- Кто здесь? - негромко спросил у тишины бывший полковник.
- Твоя смерть, - так же негромко ответил Сергей Дорогин, выходя из укрытия.
Он держал обрез наготове, положив пальцы на оба курка, готовый в любой момент выстрелить. Если бы дело происходило на открытой местности, то Дорогин смог бы выстрелить и на голос, но гулкий ангар искажал звуки, они отражались от голых бетонных стен, блуждали под сводом.
Саванюк в темноте нащупал ручку "УАЗика" и, стараясь не шуметь, повернул ее.
- Стой на месте, урод! - произнес Дорогин и тут же чуть отступил в сторону. Вполне могло оказаться, что у Саванюка оружие и полковник тоже умеет стрелять на голос.
Саванюк нащупал на сиденье кобуру с пистолетом. Он словно предчувствовал, что сегодня звезды расположились для него не лучшим образом. Пистолет был заряжен, оставалось только снять его с предохранителя.
- Кто здесь? - еще раз спросил он только для того, чтобы услышать голос противника, понять, насколько близко тот успел подобраться к нему. Саванюк в левой руке держал электрический фонарь, а в правой пистолет, уже снятый с предохранителя.
- Ты ответишь за убийство Склярова и его семьи! - Дорогин сказал это, повернув голову в сторону, специально, чтобы звук отразился от противоположной стены и пришел к Саванкжу искаженным.
- О чем ты? Я не понимаю, - бывший полковник ухмыльнулся, его пистолет был нацелен в темноту. - Хутор сожгла молния, - он отвел левую руку в сторону так далеко, как только мог, и включил фонарик. Яркий свет ударил прямо в глаза До–рогину.
Они выстрелили одновременно - и Саванюк, и Сергей. Дорогин видел перед собой слепящий диск мощного фонаря, ни секунды не оставалось на раздумье, и он попался на уловку Саванюка, посчитав, что тот держит фонарь перед собой. Вспышка из коротких стволов обреза на мгновение осветила реальную картину, проявив ее и вновь погрузив в темноту.
Дорогин понял свою ошибку, но было уже поздно, и перезарядить обрез он не успел. Муму спасло жизнь лишь то, что Саванюк спешил выстрелить и не смог как следует прицелиться. Пуля просвистела у Дорогина над головой, чиркнула по бетону свода, прошлась по нему, высекая праздничные искры.
В два прыжка Дорогин очутился возле Саванюка, вернее, на том месте, где, по его расчетам, тот должен был находиться. Фонарь уже погас. Муму нашел лишь пустоту и тут же ощутил резкий удар в плечо. Саванюк бил наотмашь рукояткой пистолета, боясь стрелять вновь. Вспышка выстрела выдала бы его местонахождение.
Дорогин рванулся вперед, успел схватить бывшего полковника за плечо, рванул на себя. Полетели пуговицы камуфляжной куртки. Саванюк отбивался ногами, рвался изо всех сил, левой рукой уцепившись за ручку "УАЗика." И почувствовал, что еще несколько секунд, и он больше не сможет бороться, противник сильнее его. Он бросил пистолет, пытаясь попасть им в Дорогина, сбросил куртку и побежал. Саванюка спасло то, что в ангаре ему пришлось бывать сотни раз и он мог передвигаться по нему в кромешной тьме. Сергей же находился здесь впервые и на мгновение застыл, сжимая в руках потную куртку полковника.
Он бросился следом за противником, наткнулся на борт "УАЗика." Упал, вскочил на ноги. Еще с полсекунды он видел чуть светлевший дверной проем. Заскрежетала металлическая дверь, и полоска света исчезла. Дорогин что было сил ухватился за маховик закрытия дверей, но ригели уже вошли в пазы, и он не смог отодвинуть их.
Саванюк трясущимися от страха руками успел уложить поворотные засовы и буквально повис на них, уцепившись в верхний двумя руками, став на нижний ногами. Дорогин в отчаянии несколько раз ударил плечом в дверь, но та даже не вздрогнула. Сергей вытащил зажигалку, посветил ею. Но колеблющийся светлячок быстро погас. В ангаре гулял ветер.
Наконец он отыскал фонарик и тогда убедился, что открыть дверь не сможет: на эту сторону выходили лишь гладкие полушария осей поворотных засовов. Вырвать же дверь, даже привязав ее тросом к машине, было невозможно, закрывалась она изнутри.
Саванюк наконец перевел дыхание и крикнул:
- Ну что, козел!
Дорогин посветил фонариком, отыскал пистолет и проверил обойму. Полная. Но что такое пистолет по сравнению с толстой металлической дверью, рассчитанной на силу взрывной волны? Заглянул в машину - пустая кобура, два деревянных ящика в багажном отсеке, канистра с бензином.
"Если уж ты туда забрался, - подумал Дорогин, - то хрен живым выберешься."
Он провернул массивный маховик, загоняя запорные ригели в гнезда до отказа. Саванюк не сразу понял, чем это ему угрожает, он боялся сейчас одного, что Дорогин проникнет в бункер. Сергею же требовалось другое - чтобы бывший полковник не выбрался оттуда. И только когда Муму принялся проволокой прикручивать маховик к торчавшей из бетонной стены скобе, Саванюк сообразил, что тот задумал, и попробовал провернуть маховик со своей стороны. Но было уже поздно, тот лишь дергался, но не шевелился.
- Ты там и сдохнешь! - крикнул Дорогин.
Закрутив конец проволоки на два оборота вокруг основания толстой скобы, Сергей схватил канистру в одну руку, пистолет в другую и побежал к выходу. Он обогнул бугор и оказался перед бетонной плитой с прорезью, сквозь которую раньше наблюдал за таможенниками. Но Саванюк уже успел поднять металлическую заслонку, почти герметически перекрыв щель.
И тут Дорогин, уловив запах гари, вспомнил одновременно и о сожженном хуторе, на котором погибли Гриша с семьей, и о железной печке, жарко топившейся в бункере.
"Дымоход!"
Он взбежал на вершину холмика и ногой сбил похожий на поганку конус крышки, защищавшей жерло дымохода от дождей. Внизу еще тлели угли, Дорогин видел их сквозь металлическую трубу, слышал хриплое дыхание Саванюка, метавшегося в подземном бункере.
- Это тебе за Гришу! - пробормотал Дорогин, открывая крышку канистры.
Он поставил горловину на край трубы и перевернул емкость. Внутри ее жалобно всхлипнул бензин и хлынул вниз, на раскаленные угли, догоравшие в железной печке. Сергей не стал задерживаться, канистра сама держалась, вставленная горловиной в дымоход.
Дорогин прыгнул и скатился по откосу, путаясь в высокой траве. Остановившись, прижался к земле и сквозь растопыренные пальцы, прикрывавшие лицо, глянул вверх. Уже слышался нарастающий гул, сноп пламени рванул из дымохода, и канистра, словно подброшенная невидимой рукой, полетела в небо, чертя за собой страшный огненный след.
- Тебе конец, урод! - проговорил Дорогин, поднимаясь с земли. Он слышал, как гудит внутри бункера пламя.
- Сдохни, сволочь! - сквозь зубы процедил Дорогин.
Факел над холмом спадал так, как спадает огонек над газовой зажигалкой, когда кончается заправка.
- Теперь остались вы, уроды! - подумал про таможенников Дорогин.
Лицо его сделалось почти каменным. Он зашел в ангар, шаги гулким эхом отдались под сводом. Ярко вспыхнул фонарь, отразившись в стекле фар двух машин - зеленой "Нивы" и "УАЗика" с гражданскими номерами, принадлежавшего Саванкжу.
Глава 17
Муму взглянул на часы.
"В два часа ночи таможенники будут ждать полковника возле Двины, - тонкая улыбка появилась на губах Дорогина, страшная, жестокая. - Они должны ответить за смерть Склярова и его семьи."
Он подошел к "Ниве" и тут же увидел, что два ее колеса спущены, а правый борт изрешечен картечью.
"Да, провел он меня с фонарем. И я, как идиот, попался, хоть и знаю эту уловку, сам пару раз ею пользовался."
Зато "УАЗик" оказался абсолютно цел, ни одна картечина его не достала. И хоть оставалось не очень много времени для того, чтобы успеть к Двине, Дорогин отбросил сзади машины тент и рванул крышку одного из ящиков. Свинцовая пломба вместе с разорванной тонкой проволочкой улетела к стене. В ящике, завернутые в бумагу, лежали какие‑то цилиндрики. Дорогин сорвал бумажную упаковку с одного из них.
Серый металл. По весу сразу стало понятно, что это не сталь, тяжелее. Но что? Платина? Нет, платина была бы мягкой, а этот стержень легко царапал даже ствол пистолета, найденного Дорогиным на полу.
"Черт его знает что такое", - пожал плечами Сергей.
Бросил стержень в ящик, захлопнул крышку. В машине он открыл ящичек, там оказались две пачки патронов для пистолета и запасная обойма, снаряженная до отказа.
"Как на войну собрался! Но теперь‑то тебе, подонок, пистолет не понадобится, зато он понадобится мне", - Дорогин сунул пистолет за пояс и запустил двигатель.
Фары вспороли темноту, и военный "УАЗ", ревя мотором, вырвался на улицу. У распахнутых ворот военной части Дорогин остановился и вытащил карту из планшета, лежавшего на переднем сиденье. Дорога, ведущая к Двине, была перечеркнута карандашным крестиком на самом берегу большой реки. Возле обозначенной паромной переправы, как знал Сергей, уже не действующей, стоял еще один жирный крест.
- Ты сам указал мне дорогу, - усмехнулся Муму, перебрасывая планшет и карту на заднее сиденье.
От ворот дороги расходились в двух направлениях, но выбрать нужную не составляло труда. Совсем недавно по ней проехала машина с таможенниками, и трава, смоченная ночной росой, еще не успела засеребриться.
Дорогин бросил взгляд на стрелку спидометра, вспомнил расстояние по карте и прикинул в уме: получалось, он должен успеть к двум часам. Главное, не вызвать подозрения у таможенников, застать их врасплох, пока они еще не успеют сообразить, что произошла подмена и что за рулем машины сидит не их хозяин Саванюк, а смертельный враг.
В бункере догорали, дымились обломки табуретов, стола. Саванюк сидел на полу в небольшом тамбуре между двумя металлическими дверями и задыхался. Воздуха здесь было немного, всего лишь несколько кубометров. С трудом вспоминались события последних минут, то, как чудом ему удалось уцелеть.
Едва он увидел яркую вспышку в металлической печке, как тут же сообразил, что произошло. Сработал инстинкт. Саванюк даже не успел подумать,а уже прыгнул в переход, ведущий к ангару, и закрыл за собой металлическую дверь. Он лишь успел опустить засов, как с той стороны раздался сильный хлопок бензинового взрыва.
Металлическая дверь теперь дышала жаром, пот катился по лбу бывшего полковника.
Наконец Саванюк понял, что еще немного - и он задохнется в маленьком тамбуре. Он отбросил засов и толкнул дверь. Тут же рванул на себе ворот рубахи, потому что и за дверью дышать было нечем. Почти весь кислород выгорел, и относительно свежий воздух, ворвавшийся в бункер из тамбура, заставил на мгновение вспыхнуть обуглившиеся доски стола. Это было ужасное ощущение - вдыхать и чувствовать, что умираешь от удушья.
Уже на коленях Саванюк подполз к амбразуре, слабеющими пальцами сумел‑таки повернуть рычаг подъема железной заслонки и почти тут же потерял сознание…
Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как он упал на пол. Тонкая полоска лунного света проникала в бункер сквозь открытую амбразуру, оттуда же на лицо Саванкжу лился спасительно чистый воздух. Он приподнялся на колени, припал лицом к проему. Щель была узкой -такой, что в нее с трудом можно было просунуть руку. Лицо горело, в пересохшем горле, казалось, пересыпался и не прилипал к гортани песок.
Саванюк с трудом дышал, язык одеревенел.
"Воды! Воды!" - подумал он и обернулся.
Воды в бункере не было, ведро, в котором всегда плескалась вода, почерневшее, покоилось возле стены. Повсюду гарь, сажа, клочья пепла от сгоревших газет летали в воздухе.
- Воды! - прохрипел Саванюк и на коленях пополз к ведру.Оно было еще горячим, дышали жаром и стены. Пот катился по лбу, насквозь промокшая майка прилипла к волосатой спине.
- Воды… - бывшему полковнику казалось, если он сейчас не выпьет хотя бы глоток, хотя бы не промочит горло, то умрет на месте.
Он подбежал к амбразуре и увидел в неверном лунном свете поблескивание капель росы на траве. Совсем близко! Микроскопические капельки казались мелкими бриллиантами, рассыпанными среди высокой травы. Обдирая в кровь руку, он просунул ее сквозь узкую щель амбразуры. Как ни тянулся Саванюк, его пальцы так и не достигли травы, до которой оставалась самая малость; рука ловила лишь прохладный ночной воздух, напоенный неуловимой, ускользающей влагой.
- Воды… - он прикоснулся ладонью к шершавому бетону, холодному и чуть влажному, а затем принялся лизать ладонь, соленую от пота.
Взгляд его остановился на чудом уцелевшем горлышке расплавленной пластиковой бутылки из‑под минеральной воды.
"Мне казалось, спасся, - подумал Саванюк, - но я сдохну здесь без питья, без еды."
Он увидел в узкой прорези серебристое русло речушки, которая, словно издеваясь над ним, перекатывалась на камнях, изменчиво сверкая. И полковник Саванюк, до боли прижав лицо к шероховатому бетону, завыл так, как воет на луну зимней ночью голодный волк. Он знал, в военном городке могут неделями не появляться люди, а выбраться отсюда невозможно.
"Ничего, таможенники подождут, подождут, да забеспокоятся, что я не приехал. Вернутся сюда и выпустят."
И тут Саванюк испугался так, что даже перестал лизать вспотевшую ладонь.
"Он хотел убить меня потому, что погиб Гриша Скляров. Значит, он хочет убить таможенников. И если это ему удастся, никто не выпустит меня отсюда!"
Сердце забилось предательски неровно, готовое вот–вот остановиться от страха.
"Я сдохну, как бездомная собака, от жажды, от голода!"
Глядя на речку, на сочную траву, Саванюк готов был молить Бога о пощаде, готов был покаяться во всех смертных грехах, совершенных в жизни, если, конечно, смог бы их все припомнить. Но он не знал ни одной молитвы.
- Это конец, - пробормотал он, вслушиваясь в спокойные звуки природы, ни один из которых не сулил ему освобождения.
Старший сержант Овсейчик резко нажал на тормоза. Михальчук, не успев упереться в панель, чуть не выбил головой стекло. Раймонд очнулся от дремоты и схватился за автомат.
- Что это было?
Овсейчик выключил двигатель и распахнул дверцу, чтобы лучше слышать то, что творится за лесом.
- Ты чего, придурок? Я головой чуть стекло не высадил! - Михальчук зло смотрел на напарника и тер ушибленный лоб.
- Вроде бы взрыв какой‑то, да и огонь блеснул, - он кивнул головой на зеркальце заднего вида.
- Показалось, - Михальчук вышел из машины
и попытался рассмотреть, что же делается за лесом. Но деревья были довольно густые, машина уже съехала с пригорка, и ничего необычного он не увидел, лишь, возможно, на востоке, там, где располагался военный городок, небо было чуть светлее.
- Точно, тебе показалось.
Овсейчик еще сомневался, он и сам не знал, пригрезилась ли ему вспышка, уведенная в зеркальце заднего вида, или же была она на самом деле. Да и странный звук вполне мог иметь другое объяснение. Так иногда бывает, когда тихий звук, услышанный вблизи, кажется мощным раскатом далекого грома.
- Молния, наверное, - пробормотал Раймонд.
- Откуда взялась молния? Небо‑то без туч, и луна выглянула.
- Лучше бы ее не было. Но такое случается, на небе туч нет, а за горизонтом они собрались.
Овсейчику, ясное дело, не хотелось возвращаться. Попробуй потом объясни Саванюку, какого черта поехали назад? Скажет, испугались. Нет, уж лучше действовать так, как договаривались.
"В конце концов, в тот момент, когда что‑то блеснуло, я мог и не смотреть в зеркальце. Не видели мы сомнительного сполоха, да и все."
- Поехали, нечего зря время терять.
И "УАЗик" вновь покатил по лесной дороге.Когда по спидометру, если верить карте, до Двины оставалось около километра, Дорогин сбавил скорость. Так, как он, водить машину мало кто умел, тем более не умел этого делать Саванюк.
Подъехать же к реке следовало словно хозяину, спокойно, уверенно, не спеша. Муму погасил фары, дорогу и так было видно в слабом лунном свете. Уже начинал клубиться ночной туман, то и дело рядом с дорогой возникала речушка.
Пистолет Дорогин положил на сиденье, прижал его ногой: тот мог потребоваться в любую секунду.
"Нет, я не ошибся, - сказал себе Дорогин, - это они убили Склярова. Убийства случаются разные, иногда люди, но не Бог могут простить этот смертный грех, предоставив человеку наедине разбираться с собственной совестью. Но передо мной не тот случай. Они могли воевать с самим Скляровым, но не с его семьей. Даже у бандитов, живущих по понятиям, не принято впутывать в разборки жен, детей, матерей. Они нарушили все мыслимые и немыслимые, человеческие и Божьи законы. Что ж, один из них уже поплатился за это, теперь поплатятся и другие", - вновь лицо Дорогин сделалось каменным, словно было изваяно из мрамора.
Деревья впереди расступились, стал виден берег Двины; моторная лодка, привязанная к свае полуразрушенного причала паромной переправы. Сам паром, наполовину затонувший, торчал из воды у берега. На фоне реки хорошо просматривались фигуры трех таможенников.
Дорогин не доехал до настила метров десять и остановился.
Михальчук взглянул на часы.
- Я же говорил, что дело ответственное, минута в минуту приехал. Вот тебе и Саванюк, который вечно опаздывает! - говорил он это шепотом, так, чтобы не услышал человек, сидевший в машине.
"Какого черта они стоят? Ну, подойди же кто‑нибудь поближе!"
Дорогин не глушил двигатель. В одной руке он держал пистолет, другую положил на ручку дверцы.
Первым не выдержал Овсейчик. Он медленно шагнул, положив левую руку на цевье автомата. Двигатель "УАЗика" работал, в темноте было не понять, кто сидит за рулем. Да и какие сомнения могли быть у таможенников, если об операции знал лишь Саванюк да еще два бизнесмена с охраной, ожидавшие на латышском берегу Двины? Раймонд уже побывал у них и вернулся назад.
Когда Овсейчик подходил к автомобилю, в душу ему стали закрадываться сомнения. Он сбавил шаг, взял автомат на изготовку, но сделал это не очень заметно, знал, что Саванюк не прощает подобных вещей, не каждому приятно оказаться на мушке. Он подошел к машине вплотную. Дверца приоткрылась, и Овсейчик нагнулся, чтобы спросить у Саванюка, что делать дальше.
Таможенник и глазом не успел моргнуть, как его внезапно схватили за шиворот, голову прижала дверка, и "УАЗик", нервно взревев двигателем, рванул вперед, прямо на двух таможенников, застывших в испуге на прогнившем настиле паромной переправы.
Михальчук лихорадочно дергал затвор, забыв, что нужно сперва снять автомат с предохранителя. Первые несколько метров Овсейчик пытался бежать следом за машиной, автомат мотался у него на плече.
Когда Михальчук наконец справился с затвором, бампер ударил его в колени, мгновенно переломив ноги, и таможенник исчез под колесами машины.
Раймонд успел спрыгнуть с помоста и оказался в неглубокой воде среди камышей.
Взвизгнули тормоза. Дорогин распахнул дверцу и выстрелил из пистолета, но промахнулся: ночь, качающиеся камыши, неверйый лунный свет.Снизу, из камышей, в ответ громыхнула автоматная очередь. Перила паромного причала ощерились острыми щепками. Вторая очередь могла попасть в цель, и Дорогину ничего не оставалось, как подхватить осевшего на колени, полуживого Овсейчика и прикрыться им. Раймонд пятился, отступал к лодке. Он видел, что Дорогин прикрылся таможенником.