- Как ты смеешь, Джозеф!
Он поднял руку, пытаясь остановить ее. Это подействовало.
- Смею, очень даже смею, слушая твою болтовню. Разве ты не понимаешь, как мне тяжело? Я знал Киру, хорошо знал. Она приходила к нам в дом. Мне она нравилась.
Его голос на сей раз звучал эмоционально, и Делла засомневалась, надо ли было затевать этот разговор.
- Послушай, Джо…
- Нет, это ты послушай, Делла. Перестань морочить мне голову. Перестань терроризировать меня!
Он понимал, что движет ею, но это его не волновало.
- Все, дорогая. Я ухожу к своему очагу, к своему бедному сыну.
Громкий звонок мобильника, избавил ее от ответа.
- О Боже! - на ее лице отразилось потрясение.
- В чем дело, Делла?
- На Малыша Томми произошло нападение. Он в больнице, Джо, и по всем признакам в тяжелом состоянии.
Джозеф резко затормозил.
- Кто? Кто сделал это?
Он остановился у обочины, пропуская другие машины, и несколько минут тупо смотрел перед собой. Затем, перегнувшись через нее, открыл дверцу автомобиля.
- Выходи.
- Что?
- То, что слышала. Выходи из машины.
В его голосе было что-то, испугавшее ее. Она вышла. Затем он уехал, оставив ее одну.
Через некоторое время она рыдала в мобильник, а ее дочь никак не могла понять, что случилось с матерью.
Ди Бакстер размышлял о преждевременной отставке. Недавнее нападение на Томми Томпсона наделало много шума - пресса любит такие дела. Главное - все знали, чьих рук это дело, но у Джон-Джона Бруера полный паб свидетелей, готовых подтвердить, что он был там во время налета.
Ди Бакстер знал, что Томми обвиняют в педофилии. Он даже проверил его по базе данных, но ничего не обнаружил. Но слухи породили действия - и вот теперь Малыш в ожоговом отделении Биллерикской больницы, а ему, Ди Бакстеру, предстоит расхлебывать это дело.
Джозеф Томпсон тоже ударился в бега. Почему? Из страха, что его обвинят вместе с сыном? Или за этим кроется нечто более серьезное? Чтобы ответить на поставленные вопросы, нужно вначале найти его.
Бдительный Джон-Джон не сделал ничего хорошего, однако люди считают его героем.
Но Ди Бакстер в любом случае выведет этого парня на чистую воду. Поживем - увидим.
Джоани не хотела верить тому, что говорит сын.
- Послушай, мама, он настоящий педофил! - И он, и его отец! Их уже застукали за этим, но они выплатили шальные деньги, чтобы заткнуть рот матери пострадавшей девочке. Муж у нее сидит, сама она - та еще баба, и вот решила смыться с концами. Деньги дали ей возможность сделать это. Я по-прежнему пытаюсь найти ее, и, когда мне это удастся, я точно узнаю, что произошло. Но один из Томпсонов знает, где зары… где наша Кира!
Он вовремя осекся, чуть было не сказав "зарыта", но Джоани все равно догадалась. Странно, но она не заплакала. Видимо, у нее больше не было слез.
Она налила себе водки и залпом выпила ее. Затем, взяв в руки бутылку, ушла в спальню, закрыв за собой дверь.
- Это не поможет, мама!
Джон-Джон кричал.
Она открыла дверь и печально спросила:
- Ты можешь предложить что-нибудь лучшее?
Она потеряла последнюю надежду, Джон-Джон понимал это.
Он оглядел квартиру. Все, что Джоани хранила в шкафу, теперь валялось на полу. Она рассматривала эти предметы перед его приходом. Она вспоминала счастливые дни в окружении детей, свои "званые обеды", которые они так любили. Она фантазировала каждый раз, когда хотела приободриться. Но теперь ничего этого не будет - кроме воспоминаний ценой в несколько сот фунтов.
Джон-Джон опустился на колени, поднял с полу серебряный нож для тортов, прижал его к груди и расплакался, как ребенок.
Малыш Томми находился в критическом состоянии. Он был сильно обожжен и зверски избит. По больнице ходили слухи, что он - сексуальный маньяк, и даже медсестры, которые обязаны проявлять сострадание по долгу службы, не могли дотрагиваться до него, не воскресив в памяти образ Киры Бруер.
Лицо девочки теперь было знакомо каждому. И глядя на человека, виновного в происшедшем, они полагали, что возвращают к жизни убийцу.
У полицейского, находившегося у постели Малыша, были на этот счет свои мысли. Если Джон-Джон Бруер с дружками появится здесь, чтобы завершить свое дело, он не будет препятствовать этому. Пусть эта туша умрет в агонии. Это все, что он мог пожелать.
В округе никто не сомневался, что Томми Томпсон или Джозеф Томпсон, а скорее всего они оба, виновны в этом преступлении.
Пресса не раз задавала вопрос, как могло случиться, что полиция так и не проверила этих ублюдков на причастность к делу. Вдобавок ко всему Джозеф Томпсон исчез, подлив масла в огонь неумолкающих разговоров.
А для Малыша Томми оставалось единственное спасение - морфий. Он был уже весь пропитан им. Но если он выживет, впереди его ждет пожизненное заключение.
Если только другие преступники оставят его в живых.
Глава семнадцатая
Ди Бакстер вновь и вновь перечитывал сводку новостей. Это дело стало ему поперек горла. Для газетчиков праздник, а для него сплошные неприятности.
Будь он проклят, этот Джон-Джон Бруер!
Парень теперь - национальный герой. Всем известно, что расправа с Томмии - дело его рук, но никто не может доказать это. Более того, улыбнись Ди Бакстеру удача - он все равно не смог бы упечь молодца. Тронь его - это вызовет общественный взрыв. Призрак малышки Киры взывал к отмщению.
Единственное, чего он сейчас хотел, так это пойти домой, лечь спать и не проснуться.
Он знал, что у Джоани Бруер такое же желание, только вызвано оно другими причинами.
Моника ликовала. Ее предположения оказались верными, и Джон-Джон в конце концов расправился с этим ублюдком.
Коротая время за чашкой кофе, она услышала стук в дверь.
- Открой, Бетани.
Она больше не пеклась о мнении соседей. Поступок Джон-Джона доказал, что она была права. Она чувствовала себя почти героиней. Ее гордость не имела предела.
Бетани, посмотрев в глазок, хотела убежать. Она не могла бы взглянуть гостье в глаза.
- Это Джоани Бруер, мама.
Моника едва не поперхнулась кофе. Видимо, Джоани хочет извиниться. Что ж, она примет ее слова с должной благосклонностью. Как-никак, дружили столько лет, а ошибиться может каждый.
- Да открой же ты дверь, глупая девчонка!
Бетани даже не огрызнулась, что было на нее совсем не похоже. Бедная девочка - она восприняла исчезновение Киры так близко к сердцу! Моника, не отрываясь, следила за новостями. И даже читала газеты, хотя чтение для нее было наказанием номер один.
Бетани впустила Джоани и была напугана ее видом. Она выглядела как старуха. Непричесанная и неряшливая, она лишь отдаленно напоминала прежнюю Джоани.
- Привет, Джоани! Все в порядке?
Голос Моники источал дружелюбие. Как будто ничего и не было. Как будто она не предавала свою лучшую подругу.
Джоани вздохнула.
- Чашечку кофе?
- Есть что-нибудь покрепче? - Даже голос у Джоани изменился. Так, как она, говорят только тяжелобольные.
Моника налила большой стакан бакарди, слегка разбавив его кока-колой.
- Ну, подружка, приложись, если хочешь.
Джоани сделала большой глоток и села на край софы.
- Ты так отощала, Джоани!
Она бросила на нее безразличный взгляд.
- Тебе это даже идет, подружка…
- Перестань, Мон.
Джоани не собиралась выслушивать болтовню подруги. Она пришла не за этим.
- Ты лгала, когда говорила о Томми?
Моника ждала чего угодно, только не этого.
- Что ты имеешь в виду?
В ее голосе слышалась обида.
- Ты это все придумала, что Томми - педофил?
Глаза Джоани сделались жесткими, и Моника почувствовала, что висит над пропастью.
- Мне нужна правда.
Моника была обижена, и это было заметно.
- Нет, не придумала. Возможно, я преувеличила, но была права. Разве не так?
Она была уверена в своей правоте.
- А ты знаешь, к чему привели твои слова?
Монике не понравилось, какой оборот приняла беседа.
- Теперь они постараются пришить моему мальчику дело. - Джоани осушила стакан. - По-моему, ты в курсе, как они к нему относятся, и у них появился хороший повод упрятать его в тюрьму.
Джоани готова была расплакаться.
Когда фараоны попросили Джон-Джона пройти с ними в участок, у нее от страха затряслись все поджилки. Она была уверена, что его посадят. На сей раз Ди Бакстер не упустит случая. Удача не может сопутствовать мальчику вечно. После исчезновения Киры семья распалась.
Она ткнула пальцем в подругу.
- Я читала твои откровения о нашем ремесле. Мне было все равно, ведь это было правдой. Но я никогда не прощу тебя. Если моего сына посадят, у меня никого не останется. Тогда я приду по твою душу. Ты меня понимаешь? Помощь Джон-Джона не понадобится, если начну действовать я.
Моника все поняла. Перед ней была прежняя Джоани - та, которую старались избегать люди, крепко насолившие ей. Та, которая умеет постоять за друга, за себя. А в том, что касалось ее детей…
- Джоани, это дело рук Томми, все знают об этом.
- Так ли это? Я верю Лорне не больше чем тебе. Я уже привыкла к тому, что ты постоянно лжешь. Но теперь от твоей болтовни может пострадать мой мальчик. Ему грозит тюремное заключение! Если это произойдет, я уничтожу тебя. - Она встала. - Я потеряла ребенка, Моника, а если потеряю второго…
Она оставила предложение неоконченным.
- О чем ты, Джоани? Джон-Джон - герой! Никто не посадит его. Он оказал фараонам услугу - они ненавидят педофилов так же, как ненавидишь их ты!
Джоани вздохнула.
- Боюсь, что я потакала педофилам… В нашем салоне работают совсем еще молодые девчонки, всего-то на несколько лет старше Киры! Проклятая нищета - это она заставляет идти на панель! Но я-то могла их предостеречь, могла!
Джоани застонала.
- Прекрати. Тебе не в чем себя винить.
Моника попыталась успокоить подругу, но подходящие слова не шли на ум.
- Не в чем? Всех работающих с нами девушек преследует неудача. Одна драма за другой.
- Но, Джоани, послушай…
- Не хочу я тебя слушать! У тебя подрастает Бетани, ты об этом подумала? Ее ждет такая же судьба, как у тебя. Ты - дрянь, Моника, настоящая дрянь! Ты ничего не стоишь, и знаешь это. Я предупредила тебя: поостерегись!
Затем она ушла, и Бетани вышла из своего закутка.
Девочка отреагировала на визит Джоани по-своему. Ее чувство вины не знало границ. Она лгала полиции, она лгала всем.
Но мать ничего не заподозрила. Джоани догадалась, что Бетани лжет, но Монике не было дела до дочери.
Бетани прошла в свою комнату и тайком приложилась к бутылке бакарди. Она каждое утро пополняла бутылку из запасников матери. Алкоголь придавал ей приятное ощущение, согревал изнутри. Хотя бы на время избавлял от чувства вины.
Когда она вернулась, матери не было, она ушла не попрощавшись.
Миссис Карлинг не знала, что предпринять.
Она видела Киру Бруер в субботу, в день ее исчезновения, но умолчала об этом. Она видела девочку вместе с Бетани, этой маленькой нахалкой, они стояли и болтали у дороги, а потом…
Миссис Карлинг никогда не встревала в чужие дела, жизнь научила ее быть острожной. К тому же она полагала, что ребенок в конце концов объявится, но этого не произошло.
Зато случился этот казус с Томми.
По правде говоря, думала она, Джоани - неплохая женщина. Бог возложил на ее хрупкие плечи отнюдь не легкое бремя. Но белье Джоани, вывешенное для просушки, всегда самое чистое, а миссис Карлинг оценивала людей по чистоте их белья и по тому, в каком состоянии они содержат коридоры.
Да… Ее сосед Томми - в больнице, и это такая беда. Но она не пойдет в полицию. Во всяком случае сейчас, ведь время позднее.
Главные подозреваемые - Томми и Джозеф, его отец. Могут ли ее показания повлиять на их судьбу? Она не уверена на все сто процентов, что девочки садились в автомобиль…
Поэтому она держала информацию при себе, уверенная в том, что поступает правильно. Томпсонам предъявят обвинение, и на этом все закончится. Так надо ли ей играть с огнем?
Она приготовила себе еще чаю и решила пойти вечером в клуб, чтобы отдохнуть от всего.
Сидя напротив Ди Бакстера, Джон-Джон выглядел ужасно.
- Я весь день провел в пабе "Корабль и лопата", и вам это известно, сэр. Тридцать человек могут это подтвердить. По-моему, вы зря теряете время.
Улыбка на его лице казалась такой неестественной, что Ди Бакстер поморщился.
- В каких отношениях ты был с Томми?
Джон-Джон неопределенно пожал плечами.
- В нормальных. Но я не знал, что он - педофил.
- А кто тебе сказал, что он педофил? Мои люди провели тщательную проверку, но ничего не обнаружили.
Джон-Джон засмеялся.
- О, мистер Бакстер, ваши люди никогда ничего не обнаруживают!
- Но выслушай меня, Джон-Джон…
Юноша помотал головой, его кудри задрожали от негодования.
- Нет уж, это вы выслушайте меня! Моя сестра пропала, скорее всего, ее нет в живых, а вы тут допрашиваете меня по поводу нападения на этого педофила! Вы что, издеваетесь надо мной? Жаль, что вы не проявили такого же усердия в поисках Киры. Здесь ваши люди оказались нерасторопными. Да, я понимаю, дело касается Бруеров, а кому они нужны? Они же изгои общества. - Он провел рукой по взмокшему лицу. - Газетчики ухватились за наш случай только потому, что запахло падалью, а они обожают такие вещи: еще бы - можно подзаработать на чужом горе! Но и они уже почти заткнулись - писать-то больше нечего… Вот что, сэр: я сам узнаю, что произошло с моей сестренкой, и сам накажу виновных. Джозеф Томпсон смылся у вас из-под носа. Может, вы скажете, где он?
Ди Бакстер вздохнул. У него разыгралась язва. Боль пронизывала его насквозь, но хуже всего было то, что он понимал: парень прав.
- Джон-Джон, ты не можешь вершить правосудие своими руками.
- Но я и не делаю этого! Кто-то другой старается за меня. О, мистер Бакстер, если бы не этот смельчак, Малыш Томми по-прежнему наслаждался бы жизнью! - Джон-Джон находился в явном возбуждении. - И не смейте говорить мне, что я вершу правосудие. Ваши люди и раньше пытались шить мне дело. Черт с ним, с этим Томми. Сдохнет - не жалко. Надеюсь, что и его отца постигнет такая же участь!
Ди Бакстер в течение нескольких секунд испытывающее смотрел на него, а затем произнес:
- Могу я тебе доверить кое-что, Джон-Джон?
Юноша не ответил - он не знал, о чем идет речь.
Ди Бакстер понимал, что идет против закона, но он просто обязан ввести парня в курс дела.
Он положил на стол перед Джон-Джоном папку и спокойно сказал:
- Я пойду выпью чаю, а ты взгляни на это. Может, и найдешь кое-что для себя интересное.
- Взглянуть? Зачем?
Ди Бакстер равнодушно пожал плечами.
- Допустим, из любопытства.
- Провоцируете меня?
- Нисколько!
Он поднялся.
- Может, тебе тоже чайку?
Джон-Джон кивнул.
Когда Ди Бакстер вышел, он некоторое время смотрел на папку, не зная, что делать. А вдруг фараон хочет его подставить? Скажет потом, что подозреваемый рылся в секретных документах полиции. Да нет, не похоже…
Любопытство, однако, взяло верх - папка была открыта. Там, внутри, лежал один-единственный лист бумаги: это было медицинское заключение на Томми Томпсона.
Джон-Джон дважды перечитал его и вложил обратно в папку. Поднявшись, он быстро вышел из комнаты.
Ди Бакстер вернулся с чаем и, обнаружив, что в комнате никого нет, довольно улыбнулся. Затем он взял в руки документ.
В нем говорилось, что Малыш Томми не может заниматься сексом. Его половые органы недостаточно развиты, а те лекарства, которые он принимал, сократили то малое, что имелось. Кроме того, психиатры утверждали, что он не проявляет интереса к сексу.
Бедный Малыш Томми фактически был евнухом.
Делла пошла в полицию и рассказала о том, что с ней произошло. Мало того что этот мерзавец высадил ее из машины, так он, оказывается, забрал из дома ценные вещи. В том числе деньги, которые лежали на виду.
Она считала его виновным во всех грехах. И не собиралась скрывать этого.
Новость разнеслась по округе к половине шестого вечера. Теперь Джозеф был обречен: его фотографию показали в новостях, а на следующий день поместили в газетах.
Но, подобно Кире Бруер, он бесследно исчез.
Лиз Паркер лежала рядом с Джон-Джоном, наслаждаясь близостью. Он пришел к ней еще днем, и они предались сексуальным утехам.
- Хочешь пива, Джон-Джон?
Он кивнул.
Она достала из маленького холодильника две банки с пивом и нырнула под одеяло. Джон-Джон передал ей свою сигарету с марихуаной.
- С тобой все в порядке, Джон-Джон?
Он засмеялся.
- В полном! Сестренка пропала, наверное, ее уже нет в живых, а я тут блаженствую.
Она погладила его по плечу.
- Не язви, Джон-Джон.
Глядя на ее полудетское личико, он вдруг почувствовал себя виноватым.
- Извини, Лиз.
Это было сказано с таким чувством, что она чуть не заплакала.
- Нет, это ты извини меня. Твоя сестренка была такой милой…
- А тебе приходилось видеть мою сестру? - спросил Джон-Джон.
Лиз взглянула ему в лицо:
- Я видела ее пару раз. Она была с мамой, здесь, поблизости.
Он нахмурился.
Лиз потеснее прижалась к нему. От ее тела пахло чистотой. Трудно поверить в то, что она - проститутка.
Он оглядел ее комнатушку, обставленную убогой мебелью. А впрочем, мебели-то и не было: стол, стул да кровать. Кровать была застлана каким-то дурацким бельем, скорее детским. "Милая девочка" - гласила яркая надпись на пододеяльнике, а посередине - смешная фигурка принцессы в съехавшей набок короне. Кире понравилось бы.
Стены оклеены обоями отвратительно зеленого цвета - никогда не скажешь, что этот цвет успокаивает…
Впрочем, какое ему дело до комнаты Лиз.
Она положила свою пухлую белую ногу на его коричневую - контраст показался ему возбуждающим. Затем она потерла его живот, опускаясь все ниже - к поросшему волосами лобку.
Джон-Джон почувствовал первые шевеления, но и она почувствовала их.
На лице девушки появилась победная улыбка. Почему она улыбается? Неужели с ним не все в порядке?
Он крепко поцеловал Лиз в губы. Она охотно откликнулась. Но тут он представил, как она бывает с другими мужчинами, и с силой оттолкнул ее от себя.
Лиз отлетела к стене.
- Какого черта, Джон-Джон? Что я такого сделала?
Он откинулся на подушки.
- Сегодня у меня день рождения.
Затем он расплакался. Лиз неуклюже обняла его за плечи и прижала к себе так сильно, как только могла.
Пол и Джоани находились в спальне.
- Я приготовлю тебе ванну, дорогая.
- Я не хочу!
Пол проигнорировал ее возглас.
- От тебя несет как от старой овцы.
- Ну и ладно.
Тем не менее он наполнил ванну и добавил в воду приятно пахнущую пену.