуетился, подскочил к двери, дернул за ручку.
– Успокойся. Не делай глупостей. Никто не собирается тебя насиловать. Поверь. Нам велено только привезти тебя. Понимаешь? Только привезти.
– Я вам не верю!
– Но это правда. Поверь. И никто не причинит тебе ничего плохого. Выйди из машины. Ну?
Водитель "девятки" нетерпеливо переминался с ноги на ногу, поглядывая на проезжавшие мимо машины.
– Да чего ты с ней, сучкой, возишься? Разбить стекло и вытащить ее оттуда, – предложил он. – Не хватало, чтобы кто-то капнул на пост ГАИ. Уговаривает ее еще!
Горбоносый махнул ему рукой, чтобы замолчал.
– Чего ты разошелся? Хозяин велел с ней поаккуратней.
Атлет, плюнув, отошел к своей машине, зло поглядывая на Наташу и что-то бурча себе под нос.
– Королева, открой дверь и выходи. Даже если ты вскроешь вены, мы все равно тебя достанем.
Наташа молча плакала. Видя, что все уговоры напрасны, он достал из кармана нож с выкидным лезвием. Открыл лезвие и сунул его остро отточенный конец под стекло двери.
Тут водитель "девятки" не выдержал – вытащил из багажника молоток и быстро подошел.
– Отойди, – отодвинул он горбоносого. Тот даже не успел слова сказать.
– Не фига с ней менжоваться. – Водитель с размаху ударил по боковому стеклу, разбив его. – Вот так надо!
Наташа закричала, прижимаясь к другой двери. А водитель здоровенной лапищей схватил Наташу за руку, в которой было лезвие.
– Брось, а то руку сломаю, – пригрозил он, выкручивая ей руку.
– Не трогайте меня! Не надо. Я вам не сделала ничего плохого.
– Отойди, грубиян! – вмешался горбоносый. – Ты еще ее пугаешь, – сказал он водителю.
Атлет огрызнулся:
– Тоже мне цаца!
– Прошу вас, королева, выходите. – Горбоносый открыл дверь, не обращая внимания на крики Наташи, потянул ее за руку.
Они ехали недолго, но дорога Наташе показалась утомительной. Водитель и горбоносый за все время не обмолвились ни единым словом, и это почему-то Наташе было особенно неприятно. Раза два она пыталась узнать у горбоносого, куда ее везут, но он сидел, как в рот воды набрал.
"Вот уроды! Господи, что со мной будет?!" – мучительно думала она. Ведь ее дед уверен, что капитал Ершов везет его любимую внучку в Вологду.
"Раз они меня не убили сразу, значит, не убьют. А что, если?.." – пришла ей неожиданная мысль.
Вдалеке Наташа увидела "жигуленок" с мигалками наверху. Рядом стоял милиционер, поглядывая на проезжавшие машины.
Под ногами Наташи на полу валялась банка пива. Она всю дорогу мешала ей, но теперь была очень даже кстати. Наташа опустила стекло.
Водитель, словно заподозрив что-то, спросил:
– Ты зачем окно открыла?
– Душно в машине. Дышать нечем, – ответила Наташа.
– Да ладно тебе рычать. Ну, в самом деле, не задыхаться же девчонке, – заступился за нее горбоносый.
– Ну, ладно. Но смотри, не вздумай закричать! – пригрозил водитель. Он еще не знал, что задумала Наташа.
Когда машина подъехала к гаишнику, она изловчилась и бросила в него банкой с пивом. В самого милиционера не попала, но банка ударила в стекло служебного "жигуленка", оставив на нем отметину в виде множества трещин.
В первую секунду гаишник оторопел, Наташа даже увидела, как его лицо вытянулось, а нижняя челюсть отвисла…
Обернувшись, она увидела, что милиционер уже сел за руль и пустился за ними в погоню.
– Ну, ты и сука! – Водитель был готов разорвать ее на части. – Что наделала! Ну, тварь! Что теперь делать с ментом?
Горбоносый отнесся к ее поступку спокойно.
– Ладно, Мордвин, успокойся. Постарайся оторваться от мента.
– Да ты что, охренел? Он же сейчас передаст по матюгальнику, и нас впереди перехватят. Вот что эта сучка наделала! "Пусть подышит", – передразнил водитель горбоносого. – Вот, подышала! Нужно было связать ее и в багажник.
– Тормози, – сказал горбоносый.
– Чего? Зачем?
– Тормози, я сказал, – чуть повысил голос горбоносый и, достав из кармана нож, спрятал его в рукав ветровки.
Наташа поняла, что сейчас произойдет.
– Не надо. Прошу вас. Не убивайте!
– А зачем ты, моя милая, кинула в мента банкой? Хотела, чтобы он остановил нас? Теперь радуйся. В его смерти виновата ты.
Наташа хотела открыть дверь и крикнуть милиционеру, чтобы он не вылезал из машины, но водитель ударил ее по щеке и зажал своей лапищей рот.
– Тихо, ты! – цыкнул он.
Горбоносый был уже возле гаишника. Наташа увидела, как милиционер, вскинув руку к фуражке, что-то сказал. В ответ горбоносый произнес только одно слово. И Наташа хорошо расслышала его.
– Командир!..
Гаишник вдруг нагнулся, зажимая руками рану в животе, между его пальцами сочилась кровь…
– Ой! – выдохнула она.
Горбоносый, вытерев лезвие ножа о рубашку гаишника, быстро повернулся и пошел к "девятке".
Водитель завел мотор.
– Садись скорей. Надо сваливать отсюда, – сказал он горбоносому. Что-то заставило его обернуться. Он взглянул на милиционера. Тот, одной рукой прикрывая рану, достал из кобуры пистолет.
– Смотри-ка, мент еще жив, – как бы с удивлением проговорил он. И тут раз за разом прозвучали два выстрела.
Одна пуля пролетела мимо, а вторая пробила атлету голову – его мозги вместе с брызгами крови оказались на лобовом стекле.
Горбоносый втянул голову в плечи. Но следующего выстрела не последовало. Милиционер пошатнулся и, уронив пистолет на асфальт, упал.
– Ничего себе, – растерянно проговорил горбоносый. – Мордвин, – позвал он, вытаращив глаза, потом набросился на Наташу: – Дрянная девчонка! Все из-за тебя! – Вытерев носовым платком лобовое стекло, он открыл дверь и вытолкнул еще бьющееся в предсмертной агонии тело напарника на асфальт, затем быстро пересел за руль.
Наташа злорадствовала над горбоносым.
– Уезжаешь?
– Лучше замолчи, – огрызнулся он.
Горбоносый включил скорость и дал такой газ, что Наташу вдавило в спинку сиденья.
Скоро машина свернула с шоссе и, проехав километра три по грунтовой дороге, въехала в деревню, которую и деревней-то было нельзя назвать. Кругом высокие кирпичные дворцы…
Возле одного такого особняка "девятка" остановилась. Горбоносый посигналил, и железные ворота открылись, машина въехала на территорию.
Неожиданно Наташа увидела высокого мужчину в милицейской рубахе и форменных брюках и выскочила из машины.
– Подождите, – закричала она, боясь, что мужчина уйдет в будку, какие обычно ставят для сторожей. – Пожалуйста. Меня похитили. Они убили милиционера…
Высокий здоровяк-милиционер сделал вид, будто не слышит слов девушки, отвернулся и, даже не закрыв ворота, ушел в свою будку.
Ворота закрыл горбоносый. Ничего не сказав милиционеру, он взял Наташу за руку и силком потащил к дому. Лицо у него было недовольное.
По лестнице, застланной ковровой дорожкой, они поднялись на второй этаж и оказались в коридоре со множеством дверей.
– Подожди тут.
– А если я убегу?
– Куда ты денешься? Спущу собаку. Она быстро тебя тут отыщет. Потом пеняй на себя, – с ехидством проговорил горбоносый и вошел в комнату. Дверь оказалась неплотно закрытой, и Наташа услышала голоса. Один был незнакомый, старческий, с хрипотцой. Другой – голос горбоносого.
– Я привез ее, – проговорил горбоносый. – Только…
– Что еще? – спросил другой голос.
– Только Мордвин…
– Что Мордвин?
– Мент застрелил его. Это все из-за нее. Пришлось его бросить там.
– Да ты что? – возмутился старческий голос. – Как ты мог?
– А что мне было делать? У него полбашки нету. Кровища хлещет. Лицо все изуродовано, – спешил оправдаться горбоносый.
"Так тебе и надо", – думала Наташа, вспоминая тот ужас, который пережила сегодня.
– А со стариком что? – спросил старческий голос.
– За ним надо ехать. Девушку мы перехватили на шоссе. С ней был мент, капитан. Его мы того…
– Ладно, – грозно прозвучал скрипучий, хриплый голос. – Поезжай и привези сюда старика. Но живого. Убьешь его потом…
"Боже мой! – изумилась Наташа. – Ведь это они говорят про деда!" Только она приблизилась, чтобы лучше расслышать весь разговор, как дверь открылась и горбоносый вышел в коридор. Вид у него был унылый.
– Зайди в комнату, – сказал он ей. И, увидев, что она все еще стоит в нерешительности, добавил: – Иди, не бойся. Здесь тебя никто не обидит.
Наташа едва сдержалась, чтобы не нагрубить ему. "Отлично сказал – не обидят! Привезли силком – и это у них считается не обида! Ну, ладно!" Девушка решительно открыла дверь и перешагнула через порог.
Комната была освещена двумя подсвечниками, стоящими на столе, возле которого в кресле сидел старик. Едва взглянув на него, Наташа чуть не вскрикнула. Лицо его было в жутких шрамах, а на голове ни единого волоска. Бровей тоже не было, а сквозь слипшиеся веки проглядывались белки глаз. Так и казалось, что он натянул на лицо маску, чтобы напугать ее. Но это была не маска. Это было его лицо.
"Какой ужасный старик", – подумала Наташа, боясь даже пошевелиться. Она покосилась на окно. Оно было плотно зашторено.
– Я не люблю света, – заговорил старик. Он медленно поднялся с кресла, подошел к ней близко, заглядывая в лицо.
– Как тебя зовут? – спросил он, возвращаясь в свое кресло.
– Наташа, – ответила девушка, дрожа от страха.
Словно догадавшись об этом, старик сказал:
– Садись, Наташа.
Она без сил упала на один из стульев.
– Наташа, – грустно повторил старик, – а я тебя назвал Надей. Надеждой.
Наташа чуть не подпрыгнула от услышанного. "Кто назвал? Он что, ненормальный?"
– Кто назвал? – произнесла она вслух.
Что-то наподобие улыбки появилось на лице старика, но оно не сделалось от этого привлекательней.
– Постарайся выслушать меня спокойно. Уверен, ты не знаешь, кто твои настоящие родители.
– Что? – На этот раз Наташа не удержалась, привстала со стула. "Что он несет? Мои родители?"
– Сядь! – властно сказал старик.
Наташа послушно села. Да за кого он ее принимает? Она что, дурочка? Не знать родителей!
– Я – твой отец. – Старик поднял худую морщинистую руку, обтянутую белой, почти прозрачной кожей.
Наташа раскрыла рот, но произнести ничего не могла, смотрела растерянно. Мысли в голове путались. "Это чудовище – мой отец?"
– Да. Я. И не удивляйся. От тебя скрывали правду.
– Но я… – попыталась возразить Наташа, но старик не дал ей продолжить:
– Послушай меня. Когда тебе было год с небольшим, твоя мать, моя жена, отдала тебя в детский дом. Но там ты пробыла недолго. Совсем недолго. В это время у другой женщины родился мертвый ребенок. Роды были тяжелыми, и врачи что-то там сделали не так, но после них она уже больше не могла рожать детей, и вот тогда, убитая горем, она решила взять ребенка из детского дома. Выбор пал на тебя. Тебе дали другое имя и записали на другую фамилию. Ты стала Заглодина Наталья. Но настоящее твое имя – Надя. Надежда Наизова.
Наташа не хотела верить услышанному, но возражать было бесполезно. "А что, если он говорит правду?"
– Поверь мне. Это так. Твой всесильный дед, полковник Тютин, постарался внести путаницу в документы. Он не хотел, чтобы кто-нибудь когда-нибудь узнал, чья ты дочь. Понимаешь?
Наташа ничего не понимала. Чего угодно могла ожидать, но только не этого. Она – дочь бандита, но воспитывалась в семье полковника милиции. "А может, он сумасшедший?" – подумала она. Оставалось только терпеть и ждать, что же еще выкинет этот странный старик. А он продолжил:
– Тютин только все запутал…
– Мой дедушка – хороший человек. Его все уважают, – осмелилась сказать Наташа.
Страшное лицо старика перекосилось, он заскрипел зубами, едва сдерживая свою нечеловеческою злобу.
– Хороший? Этот хороший человек упрятал меня за решетку…
– А ты?.. Ты убил моих родителей…
– Они тебе не родители! – закричал старик. Голос его сорвался, и он разразился надрывным кашлем.
Тут же, на столе, стояла стеклянная баночка с таблетками. Старик быстро достал одну, проглотил, запив водой из хрустального стакана.
– Они тебе не родители! Твой отец – я, – проговорил он уже спокойнее, не повышая голоса. – У меня никого больше нет. Жить мне осталось недолго. Я хочу, чтобы ты осталась со мной.
– Я?! – Наташа, вскочив со стула, отступила к двери. – Остаться с вами? Нет. Я хочу домой. Отпустите меня, пожалуйста…
– Доченька. Я очень долго искал тебя. Знаю, ты мне не веришь. Но посмотри на эту фотографию. – Он подошел к Наташе, держа в руке фотографию. – Вот, взгляни. На этой фотографии твоя мать. Посмотри, как ты похожа на нее. Глаза, волосы, губы. А овал лица? Ну, посмотри! – Старик схватил Наташу за руку и потащил к столу, поближе к горящим свечам. – Посмотри, Наташа!
Наташа упиралась, но старик, несмотря на свой возраст, оказался достаточно сильным.
– Отпусти меня! Я не хочу! Я не останусь здесь!
– Глупая девчонка! Ты пойми. Ты – дочь бандита. Теперь, когда ты знаешь все, я не думаю, что ты сможешь спокойно жить. А твой самозваный дед, Тютин, – сдохнет. Я долго, очень долго ждал этого! Я убил его дочь, зятя и его убью. Слышишь? Глупая девчонка! Он поломал мне жизнь! Ты не знаешь об этом. Мне! Твоему отцу.
– Ты мне не отец. Ты – человек, который причиняет мне боль.
Старик, вздрогнув, отпустил ее.
– Значит, ты так? Ну, ладно, – прозвучало угрожающе. – Ты такая же дрянь, как твоя покойная мать. Ладно. Хорошо. Я даю тебе время подумать. Посиди пока у меня в подвале. Скоро здесь будет твой дедушка, – старик постарался произнести это слово с издевкой, – и тогда ты изменишь свое мнение. Тингиз! – громко крикнул старик, и тут же в комнату влетел горбоносый. – В подвал ее, – указал костлявой рукой старик на Наташу. – Пусть посидит, о жизни подумает.
Горбоносый нерешительно проговорил:
– Так ведь там у нас торгашка сидит. Куда ее тогда девать?
– Разве выкуп за нее еще не получили? – озабоченно спросил старик, и лицо его сделалось злым и оттого еще страшнее.
– Ребята поехали. Но за нее, кажется, платить не станут.
– Значит, надо кончать с ней. Сколько можно ждать? – Старик, махнув рукой, налил в бокал вина, выпил небольшими глотками. На Наташу он не смотрел.
Горбоносый по-лакейски поклонился, проявляя этим уважение к хозяину, и взял Наташу за руку.
– Пойдем, – сказал он и, не обращая внимания на крики и сопротивление, выволок ее из комнаты.
Наизов отвернулся. Непокорность дочери раздражала его.
Подвал, куда горбоносый притащил Наташу, оказался сырым и холодным. И что самое неприятное – темным. Полумрак едва проникал сюда с лестницы. Дверь была решетчатая, и в нее забегали здоровенные крысы. Никогда Наташа таких крупных крыс не видела, а увидев, испуганно прижалась к горбоносому.
– Я с детства боюсь крыс. Не надо меня в подвал. Они съедят меня. Вы что? – попробовала она уговорить горбоносого.
– А ты их лови и в рот, – рассмеялся тот. – Вон Анжела ничем не брезгует. Все в рот тянет. – Он посмотрел в темный угол.