Он сидел в машине с торца соседнего дома. А увидев ее, сразу завел мотор. Нельзя было дать ей уйти. Злился на Бородатого за то, что тот выпустил девчонку. "Ментам сообщить может, лярва! Ах, Пашка".
Других машин поблизости не было.
Лерыч стремительно подъехал, едва не отдавив девушке ноги. Но Жанна этого не заметила. У нее было одно желание – побыстрее уехать отсюда и позвонить в милицию. Там убийство.
– Да не волнуйтесь вы так, – попытался Лерыч успокоить девушку, подгонявшую его. – Сейчас поедем. Один момент. – Он улыбнулся своей коварной, обворожительной улыбкой.
С левой стороны возле сиденья лежал пакет с марлевым тампоном, смоченным эфиром.
"Подожди, девочка, не ерепенься. Сделаешь пару вдохов, и никакая ментовка тебе будет не нужна".
Лерыч опустил вниз левую руку, стянул с пакета резинку.
– Чем это у вас пахнет? – В этой нервозной суете она поначалу не разобрала, потянула носом. – Эфир! – Кажется, она что-то заподозрила, последнее слово выкрикнула. Но было уже поздно.
Лерыч схватил Жанну за волосы, сунул лицом в пакет.
Она вскрикнула от страха, от боли. Широко раскрывая рот, вдыхала эфирный запах. И вот уже глаза девушки затуманились. Она пыталась вырваться, пыталась крутить головой, но Лерыч не отпускал ее, крепко вцепился в волосы.
– Дыши, лярва! Ну же. Еще, еще!
Точно повинуясь ему, Жанна глубоко дышала, и в какой-то момент почувствовала невесомость, ощутила себя легким перышком, медленно опускающимся в глубокую бездну. И вдруг отключилась.
Лерыч быстро положил пакет на прежнее место, надев на него резинку.
Паша вышел из подъезда.
– Садись скорей. Надо сматываться, – крикнул Лерыч, чтобы Бородатый поторопился.
Паша запрыгнул в машину на заднее сиденье, увидел девушку.
– О-о, она, – произнес он с некоторым удивлением. – Она приходила…
– И ты не мог ее сделать там, в квартире, – прозвучало как злой укор.
Паша огрызнулся:
– Не мог. Она убежала. А ты велел мне забрать все это, – показал он целлофановый пакет, набитый деньгами и золотом.
– Ладно, уймись, Паша. Все нормальненько. Вот она, девчонка, с нами. На ней тоже побрякушек полно. С собой ее возьмем.
– Лерыч, может, хватит? Не надо больше трупов, а? Она ведь нам ничего не сделала, – попросил Паша, но в голосе его проскальзывала неуверенность. Знал, что решающее слово все равно за Лерычем.
– Заткнись, падла! Распустил слюни. На тюремные нары хочешь? Соскучился по баланде?
– Ничего я не соскучился, – возразил Бородатый, но голос его прозвучал, как писк младенца.
– Сидит тут, хавальник раскрывает. Она собиралась звонить ментам… А потом, ты же знаешь, как я люблю молодых девушек…
Паша позволил себе усмехнуться.
– Мучить, издеваться над ними – вот что ты любишь, – сказал он, ожидая взрывной реакции приятеля, но тот заговорил на удивление спокойно:
– И это тоже. Агония смерти – вот настоящий кайф, который возбуждает меня по-настоящему.
– Ты, Лерыч, псих! Ты – ненормальный! Понимаешь это?
Лерыч надрывался от смеха.
Ее труп Лерыч бросил в глубокий подпол. Не хотел утруждать себя выкапыванием могилы. Да и ни к чему это, когда строители уже несколько раз вешали на дверь листок бумаги с предупреждением, что через несколько дней последний деревянный дом на улице пойдет под снос и жильцов просят подготовиться к выселению.
Убийца Лерыч ездил по вокзалам, высматривал одиноких молодых женщин, на которых было много золотишка. Он сочетал удовольствие с материальным благом, которое давало золото.
Все эти женщины или куда-то уезжали, или, наоборот, приезжали. Риск был минимальный. Дорога списывала все. Уехали. Приехали. Время играло на руку убийце. А ментам таких искать сложно.
Главное, уговорить их сесть в машину, а еще – не мозолить людям глаза на одних и тех же вокзалах. Но здесь Лерыч соблюдал предельную осторожность. Машину старался ставить подальше от вокзала и тщательно выбирал жертву, приглядываясь к ней, прежде чем подойти. Промахов у него не было.
Стоило отъехать, в ход шел тот самый пакет с марлей, пропитанной эфиром. Несильный удар ребром ладони по горлу, и обреченная жертва на какой-то миг теряла способность к сопротивлению. И тут Лерыч доставал пакет. Придерживая жертву за волосы, прислонял пакет к лицу и заставлял ее дышать.
Эфир оказывал нужное воздействие, и уже спящую жертву привозили в дом, где после зверских мучений, которыми наслаждался Лерыч, она попадала в подпол.
Мать бородатого Паши не видела этого. Ее предусмотрительно запирали на ключ. Лерыча она боялась с момента его появления в доме. "Не похож он на солдата. Глаза у него волчьи, злые", – подумала она тогда и сказала об этом сыну. И Паша сразу не нашелся, что ответить ей.
– Мы вместе сидели. Но ты лучше не спрашивай ничего у него. Не забивай себе голову. Он мужик резкий, – сказал Паша, жалея мать. Переживать теперь будет. Ведь все она понимает. Материнское сердце подсказывает, какая ее сыну выпадает дорога. Эх, дурак. Дурак! Ну зачем дал адрес? Сам подписался.
– Но я боюсь его. Он страшный человек. У него лицо убийцы, – сказала мать шепотом.
Паша на это не ответил, и она поняла: сын боится этого нежданного гостя.
Но как-то раз она сумела выйти из комнаты.
– Скажи, Павел. Я вчера видела, вы девушку привезли…
– Молчи, – испуганно зашипел Паша на мать. – Ничего не говори, чтобы он не услышал, – оглянулся он на комнату, в которой спал Лерыч. – И запомни, ты ничего не видела. Сиди в своей комнате. Как нам дадут квартиру за этот дом, мы уедем.
– А он? – прошептала мать озабоченно. – Он с нами поедет?
– С чего бы это? Нет. Не поедет. Он будет сам по себе, – поспешил заверить Бородатый, хотя до конца не верил в это.
Глава 20
Лерыч долго смотрел на фотографию девушки, которую Паша забрал у Борисова вместе с бумажником.
– Красивая деваха, – заключил Паша.
И Лерыч согласился с ним:
– Красивая. – Он перевернул фотографию, прочитал надпись на обороте, сделанную Кристиной. – Киевский вокзал. Ладно.
Он долго глядел на фотографию Олеськи, а потом аккуратно провел уголком сигареты по ее шее, спросил, увидев, как Паша нахмурился:
– Как она тебе с перерезанным горлом? – И рассмеялся.
Бородатому было искренне жаль девушку с фотки. Попала она к Лерычу…
– Надо будет с ней познакомиться, – многообещающе проговорил убийца и кивнул на комнату, из которой доносился крик новой жертвы. – А пока придется удовлетворить аппетит с этой лярвой.
В комнате на окровавленном матрасе лежала девушка, привязанная за руки и ноги к спинкам кровати.
– Наша гостья очухалась. Хочешь ее трахнуть? – Лерыч достал опасную бритву, протянул Бородатому. – На. Ну чего ты? Возьми. Иди к ней. Она ждет смерти.
Паша отшатнулся от Лерыча.
– Что ты, Лерыч?
– Валентин! – во всю глотку заорал Лерыч, напоминая свое новое имя. – Меня зовут – Валентин! Мразь! Запомни. И смотри не проболтайся своей матушке. А теперь иди отсюда и не мешай мне.
Он стал раздеваться. Брюки, рубашку бросил на пол. Снял трусы, оставшись голым. Но в комнату к девушке вошел не сразу. Открыв дверь, остановился.
Паша посмотрел в образовавшуюся щель, увидев девушку. Она билась в истерике на окровавленном матрасе.
Лерыч обернулся, посмотрел на Бородатого и улыбнулся.
У Паши от этой улыбки побежал по спине холод.
Лицо Лерыча в этот момент было страшным.
– Ты хочешь посмотреть на любовную агонию смерти? – со злостью спросил он.
Паша замотал головой.
– Тогда иди отсюда и не мешай. – Лерыч вошел и плотно закрыл за собой дверь.
Паша словно прилип к табуретке. Пил водку стакан за стаканом, но хмеля не чувствовал.
Из маленькой комнаты слышались душераздирающие крики несчастной и блаженный хохот Лерыча, переходящий в стоны удовольствия.
Паша зажал руками уши. "Маньяк! Чертов псих. Убийца!"
Он не помнил, сколько времени просидел так. Увидел, как открылась дверь и из комнаты вышел голый Лерыч, весь перемазанный кровью. Он подошел к столу, сел на табуретку, налил целый стакан водки.
Руки у него дрожали. Видно, возбуждение еще не прошло.
В комнате было тихо, но Паше все еще казалось, что та девчонка кричит, зовет на помощь. Но заглянуть туда он боялся. Тоже выпил водки.
Лерыч положил на стол кольцо, перстень, серьги и цепочку – то, что снял с убитой.
– Надо будет там кровь замыть, – сказал он и посмотрел на Бородатого тяжелым взглядом, от которого Паша съежился.
– Я все сделаю.
Лерыч кивнул и пошел отвязывать труп девушки от кровати.
– Не хочешь ее, пока теплая? – послышался его чуть возбужденный голос.
И опять Паша точно прилип к табуретке.
"Вот навязался на мою голову. Сволота!" – подумал Паша и кое-как поднялся с табуретки. На ватных ногах пошел за водой. Принес ведро горячей воды и тряпку и вошел в комнату.
Девушка лежала на кровати с вытаращенными глазами. Отвязанные руки бессильно свесились вниз. По левой руке медленно тек ручеек крови, стекал с пальцев на дощатый пол.
Рот от боли перекошен. Перед смертью в мучениях она откусила себе кончик языка.
Глубокий, от уха до уха, разрез на шее еще кровоточил.
Паша почувствовал, что у него кружится голова.
"Дышать! Тут нечем дышать!"
В комнате было невыносимо душно. Пахло свежей кровью, потом.
Лерыч копошился с веревками, развязывая девушке ноги.
– Ты чего? – недоуменно спросил он, заметив, что Паша качнулся, судорожно схватился рукой за спинку кровати.
– Ты бы форточку открыл. Дышать тут нечем.
– Форточку? – как бы удивился Лерыч. – Можно и открыть. Если ты хочешь…
Паша посмотрел на него. Показалось, Лерыч как будто наслаждается таким обилием крови.
Паша плеснул из ведра на пол воды. Стал тряпкой замывать кровь, а в голове все еще стоял вопль этой девушки.
Лерыч как ни в чем не бывало поднял с кровати труп жертвы и, шлепая босыми ногами по половицам, потащил его в подпол.
– Если б ты видел, – сказал он, вернувшись затем в комнату. – Она такой кайф словила перед смертью. Так лихо подмахивала мне. Зря ты отказался, Пашка. Ох, зря. Много потерял.
Бородатый будто не слышал, водил тряпкой по дощатым половицам, посыпая щели стиральным порошком.
Все должно выглядеть как случайное знакомство. Так думал Лерыч, собираясь встретиться с молодой любовницей председателя совета федерации спорта.
Они с бородатым Пашей выследили, по каким дням Борисов приезжает к ней, и первоначально решили завалить председателя у нее в квартире. Но потом Лерыч передумал, он уже знал, что девчонка эта от него не уйдет.
К тому же фотография, найденная в бумажнике Борисова.
Что-то Лерычу во всем этом показалось подозрительно. Прикончить ее не составляло труда. Но общение со своей будущей жертвой доставит ему большое удовольствие. Она будет разговаривать с ним, смотреть на него, целовать его и не подозревать, что спустя какое-то время он прикончит ее, как прикончил многих других.
Такая игра ему нравилась.
Он приехал к ее дому на автобусе и долго дожидался, когда, наконец, она сядет в машину.
"Самое лучшее – попросить ее подвезти. Она каждый день мотается в центр. Вот я и прокачусь с ней до Комсомольской площади", – решил он. Во всяком случае, проследить за ним в районе трех вокзалов она не сможет, даже если и захочет.
Увидев, что девушка села в машину и сейчас выедет со двора, Лерыч встал с вытянутой рукой, не давая ей проехать. С места не сойдет, пока она не остановится.
И Кристина остановилась. С ней Лерыч доехал до метро.
Он умел нравиться женщинам. И с Кристиной все получилось легко. Девочка оказалась слабой на деньги и на передок. Избаловал ее любовничек, Борисов. Сам на тот свет отправился, а девчонка затосковала по красивой жизни. Неглупая, не прочь заиметь нового любовника, лишь бы спонсировал ее. А Лерыч не против. Она-то, дуреха, не знает, что ненадолго все это.
Уговорил ее Лерыч встретиться вечером. И вот начало знакомству было положено. Хотя встреча получилась и не такой, как о ней думала Кристина. Не знала глупая девчонка, что судьба спасает ее от гибели. Но и до Кристины очередь дойдет.
Несколько вечеров подряд Лерыч на машине приезжал к Ярославскому вокзалу, ставил машину на стоянку и шел в Рязанский переулок.
Он уже знал: ровно в десять вечера директриса магазина, темноглазая толстушка, похожая на армянку, уезжает домой. Он даже знал, сколько золота она на себе носит. И выбор убийцы пал на нее.
Лерыч, раздевая Кристину, то и дело смотрел на часы и мысленно был не здесь, в ее квартире, а рядом с пухленькой директрисой.
Было половина десятого, и убийца спешил.
"Ладно, девочка, – подумал он про Кристину без сожаления. – Придется убить тебя в следующий раз".
Извинившись перед Кристиной за несуразность ситуации, он ушел, думая о том, как побыстрее добраться до Ярославского вокзала. Вечером гаишников как собак. На каждом перекрестке торчат.
И вдруг на выезде со двора черт ему подкинул этого рыжего парня на белой "восьмерке".
Лерыч проклинал водителя "восьмерки", перегородившего ему выезд. На том самом месте, где он только сегодня остановил Кристину. Прямо роковое место.
По выражению лица рыжего крепыша он понял, что просто так тот не отстанет, и вздохнул.
"У-ух, невезуха. Споткнулся я на этой девке. Это ведь он сидел в тачке, когда я сюда приехал. И сейчас… Уж не пасет ли меня этот гад?" – подумал убийца и сунул руку в карман, где лежала опасная бритва.
– В чем дело? – спросил он, и голос его показался рыжему Саньку невежливым.
Тот открыл дверцу, пренебрежительно плюнул Лерычу под ноги, едва не попав на ботинки.
"Если он пылкий влюбленный – плохо дело. Без мордобоя не обойдешься", – подумал Лерыч и вознамерился кончить все по-хорошему.
– Ты к Кристине приезжал?
Лерыч вздохнул. "Нет. По-хорошему здесь не получится".
– А тебе что за дело? Ты ей – муж? – с ехидством спросил Лерыч, прекрасно зная, что девушка не замужем. А еще он знал, что у нее нет постоянного любовника, который бы вот так пер внаглую. Какие права на нее у рыжего?
– Слушай сюда, дохляк, – рявкнул рыжий, даже не вылезая из машины. Разговаривал по-барски. Открыл дверцу, развалился на сиденье.
Лерыч почувствовал, как все тело наливается ненавистью к рыжему.
– Слушай сюда! Я спрашиваю – ты отвечаешь.
Лерыч оскалился в улыбке.
О, если б рыжий знал, что означала эта улыбка. Она отвлекала рыжего, расхолаживала, в то время как убийца готовился для удара. Он старался не раздражать рыжего. Скорее наоборот. Убийца хотел казаться по-свойски нормальным, с понятием. Видел, с кем имеет дело.
– Понял я. Не понтуй только, – сказал он рыжему.
– Чо? Я – понтую? – Рыжий напрягся. Хороший удар левой по зубам дохляку он сможет сделать, не вылезая из машины. Больно надо ноги топтать.
Рыжий недооценил Лерыча, и боксерские навыки его на этот раз не пригодились.
Лерыч в одно мгновение сделал резкий выпад вперед, и острое лезвие опасной бритвы коснулось шеи рыжего боксера.
Он так и не понял, что произошло.
Обезумевший взгляд заметался во все стороны. Руки судорожно вцепились в руль.
На этот раз удар у Лерыча оказался настолько молниеносным, что лезвие бритвы даже не испачкалось кровью.
Лерыч сложил бритву и убрал в карман. И закрыл дверцу "восьмерки".
– Ну бывай, покойничек, – сказал на прощание умирающему рыжему и быстро пошел к своей машине.
Ему пришлось объехать дом, чтобы выбраться на проезжую часть.
Машину, как и в прошлые разы, Лерыч оставил на стоянке возле Ярославского вокзала. Сунув в руку охраннику стольник, сказал:
– Присмотри, чтоб выезд не загородили. Я на часок отойду. Свидание у меня тут с одной цацей.
Охранник понимающе улыбнулся. Сам был любитель гульнуть от жены. Но регистрировать бежевую "двушку" в журнале не стал. Добряк водитель через час уедет, и начальство не узнает, что бежевая "двушка" была на стоянке. А стольник на дороге не валяется.
Лерыч увидел ее выходящей из магазина и подумал: "Ну что, толстушка, готова ты умереть?" Пошел ей навстречу. Шел и смотрел ей в глаза.
Было еще не так темно. Но переулок к десяти часам оказался почти безлюдным.
Прошли два бомжа с мешками, набитыми бутылками, и свернули к Ярославскому вокзалу.
Директриса брезгливо поморщилась. От них разило отвратительным запахом. Оглядываясь на вонючих бомжей, заспешила скорее пройти, и тут столкнулась с Лерычем.
– Извини… – она не договорила.
Лерыч схватил ее под руку, приставив бритву к горлу.
– Тихо, милая, тихо, – змеей прошипел он, в то же время зловеще улыбаясь.
Она не сразу поняла, что происходит, но красивое лицо ее вмиг побледнело.
– Веди себя хорошо, толстушка, – хихикнул Лерыч.
– Что вам нужно? – дрожащим голосом спросила она и сделала слабую попытку вырваться.
Но Лерыч еще сильней сжал ей локоть.
– Я же тебе сказал… – опять зашипел он, на этот раз без улыбки. – Чертова кукла. Тихо. Или я перережу тебе горло.
– Но… – Она попыталась что-то возразить и даже повернула голову, посмотрела на светящиеся окна своего магазина.
– Никаких "но", сука! Ты идешь со мной. Поняла?
Теперь она уже не сопротивлялась. Стала податливой.
– Да, я поняла. Я все поняла…
Убийца похвалил ее:
– Молодец. Послушная девочка. – И подтолкнул с тротуара, чтобы перейти через дорогу туда, где возле забора стояли три контейнера с мусором.
От огромного раскидистого ясеня, растущего возле забора, падала тень и накрывала мусорные контейнеры так, что с противоположной стороны переулка было не видно, что происходило здесь.
Прислонившись спиной к забору, под этой тенью, женщина зашептала, принимая Лерыча за насильника:
– Ну, что теперь?
Он улыбнулся и, приблизившись к ней, как вампир облизал ей шею.
Она кокетливо отстранилась. Красавицей она не была, но умела возбудить мужчину.
Увидев его протянутую руку, она решила, что он хочет погладить ее гладкую шею. Заметила в его глазах возбуждение.
– Какая у тебя красивая шея, – произнес он подрагивающим голосом. Глаза его светились демоническим блеском, его возбуждение передалось и ей.
В конце концов, может, это и романтично – отдаться мужчине вот так, на улице у забора. До сих пор ей приходилось иметь дело с культурными людьми и только в постели. А чтоб вот так грубо, по-мужицки…
От удовольствия она даже закрыла глаза.
И вдруг почувствовала, как что-то обожгло ей шею. В возбуждении не ощущала боли. Только ожог. От уха до уха. И удивилась, открыв глаза, как быстро шелковая белая кофточка с жабо окрасилась кровью.
В это время из магазина вышел высокий парень. Увидев ее машину, позвал:
– Алевтина Вадимовна!
И она захотела крикнуть, чтобы он услышал, пришел на помощь, широко раскрыла рот и захрипела, захлебываясь кровью. Качнувшись, повалилась на землю, рядом с мусорным контейнером.
А парень потоптался возле машины директрисы и опять ушел в магазин.
Лерыч видел, как мелькнула его широкая спина в окне.