Около полуночи. Бунгало у озера Фурнаш
"Ну что же, амиго, ты и сегодня от меня убежал, сука, - думал угрюмый Родриго, водя пальцем по экрану планшета и разглядывая страницу Мидаса Калано в твиттере, - завтра-то я уже не имею права промахнуться,… но как же мне тебя достать-то, черт побери! Эх, не могу я это дело завалить, никак не могу! Не можешь ты вернуться домой живым! Ничего личного, амиго, но твой отпуск должен закончиться досрочно, иначе меня ждут жуткие неприятности. Сам виноват - не приспичило бы разводиться, я бы и не подумал сюда ехать. А вот уж нет, заиграл в тебе гормон, захотелось новой игрушки. Хотя я б на твоем месте тоже с этой красоткой замутил бы. Признаю - есть у тебя вкус. Ты смотри-ка, у них ни одной общей фотки нет в твиттере. Чего, амиго? Боишься, что желтая пресса станет писать о твоей любовнице? Все и так уже знают, с кем валяешься в постели, не велика тайна…"
Просмотрев последние сообщения (Мидас уже умудрился выложить снимки, запечатлевшие его сегодняшние приключения), Родриго встал с постели, прикрытой мятым зеленым покрывалом, поставил планшет на тумбочку и удалился в кухню. Достав из холодильника пиццу в вакуумной упаковке, купленную днем на заправке, и разогрев ее в микроволновке, он сел за серый столик у занавешенного окна и зачавкал, размышляя, что делать дальше.
После легкого перекуса и освежающего душа молодой мужчина вернулся в свою комнату и лег на постель. Спать никак не хотелось, поэтому он решил отвлечь себя от дурных мыслей каким-нибудь фильмом, но перед этим, на всякий случай, снова залез в твиттер, чтобы проверить, не написал ли Калано что-нибудь напоследок.
"Ого!" - спонтанно воскликнул молодой конспиратор, прочитав сообщение, появившееся минут за тридцать до этого. Перед тем, как заползти под одеяло, Мидас поделился со своими подписчиками планами на утро, написав следующее: "Решено! Завтра после обеда моя яхта возьмет курс на Моштейруш. Ждите фотографий!".
Любовник Вероники вскочил с постели, подошел к деревянному столику и начал разглядывать дорожную карту. Моштейруш (в переводе с португальского это слово означало "монастыри") отыскался быстро - это было небольшое, всего в тысячу двести человек, поселение на северо-западном побережье острова Сау Мигель, окруженное пастбищами и зеленой мозаикой плантаций. Вблизи берега над волнами возвышались несколько громадных каменных монолитов, один из которых отдаленно напоминал своим треугольным профилем очертания монастыря, от чего, собственно, и произошло название местности.
Родриго начал тут же перебирать в уме варианты того, как воспользоваться случайно выпавшей возможностью, понимая, что другого шанса у него, скорее всего, не будет.
"Да, брат… или завтра, или никогда. Я должен буду попасть в яблочко с первого раза, как снайпер, - рассуждал про себя конспиратор, взяв в руки планшет и набрав в поисковике комбинацию "Моштейруш берег фото".
К Родриго вдруг вернулась былая самоуверенность, заметно поубавившаяся за последние два дня, и он снова почувствовал себя вершителем судеб человеческих. Он целую ночь ломал голову над покушением, просчитывая разные сценарии и подбирая скрупулезно место, где можно бы было устроить засаду.
Заснул он перед самым рассветом, подуставший, но с чувством удовлетворения.
14
Третье августа. Десять утра
"Представление начинается, - подумал про себя конспиратор, стоя у входной двери бунгало, голый по пояс, и прищуренными глазами посмотрел на зеленые холмы за стеклом".
Не теряя лишнего времени, он принял душ, оделся и приступил к финальной части своего грандиозного плана. Заметного волнения или страха он не испытывал, хотя до наступления судьбоносного часа "Х" оставалось все меньше времени. В этот момент его настроение было схоже с тем бесстрастным настроением, которое бывает у хирурга перед сложной и ответственной, но рутинной для него операцией.
Первым делом молодой мужчина забронировал по интернету авиабилет на завтрашний рейс из Сау Мигеля в Имагинеру с пересадкой в Лиссабоне, пользуясь поддельным паспортом на имя Мартина Ховаца. Он поехал на острова самостоятельно, не пользуясь услугами турагентств, поэтому мог выбрать любую дату вылета домой. Вслед за этим он зашел в твиттер, чтобы проверить, нет ли новостей от бизнесмена - оказалось, что пока нет, - и, отложив планшет, взялся за карту острова.
Около полудня он подобрал свой портфель, запихал в него махровое полотенце, подрисовал родимое пятно на щеке и, сняв золотую цепочку с шеи и часы с руки, приготовился выйти. Обув кроссовки, он вышел из своего бунгало, отворачивая лицо от мужчины и женщины лет пятидесяти, - они поселились в соседнем сером домике за пару дней до этого, - сидевших у круглого бассейна на дальнем краю двора.
Молодой имагинерец дошел до своей машины, сел за руль, бросив на сиденье рядом с собой набухший портфель и дорожную карту, повернул ключ зажигания и, дождавшись, пока мотор разогреется, отправился на северо-западный край Сау Мигеля.
На середине дистанции Родриго, увидев впереди развилку, свернул на обочину, поставил машину на ручной тормоз и вышел на улицу. Двигатель продолжал тихо и равномерно тарахтеть.
Поблизости людей было не видно. С одной стороны извилистого шоссе, всего в десятке метрах от дороги, земля вдруг резко обрывалась, спускаясь крутыми высокими склонами к берегу океана. С противоположной стороны простирались бесчисленные зеленые холмы, расчерченные, как заплаты на обветшалом пальто, тонкими полосками леса и низкими заборами из вулканического камня.
Любовник Вероники, косясь по сторонам, снял быстро одежду и обувь, бросил их на пассажирское сиденье и натянул на себя черный гидрокостюм и тонкие боты. Вслед за этим он подошел к багажнику универсала, открыл дверцу и вытащил каяк, свернутый в трубку, и электрический насос. Накачав байдарку, - в это время по шоссе проехал автобус с туристами, но никто из них не обратил пристального внимания на мужчину с надувной лодкой, - он затолкал ее в салон машины и, проверив состояние акваланга, захлопнул дверцу, уселся за руль и помчался дальше в Моштейруш.
Начало второго дня
Солнце, зависшее высоко над головой, на голубом безоблачном небосводе, грело яркими обжигающими лучами. День сегодня выдался на редкость жарким, ветер совсем стих, и над островом воцарилась загадочная, неподвижная тишина, как будто природа догадывалась, что скоро должно произойти некое чрезвычайное событие.
Родриго пересек Моштейруш, лавируя по бугристым улицам, по бокам которых торчали прижавшиеся друг к другу белые домики, и очутился на окраине поселения, у северо-западного берега. Серебристый автомобиль съехал на обочину узкой дороги и припарковался на обнесенной каменной оградкой заасфальтированной площадке над береговым утесом.
Молодой мужчина заглушил мотор, но остался сидеть в машине, внимательно оглядывая окрестности. Прямо за его спиной стояли два тихих одноэтажных дома с просторными дворами, тоже опоясанными невысоким каменным забором. Метрах в пятнадцати от универсала, на дальнем конце площадки, были припаркованы две легковушки, на которых, по всей вероятности, приехали мужчина и женщина с ребенком, и одинокий турист с мобильником в руках, в этот момент гулявшие темными фигурками по каменистому пляжу, метрах в сотни от стоянки. Другой заметной активности, кроме проносившихся по дороге редких машин, вокруг не наблюдалось.
Родриго достал из бардачка бинокль и стал рассматривать океанские просторы в поисках "Санта Марии". Проплыли мимо и рыбацкая шлюпка, и быстроходный катер с туристами, и огромный круизный лайнер, медленно скользивший по горизонту, но белой парусной яхты по-прежнему не было.
"Ладно, пора обедать, должен же ты рано или поздно приплыть, Колумб хренов, никуда ты от меня ни денешься, - вздохнул любовник Вероники и потянулся к сумке с гамбургерами и минералкой, купленными за день до этого, не переставая взирать на океан".
Половина четвертого
"О! Неужто это наш клиент пожаловал? Так-так, сейчас выясним, - оживился конспиратор, увидев судно, появившееся с севера, примерно в полутора километрах от берега".
Справив малую нужду и застегнув гидрокостюм, Родриго быстро вскарабкался вверх по обветренным скалам под площадкой, запрыгнул в автомобиль и схватился за бинокль. Молодой мужчина не ошибся - белая одномачтовая яхта действительно оказалась долгожданной "Санта Марией". В кормовой ее части можно было различить фигуру Мидаса Калано, сидевшего на скамейке на правом борту и придерживавшего правой рукой большое колесо штурвала, за которым, одетая в белую майку, в черных очках, стояла улыбчивая Оксана.
Родриго выскочил из машины, открыл дверцу багажника и вынул, по очереди, белый каяк, черный буксировщик и акваланг. К этому времени семьи с ребенком уже не было - они сели в одну из легковушек, стоявших на площадке, и уехали, а одинокий турист, снимавший местную флору на камеру своего телефона, ушел куда-то вдаль, на другой конец пляжа, и скрылся из виду. Все лишние свидетели убрались, как по заказу, поэтому турист с родинкой на щеке стал спокойно надевать на себя громоздкий акваланг. Управившись с ним, он натянул на голову маску, застегнул пояс с грузами и, нагруженный, как ишак, пошел к каменной лестнице, сползавшей к берегу.
Ступая осторожно посерым валунам, покрытым мхом, он дошел до кромки воды, спустил каяк, придерживая его, чтобы его не перевернули волны, разбивавшиеся плеском о скалы, положил в него черный подводный скутер и сам забрался на борт.
В это время "Санта Мария" плавно замедлила ход и остановилась в километре с лишним от побережья, параллельно монолитам, торчавшим над поверхностью океана. Родриго усиленно размахивал веслом, борясь с течением и подтягиваясь все ближе к скальным колоссам. Он планировал затаиться в прогалине между двумя высокими монолитами так, чтобы его не было видно со стороны пляжа, на котором отдыхало десяток человек, и выбрать подходящий момент, чтобы нырнуть под воду и незаметно подплыть к яхте бизнесмена.
"Или все, или ничего, амиго! Наши с тобой судьбы сейчас на кону! - мелькнуло в голове любовника Вероники, глядящего на две маленькие тени, ходившие по палубе белого судна. - И я точно не проиграю!".
Родриго был на пороге самого грандиозного и, увы, самого бесчеловечного поступка в своей жизни. Такого поступка, который затмевает все остальные деяния человека, вне зависимости от того, хорошие они или плохие, и становится для него нарицательным, ложась незалечимым клеймом на его персоне. Ощущал он в этот миг особую тяжесть в груди, обычно закрадывавшуюся в тех, кто осознает, что в их столь маленькой жизни наступает столь гигантский переломный момент, пугающий своей неизбежностью и стремительностью.
Тем временем. На яхте
- Понравилось тебе за штурвалом, дорогая? - обнимая свою возлюбленную, сидевшую вместе с ним на скамейке, спросил Мидас.
- Да я управляю яхтой лучше, чем ты! - засмеялась Оксана, положив голову на плечо бизнесмена.
- Мы потом и под парусом поплывем, как задует ветер. Тогда посмотрим, как ты справляешься со штурвалом.
- Ты боишься в машину сесть, когда я за рулем, а яхту доверяешь.
- Ну, во-первых, у яхты нет педалей, так что ты не можешь перепутать тормоз с газом, во-вторых, тут нет встречной полосы, - улыбнулся Калано, - поэтому я боюсь не так сильно.
- Ой, смотри у меня, Мидас…
- Штурвал, кажись, немного играет, надо проверить, не зацепился ли какой-нибудь мусор за перекладку руля. Заодно поплаваю вокруг яхты.
- Зачем тебе здесь нырять, Мидас? Тут ведь глубоко, и медуз и электрических скатов, наверное, много. Нельзя поплавать у берега?
- Не беспокойся, русалочка, под водой не так опасно. Океан спокойный сегодня, бояться нечего.
- Далеко не заплывай.
- А если не послушаюсь и заплыву? Потом накажешь меня? - засмеялся Калано.
- Ремнем тебя настегаю по большой непослушной попе, - ответила девушка и ущипнула своего любимого по носу.
- Ах, какие вы шальные, украинские девушки! - пошутил бизнесмен и поцеловал Оксану в щеку.
- Мы не шальные, мы очень даже добрые и ласковые, если к нам правильный подходнайти, господин имагинерец.
- А я уж и не спорю, Оксана. Знаешь, я тут постоянно думаю… короче, пора нам с тобой выходить из тени и определяться с будущим. Как вернемся в Имагинеру, я сразу начну решать вопрос с Вероникой и мы с тобой поженимся при первой возможности. О нас и так уже каждая тварь судачит, пора им заткнуть пасть.
- Сколько ни затыкай, Мидас, они все равно будут гадости говорить и писать, - вздохнула белокурая красавица. - С этим ничего не поделаешь.
- Мы распишемся, красавица моя, и пускай лают сколько угодно.
- Твоя жена даст тебе развод?
- Даст, куда денется. Правда, на это уйдет некоторое время, но нам с тобой все равно некуда спешить.
- А тебе не надоело свадьбы устраивать? Не передумаешь? Это у тебя ведь в третий раз будет.
- В первый раз я женился из-за безответственности, во второй - потому что не знал меры, а на тебе я женюсь осознанно, по любви, Оксана. Так что первые два раза не считаются. Я это воспринимаю, как первый брак. А ты сама не боишься, русалочка? Ты ведь еще такая молодая.
- Нет, не боюсь. Раз меня замуж зовет любимый человек, чего мне бояться? Да и мама меня постоянно спрашивает, не нашла ли я себе жениха. Вот я ей и скажу, что нашла. Это, надеюсь, будет для тебя последним походом в ЗАГС?
- Старый я уже, на четвертый брак у меня ни сил, ни денег не хватит, так что можешь быть спокойна, - засмеялся Мидас.
- Не такой ты и старый. Смотри, какие у тебя крепкие руки.
- Да, есть еще порох в пороховнице, - сжимая правый бицепс, шутливо ответил Калано, - руки у меня, верно, крепкие. В колледже никто не мог меня в армрестлинг победить.
- Я вот все думаю, Мидас, почему тебе дали такое необычное имя? Оно ведь не имагинерское, правда?
- Нет, не имагинерское. Это было идеей отца. Ты наверняка слышала легенду о древнем царе, который превращал в золото все, до чего прикасался. Даже свою дочь превратил в золото.
- Знаю, и умер от голода и жажды.
- Вот именно, а мой отец, по-видимому, этот факт не учел. У него всегда были слишком большие амбиции. Хотел, чтобы и я, как фригийский царь Мидас, умел все превращать в золото. Всю жизнь грезил космическим богатством, но раскрутить свою маленькую транспортную фирму до империи так и не смог. Вот почему он захотел, чтобы я добился всего того, чего он не смог. Мне с детства приходилось выслушивать его бесконечные нравоучения о том, что нужно постоянно двигаться вверх, упорно трудиться, зарабатывать большие деньги и тому подобное. Дня не проходило без ссоры - я хотел, как любой нормальный парень, развлекаться с друзьями, а он - чтобы я круглосуточно строил карьеру. По его же настоянию после школы я поступил в частный колледж учиться бизнесу, а потом, опять с его подачи, устроился в фирму его знакомых. Проработал я там шесть лет и уволился, чтобы открыть вместе с одним моим другом из колледжа собственную фирму и заодно отделаться от опеки отца. Дела у нас, конечно, не сразу пошли в гору, вначале было очень трудно, но мы справились. Я тогда, в двадцать четыре года, в первый раз женился, так как первенец мой родился, хотя я оказался к этому не совсем готов, дури в голове было еще слишком много,… поэтому и брак продержался всего десять лет, даже я удивляюсь, что до десяти дотянули.
- С отцом сейчас ладишь?
- Ой, нет, к старости характер у него совсем испортился. Живет сам, как волк. С ним трудно общаться без нервотрепки, поэтому и созваниваемся очень редко, только по острой необходимости. Ну ладно, хватит о проблемах, мы ведь все-таки на отдыхе, а не на исповеди. Возьми-ка мой телефон и сними меня на фоне побережья.
Молодая девушка взяла мобильный телефон, лежавший на раскладном столике перед скамейкой, и начала фотографировать улыбающегося Мидаса, занявшего гордую позу у противоположного борта, не подозревая, что из темной расселины между двумя монолитами, метрах в пятистах от белой яхты, за ними продолжает скрытно наблюдать невидимая пара глаз.
- Я позагораю, пока ты купаешься. Под мачтой полежу, - сказала Оксана и, встав со скамейки, сняла белую майку и шорты, под которыми показался красный купальник.
- Обалдеть! - воскликнул бизнесмен, восхищенно глядя на точеную фигуру своей возлюбленной, - какими же красотами мне дивиться? Твоими или природными?
- Природными. Мои прелести каждый день у тебя перед глазами мелькают.
- И пусть мелькают на здоровье! - весело оскалился Калано, - мне они никогда не смогут надоесть!
- Ловлю тебя на слове! - засмеялась Оксана и, взяв в охапку свою одежду, спустилась в каюту под палубой.
- Оксана, можешь, пожалуйста, принести мне шноркель, подводную маску и водолазные перчатки? Они, по-моему, лежат на диванчике, - громко сказал Мидас.
- Вот, - через минуту молодая девушка вернулась на палубу, прихватив с собой пляжное полотенце и принадлежности для ныряния.
Калано надел на голову шноркель и маску, натянул черные перчатки и поставил правую ногу на планширь борта, готовясь прыгнуть в воду.
- Пусть весь Атлантический океан знает, как я безумно люблю единственную и неповторимую Оксану! - прокричал бизнесмен и радостно раскинул руки, глядя на свою возлюбленную.
- Здесь ведь никто не понимает по-имагинерски, гаркун ты мой! - засмеялась белокурая красавица, ложась спиной на полотенце, постланное на крыше кабины под грот-мачтой.