Непонятная сила подняла Глорию на ноги. Она была полна решимости тотчас же бежать на крышу, чтобы проверить возможные средства укрытия для лжедухов. Но решимость ее была прервана неожиданным обстоятельством. Неподалеку от места, где она находилась, послышались приглушенные голоса. Глория юркнула в нишу, где смешно топорщился огромный бразильский кактус, оцарапала руки, но успела спрятаться как раз в тот момент, когда в холл вошли Григорий Барчук и Марфа Король.
- Я их завтра же всей командой уволю, - сказала Марфа, опускаясь как раз на ту скамеечку, где только что сидела Глория. - Почивать они, видите ли, изволят! Получая такие бабки. Господи, когда мы избавимся уже от всеобщей "совковости" и пофигизма?
- Да успокойся ты, - примиряющим тоном проговорил Барчук. - Ребята набегались, наволновались. Не каждый день тут такие истории случаются.
- Ой, только не надо, Гриша, их защищать, - недовольно произнесла Марфа. - Эти не бегали. Эти на посту сидели. Задницу отсиживать умаялись - в сон потянуло! От будочника, между прочим, алкоголем несло. Бардак! Не мудрено, что тут второе убийство происходит.
- Ты все-таки склоняешься к тому, что Мушкин не сам упал? - спросил Барчук, и в его голосе послышалась озабоченность.
- Ну, ты же сам слышал, что следователь говорил, - ответила она. - С этой крыши невозможно упасть случайно. Там ограждение очень мощное.
- Да… - вздохнул Барчук. - По-моему, этот следак потолковее первого будет. Слушать умеет, не то, что прежний, царствие ему небесное. Тот только себя слушал.
- Какая разница - толковый, бестолковый, - раздраженно проговорила Марфа. - Сумму ему большую придется отстегивать, чтобы представил дело, как несчастный случай. Завтра Джигу обрадую. Пусть раскошеливается. А то, неровен час, проект вообще приостановят. От нашей прокуратуры всего можно ожидать. Скажут: что-то нечистые дела у вас творятся, не пора ли вам лавочку закрывать.
- Угу… - бормотнул Барчук. - Но ведь так оно и есть. Ты-то сама что по этому поводу думаешь? Ты прости, что я рану бережу… бередю, но кому мешал твой Вениамин? Раньше мне не хотелось тебя об этом спрашивать.
- Кому мешал? Может быть, тебе, - нервно хохотнула Марфа. - Надоело тебе, дорогой, ходить в любовниках, захотел вдове предложение сделать. Но это я так… шутю… прости. Я сама не знаю, Гриша. Веня был непростым человеком, даром что с виду - ангел. Но вот таких врагов, чтобы пулю не пожалели на него, он точно не имел. Он вообще был любимцем публики. И здесь все ребята его любили. И "звездонавты", и съемочная группа. Я же видела. Однако Мушкин до чего-то докопался - это точно. И его убрали.
- Сережа Петров, - сказал Барчук безо всякого выражения. - Потому что Мушкин только до него докапывался.
- Ты сам-то веришь, что Сережа мог убить Вениамина? - вздохнула она. - Да еще таким профессиональным способом?
- Конечно, судя по его внешнему виду, не скажешь, что он профессиональный киллер, - рассмеялся Барчук. - Но ты вообще знаешь, как должен выглядеть профессиональный убийца? Я - нет. Но думаю, что он меньше всего должен походить на злодея.
- Да ладно, что воду в ступе толочь, - снова вздохнула Марфа. - Не наше это дело - убийц искать. Давай уже к нашим проблемам перейдем. Еще бы поспать час-другой не мешает. Чтобы завтра перед нашими гавриками не выглядеть добрыми и любящими родителями.
- А может, хватит фурию перед ними разыгрывать? - сказал Барчук. - Они уже и так поняли, что работать полезно для здоровья.
- Может, и хватит, - сказала Марфа. - Но если я резко сменю маску, это озадачит наших зрителей. Я - злыдня с начала и до конца проекта. Грубая, бессердечная, бесчувственная.
- Почему ты выбрала такую несимпатичную роль?
- Почему несимпатичную? Как известно, роли злодеек более выигрышные, чем роли добродетельных матрон. А вообще… Может быть, потому что в жизни я ужасно мягкотелая, всем все прощаю, даже подлость. Знаешь, я даже убийце Вени, наверное, прощу его злодейство. Во всяком случае, дай мне оружие и покажи убийцу, я не смогу его наказать. Ладно, проехали. Что с завтрашним днем? Кто кого будет кушать для поддержания драматического напряжения?
- Подожди… Думаешь, кто-то завтра будет способен кушать кого-то? - хмыкнул Барчук. - Во-первых, у них еще прежний шок не прошел. Представляешь, кто-то пустил слух, что в пансионате находится маньяк и намеревается расправиться со всеми нами. После Вени следует моя очередь, потом - твоя, потом возьмутся за участников.
- Слух оказался ложным, - проворчала Марфа. - Следующим за Веней оказался совершенно посторонний проекту гражданин. А кто распространил этот слух, случайно не знаешь?
- За источником всех рождающихся слухов проследить абсолютно невозможно. Фантазия у наших ребят гипертрофированная, как ты и мечтала. Творческие личности в них проклюнулись по полной программе, черт их дери!
- Тогда будем культивировать панику, - решительно проговорила Марфа. - Пусть этот слух будет озвучен в эфире. Но тогда… Тогда и гибель Мушкина следует вписать в сценарий. Взятка следаку отменяется.
- Марфа, - недовольно произнес Григорий. - Я как раз хотел тебе об этом сказать. Мне кажется, что зря ты вообще включила криминальный сюжет в сценарий. Мы можем погореть. Смешение жанров - не лучшее изобретение творческих работников.
- Почему смешение? - не согласилась она. - Это расширение горизонтов драматургии нашего проекта и вообще проектов такого рода. Понимаешь, в чем беда всех наших предшественников? Они вольно или невольно создавали или аквариум, или инкубатор, или то и другое в одном флаконе. Реальная жизнь была совершенно далека от того, что происходило внутри студии. Участники шоу находились за плотным, железным забором. Ни один звук, ни один вздох из нее не долетал в эфир. И от этого возникало впечатление полной убогости. Люди в телевизоре, молодые люди - заметь! - вели себя, как заводные куклы. Говорили неестественно, двигались неестественно, радовались, злились, ругались - все понарошку. Ты скажешь: потому что перед ними объективы были установлены? Ерунда! К объективу человек привыкает через сорок минут, если ничего не делает, и через пятнадцать, если занят делом. Это проверено опытом многих. Может быть, потому что они сами по себе были убогими, неразвитыми, глупыми? Тоже чушь - каждый человек интересен. Наши также звезд с неба не хватают. Участники проектов наших предшественников выглядели марионетками, потому что их ставили в искусственные условия. Создавали совершенно неестественные обстоятельства. Им не надо было думать о том, о чем думают люди в реальной жизни. В том числе и артисты. Ведь, кроме того, как они будут выглядеть, как будет звучать их голос, как поставят свет осветители, не собьется ли с ритма подтанцовка, они думают о массе других мелких и крупных житейских вещах. Жизнь артиста не ограничивается репетициями, общением с визажистом и концертами. Она многообразнее и объемнее. И этот объем нужно показывать. Любовь, ненависть, страх, размышления о смысле жизни… Страх не перед сценой или жюри, а перед ужасами жизни. Любви у нас полно, ненависти тоже - все это мы благополучно зафиксировали и красиво обработали. Страха нам не хватало. И работы мысли тоже. И вот появился прекрасный повод, для того чтобы они тоже проявились. Поэтому я и включила в сценарий реальное событие.
- Прекрасный повод? - ужаснулся Барчук. - Ты это серьезно говоришь?
- Можешь считать меня монстром, - грустно хмыкнула Марфа. - Конечно, наша профессия отложила на меня определенный отпечаток. Да, я прежде думаю о деле, хотя скорблю о Вене очень сильно. Но скорбь - это эмоция. Она не должна влиять на качество работы. Какой будет толк оттого, что я буду рвать на себе волосы, рыдать или беспробудно пить горькую?
- Да, конечно… - растерянно пробормотал Барчук. - Но если следовать твоим принципам, то, может быть, лучше если бы ты не скрывала своего горя от ребят, а они, глядишь, и проявили бы сочувствие. Любовь была, страх будет, давай и эту краску человеческого бытия покажем.
- Не терплю, когда меня жалеют, - резко проговорила Марфа. - Пусть я для них так и останусь бесчувственной злодейкой, которая только и думает о том, как бы всех выпихнуть из шоу.
- Как знаешь, - сказал Барчук. - И каков сценарий завтрашней экзекуции?
- Завтра я толкну речь, - сказала Марфа. - И столкну всех лбами. При этом по плану они должны готовить ансамблевые номера. То есть будут собраны в малые группы. Будет и страх, и работа мысли. И нервозность. Посмотрим, как они в таких обстоятельствах смогут работать.
- М-м-м… Сталкивать лбами, я полагаю, ты будешь классическим способом Агаты Кристи. После твоей речи все начнут подозревать друг друга.
- За что я тебя люблю, Григорий, так это за твой проницательный ум, - сказала Марфа. - Но ведь на самом деле даже самому скудоумному мыслителю понятно - преступник находится среди нас. Не было и быть не могло посторонних людей в здании, когда убили Вениамина и когда столкнули с крыши Мушкина. И как бы я ни радовалась поводу выявить у наших артистов дополнительные эмоции, по сути, нам тоже следует трястись от страха. Вдруг это действительно маньяк?
- Значит, слух о маньяке распространила ты? - воскликнул Барчук.
- Да нет, не я, - ответила Марфа. - Но мне кажется, слух этот небезоснователен. Веню не за что было убивать - это я знаю абсолютно точно. Все его финансовые дела вела я.
- Убивают не только из-за финансов, - сказал Барчук.
- Конечно. Еще за знания и поступки, - согласилась Марфа. - Вениамин ничем не интересовался и не занимался, кроме поэзии. И все время находился в поле моего зрения. Вот уже семнадцать лет.
- Ну, иногда же ты все-таки отворачивалась, - невесело рассмеялся Григорий. - В душ ходила, кофе варила…
- Ты не понимаешь, - грустно сказала она. - Мне не нужно было находиться рядом, чтобы знать, где он и что с ним происходит. В любую минуту меня можно было спросить, и я бы ответила: грустит ли он, работает ли, накатило на него вдохновение или, наоборот, тоска, болит ли у него зуб или его угораздило засмотреться на длинноногую красотку. И я точно уверена, что врагов у него не было. Я бы чувствовала, если бы они были. И это не шутка, Гриша. Между нами, действительно, была какая-то мистическая связь. Он и сейчас со мной. Только вот мертвый, он чувствует себя не лучшим образом. Что-то его тревожит…
- Странно было бы, если бы он хорошо себя чувствовал, - нервно хмыкнул Барчук.
- Оставим это, - жестко проговорила Марфа. - Хочу тебе напомнить еще кое о какой детали сценария. А именно о любовной линии. Сейчас нашему зрелищу ее явно не хватает. Ведь нельзя же назвать любовью то, что происходит между участниками проекта. Все эти хождения в обнимку - пошлость и банальность. И вздохи Петрова, тоже погоды не делают. Вот если бы Кошелкина была влюблена в какого-нибудь Вацуру, и Петров вызвал Вацуру на дуэль…
- Тебя по-моему, занесло, - хмыкнул Григорий.
- Не знаю, - решительно проговорила она. - Но любовной линии с элементами драматизма нам явно не достает. На одной криминальной теме долго не продержишься. Зритель заскучает.
- И что ты предлагаешь?
- Пора тебе включаться в игру, - ответила она.
- Что я должен делать?
- Влюбить в себя парочку девиц, - сказала Марфа. - Одну красотку, одну - Золушку. Пусть они немного пострадают. Полагаю, для этих ролей вполне подойдут Аня Ласточкина и Глория Кошелкина.
- Ласточкина?… - протянул Григорий.
- Ну, не хочешь Ласточкину, возьми Оксану Лободу. А насчет Кошелкиной ты не возражаешь?
- О Боже! - простонал Барчук.
"Вот, значит, как, - с обидой подумала Глория, сидя на корточках за кактусом. - Значит, мы им кролики подопытные. Эмоции они наши подглядывают, а потом… как она сказала? Красиво обрабатывают? Ну, конечно, все на продажу. Даже наши чувства. "Влюбить в себя парочку девиц…" Злыдню она изображает! Злыдня и есть. И еще хуже. Ох, права была бабушка, не надо было сюда ехать. Но ведь Григорий так уговаривал! Как можно было не поддаться? А вот про мистическую связь между нею и покойником очень интересно. И еще вот что хотелось бы знать: какие чувства она испытала, когда узнала о том, что Мушкин разбился?"
Акт второй
1
"На чем я остановился?"
Шекспир. "Гамлет", акт 2, сцена 1
Алексей Викторович Перепелкин - следователь городского Управления внутренних дел, молодой человек двадцати восьми лет от роду, женатый, имеющий двоих детей, проснулся этим ранним утром, к своему удивлению, не в своей постели. Удивление, впрочем, быстро прошло: он вспомнил вчерашнее неудачное дежурство, когда ему в половине первого ночи пришлось вылезать из своего теплого и уютного кабинета (и не просто из кабинета, а из-под теплого пухового одеяла, которое в урочные часы покоилось на дне большого сейфа типа "шкаф", а в ночные - использовалось дежурными следаками по назначению, благо диван в кабинете имелся) и отправляться в поселок Репино Курортного района. Будь неладны такие ночи! Жена очень удивится, когда он не вернется домой к девяти. Да что там удивится - скандал закатит! И близнецы ее поддержат с превеликим удовольствием - они ведь на выставку пресмыкающихся с утра собирались пойти. И теща поддержит, если жена ей позвонит и пожалуется на такое его поведение. И ведь не объяснишь ни жене, ни шестилетним пацанам, ни, тем более, теще, что на него повесили дело чрезвычайной важности, а также сложности, с которым возиться он будет, наверняка, не один месяц. Можно, конечно, не возиться. Можно отписать дело в разряд несчастных случаев - и баста. Это можно было даже вчера сделать. Но Алексей Викторович был вовсе не из породы тех следователей, которые авторитет свой зарабатывают отписками. Ответственным отношением к делу зарабатывал авторитет Перепелкин, а также проницательным умом, силой воли и логики. Трудолюбие ему также было не чуждо. Поэтому, понимая, что утром все равно придется посещать пансионат, где обосновалась телевизионная братия, он решил не возвращаться в город и остался ночевать неподалеку от места происшествия, а именно в комфортабельном номере, который ему с радостью выделили организаторы шоу "Звездолет". А чего бензин жечь зазря? И не казенный, между прочим, а свой. Хоть и частично оплачиваемый родной конторой.
Спалось Перепелкину, как ни странно, хорошо. Может быть, сказалась усталость: с утра был обычный рабочий день - суматошный и набитый под завязку делами, а потом, такое вот неспокойное ночное дежурство. А может быть, сказывались молодость и здоровый организм, привыкший к нерегулярному питанию, поездкам в морг, истерикам потерпевших и свидетелей и прочим прелестям нелегкой следовательской жизни, радующейся любой минутке отдыха, как манне небесной. В общем, Алексей Викторович хорошо выспался и был готов к труду и обороне. То есть к расследованию неприятного преступления. Конечно, все преступления неприятные. Но здесь был случай особый. Погиб Игорь Мушкин - толковый следак и хороший парень. С Мушкиным Алексей университет кончал, вместе начинали работать в районе, потом дружно перешли в городское УВД. Игорь всегда опережал Алексея на "полноздри": и курсовые у него лучше выходили, и диплом он покруче написал, и практической работой начал заниматься раньше. В аспирантуру вот поступил недавно, а Перепелкин только собирался в нее в будущем году поступать. Вот и смерть раньше словил. Безвременная гибель следователя - явление достаточно редкое. Гибнут опера, спецназовцы, агенты под прикрытием, осведомители, судьи, наконец. А следователь - должность относительно безопасная. Может быть, потому что считается - со следователем всегда договориться можно? А с кем, с другой стороны, нельзя? Но Алексей был твердо уверен: с Игорем никто и никогда договориться не смог бы. Может быть, поэтому он и упал с крыши. Накопал что-то и упал. Но если так, то и следствие по делу убийства (предположительно заказного) Вениамина Молочника, а теперь следствие по делу Игоря Николаевича Мушкина не кажутся такими уж безнадежными. Если Игорь что-то раскопал, то и Алексей раскопает. Он ведь всегда след в след за ним ходил. Хоть и чуть запоздало…
Перепелкин с удовольствием принял душ, побрился, выкурил пару сигарет "Житан" и проснулся окончательно. Только подумал о вожделенной чашечке кофе, как в дверь постучали, и человек, который провожал его сюда вчера, заискивающим тоном объяснил, как найти бар на этаже, где можно выпить бодрящего напитка, причем, для работников управления внутренних дел совершенно бесплатно. Ну а завтраки а ля "шведский стол" тут подают внизу - на первом этаже в левом крыле. Тоже, безусловно, безвозмездно. Для непонятливых - то есть даром. Алексей Викторович поблагодарил, заботливый человек испарился, а следователь засвистел бодрую мелодию. Скорби отведем место потом, подумалось ему. Сейчас нужно ковать железо, пока горячо. А именно? План созрел у Перепелкина еще вчера, когда он проводил краткие беседы с продюсерами, режиссерами, ведущими и немногочисленными участниками шоу, которые, прослышав о несчастье, выбрались из своих норок-номеров. "Немногочисленными", потому что выбрались всего четыре человека, а если верить организаторам, их аж тридцать. Остальные двадцать шесть то ли спали и ничего не слышали, то ли не захотели по каким-то причинам выйти. План заключался в том, что следовало ненавязчиво внушить всем присутствующим в пансионате следующую мысль. Игорь Николаевич Мушкин напал на след преступника, убившего Вениамина Молочника, отыскал почти неопровержимые улики, зафиксировал результаты всех своих изысканий на бумаге. Бумаги Мушкина и улики, изобличающие преступника, находятся в опечатанном теперь номере покойного. Хотя ничего интересного в бумагах Игоря нет и в помине, а уж улик и подавно. Но пусть преступник подергается. Для начала… А потом, глядишь, и на решительные действия отважится. В том, что преступник, убивший Молочника, находится в пансионате, Перепелкин не сомневался. Вчера, несмотря на усталость и поздний час, он все-таки просмотрел видеозаписи "охранки", на которых были зафиксированы перемещения через все входы в здание. Начальник охраны божился, что никто посторонний на пленке не мелькал. Следовательно? Следовательно, преступник был свой. Перепелкин не остановился и попросил видеозапись дня и вечера, оказавшихся последними для Игоря Мушкина. Та же картина. Входили и выходили только свои. Оставалось совсем немного: вычислить из толпы примерно в двести человек одного-единственного нехорошего субъекта. Редиску, сволочь, гадину, отморозка! Алексей Викторович опомнился и заставил себя остановиться. Эмоции делу только вредят. Это потом, когда правосудие восторжествует, он даст волю чувствам. А сейчас - спокойствие, собранность, внимание и мобильность. Возможно, время работает на преступника. В таком случае, часов пять уже упущено. Но ничего. Опередим гадину в интеллектуальной сфере…