Грек посмотрел на женщину с непониманием и она объяснила:
– Я это к тому, что в ней, после смерти Валентина Ивановича никто не живет.
– Так может сюда кто-то из его родственников приходит? – поспешил задать вопрос Грек, чем в некоторой степени сбил Марию Павловну с первоначальной мысли, когда она хотела ответить на вопрос подполковника.
Сам Туманов глянул на Грека не одобрительно, как бы давая понять, что тому не стоило спешить и лезть с расспросами. Всему свой черед.
– Да вроде, нет. Один раз, правда, уже после смерти Валентина Ивановича, я слышала что в квартире кто-то есть. Было это ночью. Честно говоря, хотелось спать и я не стала прислушиваться. И вообще, я наушничать не люблю, – хитро прищурилась женщина. – А в этот раз и прислушиваться было не надо, – сказала она, поглядев на Туманова и давая ответ на его первоначальный вопрос. – Я услышала тут голоса. Мужской и женский. Дело, конечно не мое. Может это и родственники Валентина Ивановича. Потом голосов уже было не слышно, но в квартире все равно кто-то находился. А ночью и вовсе тут началась какая-то возня. Потом стрелять начали. Я так перепугалась. Знаете, до утра потом не спала.
Федору Туманову показалось, что-то Мария Павловна не договаривает. И он подумал, что наверняка, она не только подслушивала, но и подглядывала в дверной глазок. Вряд ли бы она не воспользовалась такой возможностью. И подумав об этом, подполковник не упустил спросить:
– А вы случайно, – сделал он на это слово ударение, – ничего такого подозрительного не видели?
– Видела, – голос у Марии Павловны зазвучал тише. – В половине третьего ночи, смотрю, у Валентина Ивановича дверь открывается и оттуда выходят двое мужчин. Один-то ничего, вышел нормально, а вот второй шатается как от ветра и за грудь держится.
– Даже так? – Федор сделал вид, будто очень удивлен услышанным.
Мария Павловна кивнула и добавила к только что сказанному:
– Самостоятельно передвигаться он не мог. Вышел, схватился за периллу и чуть не упал. Вовремя его тот второй подхватил. Он и помог ему выйти из подъезда.
– Понятно, – задумчиво произнес Туманов. – Ранен он был.
– Ранен или нет не знаю. Но выглядел плохо, это сразу видно.
– Они о чем-то разговаривали? Может вы слышали? – спросил Туманов, не сомневаясь, что эта женщина в любопытстве не упустит своего.
На этот раз на лице Марии Павловны отразилось разочарование.
– Ну много мне услышать не удалось, – сказала она, не скрывая сожаления. – Наверное, основной разговор между ними происходил тут в квартире. Но когда они вышли на площадку, тот, которого шатало сказал – не могу. А второй подхватил его и говорит – держись, надо уходить. И ушли.
– А женщина? – спросил Грек, вспомнив про женский голос.
Мария Павловна уставилась на него.
– Какая женщина? Разве я говорила про женщину?
– Ну вы же сказали, что слышали здесь голоса: мужской и женский, – напомнил Грек.
– Голоса слышала. Но куда та женщина делась, знать не знаю. Да и надо что ли мне это, подслушивать? – возмутилась она.
Грека такой ответ не удовлетворил. Он хотел еще о чем-то спросить Марию Павловну, но его опередил подполковник Туманов. Заметив, как у соседки вдруг резко портится настроение, что впрямую может отразиться на ее откровенности, он поспешил сказать:
– Одну минуту. Если можно поподробней о тех двоих. Вы их лица разглядели?
– Ну не так чтобы уж очень. В глазок много не разглядишь. А потом тот, которого шатало, голову наклонил. Второго… тоже не особенно хорошо. Лицо как лицо. Ничего примечательного. Он когда вышел, закрыл дверь на ключ и сразу кинулся поддерживать этого, ну который шатался.
Туманов кивнул, что понимает и потому не требует дополнительных объяснений. Ясно было, что человек тот раненый. Ведь Фомин стрелял в него и кажется, удачно. Сейчас подполковника интересовало другое: как они уходили отсюда, наверняка, их ждала машина. И вот о ней он и спросил Марию Павловну.
– Да. Была машина, – охотно подтвердила Мария Павловна. – Такая как у Николая Петровича, – указала женщина на своего гостя, который уже начал скучать и вместо того, чтобы наблюдать за действиями сотрудников милиции, пялился на журнал, с обложки которого ему улыбалась красотка с голыми сиськами.
– Какая у вас? – спросил Туманов. На этот раз вопрос предназначался непосредственно самому Николаю Петровичу и потому тот с нескрываемым разочарованием отложил журнал в сторонку.
– У меня "Жигуль", четверка. Удобная, знаете ли, вещь. Я на ней на дачу езжу, так целый салон забиваю цветами, – пустился он в объяснения, которые ровным счетом никому были не интересны. Разве что его подруге Марии Павловне.
– Только цветом другая, – дополнила за своего гостя Мария Павловна. – У Николая Петровича – белая. А у них машина была темного цвета. Я точно не разглядела. Там где она стояла, темно было, может красная или синяя, но уж точно не белая.
Увидев, что Ваняшин подобрал с пола из-подстола какую-то бумажку и разглядывает ее, Грек подошел к приятелю:
– Леш, это чего такое у тебя?
– Билет.
– Какой еще билет? – В голосе Грека слышалась раздражительность. Он не поленился на коленках облазил все комнаты заглядывая под диваны и кровати, а Ваняшин все ковыряется с содержимым чемодана.
– На поезд.
– И чего дальше? – уставился Грек на приятеля Ваняшина, собираясь хорошенько отчитать того, чтобы не зацикливал внимания на таких пустяках.
– Леш, по-моему ты не делом занимаешься, – сделал он всего лишь одно замечание Ваняшину. При посторонних отчитывать лейтенанта не хотелось.
– Да ты посмотри на пункт назначения, – не унимался Ваняшин.
Грек взял билет, глянул, и тут же его лицо приняло очертания некоей задумчивости. Он достал из папки тот билет, который откопал в мусорном ведре в квартире Житоревой. Эти два билета были разными по цвету, но их объединяло одно – пункт назначения. Город Рязань.
– И в самом деле, – призадумался Грек, по привычке почесав за ухом.
Можно было бы посчитать простым совпадение, что в двух разных квартирах оказались два билета, на которых стоял один и тот же пункт назначения, если бы не события уместившиеся в рамках уголовного дела. Они все были как-то связаны между собой. И эта мысль утвердилась после того, как придя утром на работу, опера узнали о внезапной смерти Житоревой. Сводку о вчерашнем происшествие Грек взял у оперативного дежурного и сразу же припустился в кабинет к Туманову.
Подполковник сидел за столом, когда Грек вошел и положил перед ним распечатку.
– Что это? – спросил Туманов, не скрывая недовольства по поводу бесцеремонности Грека. Только он может вот так оторвать от дела.
– А вот почитай, – кивнул Грек, усаживаясь на стул напротив и по привычки вытаскивая из пачки подполковника сигарету.
Старлей Ваняшин пыхтел за компьютером. Когда Грек вошел, он даже не оторвал взгляда от монитора, что в какой-то степени усатому майору не понравилось. Строго взглянув на приятеля, Грек сказал:
– Эй, хакер, оторвись на минуту.
Ваняшин посмотрел.
– Случилось что ль чего? Или ты нас с Николаичем так просто от дела отрываешь?
– Запомни, мой юный друг, – веско заметил на это Грек. – Сан Саныч просто так ничего не делает. А это, – указал он на распечатку, которую подполковник Туманов взял в руки, – если хочешь, хроника событий.
– Каких еще событий? О чем ты? – спросил Ваняшин.
Грек хмыкнул.
– Помнишь, вчера мы заходили проверять квартиру, где до своей смерти девушка с именем Анжела снимала частную? – на этот раз вопрос последовал от Грека и предназначался он конкретно старшему лейтенанту Ваняшину.
– Ну помню и что с того?
– А вот и то, что после нашего разговора гражданка Житорева, вдруг внезапно погибла.
– Да ладно, – Ваняшин в некоторой степени был удивлен скоропостижной смертью. Что касаемо Грека, то он был крайне доволен произведенным на лейтенанта впечатлением.
– Чего тут ладить, когда факт говорит сам за себя. Дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом, – сказал Грек и на этот раз посмотрел не на Ваняшина, а на подполковника Туманова.
Федор Туманов сидел с мрачным лицом, а Грек терпеливо ждал, пока подполковник хоть что-то скажет.
– Ну и дела, – наконец сказал Туманов.
– Может, случайность? – высказался на это старший лейтенант Ваняшин. – А от нее как известно никто не застрахован. Идет человек по улице и вдруг откуда не возьмись машина. Такое ведь может быть?
– Не тот случай, – отрицательно покачал головой Грек, при этом улыбнувшись, и глядя в его хитрющую черноглазую физиономию, у Федора Туманова с Ваняшиным не осталось и капли сомнения в том, что усатый их приятель сказал им еще не все.
– У тебя что-то еще есть? Так поделись с нами, чего там накопал, – Федор Туманов решил надавить на Грека и не дожидаться, пока тот созреет для откровенности.
– Есть, – уверенно кивнул Грек, притушив докуренную сигарету. – Ты лицо Житоревой хорошо помнишь? – спросил он в свою очередь у подполковника. – Тогда скажи, насколько она выглядит?
– Ну явно на пятьдесят с лишним, – ответил Федор Туманов, пока плохо понимая к чему такой в некоторой степени нелепый вопрос. Ведь Грек тоже видел Житореву и сам должен понимать, что на молоденькую та не тянет.
– Правильно, не тянет. А тянет она на пятьдесят с лишним. Я бы сказал, ей уже под шестьдесят. Так?
– Ну, так, так, – Ваняшин проявлял нетерпение. – И что дальше-то?
– А то, Леша, что по паспорту, она оказывается шестьдесят пятого года рождения. То есть на сегодняшний день ей тридцать пять лет. Сечете?
Ваняшин к сказанному майором Греком отнесся скептически.
– Подумаешь, может, у нее жизнь была тяжелая. Вот и постарела не по годам, – сказал он, кажется, намереваясь убедить подполковника Туманова в том, что Грек в своих рассуждениях глубоко ошибается.
С такой постановкой Сан Саныч мириться не собирался, поэтому поспешил сказать:
– Насчет жизни, ты Леша, прав. Жизнь у нее была очень тяжелая, потому что это никакая не Житорева…
На этот раз даже подполковник Туманов проявил несдержанность.
– Где это ты накопал такое? Сведения верные? – спросил он.
Грек позволил себе улыбнуться.
– Да верней быть не может, – важно ответил он и добавил: – Я обратился в паспортный отдел по месту прописки Житоревой. И оттуда пришел факс. Вот настоящая Житорева Тамара Павловна, – показал он лист бумаги на котором была изображена фотография сравнительно молодой женщины. Глядя на ее лицо нетрудно было понять, что между ней и той, которая выдавала себя за Житореву нет ни малейшего сходства.
– Н…да, – произнес Федор Туманов. – Но если это не Житорева, то кто же она на самом деле.
– На самом деле она – Лыскова Валентина Дмитриевна. Ее погоняло – баба Гора, – сказал Грек.
– Баба Гора посередь двора. Спереди вилы, сзади метла, – пошутил Ваняшин. Но его шутка оказалась неуместной, потому что подполковник Туманов и майор Грек были настроены весьма серьезно. И понимая, что высказался не по делу, старлей сказал как бы в оправдание:
– Нет, а она и вправду похожа на гору. Высокая, здоровая.
– Это все? – спросил Туманов у Грека, выждав пока Ваняшин закончит. Заметил, Грек хотел еще что-то сказать, но Ваняшин влез со своей прибауткой ни к месту.
– Есть еще кое-что, – с важностью сказал Грек. – Последний свой срок Лыскова отбывала за убийство, кого бы вы думали? Ни за что не догадаетесь. – Он посмотрел сначала на Туманова, потом на старшего лейтенанта Ваняшина и понял, что приятели опера и в самом деле не догадаются и не стоит тратить время попусту и он продолжил: – Чернова Валентина Ивановича.
– Того самого, в чьей квартире мы вчера вечером были? – удивленно спросил Ваняшин.
Грек с улыбкой кивнул.
– В той самой, Леша, – сказал он и замолчал, уставившись на старшего их группы, подполковника Туманова и замечая, что тот удивлен не меньше старшего лейтенанта Ваняшина. Только более сдержан.
Федор закурил и не успел он положить пачку на стол, как та пошла по рукам: сначала попала к Греку, потом к Ваняшину.
– Ну что ж, – произнес Федор Туманов после долгого молчания, – Между всеми событиями просматривается некая взаимосвязь. Это уже кое-что.
– А кое-что, это уже неплохо, – улыбнувшись, заметил на это Ваняшин. – Хотя и не понятно.
– Что именно? – спросил майор Грек. Ему тоже было многое не ясно, но он решил узнать, совпадают ли его мнение с мнением Ваняшина.
– Ну например, связь Житоревой…
– Лысковой, – учтиво поправил приятеля Леху майор Грек.
– … связь Лысковой и некой Малевич Анжелой Викторовной. Что их объединяло?
– Может жилье? – высказал свои соображения Грек. – Приехала Малевич в Москву на заработки, а жить негде. Вот Лыскова и поселила ее, – договорить майор не успел.
– В квартире Житоревой? – спросил с усмешкой Ваняшин. – Не логично.
– Чего тебе не логично? – нахмурился Грек, уставившись на приятеля своими черными как угольки глазами.
– Да сам посуди. Лыскова совершает побег. Приезжает в Москву и живет по чужим документам. Но живет не в квартире Житоревой, где ее могут увидеть соседи, а где-то еще. А в квартиру Житоревой она селит Малевич Анжелу Викторовну. Вот – добрая душа.
Грек нахмурился еще больше.
– Ты зря иронизируешь, лейтенант, – заметил он строго, но Ваняшин только рукой махнул, на его замечание. – Может ей деньги были нужны, вот и пустила квартирантку. Жить-то ей надо на что-то. Сама в бегах. На работу не пойдешь устраиваться. – Грек упрямо стоял на своем, не желая Ваняшину уступать. И это противостояние могло продолжаться до бесконечности, пока не вмешался Федор Туманов, сказав:
– Подожди, Грек. Лешка кое в чем прав.
Грек скривил губы в ухмылочке. Сейчас он в отношении Ваняшина был настроен враждебно. Его не покидала уверенность, что приятель Леха глубоко ошибается, только не хочет в этом публично признаваться. И он решил поддеть его, сказал:
– Еще бы. Леша Ваняшин у нас – молодое дарование. Гений сыска.
– Не обзывай, – Ваняшин сжал здоровенный кулачище и поднес его к самому носу Грека.
– Ты мне свою кувалду под нос не суй, – взвизгнул Грек, отодвигаясь. – Критику-то ты, я смотрю, не выносишь.
– Все. Хватит трепологии, – Федор Туманов хлопнул ладонью по столу, зная что эта словесная перепалка между Греком и Ваняшиным может продолжаться до бесконечности. – Давайте по существу.
Грек с Ваняшиным приумолкли, наблюдая за тем, как подполковник встал из-за стола, подошел к окну и открыл форточку. Потом вернулся и сел на свое кресло на вертящейся ножке. Греку тоже нравилось сидеть на нем, но делал он это в отсутствие подполковника.
Туманов сел в кресло, крутанулся на нем и открыв сейф, достал из него папку, на которой было написано – уголовное дело. Еще там стоял номер.
Грек с Ваняшиным сидели по разные стороны стола, притихшие. Подполковник положил между ними посередине взятую из сейфа папку.
– Вот это уголовное дело, заведенное по факту гибели девушки, которой мы до сих пор даже не можем установить личность. Документов при ней не было. Заявления о пропаже никто не подавал.
– Но на билете есть фамилия… – начал Грек, но Туманов на этот счет имел другое мнение, как ему казалось более резонное.
– Билет можно купить и на фамилии Иванова, Петрова, Сидорова. Другое дело, кто по этому билету поедет. Понимаешь мою мысль?
Грек кивнул, хотя и был уверен, что билет который он нашел в мусорном ведре в туалете у Лысковой, принадлежит именно той убитой девушке.
– Хорошо. Но тогда скажи, откуда ты знаешь, что по нему ездила именно она да еще в этот город… – запнулся Федор, подзапамятовав название пункта назначения указанного на железнодорожном билете.
– Рязань, – подсказал Грек.
– А если туда ездила не она, а Лыскова? – высказал сомнения подполковник, наблюдая за тем, как Грек отреагирует на это.
– Погоди, Николаич, – возразил Грек. – Но ведь на билете фамилия – Малевич…
– Правильно, – кивнул Туманов. – Но нам все надо выяснить точно. Узнать кто покупал этот билет, – легонько рубанул подполковник ребром ладони по столу один раз и потом еще. – Кто по нему ехал в поезде. Понимаешь? Нам нужна точность, а не догадки. Поэтому, займись этим билетом. Выясни все. От и до.
– Ладно, – ответил Грек и в голосе его отнюдь не слышалось боевого настроя.
– А ты, Леша, – обратился Туманов к старшему лейтенанту Ваняшину, – выясни все об этой Малевич. Кто она такая эта Анжела Викторовна, откуда. И самое главное, действительно ли убитая – Малевич. Одним словом – займись ею.
Ваняшин согласно кивнул. В отличие от Грека, поручение старшего группы, он воспринял с большим энтузиазмом.
Грек покосился на него и тихонько вздохнул, позавидовав его молодости и прыти. Когда-то и он был таким молодым и горячим. Молодость ушла, а горячка хоть и сохранилась, но уже была не та, и Сан Саныч Грек все чаще стал задумываться о покои. И когда в очередной раз заикнулся о пенсии, Леха Ваняшин спросил его:
– Чего ты на пенсии делать будешь? В окно таращиться, как старый дед?
Сравнение со старым дедом зацепило Грека, стареть Сан Санычу не хотелось.
– Мемуары буду писать, – ответил он тогда приятелю.
Теперь, глянув на Ваняшина, Грек подумал о том, что со временем из него и в самом деле получится не плохой сыщик. Ваняшин не ленится, и самое главное мыслит как настоящий сыскарь, и если когда-нибудь Грек и в самом деле возьмется за мемуары, то отведет приятелю Лехе далеко не самое последнее место. Ну а ведущая роль, конечно, будет отведена Федору Туманову. Этот человек рожден быть сыщиком. Для другого он просто не годится. Ну и он, сам Грек. Куда эти двое без него. И так на душе Сан Саныча Грека сделалось хорошо, что захотелось все отбросить в сторону, все заботы, проблемы, которых у каждого из них как и у всякого человека полным полно. Взять бы вот так им и затесаться в кафешку, да посидеть по человечески за кружкой пива.
Подумав обо всем этом, Грек невольно улыбнулся.
– Ты чего, Саня? – не понял Федор Туманов по какому случаю улыбается Грек.
Усатый майор ничего объяснять не стал.
– Да так я, – сказал он.
– А-а, – кивнул подполковник. – Ну если вам все понятно, то принимайтесь за работу, господа офицеры. А я займусь Лысковой, – задумчиво произнес Туманов. – Понятно, что кто-то ей помогал осуществить побег. Другое дело, не понятно зачем и с какой целью. – Он посмотрел на часы и вскочил из-за стола. – Совсем забыл. Полковник Васильков мне велел через час зайти к нему, а прошло уже полтора. Заболтался я с вами, – Федор быстро вышел из кабинета.
Ваняшин пересел за другой стол, на котором стоял компьютер. А Грек сунув в рот сигарету из взятую из пачки подполковника, уселся в его кресло на вертящейся ножке. Выполнять поручение Туманова он не спешил.
– Для начала тут надо все хорошенько обдумать, – сказал он Ваняшину, когда тот напомнил, чем подполковник велел ему заняться. – И вообще, лейтенант, не имейте привычки указывать майору, – шутливо заметил он, раскручиваясь в кресле то в одну, то в другую стороны.
– Как хочешь, – махнул на него рукой Ваняшин.
– Леш, смотри, я как космонавт на центрифуге, – проговорил Грек, раскрутившись в кресле довольно сильно.