Ефимцев назвал номер своего домашнего телефона, после чего Мамедов что-то шепнув на ухо Ялаеву, ушел.
– Сейчас тебя, полковник, доставят обратно к тому месту, где остался "Уазик". На нем ты доберешься до Грозного. Начальству скажешь, что попали в засаду. Водителя убили. Когда говоришь, ты улетаешь в Москву? – переспросил Ялаев.
– Через неделю, – ответил Ефимцев.
Ялаев подвинул ему отобранные документы, согласно которым Павел Ефимцев являлся полномочным представителем "красного креста".
– Улетай. И смотри, не вздумай выкинуть с Рустамом каких-нибудь фокусов. Всю твою семью вырежем. Как баранов. А теперь, иди, – сказал Ялаев и отвернулся, давая понять, что больше разговаривать им не о чем, да и не имеет смысла.
* * *
Вернувшись в Москву, Ефимцев стал ждать звонка от Рустама Мамедова. Но прошла неделя, месяц, потом другой, а ему так никто и не звонил. И Ефимцев уже в тайне стал надеяться, что боевики забыли про него. К тому же недавно промелькнуло официальное сообщение, что в горном селе разгромлена база полевого командира Руслана Ялаева. И сам Ялаев погиб.
В таком случаи Ефимцеву оставалось только перекреститься за свое здравие. Все оказалось не так уж плохо, как того ожидал полковник. И может быть еще лучше.
Но лучше не получилось, потому что назавтра, поздно ночью в квартире полковника раздался телефонный звонок, от которого Ефимцев не то, чтобы вздрогнул, а затрясся в буквальном смысле слова.
– Что с тобой? – с недовольством спросила потревоженная супруга, видя, как Ефимцев схватил трубку.
– Да сон плохой приснился, а тут еще этот звонок, – соврал полковник, и чтобы не разбудить спящего в спальне сына, прикрывая ладонью трубку, сказал: – Я слушаю.
Но вопреки ожиданиям, позвонил ему не Рустам Мамедов, а дежурный по управлению ФСБ.
– Пять минут назад на улице Гулякова в одном из жилых домов произошел взрыв. Машину за тобой я уже выслал. – Дежурный не стал по телефону распространяться о причинах, повлекших взрыв и о количестве жертв. Все это Ефимцеву предстояло выяснить на месте.
Положив трубку, полковник встал с кровати. Почему-то сейчас даже был рад, что ему предстоит, не смотря на ночь, выехать. Этот внезапный звонок так напугал его, что полковник знал, до утра ему все равно уже не заснуть.
– Ты спи. Меня срочно на работу вызывают, – сказал он жене.
Впрочем, супруга, кажется, и не очень-то расстроилась. Повернулась на другой бок.
Черная "Волга" со спецномерами уже стояла у подъезда. Ефимцев поздоровавшись с водителем, сел в нее, и всю дорогу, пока ехали, думал о том, о чем сказал ему дежурный. Чудовищный случай. Взрыв в доме. Каким бы он не был, это неминуемо приведет к человеческим жертвам. А еще это повод порассуждать для газетчиков и телевизионщиков. В конечном итоге все равно во всех средствах массовой информации появится одно и тоже сообщение о взрыве бытового газа.
Подъехать к милицейскому оцеплению оказалось невозможно. Несмотря на поздний час, возле пятиэтажного дома, крайний подъезд которого был полуразрушен, собралась огромная толпа людей. Кто-то жил в этом доме и даже в этом же подъезде. Кто-то жил в соседних домах, но все они собрались сейчас здесь потрясенные и напуганные.
Милиционеры едва сдерживали натиск. Того, не подозревая, но все эти собравшиеся в той или иной степени сейчас мешали спасателям и пожарникам. Прокуратура и милицейские чины стояли в сторонке. Для них работа начнется после того, как закончится спасательная операция по извлечению из-под обломков тел пострадавших. Пока же из-под обломков слышались крики о помощи и стоны раненых.
Ефимцев вылез из машины, осмотрелся. Его внимание привлек мальчик лет четырех, в трусиках и маячке. Видно беда пришла в тот момент, когда малыш спал. Каким-то чудом он остался жив, и теперь бегал и громко плача, звал мать и бабушку.
Врач со "скорой помощи" поймал малыша и потащил к машине. Но малыш дрыгал ногами и вырывался, пытаясь убежать туда, где остались его близкие.
Ефимцев вспомнил про жену, сына, и ему стало нехорошо. А что, если и с ними случится такое? Он уже хотел пройти к оцеплению, как сзади кто-то вдруг окликнул его:
– Полковник!
Павел Ефимцев вздрогнул. Голос незнакомый, но обращение…
Он обернулся и увидел в толпе стоявших Рустама Мамедова.
– Ты? – невольно вырвалось у Ефимцева. – Что ты здесь делаешь?
Мамедов подошел. Лицо сияло от радости.
– Да вот решил полюбоваться, – кивнул Мамедов на полуразрушенный подъезд, внимательно вглядываясь в глаза Ефимцева.
Теперь Павлу Ефимцеву стало ясно, на что решил полюбоваться боевик из отряда Ялаева. На творение рук своих. Изменившись в лице, Ефимцев почувствовал желание пристрелить Мамедова прямо сейчас, здесь. И возможно, что и сделал бы это. Но пистолет Ефимцева остался в сейфе в кабинете.
– Значит, это ты. Сука. Знаешь, что я с тобой сделаю? – произнес полковник угрожающе.
Черные глаза Мамедова зло засверкали.
– Ну что, может, отведешь меня в ментовку? Чтобы я там показал вот это, – он достал из кармана бумажный лист, на котором рукой самого полковника Ефимцева было написано обязательство о сотрудничестве с боевиками.
Ефимцев покосился по сторонам и прошептал:
– Убери.
Мамедов убрал, но не упустил напомнить на словах:
– Полковник, ты помнишь, что тебе говорил про меня Ялаев?
– Помню, – тихо ответил Ефимцев, опустив глаза. – Но там война. Там другое дело. Но здесь? Мирные люди. В чем они виноваты?
– Полковник. У каждого своя война. И если это произошло, значит, так надо. Понял. И ты будешь помогать мне. Или я сейчас иду вон к тем важным дядям, – указал Мамедов на двух полковников в милицейской форме, возле которых кучковались несколько гражданских важных чинов, – и показываю им эту бумагу.
– Перестань. Я буду тебе помогать, – тихо пообещал Ефимцев.
– Правильно, – одобрил Мамедов. – Тогда закрой рот и слушай. Говорить буду я. Тебе надо узнать у ментов, что им будет известно по взрыву, – улыбнулся Мамедов, но глаза по-прежнему источали, лютую ненависть к Ефимцеву. – Может, кто-то видел террористов. В общем, все, что может навести подозрение на исполнителей. То есть на меня. Завтра я позвоню тебе, и ты мне сообщишь, – сказал он и повернулся, чтобы уйти, но вдруг резко обернулся. – Да. Это вот тебе. Здесь три тысячи долларов. Бери. Ты же нам не просто так помогаешь. Услуги мы хорошо оплачиваем.
Ефимцев стоял и молчал. Мамедов положил ему пачку долларов в карман плаща и, нырнув в толпу, тут же растворился в ней. Ефимцев не сомневался, если бы сейчас он предпринял меры к его задержанию, вряд ли бы они были успешными.
– Ублюдок, – тихо проговорил он и, повернувшись, медленно побрел к милицейскому оцеплению, расталкивая людей и злясь на себя за то, в какое дерьмо он угодил.
На следующий день они встретились. Мамедов назначил встречу возле Курского вокзала. Место бойкое. Кто-то приезжает. Кто-то уезжает. Народу, не протолкнешься. Никто не обращал внимания на них.
Лениво наблюдая за толпой снующих людей, Мамедов долго молчал, и у Ефимцева закралось подозрение, а не собирается ли этот изувер взорвать вокзал. Может быть, в этот самый момент в его голове зреет коварный замысел. И полковник решил сбить Мамедова с толку. Сказал:
– Надеюсь, ты меня позвал не для того, чтобы я насладился твоим молчаливым присутствием?
Мамедов был в хорошем настроении. Видно сообщения в средствах массовой информации о жертвах в доме на улице Гулякова действовали на него взбодряюще, чего нельзя было сказать про полковника Ефимцева. Ефимцев был мрачен, потому что ощущал свою некую причастность к случившемуся. Парадокс. Он стоял рядом с террористом, которого не мог задержать. Более того, этого террориста ему теперь надо охранять и беречь. От этой мысли было тошно на душе. И отвернувшись, полковник сплюнул.
– Я тебя позвал, чтобы узнать, как там менты? Что у них есть по этому взрыву? – спросил Мамедов.
Ефимцев покачал головой.
– У них нет ничего. Пока нет. Согласно версии – случившееся, является терактом. Свидетелей у них нет. Никто не видел, как ты закладывал взрывчатку. Так что, можешь чувствовать себя спокойно.
Слушая Ефимцева, Мамедов удовлетворенно кивал.
– Я это дело держу под контролем. Но в средствах массовой информации сообщений о теракте не появится. Созданная комиссия пришла к единому заключению, что взрыв произошел в результате утечки бытового газа в одной из квартир. Там жили пьянчужки. Но ты не думай, каждый раз нам не удастся списывать взрывы на газ и пьянчужек.
С лица Мамедова исчезла улыбка. Мамедов зло сверкнул глазами.
– А мне и не надо. Наоборот, пусть все знают, что взрыв – это террористический акт, направленный против российского народа. Вы хотели потопить в крови наш народ, теперь сами будете купаться в крови. Спокойной жизни у вас не будет. Это мы вас будем мочить в сортирах, – проговорил Мамедов с такой ненавистью, что Ефимцеву стало не по себе. Он не сомневался, перед ним стоял не человек, а зверь.
И Ефимцев произнес тихо:
– Ты – сумасшедший.
Мамедов покачал головой.
– Нет, полковник. Сумасшедший тот, кто начал эту войну, которая перешла в настоящую бойню. А теперь эта бойня будет здесь у вас, в центре России.
– Рустам, но ведь войну начинали не мы с тобой и не те простые люди, которые погибли сегодня ночью от твоего взрыва. Я ведь знаю, кто заказывает музыку. Кто хочет дестабилизации в обществе. Кто набил карманы. Кучка негодяев. Они недовольны строем, который сменился в стране после ухода бывшего президента. Это они диктуют вам условия. Рустам, подумай. Это не святая война за освобождение чеченского народа, а месть президенту. И команды на ее исполнение поступают с далекой Британии, вместе с денежками. Рустам, тебя и тебе подобных, просто обманывают. Играя на религиозном неприятии другой веры. Пораскинь мозгами, под чью дудку ты пляшешь.
Глядя в глаза Рустаму Мамедову, полковник Ефимцев заметил, что-то трогательное на миг промелькнуло в них. Промелькнуло и пропало. И вновь в глазах вспыхнула злость.
– Я солдат, полковник, и буду выполнять приказы. А для чего меня сюда послали, ты уже знаешь. Если я не прав, Аллах простит меня.
Ефимцев сокрушенно покачал головой. Не сомневался, что прежде чем послать Мамедова сюда, он прошел хорошую идеологическую обработку, и в ходе этого короткого разговора, разве можно переубедить его, выковырнуть то, что въелось в его душу. Полковнику оставалось только сожалеть.
– Эх, Рустам, Рустам. Жаль, что ты ничего не понял. Твое увлечение взрывать, не может продолжаться долго, – предупредительно произнес Ефимцев. Мамедов на это улыбнулся.
– Полковник, терроризм, это не увлечение. Это – профессия. Не будет меня, придут другие. И никому не удастся их остановить. Чтобы остановить, нужно время. А пока мы поселим в каждого из вас, синдром страха. Вы будете ходить по улицам и дрожать. И засыпать с дрожью, боясь не дожить до утра.
Ефимцев промолчал. А Мамедов, кивнув на прощанье, повернулся, и не спеша, пошел к метро.
Полковнику казалось, что вот сейчас с его уходом, здесь обязательно что-нибудь рванет. Ведь Мамедову нравится вселять в людей синдром страха. Стыдно было признаваться, но нечто подобное полковник стал испытывать и на себе. Хотя бы сейчас. Ну с чего, казалось бы, здесь должен прогреметь взрыв. Но, тем не менее, Ефимцев еще какое-то время стоял неподвижно, наблюдая за потоком людей, и даже мысленно отсчитывал про себя до десяти. Десять секунд. Если это должно случиться, то пускай вместе с ним.
Досчитав до десяти и видя, что взрыва не произошло, полковник медленно направился к своей машине.
* * *
Очередной взрыв прогремел в конце дня на улице Октябрьской. Приехав туда, Ефимцев сразу понял, чьих рук это дело. Нашелся один свидетель, который видел террористку смертницу. Причем, он даже запомнил, что она приехала сюда на машине. На той самой красной "пятерке", на которой ее привез Рустам Мамедов. Машина принадлежала убитому Мамедовым капитану милиции. Ефимцев с самого начала был против того, чтобы использовать эту машину, но упрямый Мамедов поступил по-своему, мотивируя это тем, что в случаи необходимости машину можно сжечь и будет не жалко. Или просто бросить, где-то на одной из московских улиц.
Теперь же, выслушав показания усатого мужика по фамилии Греков, полковник Ефимцев подумал о том, что вот теперь, пожалуй, настало самое то время, когда от машины надо избавиться и немедленно. А когда он узнал, что этот усатый к тому же является оперативным работником милиции, у полковника почему-то защемило сердце.
Позвонив Мамедову, Ефимцев рассказал ему о том, что капитан милиции запомнил машину.
– Ну, капитана этого я беру на себя, а ты как можно скорей избавься от машины. Чтобы она больше нигде в городе не мелькала, – сказал он.
После телефонного разговора с Мамедовым, Ефимцев вызвал к себе молодого лейтенанта, недавно прибывшего к ним после окончания института ФСБ. Адрес, по которому жил капитан Греков полковнику устанавливать не пришлось. В объяснении, взятом им с капитана, имелся не только его адрес, но и телефон. Впрочем, телефон пока был без надобности, а вот адресок…
Ефимцев переписал его на клочок бумаги, положил перед лейтенантом Осиповым, сказав:
– Сегодня вечером, лейтенант, тебе поручается одно важное задание…
Лейтенант оказался на удивление смышленым парнем. Кивнув, проговорил:
– Все, что скажите, товарищ полковник. Готов выполнить немедля.
Товарищ полковник вздохнул, потому что всего сказать не мог, не имел права. Сказал то, что мог:
– Сегодня вечером, ты поедешь с двумя моими людьми вот по этому адресу, – показал он клочок бумаги с адресом капитана Грекова. – Один из них покажет человека, которого им надо убрать… – проговорив так, Ефимцев глянул на Осипова, чтобы определить его реакцию, но лейтенант не дрогнул перед предстоящим заданием, и лицо его осталось спокойным, и полковник продолжил: – Да, лейтенант. Иногда нам приходится выполнять и такую работу по зачистке. В основном ее делают люди, предназначенные для этого. Так что тебе самому не придется марать руки. Ты только обеспечишь им прикрытие, на случай не предвиденной ситуации. Если вопросов нет, то иди. В конце рабочего дня, за тобой подъедут. Так что будь готов.
Осипов кивком головы подтвердил свою готовность и вышел. Ефимцев мог бы его и не посылать. Убрать этого усатого болтуна могли два его внештатных агента, которых с некоторых пор полковник стал брать с собой, куда бы он ни выезжал, на встречу с Мамедовым или же на место случившегося теракта, кроме штатных сопровождающих офицеров ФСБ, позади обязательно ехала машина с одним из внештатников. А иногда кто-то из них выезжал на место теракта даже намного раньше приезда офицеров ФСБ и начинал рыскать в толпе, прислушиваясь к разговорам.
В тот день, когда произошел взрыв пивного бара на Октябрьской, Ефимцев позвонил своему агенту по кличке Длинный и велел ему немедленно выехать. Разговаривая с Греком, поставил его так, чтобы Длинный находясь в толпе, сумел хорошенько рассмотреть его и запомнить в лицо.
Еще перед разговором с Осиповым позвонил обоим своим агентам и вкратце объяснил, что надо сделать. Агенты были людьми смекалистыми, поэтому лишних вопросов не задавали. Когда-то полковник Ефимцев их обоих вытащил буквально из-под суда. Если бы такого не произошло, обоим бы светило пожизненное заключение за групповое убийство при отягчающих обстоятельствах. Но Ефимцев изъял их уголовное дело, надежно запрятав его в свой сейф, сделав из убийц надежных помощников. Правда, пришлось немного попотеть, чтобы перевоспитать их. Но с этим у Ефимцева получилось. У полковника был особый нюх на людей. А долгая работа в органах безопасности, научила безошибочно определять среди серой массы людей, личностей, которые в дальнейшем могли пригодиться.
В лейтенанте Осипове полковник Ефимцев не увидел личности. Но он почувствовал в нем человека, готового подчиняться ему и при этом держать язык за зубами. Такой человек был Ефимцеву нужен.
Полковника несколько удивило, когда под утро ему позвонил Длинный и сказал, что офицер его отдела Осипов находится в милиции. Ефимцев узнал, что капитан Греков остался жив. Это было не похоже на безукоризненную работу помощников. Правда, потом оба уверяли, что спасла Грекова чистая случайность, и они готовы повторить покушение, но Ефимцев решил пока воздержаться от повторения.
– В одну и ту же реку нельзя войти дважды, – сказал он. – Вы опоздали, господа чистильщики.
Днем полковник узнал, что капитан Греков не просто свидетель по взрыву пивбара на улице Октябрьской, а входит в состав группы руководимой майором Тумановым, которая занимается расследованием этого взрыва.
– Интересно, что наш коллега майор из розыска накопал там, – произнес Ефимцев эту фразу в несколько шутливой интонации, этим скрывая некоторые опасения, которые внезапно возникли у него. – Думаю, к этому майору Туманову нам стоит приглядеться.
Вскоре Ефимцев уже имел представление, что опер Туманов вплотную подбирается к террористу Мамедову. В первую очередь возникло опасение за себя. Вдруг этот майор возьмет Мамедова, а тот не станет молчать и выложит ментам про него. Тогда конец. Та бумага, письменное обязательство о добровольном сотрудничестве с боевиками, серьезная улика против него. И Ефимцев решил поручить агенту Длинному, убийство Федора Туманова. Но профессионализма убивать, агенту оказалось не достаточно. Полковник не знал, что Длинного погубило желание покуражиться перед смертью над майором и его женой. Хотя на деле все должно было выглядеть иначе. Длинный должен был войти в квартиру майора, убить его жену, а потом и самого Туманова. Отвинтив, со ствола глушитель, пистолет вложить майору в руку и выйти из квартиры. Но все получилось не так, как задумал Ефимцев. Стратегия, разработанная Ефимцевым, подвела. Хотя, по мнению самого полковника, больше подвел непредусмотренный человеческий фактор.
Такое бывает с палачом, надолго оказавшимся без работы. В самый последний момент казни, рука, сжимавшая топор, возьмет и дрогнет. Сила удара рассчитана не правильно, и потому голова жертвы сразу не отделяется от туловища. Иными словами, брак в работе. Нечто похожее, произошло и в работе Длинного.
Узнав, что майор жив, а Длинный ранен, полковник приказал своему второму помощнику, добить раненого агента. Он поджидал Длинного внизу в машине, возле дома, в котором жил Туманов.
Ефимцев не любил иметь дело с идиотами. Только куда ж от них денешься, когда они кругом. Даже лейтенант Осипов оказался из их десятка.
Вечером, когда Ефимцев был еще на работе, ему на сотовый позвонил Рустам Мамедов и затребовал немедленной встречи.