Было досадно немного за то, что ошибки становятся очевидными только после. Но после драки, как известно, кулаками не машут.
– Гражданин начальник, дай закурить? – попросил Болотов ни у кого-то, а у Грека, словно тот больше всех понравился ему.
Грек вызывающе уставился на Болотова.
– Ага, может тебе еще ширинку расстегнуть, чтобы ты пописал?
Тот отрицательно помотал головой.
– Не, ширинку не надо. Ты мне руки застегни в наручники спереди, и я сам покурю. Да не бойся ты, не убегу я. Вас тут вон сколько, ну куда я денусь, – проговорил Болотов так, словно хотел пристыдить всех оперов в лице капитана Грека.
Такое снести спокойно Грек не мог. Усмехнулся, дивясь наивности задержанного.
– Видно ты, парень, не знаешь, с кем имеешь дело, – важно выпятив грудь вперед, проговорил Грек. – От капитана Грекова еще никто не уходил, – сказал он и, достав из кармана ключ, расстегнул наручник на левой руке Болотова, а когда тот из-за спины вытянул руки вперед, обратно пристегнул его левую руку к правой.
– Спасибо, гражданин капитан, – сдержанно поблагодарил Болотов Грека. – А то ваш майор так мне руки за спину закрутил, что суставы в плечах заныли. Серьезный он у вас видно мужик, – сказал Болотов, доставая из кармана пиджака пачку сигарет "Мальборо". Выбрав из пачки сигарету, он сунул ее в рот. Хотел убрать пачку назад в карман, но Грек попросил:
– Дай-ка сигаретку. А то я свои в кабинете оставил.
Болотов протянул ему пачку.
– На выбор, капитан, – улыбнулся он.
Грек привередничать не стал. Вытянул первую попавшуюся сигарету. Болотов прикурил, поднес огонек зажигалки Греку. И Грек тоже прикурил, поглядывая за тем, как Туманов пробует по рации из машины "Ваняшина" связаться с управлением.
От неожиданности Грек чуть не выронил изо рта сигарету. Обернулся к задержанному Болотову в тот момент, когда тот вдруг закатил глаза, качнулся и стал падать прямо на Грека.
Сан Саныч подхватил Болотова под мышки, не давая упасть на асфальт.
Туманов сидел в машине Ваняшина, терзал рацию. Ваняшин с младшим лейтенантом ДПС стояли возле открытого багажника "Волги", разглядывая взрывчатку. А Греку как будто больше всех надо возиться тут с этим припадочным. Стоял, курил. Стоило Сан Санычу отвернуться, а его уже повело.
– Леша! Федор! – крикнул Грек.
Туманов выскочил из машины. Ваняшин подбежал.
– Чего это с ним? Припадочный какой-то, – проговорил Грек, изо всей силы удерживая обмякшее тело Болотова. – Леха, помоги, черт, уроню. Я ж не штангист его держать.
– Да ведь он умер, – проговорил Ваняшин, потрогав пульс у Болотова на шее.
– Как умер? – проговорил Грек, не понимая, отчего это Болотов мог так внезапно умереть.
– Скорее всего, это действие яда, – сказал Туманов, осматривая Болтова. Поднял сигарету. Тонкая бумага тлела прямо на глазах, представив взору оперативников маленький комочек ваты, как видно пропитанный сильным ядом.
– Сигарета отравлена, – показал Туманов недокуренную сигарету.
Грек вспомнил, что у него во рту была точно такая сигарета, которую он вытянул из пачки Болотова. Позарился на чужие, в то время, когда в собственном кармане лежала пачка "Союз Аполлон". Может и похуже проклятой "Мальборо". Зато не отравлена. А теперь…
Грек побледнел, тут же выплюнув сигарету. Схватился за горло и с надрывом закашлял.
– Федор, Леша?! Ой, плохо мне. Умираю. Вызывайте скорей мне "скорую", – кашляя, проговорил он с хрипотой, выдавливая из себя звуки.
Туманов с Ваняшиным смотрели на него и не понимали, что происходит с усатым Греком.
– С чего, это ты вздумал умирать? – недоверчиво спросил Ваняшин.
Грек махнул на него рукой, чтобы Ваняшин отвязался.
– Уйди, Лешка, не приставай. Не до тебя мне сейчас.
– Погоди, Грек. Объясни нормально, что с тобой? – потребовал Туманов, не замечая за Греком внешних признаков по которым можно было бы определить, что он действительно умирает.
– Сигарета, – носком ботинка, Грек отшвырнул от себя злосчастную сигарету. – Он, гад, сам закурил. И мне дал. Смерти моей захотел. Пулей, гад, достать не может, так ядом решил Сан Саныча взять.
Туманов схватил сигарету недокуренную Греком, быстренько распотрошил ее и не обнаружил в ней подозрительного ватного комочка, какой был в сигарете Болотова.
– Все путем, Грек. Успокойся. Жить будешь, – успокоил его Туманов.
– Да? А он умер, – кивнул Грек на лежащего у своих ног Болотова.
– Он умер, потому что знал, какую сигарету ему выкурить. Но тебе на следующее наука, не зарься на чужое. А, вообще, все получилось как нельзя плохо. Болотов умер, и мы не успели его, как следует допросить, – сказал Туманов вздохнув. На душе было невыносимо скверно.
– Зато теперь мы можем предъявить обвинения лейтенанту ФСБ Осипову в пособничестве террористам. Разве этого мало? – проговорил Ваняшин.
Туманов обнял Ваняшина, положив ему руку на плечо.
– Леша, это еще надо доказать. Поверь, это будет нелегко. Где мы, и где Осипов? Он проехал мимо, не остановился. Он видел нас тут. Стало быть, теперь он будет осторожничать. И как мы теперь узнаем, кому предназначался весь этот груз? Придем к Осипову и спросим у него? Судя по всему, этого он и сам не знает.
Ваняшин промолчал, по сути, соглашаясь с Тумановым.
Грек сбегал к белой "девятке". Когда они ехали сюда, по дороге Ваняшин остановился возле придорожной станции технического обслуживания. Занимались на ней в основном шиномантажом.
У механика, от которого за версту перло перегаром, Ваняшин разжился дистиллированной водой. Часть ее тут же долил в аккумулятор, а то, что оставалось в пластиковой бутылке, он положил за сиденье.
Ни слова не говоря, Грек схватил эту бутылку, отвинтил пробку и тщательно прополоскал горло. У него все-таки были сомнения насчет яда, хотя Туманов с Ваняшиным уверяли его, что если бы наличие такового имелось в сигарете, то Греку бы сейчас уже не пришлось полоскать горло.
Выбросив пустую бутылку, он утер лицо носовым платком и, подойдя к Туманову с Ваняшиным, с пресущей ему энергией тут же вмешался в разговор:
– Не надо, Николаич, все так утрировать, – сделал он замечание, которое сам майор Туманова посчитал не слишком уместным.
– Да? – с издевочкой спросил Федор.
– Да, – уверенно кивнул Грек. – Все не так уж и плохо. По крайней мере, у нас есть документы этого Болотова, – указал Грек на лежащего мертвого водителя "Волги".
– Саня, а ты уверен, что они подлинные? – спросил Туманов.
В этом Грек уверен не был. Хотя напрямую признаваться не хотел.
– Ну я, конечно, точно не знаю… – начал было он и тут же замолчал, оттого, какими глазами на него посмотрел майор Туманов.
– Вот то-то и оно. Неужели ты думаешь, что Болотов случайно выкурил эту сигарету? – кивнул Федор на труп водителя.
– Ну я не знаю, – повторил Грек фразу, которая похоже прилипла к его языку. – Может и не случайно. Теперь он нам об этом уже не скажет.
– Вот именно. А между тем, дело принимает серьезный оборот. Взрывчатка шла в Москву. И уж точно предназначалась не для фейерверков. Представляешь, что бы было, если б все это рвануло?
Грек вспомнил, как взорвалась их служебная машина, и ему стало не по себе. Даже показалось, словно в спину подул холодный, пронизывающий ветер. И усатый капитан зябко поежился.
Вдалеке послышался вой спешащей милицейской машины.
Глава 18
С утра Федор Туманов имел неприятную беседу с начальником отдела полковником Васильковым. Вернулся Федор от полковника сердитый, и как показалось Греку, именно, на него. Чтобы уточнить это, Грек решил спросил у Федора:
– Николаич, ну чего там "батяня" говорил тебе?
Федор закурил, посмотрел на любопытного Грека.
– Говорил, что тебе рогатку доверять нельзя, не то, что пистолет, который у тебя из порток выпал. Все нормальные люди оружие в кобуре носят. А если уж кладешь его в карман, то посмотри, не рваный он у тебя. А ты… – Федор махнул рукой на Грека, как на пропащего человека.
Грек вздохнул. Всегда больно переживал, когда Туманов на него обижался. Осознал свою ошибку. Но разве он мог представить, что все так нелепо получится. И Грек сказал, извиняясь:
– Ну виноват я. И достоин самого сурового порицания.
Сидевший рядом Леха Ваняшин наставил на усача указательный палец, изображая тем самым дуло пистолета.
– Ты достоин худшего, Грек, – сказал Ваняшин. – Расстрелять тебя мало.
Грек сокрушенно покачал головой.
– Ну что ж, ладно. Расстреливайте. Но я хочу, чтобы это сделал ты, Алеша. Мой друг. Ты увидишь, как умирает настоящий опер.
На этот раз Ваняшин не выдержал бахвальства Грека.
– Хватит тебе. То же мне – настоящий опер. – Видел я, как ты валялся на асфальте. Пупком елозил.
Грек сердито зашевелил усами.
– А ты бы не лег, если б тебе в голову ствол автомата наставили? Тоже мне, деловой. А если бы этот гаишник пальнул в меня?
– Мы бы тебя похоронили с почестями, – заметил на это Ваняшин.
Стоящий на столе телефон, неожиданно зазвонил.
Грек схватил трубку.
– Капитан Греков. Слушаю? – проговорил он, и Ваняшин с Тумановым увидели, как тут же лицо усача вытянулось от удивления.
– Чего там еще случилось? – спросил Туманов.
На лице Грека взыграла улыбка счастливого младенца, готового радоваться любому пустяку.
– Дежурный с КПП звонит. Говорит, пришла женщина, назвалась Аллой Чикиной и спрашивает майора Туманова.
– Чего? – Туманов готов был поверить во что угодно, но в это…
Ваняшин недоверчиво покрутил головой.
– Мы тут с ног сбились. Ищем ее. А она вот так взяла и пришла.
Грек с недовольством уставился на лейтенанта.
– Алеша, ты слишком мелко мыслишь, – тут же последовало в адрес лейтенанта Ваняшина от Грека замечание. – Она не приходила, потому что не могла. Понял? А вот появилась возможность и пришла. И удивляться тут нечему. Куда ей еще идти, если не к родной милиции. Николаич, я пойду, гляну? Если это она, приведу ее сюда.
– Ну иди, – согласился Федор.
Грек выбежал из кабинета.
Усевшись на подоконник, Ваняшин видел в окно, как Грек выскочил из дверей управления и торопливо прошел к проходной. Минут пять его не было видно, потом он вышел из проходной вместе с женщиной одетой в длинную юбку, которая явно была ей не по размеру. День был пасмурный, и на женщине была одета куртка ветровка. Причем, как видно с чужого плеча, потому что была явно великовата ей.
– Вроде бы и в самом деле, Чикина, – проговорил Ваняшин, всматриваясь женщине в лицо. – Только одежда на ней уж больно странная. Такая модная женщина и вырядилась в этот балахон.
– Может, ничего другого не нашлось. Судя по всему, домой она не заходила, а сразу к нам. Иначе бы переоделась, – сказал Туманов.
– Лучше бы уж сразу к полковнику Василькову. То-то бы радость была для него, – проговорил Ваняшин с улыбкой, глядя на то, как шедший рядом с Чикиной капитан Грек, оживленно жестикулирует руками, что-то объясняя ей. Сама же женщина, лейтенанту Ваняшину напоминала старуху, едва передвигавшую ноги. А ведь совсем недавно, глядя на ее походку, мужики просто балдели. И даже капитан Грек не раз причмокивал языком, когда Алла проходила мимо машины, из которой они с Ваняшиным вели наблюдение за ней.
Ваняшину эта хорошенькая женщина с ладненькой фигуркой тоже нравилась, хоть он и не признавался Греку в этом, насмехаясь над ним. Интересно, как теперь, чувства усатого капитана не угасли к ней?
Дверь кабинета открылась, и женщина в сопровождении капитана Грека, перешагнула через порог, глянув на оперативников затравленным зверьком.
– Вот вам и Алла Николаевна Чикина, собственной персоной, – весело проговорил Грек, не понятно чему радуясь.
Федор на этот счет не стал забивать голову ненужными размышлениями, а вот лейтенант Ваняшин, глянув в радостное лицо Грека, шепнул ему на ушко:
– Ты такой довольный, как будто она там, в коридоре, хорошенько приласкала тебя, – кивнул он на женщину.
От внимательного взгляда Федора Туманова не ускользнуло то, как вела себя Алла Чикина. Во-первых, ее лицо. Стоило приглядеться, и не трудно было заметить, что оно утратило свой естественный цвет, сделавшись необыкновенно бледным. Теперь на нем густым слоем лежал тональный крем, а щеки были искусственно подрумянены. Так обезобразить могла себя только дешевая уличная проститутка, что никак не было применительно к Алле Чикиной.
Еще – дрожание рук. Федор заметил, что руки у нее время от времени вздрагивали и чтобы как-то унять дрожь, она сжимала побелевшие пальцы в кулаки.
И глаза. Взгляд отрешенный, рассеянный. Впечатление такое, что, глядя на него или Ваняшина, она как бы смотрела через них.
Она пыталась улыбаться, но делала это словно из-под палки. Как будто кто-то невидимый для оперов стоял у нее за спиной и науськивал, как ей следовало себя вести. Причем, вела она себя довольно странно, точно ей было тесно сидеть на стуле с подлокотниками, и когда она заерзала в очередной раз, Туманову показалось, будто он услышал, как что-то жесткое и тяжелое стукнулось о подлокотник.
На вопросы оперативников она отвечала не впопад, то и дело поглядывая на свои ручные часы. А вопросы эти в основном задавили ей Грек с Ваняшиным. Федор больше молчал, сосредоточенно глядя женщине в глаза и замечая в них страх. Это сейчас больше всего оставалось не понятным для майора, потому что, находясь в его кабинете, она находилась в полной безопасности. Тогда, чего ей бояться?
Воспользовавшись тем, что с Чикиной разговаривает Ваняшин, Грек наклонился к уху майора и шепнул:
– Николич, ты чего так на нее смотришь, как гипнотизер?
– Отцепись, Грек. Кое-что в ней подозрительно, на мой взгляд.
Но Грек не собирался отцепляться. Спросил:
– И чего же в ней подозрительного?
– Да вот хотя бы эта брошь, – указал Туманов на внушительных размеров брошь, приколотую на ветровку в форме цветка. Брошь была выполнена из легкого металла, и Грек не понимал, чем она могла привлечь внимание майора.
– Ну и что в ней такого? Брошь, как брошь, – прошептал он, заглядывая Туманову в лицо.
– А ты видел когда-нибудь, чтобы брошь носили на ветровке? – спросил Туманов, вставая со стула.
Грек обалдело заморгал глазами. Наблюдая за тем, как Туманов сунув в рот сигарету, прикурил от зажигалки, угостил даму сигаретой, наклонился, поднося зажигалку к ее губам.
А дальше случилось то, что не укладывалось в голове усатого Грека. Майор вдруг резким движением сорвал брошь с куртки Аллы Чикиной, и Грек с Ваняшиным увидели, что под брошью куртка была проколота, и от нее в глубь материи тянулись два тоненьких, как нити, проводка.
Чикина вскочила со стула, но Ваняшин тут же схватил ее за руки, а Федор потянул за проводки, резко оторвав их.
– Вы с ума сошли, – закричала женщина.
Грек застыл на месте, как вкопанный, не понимая, что происходит.
– Держи ей руки, – торопливо проговорил Туманов, разорвав молнию, на которую была застегнута куртка.
Оба тонюсеньких проводка тянулись к поясу женщины, прикрытому кофточкой.
Сейчас не было времени возиться с пуговицами, и расстегивать кофту. Поэтому Федор рванул за края, и оторванные пуговицы одна за другой посыпались на пол.
Первое, что увидел Грек, это то, что Алла Чикина была без лифчика. Ее большие груди с выпуклыми, налитыми сосками, вздрагивали от каждого движения женщины, которая пыталась вырвать свои руки из рук лейтенанта Ваняшина. Она извивалась, как змея, даже попробовала Ваняшина укусить за руку.
Опустив глаза к ее животу, Грек увидел прикрученные скотчем к ее телу тротиловые шашки, точно такие же, какие они обнаружили в багажнике в тайнике "Волги" Болотова. Тротиловые шашки располагались вокруг всей талии женщины. Тут же была коробочка к которой синий изоляцией была примотана круглая батарейка. Каждая из тротиловых шашек была соединена с этой коробочкой тоненькими проводками.
– Это чего, а? – выпучив глаза, проговорил Грек.
– Пояс верности, – пошутил Ваняшин. – Подойдешь к такой женщине, а ее муженек нажмет кнопочку и больше тебе уже ничего не захочется, – проговорил он, наблюдая за тем, как майор Туманов рассматривает оторванную брошь с проводками.
– Ты смотри-ка. Умно придумано, – сказал Туманов, показывая брошь. – Брошь играет роль антенны. Принимает посланный сигнал, передает ее вот сюда, – притронулся майор к пластмассовой коробочке с прикрученной к ней батарейкой, которая, по сути, являлась генератором. – От нее разряд передается на взрывчатку, а дальше… – майор не договорил, давая возможность Ваняшину и Греку простор для фантазии.
Ваняшин решил на эту тему не размышлять. В конце концов, все получилось не так уж и плохо, и террористка обезврежена. Теперь с ней предстоит, как следует разобраться, по доброй воли или по принуждению она заявилась сюда с таким подарочком.
А вот Грек дал своим фантазиям простор. Представил гору изувеченных трупов. Среди них обязательно Леху Ваняшина. Где-то там и Федор Туманов. И ему вдруг так стало жалко своих друзей, что из его глаза выкатилась крупная слезинка и медленно поползла по щеке. Чтобы никто ее не заметил, Грек быстренько вытер ее ладонью.
Сейчас Алла Чикина казалась маленькой пташкой, отчаянно бившейся в стальных лапах коршуна, который намеревался ее растерзать. Конечно же, коршуном, в представлении Грека, был Леха Ваняшин. Но до этого дело не дошло, и сама Алла, обессилив, в изнеможении опустилась на пол.
– Лучше бы ты, Грек, отвел ее к Василькову. Он, кажется, соскучился по ней, – сказал Ваняшин, на всякий случай, надев на руки женщины наручники.
– Погодите, – проговорил Туманов, держа брошь в руке. – Если Чикина здесь, то где-то недалеко от проходной находится и тот, кто должен послать на эту антенну сигнал, – посмотрел Федор на Ваняшина.
– Скорее всего, – согласился лейтенант.
– Грек, присмотри за ней, – крикнул Туманов, и вместе с Ваняшиным выскочил из кабинета, оставив усатого капитана с лежащей на полу Аллой Чикиной.
Выбежав из проходной, опера увидели отъехавшую машину.
– Какая машина здесь стояла? – спросил Туманов у дежурившего возле ворот прапорщика. Тот покрутил головой.
– Да она не здесь стояла, а вон там, – показал он пальцем вдоль тротуара на стенд с театральными афишами. – Там стояла "Вольво" темно-зеленого цвета. Мужик из нее вылез, все пытался дозвониться кому-то.
– У него в руках был сотовый телефон? – спросил Туманов.
– Скорее, радиотелефон. А может и рация. Я особенно не приглядывался. А вот антенна у него была длинная. И вообще, он псих.
– Это почему же ты так решил? – не удержался Ваняшин от вопроса.
– А чего, нормальный что ли? Стоял с этой бандурой в руке, а потом как шарахнет ее об урну. Сам сел в машину и уехал. Конечно, псих.
Туманов с Ваняшиным подошли к тому месту тротуара, где стояла урна. Возле урны увидели, разбитое передающее устройство. Оно, в самом деле, имело разительное сходство с радиотелефоном, с тем лишь отличием, что на нем отсутствовала клавиатура с цифрами. Все это заменяла одна единственная красная кнопка.