- Давай, отмокай.
Его голос не предусматривал возражений. Но Джоани не сдвинулась с места.
Оставив ее, он прошел на кухню и стал распаковывать продукты, которые принес с собой. Вино было холодным. Откупорив бутылку, он наполнил два стакана.
- Ты уже в ванне?
С этими словами он вошел в спальню, но Джоани по-прежнему лежала на кровати, уставившись в потолок.
Поставив стаканы на стол, он стянул с нее неопрятный халат, поднял на руки и потащил в ванную. Там он бесцеремонно бросил ее в ароматную воду.
Она вынырнула, отплевываясь и изрыгая брань.
- Может, выпьешь вина, дорогая? - он передал ей стакан.
Джоани с благодарность приняла его, сделав глоток, глубоко вздохнула.
- Послушай, мне кажется, в трусиках мыться неудобно.
Смех ее был на грани истерики - со слезами на глазах.
Пол опустил крышку унитаза и сел на нее. Пусть смеется. Ей нужна разрядка.
Вино выплескивалось из стакана. Красные капли, растворяясь в воде, напоминали кровь.
Он нагнулся, взял стакан из ее рук, затем встал, и, накинув крючок на дверь ванной комнаты, принялся раздеваться.
Джоани наблюдала за ним, все более давясь от смеха. Вытеснив часть воды, он сел в ванне рядом с ней.
- Так ты не собираешься снимать трусики?
Его фраза вызвала у нее новый приступ смеха, но вскоре она замолчала и уткнула лицо в грудь Пола. Теперь она уже плакала, даже рыдала, а он нежно целовал ее, поглаживая по сотрясающейся спине. Он шептал ей слова любви, которых раньше она никогда от него не слышала и которые при других обстоятельствах он бы и не произнес.
- Я люблю тебя, Джоани Бруер. Я всегда любил тебя, дорогая.
Она таяла в лучах его внимания. Но в то же время ей казалось, что боль убьет ее. В душе она надеялась, что так и будет, - она не могла жить без своего ребенка.
Но Кира не вернется, Джоани понимала это.
Впервые она подумала об этом ночью.
Теперь она опасалась за жизнь других.
Она точно знала, что Жанетта уйдет от нее, - это пугало ее, как никогда раньше.
Но больше всего она опасалась за Джон-Джона, первенца.
Он - единственный из всех детей - был для нее постоянной величиной. Он - ее гордость и ее подмога.
Иногда в ней просыпалось чувство вины перед детьми. Иногда она жалела о том, что не сумела выстроить свою жизнь по-другому. Она была помешана на деньгах, и проституция приносила ей неплохую прибыль. Но из-за этого она потеряла младшую дочь, Киру.
И вот теперь Пол, человек, который долгие годы был для нее всем, любит ее, а она ничего не чувствует.
Слишком поздно.
Теперь в ее сердце не было место любви, она не могла ни дарить, ни принимать. Но руки, поглаживающие ее, приятны. Ей нужен кто-то, способный делать мир вокруг лучше. Она знала, таких людей нет. Но, по крайней мере в объятиях Пола, она чувствует себя не такой одинокой.
Когда он расстегивал ей бюстгальтер, она не остановила его. Пол такой же, как и другие мужчины. Любое эмоциональное проявление ведет у них к сексу.
Он овладел ею, как всегда, быстро, а затем они молча лежали в остывающей воде, наслаждаясь близостью друг друга.
Наконец он поцеловал ее в макушку.
- Я люблю тебя, Джоани.
Он не шутит. Джоани знала, что он говорит всерьез. Именно этих слов она ждала всю свою сознательную жизнь. И вот теперь, когда слова прозвучали, она не отвечает ему. Она лишь кивнула и, закрыв глаза, стала слушать биение его сердца.
Полу было хорошо с ней. Осознание того, что он действительно любит эту женщину, овладело им. Кем бы ни была Джоани, он благодарен ей. Хотя бы за то, что она помогла ему остаться человеком.
Джоани открыла глаза и взглянула не него. Она выглядела моложе, чем раньше. Пока они лежали рядом и дремали, морщины куда-то исчезли.
- Кира была моим ребенком, Джоани?
Она взглянула ему в глаза и кивнула.
Оба осознали, что он сказал "была".
Это будто предрешало судьбу Киры.
Затем оба заплакали.
Книга вторая
"…а если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб".
Исход, 21:23–25
Глава восемнадцатая
Удивительно, как люди со всем свыкаются. Джоани временами казалось, что Киры и не было никогда, что она - сон, который посещает ее каждую ночь.
Иногда Кира была радостной - такой, как всегда, но чаще умоляла спасти ее. "Мамочка, мамочка", - кричала она, и Джоани просыпалась в поту, убежденная, что все происходит наяву.
Прошло уже три месяца со дня исчезновения Киры, а новостей все не было. Газеты забыли о ее дочери. За пределами округи Киру уже не помнил никто. В доме, где жила Джоани, и в ближайших домах все оставалось по-старому. Она видела жалость на лицах соседей, она выслушивала их участливые слова, но сама больше не выказывала свое горе - у нее просто не было на это сил.
Джоани больше не беспокоили журналисты, никому, как и прежде, не было дела до ее жизни. А Кира… Пожелтевшая фотография ее дочери висела на доске у полиции, один из друзей Джеспера открыл страничку Киры в Интернете, за что Джоани была ему благодарна, хотя и не понимала, на кой черт она нужна. Ее дочь пропала… Наверняка, погибла… Была бы живой, ее голосок давно раздавался бы по округе, но… Значит, надежд не оставалось.
В дверь постучали, и Джоани пошла открывать.
Она уже перестала вздрагивать от каждого стука, как это бывало в первые дни после исчезновения Киры. Тогда ей еще казалось, что Кира непременно вернется домой. "Я заблудилась, мама", - скажет она. Сразу все станет на свои места, будто бы и не было этого кошмара.
На пороге стоял Ди Бакстер. Всякий раз, когда он приходил, в глазах Джоани светился один вопрос: "Нашли?" Но ответа на него так и не было.
Ди Бакстер печально улыбнулся.
- Можно войти, Джоани?
По его голосу она поняла, что новостей опять нет.
Он вошел в комнату вслед за ней.
- Я по поводу Томми Томпсона.
Джоани тяжело вздохнула. Что касается ее, то Томми теперь - злейший враг. В этом ее убедил Джон-Джон.
- Вот, как?
Она жестом пригласила Ди Бакстера сесть, и он неуклюже примостился на краю софы. Джоани почувствовала, что разговор будет не из приятных.
- Он что, умер?
В ее голосе вспыхнула надежда.
Ди Бакстер вздрогнул.
- Джоани, послушай меня. Мы делаем все возможное, чтобы выяснить судьбу Киры, но у нас нет данных, что Томми совершил нечто предосудительное.
Он подождал, пока она переварит полученную информацию, а затем продолжил:
- Понимаешь, у нас нет данных, подтверждающих разговоры, о которых мне хорошо известно. Эта девочка, Кэтлин Роу, все отрицает. Она говорит, что ничего не было. Ничего, Джоани. Теперь ее мать просит, чтобы муниципалитет выделил им другую квартиру. Она опасается, что Кэтлин будет вовлечена в грязное дело, как она говорит.
Ди Бакстер смотрел на изможденное лицо Джоани. Он видел новые морщины, появившиеся вокруг глаз. "Она совсем не спит ночами и слишком много пьет", - подумал он.
- Ах, так! Выходит, он чистенький? А как же деньги, которые они получили от Джозефа? Неужели это не доказательство его вины?
Бакстер тяжело вздохнул.
- Напоила бы меня чаем, Джоани.
Она пошла в кухню поставить чайник. Он последовал за ней.
- Деньги - это тоже из области слухов. Мы ничего не нашли, Джоани, ничего, вызывающего подозрения. Мы дважды обыскивали квартиру Томми, но она чиста.
- Почему же тогда Джозеф подался в бега?
Джоани хотела скандала.
- Возможно, он испугался. А ты бы не испугалась на его месте?
Она допускала такую возможность.
Ди Бакстер продолжал излагать свои доводы.
- И я бы трухнул, наступай мне на пятки Джон-Джон.
- Но как же мать девочки, эта Ли Роу?
- Она все отрицает. Мол, Томпсон - тяжелый человек, но не более того. Мы не можем арестовывать на основании слухов, Джоани, нам нужны доказательства.
Она рассмеялась.
- Это что-то новое! Раньше и шепотка было достаточно.
- Это противозаконно, Джоани. К тому же здесь совсем иное дело.
Она залила кипятком чайные пакетики, хотя больше ей хотелось запустить чайником в полицейского. Пусть страдает, как страдает она.
"И как страдал Малыш Томми", - прошептал голос внутри.
- Это его рук дело, я знаю! Джозеф и Томми - два извращенца, вот они кто!
В ее голосе звучала ненависть.
- Не имея улик, Джоани…
Она снова рассмеялась. Почти беззвучно.
- Вы хотите сказать, что у вас нет тела. Вы это имеете в виду. Не так ли?
Это было так, но Ди Бакстер не собирался говорить об этом вслух.
- Послушай, Джоани. Я очень сочувствую тебе, но у нас нет оснований обвинять Томми Томпсона. Слухи - не достаточный аргумент, даже если они кажутся правдоподобными. Нам нужны веские улики.
- Улики… Не имея улик, вы обвиняли меня и моего Джон-Джона. Я имею в виду раньше, до исчезновения Киры. Я так долго ждала прибытия ваших людей в тот вечер…
Джоани готова была расплакаться. Он протянул руку, чтобы погладить ее по плечу, но она отмахнулась.
- А вы говорите улики…
Она беспомощно огляделась по сторонам, пытаясь увидеть свою квартиру глазами полицейского. Теснота, убожество, толстый слой пыли на телевизоре, который никто не смотрел…
- О да, я понимаю. Вы ведь тогда не торопились, ну, подумаешь, важность: пропала девчонка Бруеров! Стоит ли суетиться из-за нее?
Ди Бакстеру никогда в жизни не было так больно за другого.
- Они - не люди, эти Бруеры. Мать - гулящая, дети - бандиты… Неужели вы считаете, что я не знаю, о чем вы думаете?
Он не мог смотреть на нее. Он знал, что ее слова - сущая правда, и он виноват перед ней не меньше, чем остальные. Но тем не менее он вынужден был отрицать это.
- Ты не права, Джоани. Мы делали все, что могли, и сейчас делаем все возможное…
- Да ладно заливать! - махнула она рукой.
И тогда он решил сказать ей всю правду:
- Джоани, Томми Томпсон не мужчина. Джон-Джон знает об этом. Он видел медицинское заключение.
- Да, сын говорил мне. Но я, как и он, не верю. Может, у Томми и не стоит, но это не значит, что он не думает об этом, разве не так?
Ди Бакстер нахмурился.
- Ты сама себя заводишь. Джоани, откуда тебе известно, что девочка стала жертвой сексуального домогательства? Может, она упала в реку… Да все, что угодно.
Джоани закатила глаза к потолку.
- О, мистер Бакстер, думаю, мы с вами не расходимся во мнениях. Вы тоже считаете, что к исчезновению Киры причастен этот педофил.
- Джоани, перестань!
- А я-то принимала его в своем доме! Я заботилась о нем… Доверяла ему… - Она вновь готова была расплакаться. - Я читала о педофилах. Для них это - "ухаживание". Так они входят в доверие к семье. И Томми - не исключение. Он вошел в доверие ко мне. Я бы и заподозрить не могла, что у него хватит смелости выкинуть такое. Нет, моя девочка не падала ни в какую реку. Никто ее не видел, никто! Она не могла уйти далеко. Она где-то здесь, поблизости. Остается только найти ее. Ее или ее тело… - Джоани несколько секунд помолчала, пытаясь справиться с подступающими рыданиями. - Ну хорошо, - продолжила она наконец, - допустим, Томми не виновен, но куда же делся папаша? Вы ведь, кажется, объявили его в розыск? Так каковы же результаты?
- Джоани, мы действительно не можем его найти. Не исключено, что он наложил на себя руки. Прыгнул в Темзу, например. Ведь тело могло и не всплыть.
Она кивнула, на мгновение почувствовав себя лучше.
- Это было бы неплохо, мистер Бакстер, а еще лучше, чтобы Малыш Томми последовал за ним. Я не успокоюсь, пока эти подонки не сдохнут.
- Тебе не следует говорить мне такое, Джоани…
Она скривила губы.
- Я всегда говорю, что думаю.
Немного погодя Ди Бакстер ушел. Джоани взяла сигарету и, как всегда, потянулась за спиртным.
Пол ухватил девушку за задницу, и та взвизгнула от восторга.
- Пол!
Довольно улыбаясь, он вылез из постели и стал натягивать на себя одежду. У него появилась новая подружка Линетт, натуральная блондинка с удивительно глупыми зелеными глазами. При других обстоятельствах ее высоко ценили бы за приятную внешность. Но она предпочла проституцию. И Пол не упустил случая попользоваться ею.
- Так я теперь буду работать в новом салоне?
Пол кивнул. Недавно он открыл новый салон, где работали исключительно молодые девушки. Салон назывался "Святая невинность". Услуги проституток стоили дорого, но клиенты шли косяком. С теми, кто отказывался платить, разбирался Джон-Джон.
Пол был рад, что мальчик вновь заинтересовался работой. Но это уже был другой Джон-Джон.
Он повзрослел и возмужал. Взгляд его стал жестким. Брови почти всегда были нахмуренными. И еще: он постоянно искал поводов для ссор. Причем для таких ссор, которые неизбежно заканчиваются потасовкой.
Размышляя над этим, Пол вздохнул. Ладно, хорошо уже то, что он включился в работу, а время вылечит остальное.
Больше всего Пол беспокоился о Джоани. Она совсем запустила себя: ходила нечесаная, в несвежей одежде. От прежней ее жизни не осталось и следа. Теперь она все делала через силу, да и это "все" сократилось до минимума. Сказать правду, она ничего не делала: сидела целыми днями и курила, и все чаще прикладывалась к виски отвратительного, низкого качества, Пол такого ей никогда не приносил.
Сам он боялся и думать о том, что произошло с Кирой. Плохо, когда такое случается с чужим ребенком, но когда он услышал, что ребенок - его, он пережил потрясение. Может быть, Джоани ошибалась, думал он. Откуда ей знать, кто отец девочки?
Через нее ведь прошло столько мужчин… Джоани любила его и хотела, чтобы Кира была его дочерью, но… В любом случае он не хотел об этом и думать.
Когда Линетт покидала квартиру, он вымученно улыбнулся. Пока она одевалась, он потерял к ней всякий интерес. Такое с ним часто случалось.
Голова была забита тем, где отыскать старика Томпсона. Если Пол найдет его, многие вопросы будут разрешены.
Малыш Томми чувствовал, как с каждым днем боль ослабевает. Он находился в частной клинике в Шеффилде. Здесь его вряд ли могли достать дружки Джон-Джона. Записали его под именем Джеффри Палмера. Малышу Томми нравилось это имя - он сам выбрал его.
Томми уже в сотый раз размышлял над тем, куда делся отец. В Англии у него было много друзей. Возможно, у кого-то из них он и осел, чтобы переждать тяжелые времена.
Томми дал полиции ряд фамилий, но это ни к чему не привело. О некоторых он умолчал. Он не хотел, чтобы отец вновь появился в его жизни.
Его лицо было в ужасном состоянии. В палате не было ни одного зеркала, но он видел свое отражение в окне и знал, как безобразно выглядит. Но ведь и раньше он не был неотразимым.
По ночам ему часто снилась мать. Она укачивала его, как в детстве, и нашептывала что-то приятное, но потом он не мог вспомнить, что именно.
Томми жалел, что положил глаз на Киру Бруер. Отец был прав. Это принесет тебе одни неприятности, говорил он. И почему бы ему не послушаться его?
В палату вошла сестра. Томми проигнорировал ее. Сестры не разговаривали с ним, все процедуры они выполняли с миной брезгливости на лице. Но Томми было к этому не привыкать.
Никто никогда не хотел быть рядом с ним.
Разумеется, кроме Киры.
Но Киры больше нет.
Он вздохнул и развернул батончик "Марса". Интересно, сколько он еще пробудет здесь, прежде чем его переведут в другое место. Они постоянно переводят его.
Он что, в бегах? В какой-то степени, да. А это - пища для размышлений, как любила говорить мать.
Джон-Джон Бруер встречался с приятелем из Северного Лондона. Он, как и Сиппи, родом с Ямайки. Какое-то время парень жил в Ньюкасле, где и познакомился с Джон-Джоном, приезжавшим туда по делам. Больше они не встречались, хотя и интересовались успехами друг друга через Сиппи - тот знал всех выходцев с Карибских островов.
Они с чувством пожали друг другу руки.
- Рад встретиться с тобой наконец, - сказал Джон-Джон.
Сиппи улыбался, глядя на них. Он любил Джон-Джона. Между ними давно возникла симпатия. После исчезновения Киры они сблизились еще больше. У Сиппи тоже была сестра, пострадавшая в одной из бандитских перестрелок. Он ежемесячно отстегивал порядочную сумму на ее лечение. В конце дня она харкает кровью, а это опасно. Сиппи никому не рассказывал о ней, но Джон-Джону доверился. Пусть парень знает, что ему тоже приходится нелегко.
Теперь, глядя на этих двоих, он был рад, что организовал встречу. Эррол поможет Джон-Джону отыскать Томми. У него есть свои люди в полиции. Малышка Кира будет отомщена.
Девочка умерла, это было ясно как Божий день.
Но они хотели знать главное: как она умерла.
Обращаясь к Эрролу, Сиппи тихо сказал:
- Если бы нашли ее тело, Эррол, половина боли ушла бы. Хуже всего оставаться в неведении.
Эррол кивнул. Он был красив, и знал это. Он любит носить голубые джинсы с белым жилетом. Его черное тело было накачано анаболитиками. По Лондону он разъезжал на спортивном "мерседесе" престижной модели.
Покачиваясь на стуле, он с наслаждением потягивал ирландский портер.
- У меня хорошие новости. Первый вариант - в Шеффилде, другой - в Бирмингеме. Оба страдают от ожогов, и оба под вымышленными именами. Я узнал об этом от своего человека. Хороший парень. Работает на Гражданскую общественную службу, но и на меня тоже. - Он рассмеялся и добавил: - Я всегда говорил: парень далеко пойдет.
Джон-Джон рассмеялся вместе с ним, хотя и не оценил шутки. Но он знал, как вести себя в таких ситуациях.
Эррол сунул ему листок с адресами.
- Здесь два телефона. Позвонишь по ним - и тебе подскажут, к кому обратиться, понял?
Джон-Джон кивнул.
- Спасибо, за помощь.
- Надеюсь, ты найдешь сестру. Это, должно быть, тяжело, очень тяжело.
- О да…
Сиппи сидел спокойно.
- За девочку нужно отомстить, - сказал он.
Эррол улыбнулся.
- Конечно, нужно, и мы займемся этим.
Затем они болтали о всякой ерунде, просто чтобы остудить пыл, прекрасно понимая, что Джон-Джону не терпится действовать. Так как Эррол оказал ему важную услугу, Джон-Джон из приличия задержался.
Жанетта беседовала с Лиз Паркер.
- Так сколько же ты получаешь за ночь? - спросила Жанетта.
Лиз, склонив голову, размышляла. Выглядела она совсем юной.
- Как правило, триста фунтов. Иногда выходит и больше.
Жанетта была заинтригована.
- А иногда - это когда?
- По заказу клиентов я надеваю школьную юбочку и трогательные белые носочки. - Она засмеялась. - Некоторые отваливают за это кучу денег. За пару-тройку часов набегает до трех тысяч. Главное - войти в образ. Мужчинам нравится трахать девственницу. К тому же все происходит на дому, поняла?
Жанетте это понравилось.
- Однажды я была в доме у одного клиента, а тут возвращается его жена…
Глаза Жанетты загорелись.
- Неужели? И что же?