А ведь было… Было! Трижды к ним с Верой приезжали неизвестные. И каждый раз требовали за бесценок продать свою часть в бизнесе. Вера тогда и плакала, и уговаривала его уступить. Однажды даже угрожала забрать дочку и вернуться к родителям. Ведь и ребенку угрожали. Обещали, что выкрадут. Николай тогда, зная о стычке Василия с рекетирами, наотрез отказал непрошенным визитерам. Но в последний раз он и сам чуть было не согласился. Хорошо, что хоть Василий об этом ничего не знал.
В последний раз, уже больше года прошло, приезжали их областного центра. И сказали, что больше предупреждать не будут. Дали три дня на размышления, пообещав только десять процентов от реальной стоимости доли Николая в общем с Василием бизнесе. Он даже тогда подумал, что уж лучше самому Василию свою часть бизнеса уступить и остаться у него на окладе. Но, слава Богу, все как-то само собой утряслось. То ли грозные бандюганы не выдержали конкуренции в своей собственной среде, то ли их предприятия для них стали не такими привлекательными. Но, как бы там ни было, улеглось все.
Не взирая на свою чрезмерную загруженность на работе, Николай не забывал не только наведываться в мальчишечью бригаду, но и задания на работу давал им чуть ли не каждый день. Пришел к ним и в тот вечер.
- А что это вы, хлопцы, такие расстроенные ходите? Вроде и задания по работе хорошо выполняете, а радости в вас я что-то не вижу. Может, уже и не рады, что на работу пошли?
- Вы, Николай Федорович, тоже в последнее время не улыбаетесь, - шмыгнув носов, тихо ответил ему Петька. - Или вы думаете, что нам Василия Васильевича не жалко? Нам вот как хочется самим его убийцу найти! А как - не знаем. Еще не придумали.
- Ну, слава Богу, не убийцу, а преступника, который пытался это сделать. Вот как вы его найдете, если ни милиция, ни прокуратура ничего поделать не могут? Да и не детское это дело - преступников ловить.
- Нам бы только в областной центр попасть, - нахмурившись, ответил Петька. - Только бы до него добраться…
- До кого это, до него? - не понял Николай.
- А до Козлоборода!..
- Что же это за Козлобород такой? Вы, вроде бы, уже вышли из возраста, когда сказками увлекаются.
- При чем здесь сказки? - снова не сдержался Петька. - Ведь Козлобород - это сын бабки Скребковой. Тот, что в областном центре живет. Николаем его, как и вас, зовут.
После тех слов Николай чуть насторожился. Какая-то подсознательная мысль мелькнула у него в голове. Но, неуловимая, как возникла нежданно-негаданно, так и угасла.
Помнил он того слизняка. Да и хата его матери недалеко от Васиной стоит. Вот только сын к матери очень редко наведывается. Раз-два на год, не больше. Да и то - всего-то на час-два, не больше. Будто повинность какую-то отбывает. А сама мать, если когда к нему и поедет, то в тот же день и домой возвращается. Будто и не к сыну в гости ездила, а на базар, чтобы распродаться. После тех проведываний она даже с ближайшими соседями несколько дней не общается. Не ладится что-то у нее с сыном.
- Помню я того Николая. Хотя ничего хорошего о нем сказать не могу. Но зачем он вам? Что-то давненько его у нас не видели.
- А как же, давненько! В субботу вечером как раз и был. Будто вор, в дом зашел. Огородами. Все оглядывался. Может, потому и боялся, чтобы никто не увидел, что зло какое-то затеял.
- Стоп, стоп! Это о какой субботе вы говорите?
- Так именно о той же! О той, после которой в дядю Васю стреляли.
- А вы не ошибаетесь?
- Да как же тут ошибешься? Еще довольно светло было. Хорошо видели. А его козлиную бородку мы бы и в темноте приметили. Да еще и воняет от него, как от настоящего козла. В нашем городке ни одна женщина так парфюмерией не обливается, как этот Козлобород.
- Но ведь в воскресение его не было!
- То-то и оно, что не было. Если ни в чем не виновен, то зачем от людей прятаться? Вы же не прятались! Даже в холодную вас полицай-Макар засадить успел. А его будто корова языком слизала. Вот и хочется ему парочку вопросов задать. Ведь вечером в субботу он уже ничем не мог из города уехать…
Стойте, стойте, ребятки! - все еще не веря услышанному, продолжал выяснять Николай. - Как вы сможете доказать, что он действительно вечером, накануне преступления, дома был? А если даже докажете, то о чем это свидетельствовать может? Ведь он и раньше у матери никогда не задерживался. "Здрасти, мама! Да "Чао, мама!". И еще несколько слов. А чтобы матери что-то по хозяйству помочь, то для того у него руки из задницы растут. Он, видите ли, слишком ученый для занятий грубым физическим трудом. О том, что именно его мать за него в институте училась, он уже давно забыл.
Ребята с явным недоверием посмотрели на Николая. Ведь ясно было, что заливает им шеф. Стопудово, что заливает! Где же это видано, чтобы мать за сына в институте училась? В конце концов, не ей ведь, а именно этому Козлобороду диплом выдали…
- Да быть такого не может, чтобы кто-то за кого-то в институте учился! - не удержался Тарас. - Или мы чего-то не понимаем?…
- Нет, хлопцы! Все правильно, - видя недоверие в ребячьих глазах, попытался убедить их Николай. - Бабка Скребкова чуть ли десять лет взятки в институт возила. Только за то, чтобы ее чаду троечки вместо двоек на экзаменах ставили и из института не вытурили. А он даже с теми тройками чуть ли не каждый курс по два года тянул. То ли вовсе тупой для наук был, то ли лодырничал. Учиться совсем не хотел. Но не это главное. Насколько вы уверены в том, что именно в ту субботу его здесь видели?
- Уверены! Точно так же, как вас сейчас видим.
- А ошибиться вы не могли? Ведь и кто-то другой мог к бабке Скребковой зайти.
- Г-ги, любовник, что ли? - не сдержал улыбку Мишка. - Так по огородам пробирался да так постоянно пригибался, что бородкой своей чуть ли не подметал грядки.
- Огородами, говоришь? - еще больше замыслился Николай. - А вы ничего не путаете?
- Николай Федорович! Вы ли нас не знаете? Пошутить можем. Но ведь не с вами. И не при таких обстоятельствах. Вы бы лучше подумали, как нам к Козлобороду добраться. Может, мы вместе в город поедем?
Глава 15
Дед Иосиф зашел в палату так неожиданно, что Галя аж руками всплеснула.
- Дедушка! - белокрылой лебедкой бросилась к нему и на какое-то мгновение прильнула к широкой дедовой груди. - Деда! Да за что же нам беда такая?…
- Успокойся, малышка! Все хорошо будет!
И, как в недалеком еще детстве, прижал внучку к себе. Будто какой-то волной спокойствия укрыл. Да такой мощной волной, что Галя тут же и успокоилась. На какое-то мгновение только. Ведь дед Иосиф был рядом. Рядом с ее Васей.
Ни с кем Галя не чувствовала себя так легко и уверенно, как с дедом Иосифом. Ведь не было такой болезни, которую он вылечить не мог бы. Не зря во всех окрестных селах его мольфаром называют. А для самой Гали он всегда был сказочным Чугайстром, который ежеминутно о покое и благополучии родных гор заботится. А что уж травы целебные дедушка знал, то, наверное, ни один человек в мире так их не знает. Потому и здоровыми все были в горном селе. И во всех окрестных селах тоже. Дед Иосиф любые болячки лечить умел. Он и Васеньку вылечить поможет. Не может быть, чтобы не помог!
А дед сразу же начал распаковывать свою сумку-тайстру.
- На вот, внучка! Выпей настойку эту целебную. Тебе сразу намного легче станет.
- Да что вы, деда! Это же не меня, а Васю моего спасать надо!
- И Васю вылечим! Где же это видано, чтобы такой бравый легинь, да из-за какой-то погани со света пошел? Неужели ты могла подумать, что твой родной дед о счастье единственной внучки не позаботится? Сейчас мы и его полечим. А ты пей, пей! Все, до дна, выпей.
- Деда! Мне теперь спать нельзя! А я боюсь, что от твоего чар-зелья усну, и тогда Васеньку возле себя удержать не смогу.
- Не волнуйся, малышка! Это чар-зелье только силы тебе добавит. Оно поможет усталость и сон одолеть. Или ты уже деду своему доверять перестала?
Галя с благодарностью посмотрела на деда, и выпила предложенный им напиток до последней капли.
- Вот молодец! А теперь за нашего легиня возьмемся.
Дед Иосиф достал из сумки еще один пузырек.
- Ой, деда! Доктор сказал, что Васе пить ничего нельзя. Все, что ему надо, через зонд подают. Через ту трубочку, что в его нос вставлена.
- Я ли, столько лет на свете прожив, до сих пор не знаю, кому и что для выздоровления надобно?
Глаза деда лучились любовью к внучке. Будто и не случилось с ними никакой беды. И ей от того взгляда так спокойно на душе стало, что все сомнения тут же куда-то исчезли. Осталась только любовь к мужу. Любовь! И уверенность в том, что с дедушкиной помощью ее Васенька снова будет здоровым и сильным.
Нет, нет! Ей вовсе не надо, чтобы он, как прежде, ее на руках носил. Нельзя ему будет после такого тяжелого ранения. Не маленькая уже. Сама - мама. Пусть деток носит! Для него это не трудно будет.
- Ну, вот! Теперь мы и нашего Васю немножко подлечим.
Старый горянин открыл свою бутылочку и осторожно поднес ее к носу больного. В больничной палате тут же почувствовался родной для Гали запах Карпатских гор, деревьев и трав, горных потоков и быстрых рек. Она даже запах родной речушки почувствовала. Такой приятный и успокаивающий. Как нежный и неповторимый запах ее детства.
Галя вся напряглась, когда ее Вася неожиданно втянул носом этот, ни с чем не сравнимый, аромат. Даже крылышки его ноздрей чуть-чуть затрепетали.
Она надеялась, что муж ее через какое-то мгновение откроет глаза и хотя бы любящим взглядом поприветствует ее. Но этого, к сожалению, не случилось.
- Дедушка! А почему он глаза не открывает?
- Рано еще, внучка. Хорошо, что он вдохнул этот запах. Теперь и лечение его намного быстрей пойдет. А этот настой пусть открытым возле него стоит. Чтобы Вася запахи наших гор постоянно вдыхал. Они ему силы прибавят, и более быстрому выздоровлению содействовать будут.
- А кто это здесь вместо меня лечением больного занялся?
Галя вздрогнула, повернув голову к Петру Федоровичу. Зарделась вся, будто ее за чем-то плохим застали. Но сразу же и в руки себя взяла.
- Это, Петр Федорович, мой дедушка Иосиф. Он на травах хорошо знается. Он…
- А запах какой замечательный! Прямо-таки - целебный запах!..
Доктор сам с наслаждением втянул в себя аромат, которым уже начал насыщаться воздух палаты.
- Я и сам не возражал бы таким полечиться. Разрешите…
Он взял бутылочку с тумбочки, поднес ее ближе к лицу, взмахом ладони левой руки направляя струю запахов к своему носу.
- Можжевельник… Чебрец… Зверобой… Сосновые шишки… Еще что-то… Вот только никак не разберу, что именно…
Потом и к деду Иосифу повернулся.
- Здравствуйте, коллега! - протянул ему правую руку, предварительно взяв бутылочку в левую.
- Думаю, что этим мы действительно поможем больному. Вот только желательно, все-таки, чтобы вы и меня в известность ставили. Ведь именно я несу ответственность за его состояние.
- Доброго дня и вам, доктор! Не гневайтесь на старого гуцула, потому что и я в лечении людей кое-что смыслю. У меня это - от деда-прадеда. А всех запахов здесь вы не разобрать не сможете. В настое этом восемнадцать компонентов. Я его специально готовил, как только о ранении Василия и о состоянии его здоровья узнал.
- Со мной рецептом поделитесь?
- Почему же не поделиться с хорошим человеком? И о рецепте все расскажу, и как настой делать. И не только этот. О многих других настойках тоже поведаю. Не в могилу же мне все свои секреты забирать. Мне и самому хочется, чтобы они людям служили. Сыновья мои почему-то способностей к этому делу совсем не имеют. А внучка с гор сюда переехала. У нее теперь совсем другая цель в жизни. Может, даже, лучшая, чем у меня…
В дедовых словах улавливался чуть заметная грустинка, которую он пытался скрыть за своей лучезарной улыбкой.
- Можете мне поверить, доктор, что если Вася этой настойки хоть немножко выпьет, то выздоравливать не по дням, а прямо по часам начнет. Бутылочка пусть здесь открытой стоит. Пусть он наш горный воздух вдыхает. Для него это сейчас очень полезно.
- А я и не возражаю. Это раньше о фитотерапии никто из ученых мужей и слушать не хотел. Ни в одном медицинском институте такой дисциплины не изучали. Хорошо, хоть теперь к мудрости народной медицины прислушиваться начали. Аромотерапия теперь даже общепризнанной считается. В некоторых заграничных клиниках и на курортах только запахами различные хвори и лечат.
Говоря это, Петр Федорович внимательно осмотрел экраны своих приборов.
- С приятностью для всех могу засвидетельствовать, что состояние больного действительно начало улучшаться. Не знаю, или это от запаха вашего карпатского, или от наших лекарств, но дыхание его выравнивается. Оно уже не такое тяжелое. И сердце более спокойно работать стало. Оно теперь не бьется, как испуганный заяц. Это очень хорошо! Приятно и то, что вы, Галина Михайловна, прекрасно выглядите. У вас как будто усталость прошла. Неужели это приезд дедушки на вас так чудесно подействовал? Или он вам тоже какое-то чар-зелье выпить дал?
- А таки дал! - удовлетворенно погладил свои усы дед Иосиф. - Теперь она до самого утра бодрствовать будет, помогая своему Васе быстрей выздороветь.
- Снимаю перед вами свою шляпу, коллега!
Петр Федорович, не имея шляпы на голове, непринужденно, но очень умилительно поклонился старому гуцулу. Но поклонился он вполне искренне.
- Вынужден признаться, что по отношению к Галине Михайловне мои лекарства были уже бессильными. Если бы не ваша помощь, внучку вашу через какой-то час-другой сон все-таки одолел бы. Я даже не знаю, насколько это хорошо, что она не спит уже более двух суток. Как бы нам и ее потом лечить не пришлось…
- О-о! Вы не знаете горянок, доктор! С нашим чар-зельем она еще сутки без какого бы то ни было ущерба для здоровья продержаться сможет. Но я считаю, что ей только до утра потерпеть надо будет. А там мы ее в кроватку уложим. Чтобы хорошо отдохнула.
- Нет, нет! Я не буду спать, пока Вася не выздоровеет!
- Милая моя! Поверь старому гуцулу, что в этом вовсе не будет необходимости. Утром твой муженек глаза откроет. И даже несколько слов тебе скажет. А там - и до полного выздоровления уже недалеко будет. Мы с Петром Федоровичем его быстро на ноги поставим. Ты могла бы уже и сейчас отдохнуть. Но я ведь тебя знаю… Все равно ведь не приспал бы. Даже настойками своими. Так что, сиди возле суженного своего. То, что ты рядом находишься, для него очень важно. Это ему очень помогает. До утра еще так посиди. А еще - поешь немножко. Тут мама тебе наших, карпатских гостинцев передала. Они тебе тоже сил добавят.
- А мама с татом приедут?
- Что им приезжать? - весело подмигнул дед Иосиф. - Они вон, за дверью, своей очереди дожидаются. Я ведь, как ни как, старший. Потому первым в палату и вошел. А теперь уже ты гостей принимай. Жалко только, что в больнице. Но - ничего! Скоро все дома будете. Василию твоему, после выздоровления, ой как горный воздух полезен будет.
Глава 16
Не скажешь, что Макар Калитченко очень уж испугался, когда узнал о написанных на него доносах. Подумаешь! Тучи над ним уже не раз собирались. Но, как известно, из большой тучи далеко не всегда и дождь большим бывает. Не один раз, не раз и не дважды он после тех туч совсем сухим оставался. Все неприятности с него, как с гуся вода, стекали, не замочив. Где же это видано, чтобы такого бравого милиционера, да со службы погнали?
Будто это не он уже более пятнадцати лет верой и правдой отечеству своему служит, на боевом посту стоит. Ну, бывало, что кое-кому ребра считать приходилось. А что было делать, если отдельные несознательные элементы другого языка не понимают? А пинка хорошего отвесишь, то, смотри, и сознаются во всем. Даже в том, что в детстве, лет тридцать назад, у бабки Орыщихи грушу обтрусил…
Умеет жить Макар Калитченко. Умеет! Дома у соседей под шифером, а у него под жестью. Да еще и такой, что через год-два по-новому красить не приходится. Оцинкованная! У Макара крыша блестит. Так та жесть солнечные лучи отбивает. И летняя кухня у него просторная. Газифицированная. Надо ведь и свинкам еду сварить, и корове с бычком, и птице самой разной.
За что купить скотинку, птицу да корм для них, Макар никогда не задумывался. Достаточно было в форме по базару пройтись, и придраться к некоторым несознательным продавцам. Так и поросенок какой-то в его кошелку отправлялся, и полсотни цыплят или утят. Корма для своей скотинки и птицы он тоже на базаре реквизировал. Для анализов…
Нет! Не верит Макар в то, что за чрезмерное служебное усердие его наказать могут. Не верит даже в то, что выговор объявят. Хотя… В конце концов, выговор - не медаль. На груди его не носить. Но кому она, та неприятность, нужна? Пусть кому-то другому выговора объявляют! Тем, кто вообще ничего делать не желает. Разве таких мало? Вон, хотя бы, их водитель, Юрка. Ему - лишь бы лясы торочить, да баранку покрутить. А преступники, видишь ли, его не интересуют. Если не гавкнешь на него, то из машины своей и не вылезет. Целыми днями за баранкой дремлет. А ведь тоже - милиционер… И зарплату не намного меньше его самого получает. Вот кому выговор влепить надо! А ему, Макару, за что?…
Но Макар все же осознавал, что от Юрки далеко не убежал. Хотя тот - только сержант… Старший сержант. А вот он сам - офицер милиции…
Тут Макару припомнились слова Николая о низком его звании. Вот уж действительно несправедливость! В сорок три года он всего лишь старший лейтенант. Ну, если не полковником, то хотя бы майором уже давно пора быть. Зажимают, сволочи! Им что? Только бы своим любимцам звездочки на погоны сыпать. А тут, как ни старайся, сколько ребер клиентам ни считай, а за последние двенадцать лет никак обкапитаниться не удается. Не то, чтобы обмайориться. Только и того, что обматериться, можно. Притом - сколько угодно. Хоть каждый день, хоть ежечасно…
И кто его, этого бизнесмена долбаного, за язык тянул? На целую неделю настроение испортил! Рапорт написать, что ли? С требованием о присвоении очередного звания…
Но, нет! Рапорт еще несколько дней подождать может. Подождет, пока он сам, Макар Калитченко, этого зарвавшегося бизнесмена в тюрягу таки засадит. Лет так на адцать…
Калитченко никогда особенно не озабочивался тем, чтобы разрабатывать хитроумные планы и расставлять ловушки, в которые обязательно должны попадаться преступники. Ему даже в голову не приходило то, что нужно тщательно искать и находить факты, которыми можно было бы неопровержимо доказать чью-то причастность к противоправным действиям. Ему-то это зачем? Он свой личный план всегда выполняет. И без особенных усилий. Ведь он не следователь. Он - оперативник. Его дело - задержать преступника и привести его в отделение. Составить акт, что ему меньше всего нравилось, уж очень хлопотное это дело, и передать дело следователю. А там - хоть трава не расти! Он свое дело сделал.
За годы работы в милиции Макар так раздался вширь, что форму ему на заказ шить приходилось. Даже тут государство на него куда больше тратилось. Ведь материи на такие габариты немало надо…
Но что-то в последнее время жировые складки у него не только на пузе появились. Некоторые из коллег считали, что у него даже мозги жирком обрастать стали. Насмехаются, конечно, убогие. Ведь сами жить не умеют…