– Ну вот видите, я же вам сказал, – проговорил дежурный прапорщик, увидев у подошедших оперативников разбитую коробку, из которой торчала плата с микросхемой. Не увидев клавиатуры с цифрами, он уставился на кнопку.
– А как же по этой шарманке звонить-то? – спросил прапорщик.
Ваняшин не отказал себе пошутить.
– Нажимаешь эту красную кнопочку и все, – весело сказал он.
– Это чего, через коммутатор, что ли? – не понял постовой шутки.
Ваняшин решил развить шутку дальше и, улыбнувшись, проговорил:
– Через небесный коммутатор. Кнопку нажал, и сразу попадешь на небеса.
Прапорщик оторопело захлопал глазами, раскрыв от удивления рот. Он так и не понял, что всего пять минут назад находился на волосок от смерти. Но удивлять его, а тем более, пугать, майор Туманов лейтенанту Ваняшину не позволил.
Когда они вернулись в кабинет, увидели там кроме Грека врача из медпункта. Алла Чикина сидела на стуле, положив голову на подоконник. Грек стоял, размахивая перед ее лицом газетой.
– Чего с ней? – спросил Туманов, заглянув в смертельно-белое лицо Чикиной. При этом она сама, даже не открыла глаз, и оттого казалась уже мертвой.
– По-моему, у нее явный передоз наркотиков, – сказала врач, показав Федору на завернутый рукав кофты, под которым синела взбухшая от уколов вена.
– Представляешь, Федор, они насильно кололи ей наркотики. Сволочи! Вы когда убежали с Лешкой, она мне сама сказала об этом, – проговорил Грек и принялся еще интенсивней размахивать газетой.
– Ну и что нам теперь с ней делать? – спросил Ваняшин, видя, что Чикина сейчас находится в таком состоянии, что добиться от нее чего-то вразумительного просто не возможно.
– Ее срочно надо отвезти в больницу. В условиях нашего медпункта я не смогу помочь ей, – сказала врач. Годами она была, вряд ли старше Аллы Чикиной. Возможно, они даже учились в одном институте, но сейчас, здесь она считала себя главной, и на Туманова посмотрела с такой настойчивостью, что он не посмел отказать. Хотя признаться, горел желанием, как следует и немедля побеседовать с Чикиной, к которой у майора имелось целый ряд вопросов.
– Сейчас, никаких вопросов, – категорично заявила врач медпункта.
– Хорошо. Давайте, отвезем ее в больницу. Я не против, – сказал Туманов, заметив в глазах врача медпункта насмешку.
– Вы что, собираетесь отправить ее в больницу с этим? – указала она на пояс со взрывчаткой. – Думаю, сначала стоит пригласить сюда саперов.
Федор упрямо помотал головой.
– Никаких саперов. Они сразу сообщат в ФСБ. И тогда фсбэшники заберут ее прямо из больницы. Этого допустить нельзя, – сказал он.
В глазах врача появилась некоторая растерянность.
– Да, но тогда как быть с этим? – спросила она. – "Скорая" ее не возьмет. Вдруг дорогой произойдет взрыв. Что же делать?
Похоже, Туманов знал, что делать. Он достал из кармана нож, и им аккуратно разрезав скотч, содрал его с тела Аллы Чикиной вместе со взрывчаткой. Глянув на врача, спросил:
– Теперь ее можно транспортировать?
– Вполне, – уверенно заявила врач, набирая номер центрального диспетчерского пульта "скорой помощи".
Глава 19
В институте Склифосовского, куда доставили Аллу Чикину в бессознательном состоянии, она пробыла ровно четверо суток. И все это время возле ее палаты дежурили оперативники.
На пятые сутки Федор Туманов приехал и под свою ответственность забрал Аллу, опасаясь, что место нахождения их подопечной станет известно тем, кто ее прислал со взрывчаткой к нему в кабинет.
В изоляторе временного содержания при управление, для нее была подготовлена одиночная камера, где Алла уже до этого провела трое суток. Теперь ей предстояло обживать эту одноместную камору до самого суда.
– Извините, но другого мы вам ничего предложить не можем. Конечно, это не номер люкс в гостинице, но здесь вы, по крайней мере, будете в полной безопасности. И никакой Мамедов вас здесь не достанет, – сказал Туманов, перед тем, как приступить к первому допросу.
Теперь после короткого курса лечения, перед оперативниками сидела прежняя Алла Чикина, немножко надменная, немножко гордая и не преступная, но ожившая. Потому что когда Федор увидел ее в тот раз, поначалу принял за зомби. Она слышит, видит, но действует как будто по команде кого-то извне. Теперь же все иначе. Прежняя Алла может рассуждать и с присущей женскому характеру чертой, в чем-то даже покапризничать. Например, она отказалась надеть платье, которое ей привез Грек. Хотя перед этим изъявила желание сменить лохмотья, которые были на ней, на нормальную одежду. И капитану пришлось еще раз тащиться к ней домой, за брючным костюмом.
– Черт бы побрал ее, – сокрушался Грек по этому поводу. – Никогда не поймешь этих женщин. Все им не так, не эдак. Не угодишь.
– А ты женись на ней, – предложил Ваняшин в шутку, что, впрочем, сам Грек воспринял вполне серьезно. Особенно раздумывать не стал.
– А что, я бы перевоспитал ее, – сказал он. И у Ваняшина почему-то пропало желание для продолжения начатой шутки.
– Ладно, Грек, не забивай этим свою балду. Ты же прекрасно понимаешь, что ожидает эту красотку, – лейтенант сложил пальцы обеих рук, изобразив зарешеченное окно.
Грек кивнул с сожалением.
– Да. Как минимум года три ей светит. Жалко. Красивая баба. А на зоне скурвится. Пропадет.
Чтобы допрос был больше похож на дружескую беседу, Грек сбегал в магазин и купил коробку конфет и пачку печенья.
– Пейте чай, кушайте печенье и говорите. А мы будем вас слушать, – предложил Грек Алле Чикиной.
Федор против этого возражать не стал. В конце концов, она все-таки женщина, хотя и с головой увязла в дерьмо. Но здесь уж как говорится, дело случая. В жизни, как в лотерее, кому как повезет. Ей не повезло. Возможно, в том ни ее вина. Во всяком случаи, она не отказывается помогать следствию, и это уже неплохо.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Алла усатого капитана и сказала: – Когда я вас увидела первый раз, вы мне не понравились. А сейчас вижу, что вы добрый, – улыбнулась она Греку.
Грек смутился от ее улыбки.
Сидевший рядом с Тумановым лейтенант Ваняшин, произнес со смешком:
– Грек у нас очень хороший. – Причем, сказано это было таким тоном, словно похвала выражала обратный смысл. И Алла, поняв это, не упустила укорить Ваняшина:
– Ну зачем вы так? Вы, наверное, плохо знаете капитана Грекова.
– Гражданочка, как раз-то я знаю его лучше, чем вы. Уверяю вас, – заявил Ваняшин. Но переубедить гражданочку он так и не сумел. И решил не тратить время зря, тем самым не отвлекая ее от предстоящего допроса.
Впрочем, майор Туманов в этом оказался солидарен с Ваняшиным, хотя и решил не унижать достоинств Грека в глазах женщины.
– Давайте, сделаем так: вы пейте чай, кушайте печенье и рассказывайте нам, где были все это время. А мы будем, слушать вас. Договорились? – предложил Федор, чуть выдвинув ящик стола, в котором у него лежал подготовленный для записи диктофон.
Женщина согласно кивнула.
– Ну что, начнем? – спросил Туманов.
Отставив, пустую чашку в сторону, Алла сказала:
– Я готова. Спрашивайте, что вас интересует.
Чтобы не смущать женщину появлением диктофона, Федор не стал доставать его из ящика стола. Оставил там, плавно нажал клавишу, тем самым включив его, и сказал:
– Давайте по порядку. Начните с того момента, как вас похитили. Уточните, пожалуйста, кто вас похитил?
Как бы стесняясь всего того, что с ней произошло, Алла опустила взгляд, уставившись на стоптанные ботинки Грека. Капитан сидел на стульчике рядом, вытянув ноги вперед.
– Рустам, – сказала Алла, не поднимая глаз. – Он посадил меня в машину. Глаза мне завязали, чтобы я не видела, куда меня везут. За рулем сидел кто-то другой. Кажется, его охранник. Сам Мамедов всю дорогу сидел рядом со мной и наблюдал, чтобы я не подглядывала. Да я и не пыталась. До этого, Мамедов меня предупредил, если сниму повязку, он перережет мне горло и на ходу выбросит из машины. Я боялась, что угрозу свою он выполнит.
Повязку мне не сняли даже тогда, когда машина подъехала к какому-то дому. По голосам я слышала, подошли еще какие-то мужчины, рассматривали меня. И только, когда меня завели в дом, Мамедов снял с меня повязку. Я увидела, что нахожусь в небольшой комнате без окон. Под потолком горела тусклая лампочка. Там не было ни стола, ни стульев. Вообще никакой мебели, кроме кровати, к спинкам которой привязаны веревки. Я еще тогда подумала, для чего веревки. И только потом поняла их предназначение.
– Ну и для чего? – оживленно спросил Грек, сгорая от нетерпения узнать подробности.
Алла посмотрела на него, и как показалось Федору, разочарованно покачала головой.
– Для адаптации, – сказала она. Грек не понял, захлопал глазами.
– Как это?
– Помните тот порошок, который через меня передавал Мамедову Левчук? Я только и узнала, для чего он Мамедову, когда попала к ним сама. Мне эту дрянь вкололи сразу же. Я сопротивлялась. Тогда меня привязали к кровати этими веревками и вкололи большую дозу того наркотика. Это у них вместо идеологической обработки. Состояние скажу я вам от этой обработки, прескверное. Думать ни о чем не хочется. Кажется, будто внутри тебя пустота и ты перестаешь ощущать биение собственного сердца. А еще, ты перестаешь чувствовать боль. Тебя можно колоть, щипать, резать на куски и ты этого не почувствуешь. Окружающий тебя мир перестает существовать в такой форме, в какой он есть. И ты перестаешь ощущать себя его частицей.
– Отрицание бытия, – подсказал Ваняшин.
Алла метнула на лейтенанта быстрый взгляд и кивнула, соглашаясь.
– Что-то наподобие. Одним словом – живой труп. И только голос… – Алла схватилась обеими руками за голову. – Мне кажется, я до сих пор слышу этот голос. Рустама Мамедова. Слышу, как он приказывает мне придти сюда и встретиться с вами, майор. – На этот раз ее взгляда удосужился только Федор Туманов. На него женщина смотрела измученными глазами, в которых страх и боль, и ничего другого. Смотреть в такие глаза, было неприятно, поэтому Федор поспешил задать следующий вопрос.
– Насколько я вас понял, вы хотите сказать, что не отдавали себе отчета в том, что принесли на себе сюда к нам взрывчатку? – спросил майор.
– Абсолютно. Перед тем, как привезти меня к воротам вашего управления, они вкололи мне большую дозу этой дряни. Это я теперь только понимаю, что они хотели сделать из меня террористку смертницу. А тогда я не только не отдавала отчета в своих действиях, но и вообще не ощущала себя на этой земле. Словно я в другом мире. Вам, наверное, трудно это понять? Это надо пережить.
Федор не ответил, потому что и в самом деле, чтобы это понять, надо пережить так, как пережила эта женщина. И почувствовать весь тот ужас, который довелось почувствовать ей.
– Но там у них осталось еще две девушки наркоманки, которые без дозы не могут протянуть и дня, – сказала женщина, тем самым дав Федору Туманову почву для размышления.
– Тогда почему Мамедов прислал ко мне вас, а не кого-то из них? – спросил Туманов, наблюдая за реакцией Аллы Чикиной и замечая, что остаточным фактором, как и предупреждал врач института Склифосовского, у нее осталась нервозность и частичные незначительные провалы памяти. Хотя, лично, по мнению майора, с памятью у женщины было почти все в порядке, чего нельзя сказать про второй фактор. На некоторые вопросы Алла реагировала довольно нервно, что вызывало опасения психического расстройства.
– Другие не знали вас в лицо так, как знаю я. Да и потом, Мамедову они нужны для другого. Я думаю, он их бережет. А вот для чего, этого я не знаю.
– Значит, он хотел провести террористический акт у нас в управлении? Ничего не скажешь, хорошенькая затея. Если бы не Николаич, сейчас мы бы с вами беседовали на том свете, – усмехнулся Ваняшин. Хотел придать сказанному шутливый оттенок, и не получилось. Всем стало грустно.
Алла Чикина чуть не расплакалась.
– Поверьте, я была в таком состоянии, что ни о чем не думала. Я даже толком не помню, как на меня вешали взрывчатку. Все как будто не со мной. Мамедов привез меня к воротам вашего управления и велел зайти на проходную и позвонить майору Туманову. Сказал, что хочет вас порадовать, – взглянула женщина на Туманова виновато.
Федор улыбнулся, хотя и не очень весело, давая понять, что все в порядке. И при этом не упустил заметить с долей шутки:
– Да уж. Хорошенькая радость. Ничего не скажешь, – посмотрел он на Грека с Ваняшиным. Оба помощника поддержали майора молчаливыми взглядами, и Туманов проговорил: – Стало быть, насколько я вас понял, те две девушки, тоже террористки?
Алла кивнула.
– Да. По-моему, одна из них чеченка. Имен и фамилий я не знаю. Познакомиться не удалось. Их колют наркотой, как и меня. Как я поняла, их готовят для какой-то операции. Перед тем, как отвезти меня к вам, я слышала разговор Мамедова по телефону с каким-то человеком о какой-то операции. По-видимому, тот человек главный над Мамедовым.
– Почему вы так решили? – спросил Туманов.
Женщина пожала худенькими плечиками.
– Мне так показалось. Потому что я слышала, как он тремя днями раньше ругался на Мамедова за потерю какого-то груза, из-за которого придется отложить важную операцию. Я слышала, как Мамедов называл вашу фамилию, – посмотрела женщина на Федора.
Федор призадумался. Проговорил, обращаясь к Греку с Ваняшиным:
– А что у нас было три дня назад?…
– Три дня назад мы перехватили "Волгу" со взрывчаткой, – торопливо подсказал Грек, увидев, как просияло радостью лицо допрашиваемой.
– Да, да. Я слышала, как Мамедов обмолвился про взрывчатку, сказав, что теперь она у ментов. Еще он говорил про порошок. Сетовал, что порошок кончается. Что теперь надо искать замену Левчуку. Я вспомнила.
Грек хлопнул себя по коленке.
– Нет, все-таки, что ни говорите, а благодаря мне обнаружена взрывчатка в "Волге". А стали бы мы за этой машиной следить и еще неизвестно, чем бы все это обернулось. А так, мы сорвали террористам важную операцию, – с гордостью закончил он, сделав ударение на слове "важную".
– Ты особенно-то не хорохорься, добрый молодец, – последовало в адрес Грека строгое замечание от Туманова. – Взрывчатку-то мы взяли. Но ее могут еще подвезти. И на этот раз не воспользуются услугами Осипова. Они же не дураки. Сразу допетрят, что разговор прослушивали. Вот если бы нам еще узнать адресок, где вас держали? – посмотрел майор на Аллу Чикину, и по ее лицу понял, что этого ему не узнать. Да женщина и не стала скрывать:
– Я не знаю. По-моему, от Москвы это не далеко. Часы у меня Мамедов не отобрал, когда усаживал в машину. Я засекла время, когда меня сажали в машину. Потом, когда меня уже привели в дом, я посмотрела на часы. Ехали мы около сорока минут. Ну, может, чуть побольше.
– Около сорока минут, – повторил Туманов, забыв о том, что допрос, сам по себе являющийся официальной процессуальной частью следствия, давно вышел за рамки и превратился скорее в задушевную беседу старых знакомых. Даже Леха Ваняшин вместо того, чтобы составлять протокол, заслушавшись Аллу Чикину, с задумчивым лицом водил авторучкой по листу бумаги, вырисовывая на нем замысловатый узор.
– Скорее всего, это окраина Москвы, – сказал Ваняшин.
– Пожалуй, – согласился Туманов.
Грек промолчал. Но по лицу усатого капитана не трудно было догадаться, что мозговые клетки в его голове напряжены до предела. Но мысли его оставались для всех тайной.
– Постойте, – воскликнула Алла, слегка подскочив на стуле. – Я вспомнила одну деталь. Там перед домом, метрах в ста, большой водоем. Озеро или река. Так вот на его берегу, ржавая металлическая опора линии высокого напряжения валяется. Мальчишки ее под вышку пристроили. В воду ныряют с нее.
Грек задумчиво хмыкнул.
– Хорошенькая примета. Столб на берегу валяется, – проговорил он разочарованно. Алла Чикина решила поправить Грека. Но сделала это деликатно:
– Не столб, а металлическая опора. И не валяется она вовсе. А наклонена над водой, – добавила она уже тише, видя, что для Грека эта деталь ничего не значит.
Усатый капитан махнул рукой на сказанное женщиной.
– Какая разница, столб или опора? Вот если бы вы назвали улицу, где этот домик находится. Да его номерок… Мы бы быстренько туда направили отряд спецназа. Вот это был бы результат, – проговорил он.
Хоть ей и не хотелось разочаровывать Грека, но пришлось. И Алла развела руками.
– Извините, но не улицу, не тем более номер дома, я не знаю.
– А как вам удалось разглядеть эту опору, если вас не выпускали из дома? – спросил Туманов, задумавшись по поводу водоема и опоры над ним. Что ни говори, а это все-таки, примета.
Услышав вопрос майора, Грек кивнул и как попугай повторил:
– Да. Как?
– Нас выводили в туалет. Комната, в которой я была, располагалась на втором этаже. Когда меня охранник вел по коридору, окно было открыто. Я посмотрела. Место там уж очень красивое. Сосновый лес. И пляж. А еще там рыбаки удят рыбу, – сказала Алла.
Федор удовлетворенно кивнул, тем самым поблагодарив женщину.